Болдин и Фёдор и сигарета
Лето. Железнодорожная насыпь, далее мост над усыхающей речушкой. Простучал по рельсам поезд, ветром сдуло стрекоз с запылившихся одуванчиков. По насыпи взбирался и чихал молодой Фёдор. Сигаретка от очередного чиха, пыхнула искрами и улетела на пути. Он немного погрустнел, пошарил по карманам джинс, хотя и знал, что это была последняя. Поглазев по рельсам-шпалам с полминуты, но так и не найдя пропажи, Фёдор залез рукой под перекладину моста и выудил оттуда зелёную бутыль без этикетки. Она была почти полная, пузатая и с пластиковой пробкой.
Хоть одна, хоть половинка или четверть! Любой размер окурка сейчас был на вес золота. Конечно, оранжевым бычком между шпал, побрезговал бы даже нищий, и Федор, сидя на рельсе, просто наблюдал за ними. Пол бутыля уже было в животе, и курить хотелось ужасно. Фёдор даже мечтал о шумной полупьяной компании, бредущей по насыпи. Может, и дали бы затрещину и спихнули к речке, сказав, что-нибудь обидное, но после потрепали бы за волос и, протянув смятую папиросу, спросили – Давно куришь мелюзга? Дети зелёные будут!
Поезда проносились мимо. Людишки махали руками. А настроение всё портилось и портилось. Фёдор хорошо захмелел, но была в этом уже какая-то горечь. Словно пил он не ради удовольствия, а только бы забыться. После очередного товарняка, стучавшего колёсами по стыкам, минут, наверное, пять, Фёдор посмотрел, на улетающий вдаль последний вагон. Там облокотившись о поручень, стоял бородатый дядя в оранжевом жилете и с большим фонарём на поясе. Он затянулся в последний раз и отшвырнул бычок. Его подхватило ветерком и, сделав пару завитков, окурок перелетел мост и плюхнулся в речку. Фёдор сделал несколько больших глотков, и горло обожгло.
Весь красный и запыхавшийся, на пути вскарабкался молодой человек. В синем рюкзаке его бряцали, видимо бутылки, кеды были пыльные, как и низы джинс, а на майке резвились красные чёртики. Взгляд его был немножко покосевший, но главное во рту его дымила длиннющая сигарета. Есть в жизни счастье! – подумал Фёдор и с радостью направился к человеку, сжимая бутыль в руке. Неясная улыбка заблуждала на его лице. Человек заметил идущего к нему молодого Фёдора, моргнул глазами и вдруг побежал.
Мелькали кеды, вдали, а Фёдор уже выдохся и сел на тропинку. Виски стучали дробь, во рту был привкус крови. Он опустил руку в траву и вскрикнул. Там в траве тлела длинная сигаретка, утерянная убегавшим…
Болдин медленно шёл по, расширяющейся в дорожку, тропинке, выравнивая дыхание, и часто оборачивался. Его немножко трясло от произошедшего. Но это уже был не страх, а скорее отголосок погони. Глаза его блуждали в поиске лавочки. Ноги гудели, и очень хотелось пить. Надо было проверить, не разбилось ли пиво в рюкзаке? Но не найдя ничего, где можно было примостить себя, он просто сел в траву у дороги. Пиво оказалось цело и теперь лилось по горлу, гася жажду. А на душе всё ещё было не спокойно.
- Не! Ну, надо же! За сигарету готовы убить! И кто?! Дети! Ну, и город! – волновался он, хлопая по карманам джинс в поисках сигарет, хотя и припоминал, что ту, которую выплюнул на бегу, была последняя.