Овраг

Сюр Гном
      Мы стояли у края оврага и смотрели вниз. Мы – это я, Стас и Мальчик. На самом деле, Мальчик был самой настоящей девчонкой, это кличка у неё такая была – Мальчик, потому, что вечно она с нами водилась и всё, что мы, делала на равных.

Овраг был глубокий, тёмный, весь заросший дикой малиной и крапивой. А на дне что-то поблёскивало. Серьёзный овраг.

      - Если ты прыгнешь в этот овраг, - сказал Стас медленно и раздельно и протянул руку вперёд, - ты станешь Совсем Другим.

      - Каким? – спросил я, следя за указательным пальцем Стаса, пока не уткнулся в полную темень.

      - Другим. Вообще. Из этого оврага таким же выбраться невозможно, - сказал Стас голосом волхва.

      - Это в каком смысле?

      - Там другое пространство-время, - тихо промолвила Мальчик, - там всё меняется.

      - Поля, - веско добавил Стас и развёл руками в знак подтверждения. – Восьмое излучение.

      - Какое? Может измерение?, - недоверчиво переспросил я.

      - Может, - охотно согласился Стас, - хто ж его знает? Овраг, ведь...

      - И что? И в какую сторону я изменюсь? У меня что, рога отрастут или глаз на затылке откроется?

      - Э-э-э, - начал было Стас, но Мальчик его опередила.

      - Вот какой ты есть, так и изменишься. Если ты, скажем, жмот или задавала и, вообще, редиска, - так ещё хуже станешь, тебя за версту чуять будет, никто не ошибётся! А если ты на самом деле ценный и всё у тебя там в порядке, так ты таким станешь, что просто в Космос запускай.

      - Или в дальнее плавание, - добавил Стас, зная мою больную нотку.

      - То есть, вы хотите сказать, что этот овраг высвечивает твою настоящую внутреннюю природу, - сказал я.

      - Как лакмусовая бумажка?

      - Точно! – просиял Стас, - Это... э... Лакмусовый Овраг!

      - А вы не хотите попробовать? – на всякий случай спросил я, хоть ситуация была ясна и так.

      - Мы контрольно-наблюдательная группа, - сказала Мальчик, - мы будем замеры делать.

      - Какие замеры?

      - Там увидим, - неопределённо сказала она и в подтверждение вытащила из карманов шортов, почему-то, блокнот и зеркальце.

Я опять посмотрел в овраг.

      - Так крапива же..., - протянул я и сравнил свои исцарапанные коленки с такими же у Стаса и у Мальчика. Коленки Мальчика были изодраны ничуть не меньше моих, но выглядели, почему-то, лучше. Да и сама Мальчик...

      - Подумаешь, крапива!, - она пренебрежительно тряхнула головой, отчего луч солнца в её глазах сверкнул зелёным, а потом, вдруг, брызнул веснушками. – Я придорожник приложу.

      - А послюнявишь? – спросил я с плохо скрываемой надеждой.

      - Ещё как! Я просто, вся слюною изойду.

      - Как гадюка, - не удержался Стас, но я-то его знаю.

Я посмотрел на Мальчика и что-то мне подсказало: нет, не как гадюка. Скорее уж, как кошка, вылизывающая своих котят. Это решило дело. И тут меня посетила ещё одна мысль.

      - Слушай, - сказал я, - а что,если я ну... внутри там, по природе, не плохой и не хороший, а вообще другой, тогда что?

      - Это как? – спросил Стас, - В каком смысле "вообще другой"?

      - Ну, например, окажется, что я на самом деле не человек, а скажем...

      - ... крапива! – закончила за меня Мальчик, на этот раз вполне ядовито, - ею и станешь!

      - Мы из тебя суп сделаем, - пообещал Стас. – Со шпинатом.

      - Со шпинатом, значит, да? – по слогам проговорил я тоном человека,твёрдо решившего в суп не даваться, а вместо этого, уже в следующее мгновенье стать настоящим мужчиной. – Ты, вот что, - это я уже Мальчику, - чем вынашивать кулинарные планы каннибала-вегетарианца, лучше шла бы, да подорожник поискала б, пока выбираться наверх буду.

И, не давая больше времени на проволочки ни себе ни им, я разбежался и прыгнул.

Пока я летел через заросли, я ещё успел подумать, что крапива меня так и хлещет по ногам, а колючки рвут шорты, но по-настоящему мысль эта не оформилась, я упал на что-то сучковатое, покатился дальше, стукнулся, опять покатился, перевалился через что-то в падении, опять короткий пролёт и, наконец, тяжело шмякнулся обо что-то твёрдо-мокрое.


Темень была полная. Такая,что если бы мне сказали, что я провалялся без сознания 12 часов и сейчас глубокая ночь – поверил бы тут же. Потом, одновременно появились свет и боль.

Свет был кое-где. Он чуть пробивался сквозь заросли и был каким-то серо-зелёным, подводным. Зато боль была везде.

Не осмеливаясь пошевелиться, я стал изучать своё тело на предмет цельности методом "дальней связи": посылал мозговые импульсы в разные его участки и принимал рапорта о наличии, не пытаясь на первых порах установить степень функционирования и, тем более, мобильности. Уже на этом этапе я понял: что-то не так. Вроде,посылаю я импульсы свои мозговые, проверочные, и идут они, вроде бы, в нужных направлениях – к рукам, к ногам, к животу там, - и даже информацию какую-то несут назад, но... что-то с информацией этой не так... А может, и не с самой информацией, а с мозгом,её оценивающим... Не знаю. Да и знать, как-то, хочется всё меньше и меньше. Вот поспать бы – это да...


***

      - Смотри, сокол! – Мальчик смотрела прямо вверх над собой.

Стас проснулся и тоже уставился, куда показывала Мальчик. Оба лежали под кустом бузины: контрольно-наблюдательная группа в полном составе на заслуженном послеполуденном отдыхе.

      - Красный, - определил Стас.

      - Откуда тут взяться красному соколу? – тут же отреагировала Мальчик. – Он знаешь какой редкий? Его даже в книгу занесли. В красную.

      - А я говорю тебе: красный! – стоял на своём Стас.

      - Он, вроде, как над нами кружит.

      - Ты ему зеркальцем посвети. Они блескучее любят, - Стас продолжал играть роль эксперта по пернатым.

Мальчик выпростала руку с зеркальцем ("Пригодилось, всё же", - подумала она) на солнце, не меняя позы: жара разморила, - и поиграла зеркальцем в направлении сокола. Тот, вроде, заметил и стал сужать круги, планируя почти без взмахов в струях горячего душистого воздуха.

      - Гляди, засёк, однако!

      - У них, знаешь какое зрение!

      - Знаю, как у сокола.

Сокол снизился и пронёсся над землёй, метрах в пяти от Мальчика с зеркальцем в руке.

      - Действительно, красный, даже бордовый, - сказала Мальчик. – И красивый он тоже. Очень.

      - Красивый и красный – слова одного корня, - возвестил Стас.

      - Ладно, эксперт-на-все-случаи-жизни, - пошли,хватит тут прохлаждаться. Надо ещё подорожник насобирать. Обещали же.

      - Это ты обещала – ты и собирай, - но послушно встал и поплёлся следом.


***

      Сам не зная зачем, сокол кружил над полем у оврага, паря в летнем зное. Наверное, он просто опьянел от молодости, силы, пряного аромата трав, от всеохватной радости всего сущего. Сверкание чего-то в кустах привлекло его внимание. Проносясь мимо, чуть ли не задевая ветки бузины, он встретился взглядом с той, кто держала зеркальце. Что-то остро кольнуло у него в груди, под перьями цвета запёкшейся крови, как если бы шальная градинка угодила ему прямо в сердце. Угодила и... расстаяла.

      Он взвился ввысь, лёг на крыло и повернул к югу. По направлению к самому себе.
 

***