МеЛ
"Ну не сумасшедшие ли мы?" - думалось каждому из этих двоих.
На пари они рискнули проехать по огромной стране, кроя её по диагонали, как раз вдоль черты ее больших озер. От самой южной кромки озера Эри до северного полярного круга, срезающего хвостишко Большого Медвежьего озера, что украсило собой север Канады.
Если бы они имели хоть какое-то отношение к дорогам, по которым мчались их авто, или хотя бы толково разбирались в них самих. Но они были обычными «ездунами», которых всю жизнь интересует на дороге одно - кто кого? Победа в пари - это не было принципом их. Это не было целью. Потому итог гонки не мог послужить им предметом гордости. Это не было желанием окунуться в адреналин, испытав себя в лобовой схватке на встречной полосе. Они слишком дорожили жизнью, чтоб пойти на такое, здраво понимали, что лучшее – только то, что впереди и реально для них.
Возможно, это был взрослый каприз.
Но не ребячество. Эти двое однажды уже глотнули по полной из чаши ответственности. И успели поперхнуться потерей. И только возможно, что, не осознавая того, не признаваясь в том даже сами себе, они оба кинулись отыскать ту потерю. Пока даже не понимая, для чего. Зачем?
Он - Тед Лоренс - американский бизнесмен ...на выпасе. Мужчина лет тридцати, всегда могущий себе позволить сменить не только работу на отдых, но и паспорт, и даже имя на …Френка Мерфи - канадца, коммерсанта из Виннипега. Механизм его предприятия был заведен столь круто, что часики тикали, люди работали, а босс …отдыхал. Махнуть рукой на напряженный деловой ритм череды недель и с головой окунуться в приключения – это ему было по плечу, даже при наличии высокой конкуренции, активного участия завистников и проходимцев, желавших поработать в доме хозяина, который «на выпасе».
Почему Лоренс - Мерфи так легко клюнул на наживку этого пари? А вот как раз потому и клюнул, что и время по его понятиям пришло, и перемен захотелось. Потому и решился он испытать себя в напряжении рискового порядка, связанного с запредельными, то есть противозаконными скоростями, которые оправдывала захватывающая гонка. И ещё, ну это, разумеется, ему желалось приятных расслаблений между участками пути. Потому, по понятиям Лоренса - Мерфи, только тот и понимает, как нужно расслабиться, кто устал, как сто чертей. Например, выпутываясь из многочасовых дорожных пробок или вычисляя по карте самый выгодный путь от одной контрольной точки до другой. Когда от петляющей дороги в глазах темно, и только знаки дорожные мелькают; и деньги на исходе, потому как четырежды ограблен всеми службами мира; и каждая мышца тела молитву творит во славу очередного ДТП, ну чтоб слегка размяться в ином положении. Вот только тогда ночевка, специально для тебя организованная заботливыми друзьями, может показаться тебе лучшей сказкой из «Тысячи ночей».
Партнером его была, подстать ему, любительница - ездун, пигалица - показушница того автосокровища, которое она себе приобрела, под визг и слюнопускание друзей. Женщина до тридцати. Далекий от автодела человечек с превеликим гонором, правда, карту дорог читающая с закрытыми глазами. Она ничего не имела против того, чтоб прокатиться с ветерком. Это вдова автогонщика. Канадка французского происхождения, жительница Торонто - Жаклин де Божур. Вот уж кто была любительницей хороших скоростей, нахальная нарушительница дорожного этикета, любительница эпатажа, женщина, которую друзья её погибшего мужа в тайне прозвали "баба между колес".
И ещё её звали «Капризная штучка». Ничуть не хуже разбиралась она в качестве масел, бензина, восхищаясь их запахом, как запахом каких-нибудь духов. Она и для своего авто требовала запаха изысканного. Её салон настоящему водиле показался бы даже …вонючим от изысканности. Столько там было лишнего, а от запаха кожи, освежителей и собственных выразительных духов водителя, её авто напоминало косметичку на колесах. Впрочем, для машины это было даже хорошо. Жаклин требовала лучшего горючего, высшего по очистке масла, фирменных фильтров и прочих атрибутов пиковой автокосметики. И если для первого участника пари всё равно было, как будет выглядеть его машина к концу пробега, то Жаклин просто б загрызла того, кто хотя б оцарапал её милашку. И если такое случалось, то за счет «идиота» следовала череда зачисток, грунтовок, шлифовок, покрасок, лакирования и, наконец, ранка на любимице заживлялась пластырем из сусального золота. Чтоб каждому следующему «невеже», ремонт обходился дороже. Разбираться в качестве ремонта машины её научил муж. Последнего она любила как себя. Но, разумеется, когда тот погиб на одной из дорог, она не кинулась за ним в могилу. Зато, как решили друзья мужа, себя «Штучка» стала любить вдвойне. И желала жизни за двоих.
И надо же так случиться, что ЗАОЧНО, то есть только лишь между ее друзьями и его приятелями возник жуткий спор: сможет ли спортивная «жирафа» Жаклин перетянуть скоростной «ягуар» Мерфи - Лоренса?
Тот купил машину по случаю, и буквально ещё не успел нарадоваться на случай. Загорал, ловя последние лучи осеннего солнышка, и ему предложили антикварный седан, обновленный вручную. Он отвалил за сокровище, что сразу бросилось мнимому Мерфи в глаза и душу, неслабо. Даже значительно переплатил за вещь, которая сыграла немаловажную роль в одном из фильмов про агента 007.
Машина действительно выглядела померанцевой булочкой в голодный день, она выглядела душкой, которая всегда остается дорогой для бывшего владельца и недешевой - для следующего. Конечно, Лоренс - не дурак, машина была и осмотрена им, и немного объезжена. Машина - глаз не отвести. Никаких претензий к продающему! И Тед - Френк купил ее. Купил, обмыл и вот только и ждал случая, чтоб прокатиться на ней как следует. То есть желал проверить её на всю лошадиную мощь.
Видимо друзьям господина Мерфи - Лоренса надоело слушать хвалу достоинствам горяченького, свежекупленного авто-антиквариата. А друзья авто-авторитета устали слушать о силе и нахрапистости "жирафы". Вот они, на досуге, то есть, как-то вместе собравшись возле чьего-то бассейна, да под винцо и поспорили. И так сильно! Так горячо поспорили, что просто пришлось крепкой компании поделиться на два лагеря. И теперь уже так, что не кто чей друг, а кто на чью машину ставит. В чью силу верит.
Поделившись, компания вновь объединилась. Объединилась, чтобы обдумать, как это все преподнести ничего не подозревающим, и друг друга лично не знающим людям. То есть, сказать о пари де Божур и Мерфи - Лоренсу. И придумали друзья того и другого, поглядывая на закатное декабрьское солнышко над озером Сент – Клер, придумали развлекательное пари с прогулкой до Большого Медвежьего. И как финал пари: встречу рождества на его берегу.
Кто придет туда первым: Мерфи (он же Лоренс) на антиквариате от Джеймса Бонда, алом, как пасть зверя «ягуаре» модели тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года или «жирафья морда» золоченной спортивки де Божур? Споры шли нешуточные…
-Мы с «кошечкой» сделаем эту жирафью морду!
-На «жирафе» мы будем на месте за сутки! А неприличного цвета старушка вашего не то Мерфи, не то Лоренса будет черепашиться, пока не разродится курицей!
Заочно шпаги были скрещены. Как можно интеллигентнее, то есть, лишь в близкой форме к истинным, ответы до противников были доведены. Ей - в Торонто. Ему - на пляж озера Эри. А чтобы подогреть возмущение владельцев сокровищ на колесах, «безобразные, оскорбительные» ответы специально повторялись с регулярностью совместных ужинов. Что, в конце концов, вывело из себя обоих любителей прокатиться с ветерком. И пари было заключено. На триста долларов. При этом к данной цифре оппонентов подвели именно друзья: сто – мало, посчитали они; пять сотен отдать – много, возможно люди, умеющие считать деньги, не согласятся. Сами же они дополнили поставленные на кон триста баксов до ста тысяч, считая своим долгом соревноваться еще и группами болельщиков. То есть: выиграет Мерфи, получит свои три сотни с вдовствующей мадам, остальное - заплатят ее соратники друзьям Мерфи, то есть тем, кто с радостью встретит своего дружка у Большого и устроит высокого уровня выпивон по случаю рождества. Естественно, если всё произойдет с точностью наоборот, если выиграет дама, Мерфи осчастливит её тремя сотнями, а счастливые друзья и подружки Жаклин будут пить за счет дружков Френка - Теда.
***
Они увидели друг друга ровно за пятнадцать минут до старта.
То есть ему было сказано: "Френк, чуть правее. Да, вон она, «жирафа».
-Желтая?
-Да, да, она. Поносно - желтая «мазератти», четвертая в ряду.
Лоренс - Мерфи щурился, пытаясь разглядеть не машину, которая итак бросилась ему в глаза, как он только взглянул на ряд запаркованных машин, а именно вдовушку, которая так «нагло опускала» его приобретение. – Это она сказала, что я купил его у хозяина помойки?
-И ещё то, что ты слишком переплатил за переустановленный движок …с русского «запорожца».
Лоренс дернул щекой и несколько резковато покинул салон.
Жаклин пыталась с расстояния в сто метров разглядеть детали лица водителя алого авто.
Ей, кутаясь в норковое манто, откидывая на спину волосы голубого цвета и, кривя губы в помаде от «Рашель», ответила, бася, сорокалетняя мадам: "И вовсе не похожа она на ТУ машину. Обычный седан. Где там нацарапано, что на ней ездил Джеймс Бонд? …Туфта. …Вон он, справа, крайний".
-Брюнет в очках?
-Нет. Алый «ягуар».
-А кто брюнет в очках?
-Тот самый лопух, что купил этот алый «ягуар», как игрушку Джеймса Бонда.
-Это он сказал, что желтый – это цвет неудачников, склонных к шизофрении?
-Да. И ещё, …- мадам интеллигентно зевнула, поглядев в сторону, - и ещё слово «мазератти» он произносит как «маразматти».
Жаклин с силой натянула на левую руку кожаную перчатку.
Сидевшей рядом даме показалось, что вот-вот из-под черной кожи той перчатки вылезут острые ногти рассерженной де Божур.
Последняя не пожелала приблизиться, чтоб лично познакомиться с соперником. Лоренсу, чтоб представиться, пришлось идти к её машине.
Солнце только - только поднялось над озером Сент-Клер. Было без пяти минут шесть. Но зевавших среди людей, провожающих их в путь, не было. Хотя этой ночью, предстоящей гонке, никто и не спал. То есть, исключительно из сочувствующих – да, а тех, кто готовился в путь, те предусмотрительно выспались.
Разумеется, к длительной поездке авто готовы не были, но ведь и двое водителей их вовсе не стремились к рекордам. Машины выглядели обычно, будто их вот только что вывели из теплого гаража. Да, они были нагружены кое-какими запасами из ряда автоприбамбасов. Но больше продуктами, спальными принадлежностями, одеждой и прочим, что могло бы пригодиться за время пути тем, кто выжимает положенную в предел цифру на спидометре.
Френк и Жаклин с некоторым недоверием, ну и любопытством, разумеется, оглядывали друг друга. Но больше всё-таки интересовались машиной соперника.
Их представили, улыбки лишь дернулись на губах того и другого. Они кивнули друг другу и …разошлись, каждый по своим компаниям. Разумеется, те сосредоточились возле их машин.
Сухо встретились соперники, сухо и разошлись. И всё же не зря терял время один из их друзей - фоторепортер. Он как раз подловил такие моменты, где двое соперников смотрели друг на друга с подозрительностью и даже высокомерием. А их авто выглядели как псы, всегда чем-то напоминающие хозяина.
Эти фото позже были увеличены до размеров плакатов, на которых были сделаны дарственные надписи всех друзей – участников пари. Те хотели преподнести их участникам в память о незабываемом пробеге до Б. Медвежьего.
За минуту до старта хлопнули дверцы, заработали моторы, ...и, наконец, водители-соперники узнали о предстоящем маршруте.
Маршрут-импровизация смутил обоих водителей. Они оглядывали свои запасы и возмущенно дергали носом. Оказалось, все их заготовленные прибамбасы были совершенно излишни, так как маршрут предполагал приличные остановки. Друзья объявили им, что в контрольных точках их будет ждать уют, тепло и роскошь сладкого отдыха.
Если бы не терзающий душу звук мотора любимого авто, да улыбка симпатичной вдовушки, косившей на него из-за приспущенного стекла желто-золотистой машины, Лоренс - Мерфи тут бы и вышел из игры. То есть он сразу бы пустился нарушать установки Большого жюри гонки. Он даже представил себе тот самый грузовой вертолет, который бы в миг доставил его вместе с машиной к Большому Медвежьему озеру. «Ладно, - подумал Тед - Френк, - раз все контрольные точки ночью и предполагают посещение джакузи, посмотрим,…чем нас там хотят удивить».
И не пожелай она утереть нос плейбою, который, об окраске её машины позволил себе вольность сказать: «Простите, но это же вульгарно. Она что, служила в женской армии? Я «сделаю» её хотя бы ради нравоучения», - Жаклин плюнула бы на контрольные точки, указанные на побережьях озер, да по самой короткой дороге пустила бы свою машину, и …так до самого Медвежьего бы за сутки и долетела!
Но, но, …увидев друг друга, увидев, кто и за кого тут встал среди их старых друзей, соперники решили не блефовать и двигаться со скоростью своего автомобиля и сваливающихся им под колеса обстоятельств. То есть борьба была положена в угоду причинной встрече двух людей, ставших знакомыми случаем.
Моторы зарычали, на развеселившихся под шампанское зрителей, и машины рванулись вперед.
При этом маленький нюанс порадовал собравшихся уже на старте.
Мерфи - Лоренс решил уступить даме, дав ей право первой коснуться колесами стартовой полосы на дороге с двусторонним движением. Но «жирафа» так неприлично просигналила, будто засмеяв оджентльменившегося «ягуара», что машина Лоренса - Мерфи пулей рванула вперед.
Нарушая правила, прямо по разделительной полосе дороги Тед первым выехал со старта.
Его «ягуар» так первым и шел, пока зрители - провожающие могли видеть стартовавшие машины.
***
Но на западное побережье Онтарио, в родном Торонто первой все-таки оказалась «жирафа».
За несколько часов до появления первого автомобиля, прибывшего к контрольной точке, к пятизвездочному отелю "Ниагара" прибыли наблюдатели с двух сторон - Джон Стаффорд – это друг Мерфи и подружка Жаклин – Анна Мопс.
Они готовились к ...бане. Предполагалось, в счет тех самых - выигрышных ста тысяч организовать стол с икрой и водочкой. А обслуживать, то есть быть банщиком и рассказывать анекдоты за столом, договорились, будет …сторона проигравшего.
Потому банщиком и затейником оказался ни в чем не повинный Джо Стаффорд.
Об Анне Мопс можно было сказать одно – это одно и лежало на поверхности – она была чрезвычайно мила и сверх того активна. Она познакомилась с Жаклин через женский клуб, который как-то сам собой образовался при мужском клубе, членами которого были большей частью известные автогонщики.
Что касается Джо Стаффорда, то его отношение ко всему, что касалось пари было совершенно случайным. Этот человек всю жизнь был «ни в чем не повинный». Джо родился в семье известного профессора от медицины, при том практикующего профессора. Его мать – прекраснейшая женщина, активный представитель общества «Красного креста» во многих уголках мира, и не менее мужа известная врач – глубочайший специалист в области гинекологии. Никак не мог обойти эту профессию и их единственный сын. Он стал психиатром. Масса, просто масса «закономерных случайностей», в коих Джо не был повинен, случалась в судьбе этого человека. Живет, например, он в доме, который СЛУЧАЙНО был оставлен ему в наследство. Джон никогда бы не выбрал для жизни Канаду, он родился в Штатах, те его устраивали. Но вот, …переехал по случаю и прижился. В Канаде. С Мерфи они так же познакомились случайно. Мерфи совсем недавно носил усы, и, ухаживая за ними, посещал одного и того же стилиста и парикмахера. К нему же СЛУЧАЕМ попал Мерфи. Полгода цирюльник записывал их к себе в кресло друг за другом, и вот однажды те случайно столкнулись у этого самого кресла! И познакомились. С тех пор между ними приятная мужская общность. И это, не смотря на то, что Мерфи вдруг сбрил усы и …сменил цирюльника. За умницу голову Джона, его толковые руки, цеплялось много женщин. Много богатых, известных, интересных и просто красивых. Никто из этих женщин не мог упрекнуть Джона в том, что он обидел их вниманием. А поскольку есть ряд других женщин, с другими способностями и достоинствами, то и не женился сорокалетний холостяк, всё, боясь обидеть или обойти вниманием и в некоторой степени любовью какую-нибудь из своих очередных претенденток на руки и умницу голову. Джон ждал …случая. Именно для того, чтоб оправдать свой выбор…да, именно случайностью.
Попав случайно на берег озера Эри, случаем встретившись там с Мерфи, он стал участником пари и, разумеется, встал на сторону друга. И был из числа тех наблюдателей, кто достаточно крепко и до конца держался своего выбора.
И вот …после семичасового ожидания, когда дамы, помывшись и попарившись, (а так же наслушавшись анекдотов) уже мило спали, труженик-затейник все еще стоял на посту. Он ждал Лоренса - Мерфи. Стаффорд бдел, но получалось, не сон подгулявших подруг.
Ни сон Анны его не интересовал, та ему сразу не понравилась своей элементарностью и такой заботливой прилипчивостью, ни сон Жаклин - хмельной победительницы первого этапа пути. А наблюдал Джон дорогу. Ту самую дорогу, на которой, как ему мерещилось, вот-вот должен показаться, где-то застрявший «подлец - молодец» Мерфи.
К началу рассвета спали все: и погулявший вечерком город, и окружавшая его природа. Собаки, крысы – и те спали. А Джон стоял на балконе в своем номере и смотрел с высоты одиннадцатого этажа на редкие машины. Те, как сонные жуки, двигались в противоположных направлениях, и всё, видно, туда, ближе к постели.
Глаза Джо слипались, телефон Мерфи не отвечал, в больницах и моргах он друга тоже не нашел, оставалось…ждать приятеля живым и невредимым.
***
Бизнесмен из Лос-Анджелеса (он же коммерсант из Виннипега) был задержан полицией. Еще в Гамильтоне. За ерунду. За пустяк.
Очень вежливые, но, как оказалось, страдающие подозрительностью представители дорожной полиции решили наказать Мерфи за превышение скорости в черте их города. Проверив трезвость водителя, истинность его водительских прав, они, чуточку поразмыслив, решили проверить и документы на машину лихача. И что же обнаружили дотошные канадские придорожники? Оказывается, перекрашенный в алое «ягуар» модели тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года еще с годик назад у бывшего владельца был невинно белого цвета. И покраснел, видимо, лишь тогда, когда попал в руки вора, а после ловкача автожулика. Впрочем, к чести последнего, трудолюбивого автомеханика. Так как половина ржавого нутра авто, действительно когда-то участвовавшего в съемках фильма про агента 007, была заменена на абсолютное, так же вручную подогнанное новьё, и любезно все это вместе с подделанными документами продано …за какие-то восемьдесят тысяч американских долларов миллионеру, загорающему в солярии отеля у озера Эри.
Канадский Мерфи был в состоянии близком к прострации. Он так был ошарашен случившимся с ним эпизодом, что совершенно перестал откликаться на свое имя! Благо, что его состояние воспринималось полицейскими с пониманием. И на то, что он не откликается на "мистер Мерфи" – на это почти не было обращено внимания. Но даже если бы в нем и ЭТО раскопали дотошные полицейские (ну, что он – никакой ни Мерфи), «водило - простота» уже наверно и не огорчился бы более того, чем уже есть.
Господину коммерсанту из Виннипега рекомендовано было в ближайшее время явиться в автоинспекцию родного города и немедленно сменить фото на правах. Так как ТЕПЕРЕШНИЙ Мерфи без усов слабо был похож на того, кто был при оных на фото, имевшемся на водительских правах.
Остальное вроде бы полицейских устроило. И все же Мерфи, отпущенный после некоторых формальностей на свободу, разумеется, без машины, (а так же без восьмидесяти тысяч, которые он за машину заплатил) ...был очень, очень грустен. Ведь в баньке Торонто должен был мыться он.
А как он мечтал облить в честь первой победы переднее колесо своего любимца, … умыть СВОЙ, а не бондовский «ягуар» в водах Онтарио....
Мерфи был встречен приятелем через пять часов, после того как совершенно отдохнувшая Жаклин де Божур уже прошла половину пути ко второй контрольной точке - к берегу озера Симно.
Джон Стаффорд, увидев через стекло крытого джипа - мустанга улыбающееся лицо Мерфи, ахнул скорее не от удивления, а от облегчения и счастья, что с его приятелем все в порядке.
-Френк?! Френк,…ты? Но что значит? …Ты профукал свой «ягуар»?
Хлопнув дверцей, оглянувшись к машине и …нежно проведя по крылу её рукой, Лоренс цвел довольной улыбкой. Настроение бывшего владельца «ягуара» было достаточно прочно замечательным, чтоб обращать его в зависимость от каких-то не тех слов приветствия.
Лоренс - Мерфи показался Джону безмерно счастливым, будто и не терял он на дорогах Канады свои денежки. Он, пока отдыхал в снятом для него номере, подробно рассказал Джону про свое приключенье.
-…Вот это да! Тед, а как же, …ну, ладно, не жалеешь, и ладно. …Только, Френк, у этой бабенки из Торонто фора в двадцать часов. Справишься?
-А как она сама? Всё так же поплевывает на мой бампер?
-Не знаю. Вот этого…не слышал. Тед, но она гонит так, будто и правда, желает заполучить твои денежки.
Мерфи - Лоренс махнул рукой, загрубевшей от заполнения разносортных бланков и документов.
- Это пустяки для моего мустанга, Джо! Я сделаю эту «жирафу» в часы....
Дальше шли дифирамбы, понятные лишь автолюбителю, влюбленному в свою новую машину. Немного пижонившему, но безвредно, потому что никогда с языка Теда - Френка, часто хвалившего «своё», не слетали обидные слова на «чье-то», будто то - дерьмовое.
Джону даже стало несколько стыдно, что он и его друзья, согласно взаимного соглашения капали на нервы де Божур тем, что Лоренс якобы словесно обижает её желтомордую «жирафу». Собственно, что её машину обзывают «жирафой» - Тед узнал только от них. Он спортивную машину, стоимостью сто тысяч американских долларов так бы не назвал. По крайней мере, так обидно.
Стаффорд, выслушав комплименты новой машине, узнав, НАСКОЛЬКО «хороша красавица», покашляв в сторону, всё же осторожно поинтересовался: «Френк, я знаю, ты болен авто «ручной» сборки. Ты что, …опять вывел машину из чьего-то гаража? А документы проверил?»
Мерфи хохотнул, будто действительно забыл и простил себе недавний прокол.
Он посмотрел на часы, и стал выпроваживать приятеля вон, у порога номера заверив его: «Все в порядке, Джон. Спи спокойно. Я снял её с круга салона – магазина. Все и документы в полном порядке, старина. Отдыхай! Спасибо, что дождался».
Стаффорд, вздохнув с облегчением, пошел в свой номер, поспать.
А утром, проснувшийся по меркам отдыхающего очень рано, Джо нашел у портье записку следующего содержания: "Шампанское за мной, друг! Жду тебя среди встречающих героя у Б. Медвежьего! Твой Френк Лоренс".
Стаффорд хмыкнув на странное сочетание имени и фамилии своего приятеля, но всё же похвалил его за хорошую самооценку.
Узнав, что записочка писалась в четыре утра, то есть уже через три часа после их с Мерфи встречи, Джон с чистой совестью отправился назад на берег Сент-Клэр, чтоб лично успокоить чуть взволновавшихся болельщиков «ягуара», теперь уже …боевого «мустанга».
***
А гонщиков ждал городок Ориллия и ...гриль-бар с жаренной на вертеле олениной.
Следили за готовностью изысканного блюда на этот раз иные господа.
В их числе была американка Амалия Дорос. Эта женщина с завораживающим низким тембром чуть глуховатого голоса и внешностью роковой мадам аля Шикен Блю, красивая свободой выбора, аристократическим происхождением и достойными доходами мужа, была когда-то в числе любовниц Лоренса. Позднее по инициативе Дорос чувства их перешли в спокойное русло дружеского время провождения. Но за время их встреч Амалия полюбила отдыхать в компании друзей Теда. Отпуск от своего поднадоевшего за год мужа она проводила на Эри в Канаде, как раз в их компании. Однако при организации пари она приняла сторону Жаклин. Некоторые угадывали в этом обиду за какие-то промахи бывшего любовника, но сама Амалия всем говорила, что она играет в «стане врага роль раскрытой шпионки».
Со стороны Мерфи - Лоренса за дичью на вертеле наблюдал влюбчивый молодой банкир - Генри Крафт. Вообще-то к пари и гонкам на авто, и, разумеется, к дичи на вертеле этот избалованный судьбой лентяй имел самое минимальное отношение. Так, всего лишь как сторонний наблюдатель и расчетливый лирик. И всё же он вложил деньги в спор гонщиков и подался в эту даль, чтоб встречать их.
Генри считал, что их отношения с «душкой Френки самые нежные», и потому он, узнав о пари, не мог не поучаствовать, встав на сторону «душки». «Нежными» их отношения, разумеется, не были. Но слово это и подобное ему отлично характеризует манеру общения Крафта с людьми вообще. Словесно он любил всех интересных ему людей, и главное, сам верил, что любит не только «словесно». Но вообще-то, кроме себя и анализа бухгалтерских документов Генри обожал только гольф. А когда Лоренс СТАНОВИЛСЯ Мерфи, он тоже являлся завсегдатаем тех самых клубов. Они с Генри были активными соперниками, им обоим удавались дальние броски. Летящий за сотни метров шар, да ещё и попадающий после в засчитанные мячи - это восхищало Крафта, как ребенка. Он считал, что эти «точные броски нежно роднят его с душкой Френки».
Но помимо гольфа они встречались не часто, если только случайно на отдыхе. Возможно потому в больших друзьях ни первый у второго, ни второй у первого – не ходили. Но так получилось, что время отдыха совпало, а тут как раз и возник спор «жирафа или ягуар?», и Генри, как умеющий распределять и считать чужие деньги, даже попал в Большое жюри гонки «Эри – Большое Медвежье». Ну а Лоренс - Мерфи – в шкуру закланной овцы.
Но, но…встретив Амалию в Ориллии, влюбчивый банкир был сражен её гордой красой, восхищен её манерами, даже тембром голоса и тут же…воспылал к чужой жене «братской любовью». Но, увлекаясь ею и сильно, он совершенно забывал о приятеле, то есть о своём первоначальном выборе. К счастью, чувство собственного достоинства и природные лень и осторожность не позволили ему вместе с «коварной шпионкой» перейти на сторону канадской автолюбительницы. Ни вдовушка, ни «жирафа» её ему не импонировали, но чтоб только угодить Амалии, Генри был готов вместе с ней кричать «ура» ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО Жаклин. Скажи ему Амалия своим низким глуховатым голосом: «Иди за мной», - и он тут бы и кинул Лоренса - Мерфи к чертям, тут бы и стал аплодировать успехам де Божур. Но к счастью, никто его не звал, и ему не пришлось выбирать повторно за кем идти.
Крафт – как всякий банкир – не большой любитель пространств и чистого воздуха. Даже отдыхать он любил кулуарно. И в этих столь живописных и замечательных своей природой местах он был впервые. Озеро Симно в середине декабря было похоже на магическое зеркало, в котором, при желании можно было бы увидеть своё тайное прошлое и таинственное будущее. Но страсть, которой Генри воспылал к Амалии, совершенно ослепила молодого человека. И ослепила,и оглушила, и даже как бы лишила чувства безопасности и меры. Что ему прошлое, что ему будущее…пока он при Амалии, ему ничто не важно. А раз она устраивала праздник для своей победительницы, то и он был активен в том же самом. То есть, забыв, на чьей он стороне, прекрасно зная об отставании Мерфи, он с удовольствием репетировал встречу дамы-победительницы. «Когда она появится, мы сделаем так…», - говорил он, распаляясь в фантазиях.
Вечеринка в баре под миленькие рассказики Жаклин о ее «жирафе» прошла в тональности «тарам-пам-пам!». То есть на волне оптимизма, бациллой заразившего вдовствующую автогонщицу, с придыханием рассказывавшую о приключениях в дороге.
Генри заразился, было, бациллкой, и сам, и тоже начал восхищаться и лихостью женщины, и ее машиной «диковатой» раскраски. Он вторил миленьким эхом своей пассии (отдаленно напоминающую когда-то известную певицу Далиду только с голубым цветом роскошных волос), и беспрестанно повторял в сторону опекаемой ею вдовушки: «Нет лучше женщины, чем та, что за рулём!». Он как бы совершенно забыл, по какому поводу он здесь. То есть Мерфи, где-то там отстающий, его интересовал постольку поскольку, главное для него, это было смотреть и видеть божественную Амалию, слышать, как она томно …восхищается «жирафой»: «Ну, до чего ж хороша, эта сусальная красавица».
Во время пиршества на троих, Генри так вошел в раж, что, наклонившись к ушку Жаклин, успокаивающе произнёс: «Ах, душка, Вы можете отдыхать подольше. Представьте, этого ПРОСТОФИЛЮ, облапошил продавец машины. И полицейские ту машину конфисковали. Теперь, как я слышал, он купил где-то в придорожном магазине «внедорожник». Догоняя Вас, он выжимает из него, не обкатанного, последние мощи».
Более того, в завершении нашептывания Крафт позволил себе добавить исключительно неприемлемую при «божественной Ами» фантазию: «Я хотел бы быть ленточкой на финише, которая будет вашей, Жаклин!»
Амалия, услышав подобное, тут же выплеснула вино за своё левое плечо. При этом она не афишировала недовольством. Она продолжала оглядывать присутствующих с той же светской улыбкой, какая и была на её холеном лице до озвучивания фантазий Крафта.
Именно поэтому этот протест против тоста произошел незаметно для самого тостующего «Иуды», несколько увлекшегося любезными словесами.
А вот то, с какой демонстрацией поставила на стол свой бокал Жаклин – этого Генри не мог не заметить. С пафосом женщина объявила, не то, переспросив, не то, выплюнув влетевшее в её ухо слово: «Простофиля?!»
Крафт даже опешил от неожиданной реакции, и как бы поискал поддержки у Амалии, сидевшей по другую его руку: «А как же, душа моя? …Скажи ей, милейшая Ами, ну, а как же? Коммерсант, а споткнулся о собственно выбранную покупку. Простофиля и есть».
Чуть позже, когда совместный ужин тихо и мирно завершился, Генри, видимо, чтоб хоть немного загладить впечатление, решил проводить Жаклин до её номера. При этом, правда, он любезно предложил Амалии подождать его за столиком: «Душечка, я скоро».
У двери номера, Генри расшаркался, уверяя в вечной дружбе к «сопернику по гольфу» и к любительнице «сусального золота». А в довершении допустил ещё одну политнекорректность, объявив, что «ожидавшая его в ресторане дама, вовсе не ради «жирафы» объявилась здесь». – …Это же его бывшая любовница. Да. А разве, душечка, ты не знала, что она ради него сюда приехала? Я собственно, хотел поддержать… тебя».
Резко выпнув ногу дружка своего соперника с порога, Жаклин гневно прошипела: "Не нужна мне такая поддержка! И вообще, как не стыдно, человек ПОТЕРЯЛ МАШИНУ! а ты ёрничаешь. Кривляешься, будто это Ты обманул его с машиной. Да ещё и ради меня».
-Душа моя, но ...он не потерял ее! Он...её, простите, профукал.
-Это неважно! Ты, видимо, и понятия не имеешь, что, значит, потеря любимой машины. - О, это было произнесено с величайшим трагизмом. Будто женщина говорила не о машине, а потере…водившего её человека.
Генри сделал шаг назад. Рот его был раскрыт, издавал звуки, схожие с извинениями. Хотя вообще-то он этой женщины не понимал.
Жаклин уже, было, прикрыла дверь перед носом совершенно растерявшегося мужчины, но вдруг снова распахнула её.
Это даже как бы испугало Крафта. Он ожидал продолжения гнева. Но Жаклин будто передумала шуметь, уже как бы и поняла, что на такого «влюбчивого» гневаться - только время терять.
Жаклин даже улыбнулась, и красивым, будто приглашающим жестом распахнула дверь шире. И, поигрывая пикантной ямочкой на щеке, сказала озадаченному Крафту: «А знаете, Генри, у меня есть, чем порадовать вашего приятеля: я отказываюсь от выигранного времени на первом участке пути. Пусть в счет идет только выигранное мною время от Онтарио до Симно. Вот так! Теперь можете идти, есть оленину, а мне надо отдохнуть».
Молодая вдовушка, перегнулась через порог и …поцеловала в конец ошалевшего Генри.
А когда дверь перед ним всё-таки закрылась, он сам ощутил неприятный осадок оттого, что так однозначно перешел на сторону соперницы Мерфи. Но, вздохнув, оправдывая себя, он сказал в слух: «А ладно! - И ни чуть не сожалея о своей переменчивости, добавил: «Уж какой есть», - и он пошел от двери вон. А, зайдя в свой собственный номер, посидев там, походив, подумав, он вспомнил об Амалии. Стукнув себя по лбу ладонью и, улыбнувшись, он закончил мысль: «И ничего ты со мной не поделаешь, душечка!»
Ополоснув лицо и руки, он решил спуститься в ресторан за оставленной там подружкой – голубоволосой Амалией.
Но Амалии там уже не было. Генри, несколько запаниковав, кинулся к её номеру.
Но нашел он свою пассию в гриль - баре.
Дама в элегантном серебристом платье стояла возле вертела. С поджаристой туши оленя она срезала огромным, жутко огромным ножом кусок мяса.
-Вы всё ещё голодны, Ами?! – Крафт намеренно подошел к женщине сзади.
Тарелки в руках Амалии не было. Она, нанизав кусок на нож, понесла его к столу. Но по пути…чуть ли не ткнула жареным куском в нос осторожного кавалера. - Ах, это ты, …Казанова. Да, я ем чужую добычу. А ты думал, я начну постовать …в знак прощания с тобой?»
Играя огромными, черными глазами, высокая жилистая дама, обошла коротконогого Генри Крафта и вернулась в ресторан к своему столику. Вилкой она помогла себе снять с ножа кусок мяса, потребовала, чтоб ей принесли подходящего вина, тонко нарезанные сыр, помидор и листья салата. И …села, принялась за еду.
Когда, будто в чем-то провинившийся Генри приблизился к её столу, ему царским жестом было показано на стул. - Так чему же ты так рад, …душка? Тому, что он опять…ПРОСТОФИЛЯ?
Крафт сначала насторожился, но, …заметив смешинку в уголках губ своей пассии, легко махнул ручкой на её серьезный тон. - Ай, Амалия, …ну перестаньте пугать меня страшным голосом! Я ж такой легковерный. – Генри плюхнулся на стул. И тут же барски потребовал от официанта кусок оленины и для себя. Сам же продолжал легонько оправдание перед женщиной, которая его просто-таки покорила. Теперь ещё и своим «вероломством»: «Но, Ами, душка, ну вы же понимаете, с мой стороны это всего лишь маневр. Это исключительно для создания боевого духа у этой …вдовы. …Вдовушки. – Крафт мечтательно улыбнулся, припомнив милое личико душки – Жаклин, целующей его в ушко. – Вдовушки с ямочкой, …вы знаете, Амалия, у неё такая очаровательная…ямочка на щеке. – Генри вздохнул и, не обратив внимания на иронию во взгляде Амалии, активно занялся поданной ему олениной. - Долг христианина обязывает защитить вдову. Вот, попытался».
-Да ну?
Генри, наконец, заметив кое-что в глазах Амалии, закатил свои собственные глаза и жеманно пожал плечами. – Да, попытался! - И как капризная дамочка, махнул в сторону рукой, объявил, чтоб закончить разговор: «Ну не будем об отсутствующих. Душа моя, давайте о нас. Так значит, вы согласны, всю ночь …вместе со мной ждать нашего, …- Крафт махнул рукой снова, - ну ладно, «вашего» лишь слегка лопухнувшегося друга?»
Амалия хмыкнула, двинув губы в едкую усмешку, но, подумав, улыбнулась мягче. И кивнула. – Ладно! Давай ждать «нашего». Олешка большой, …на всю ночь хватит. Будем его есть.
Крафт, по-простецски приняв её слова за чистую монету, аж поперхнулся кусочком мяса. Рука с вилкой замерла у его рта. – О, боже! …- Он отпил вина. - Что Вы такое говорите, душечка? Там же целый лось! …Я…лично на диете. Я просто …посижу. Вот винцо мне нравится.
Амалия, поведя глазами в сторону его уже полупустой тарелки (где только что лежал огромный кус мяса) громко расхохоталась. Её забавляла легкость толстячка банкира.
Она весело крикнула официанту: «Эй, там? …Несите ещё вина! Это он … «просто посидит», а я гуляю!»
***
Соперник Жаклин прикатил минута в минуту с её выходом к машине.
Судя по испачканной спине, Лоренсу - Мерфи пришлось «позагорать» в пути под своей новенькой машиной. Он щурился, хмурил потное, перепачканное лицо. Он заметно устал. Оно и понятно, изучать теорию автовождения на ходу, да ещё и в зимнее время – труд нелегкий.
Но даже в таком состоянии Тед не мог не заметить яркую, чистенькую, отдохнувшую вдовушку, улыбнувшуюся ему с некоторой толикой жалости во взгляде. А, заметив, как любезно улыбается ей Крафт, Мерфи - Лоренс резко спросил: "Какое у меня время?"
Генри, мигом сделав вычитание форы Жаклин на первом участке пути, ответил: "Три с четвертью".
-Как, …три часа? …Всего?!
-Нет, душечка, с четвертью.
Лоренс покривился и посмотрел на Амалию. Та торжественно, будто урезанная разница во времени - это целиком её заслуга, гордо кивнула ему.
Тогда Тед посмотрел на машину соперницы, а потом и на неё саму. – Я не понял, …должно же быть…
А та,…та прямо из кабины, сделав рукой приветствие солдата, улыбнулась ему и, …нажав на акселератор остроносым сапожком, рванула с места. Да так, что скрылась с его глаз буквально в одно мгновение!
Тед - Френк досадливо покачал головой, и, не обращая внимания на усмешку бывшей любовницы, вздохнул и пошел в свой номер.
Так или иначе, ему требовался отдых.
Крафт двинулся за ним, успокоив «отставшую душку»: «Мы чуть позже…».
Лоренс перебил его: «Генри, пожалуйста, …лучше останься ты. Найди мне номер телефона тутошней хорошей автомастерской. Хочу, чтоб машину посмотрел специалист».
Крафт кивнул. – Ни о чем не беспокойся, душа моя! Я ведь в Жюри не только за деньги отвечаю, я ещё и…
-Лоренс нахмурился. – Какие деньги, Генри? Ты о трехстах долларах, которые и у неё, и у меня ещё пока в кошельках?
-Нет, мне доверили все поставленные на кон деньги…
За спиной Крафта низким контральто, предупреждающе прозвучало: «Душечка, щас я вернусь за своим ножом…»
Но предупреждение было тщетным и Крафта несло, и Лоренс всё понял. Только от усталости не стал комментировать поступок своих приятелей.
- Я здесь именно для того, чтобы помогать тебе, душа моя. Сейчас всё будет, …всех обзвоню, всех отыщу.
Лоренс уже не слышал, что там «будет», он валился с ног от усталости. – Нужного, генри, а не «всех».
И всё-таки зря он не послушал, что решил предпринять его соперник по гольфу.
Он шел с Амалией в свой номер. На ходу они переговаривались, тихо, как истинные заговорщики. Тед потребовал отчета по непонятной ему цифре - разнице во времени.
-Дальше вас ждет озеро Ниписсинг, городок Норт-Бей.
-Амалия, …я спрашиваю не о маршруте, а о времени. Почему только три часа? Должно быть семь, даже чуть больше. - Он оглянулся на Амалию. И тут же остановился. Оглядел её. И вот только заметил, что его «защита» …едва держится на ногах.
Амалия и не скрывала, что пьяна. Глаза её слипались, помада на губах чуть размазалась. Прическа, не растеряв голубизны, слегка примялась. Жесты были вялы и прочее, и прочее, …но Тед сильно ошибался, одно в ней осталось – крепкая вера в победу именно ЕЁ команды.
Лоренс запальчиво возмутился: «Чем вы тут занимались?! Генри выглядит пьяным петушком, ты – как … Амалия?! …А эта, …бабочка, что, опять полетела налегке! …Почему вы оба валитесь с ног, а эта….- Лоренс остановился в оре, в упор посмотрел на бывшую любовницу, и уже значительно спокойнее добавил. – Амалия, мы ж договорились.
Женщина томно закатила глаза и затяжно вздохнула. – Ах, этот…душка…
-ЧТО?! …Ты что, в самом деле, жарила тут барашка и пила пиво…С НИМ?!
-Оленину. С бургонским.
-Что?! Вы…слопали с Генри целого оленя, а эта… уехала отсюда похудевшей и трезвой?!
-Тед, ты бы первым кинул в меня камень, если бы я скормила ей жирное мясо и напоила пивом.
-Я?! …Я кинул? – Лоренс резко развернулся и пошел дальше.
Теперь они перешептывались, вскрикивая на гласных.
При этом, если Амалия всё косила в его сторону, Лоренс говорил, не глядя на неё. Но, двигаясь к номеру, он старался придерживать её. Женщина сильно спотыкалась. - Амалия! Я так надеялся на твой план. Я верил, ты сможешь…. Думал, она станет делать не минутные остановки, а хотя бы получасовые. Мне ж чуть-чуть осталось. …Кстати, ты не знаешь, почему она решила простить мне первоначальный простой?
-Ну, наверное, потому, …что в отличие от тебя …она - порядочный человек.
Лоренс оглянулся на Амалию.
Они уже были перед дверью его номера. Вот он и прижался спиной к двери, а прямой рукой отстранял от себя чуть ли не падающую на него прошлую любовницу.
-Ами, …это ты мне…о «порядочности», да? Ты вот так считаешь.
Амалия виновато опустила обе руки и голову. Тихо прошептала на пьяном выдохе. – Да.
Лоренс затяжно вздохнул и, глядя вдоль коридора, решил не озвучивать давние взаимные претензии. Оглядев коридор от стены до…собственных ног, он снова вздохнул. – Амалия, милая…
Не её, несколько смутившую его своими откровениями, он оглядел с ног до головы, а именно себя. Будто хотел увидеть себя - такого … «непорядочного» с ног до головы. И, согласившись с женщиной, когда-то кинувшей его ко всем чертям (читай, «другим бабам») кивнул. Потом, не поднимая глаз, признался. - Милая, …мне опять…не повезло. И всё же, я злой не от непорядочности, а от невезения. Просто-таки чудовищного невезения. И откуда оно свалилось? …Я впервые бьюсь лбом о стену и …плачу, Ами, плачу, …плачу от дурацкого невезения. Веришь?» - Он говорил искренне, каким-то даже обиженным тоном.
Она ему тихо вторила. И тем же тоном, с которым он жалостливо произнёс вопрос «веришь?»: «Нет».
Лоренс, как подлый и коварный пройдоха рассмеялся ей в лицо. – И правильно делаешь. Ослы не плачут!
Он вошел в номер. Дверь хлопнула. Но…номер он не закрыл, дверь ударилась, слишком распахнувшись. И дело не в том, что Амалия Дорос это не та женщина, для которой двери, за которой прячется желание – преграда. Лоренс сам не умел ставить точку в отношениях с когда-то любимыми им женщинами. Он НЕ УМЕЛ ДЕЛАТЬ ЭТО. Вот потому дверь и не захлопнул. А хотел бы.
И она вошла. Амалия желала сегодня быть с ним.
Она внимательно отслеживала его затяжные, тяжелые вздохи. Его бессмысленные шатания по незнакомому номеру; не желание снять с себя даже куртку. И вдруг поняла, что он кается. Поняла, что признание искреннее, без обычных «дураков». И она сменила выражение лица с едкого и подозрительного на снисходительное и даже сочувствующее.
Уж, кто-кто, а она понимала, что «СЛЁЗКИ», о которых он тут так печально говорил, не из-за потерянных денег. Но ей, смутно соображающей, было важно понять их причину. Никому Амалия Дорос не позволила бы при себе «плакать» по другой женщине.
Тед остановился у окна. Нервно бил кулаком об оконный косяк.
Женщина не уходила.
А в нём поднялась волна жалости к себе, стыдной и отравляющей. Нужно было или пережидать женщину или найти в себе мужество выставить её, или…сделать её союзницей. То есть, не выглядя нытиком, раскрыться ей, чтоб сделать поддержкой, сделать источником новых сил. Короче, слить так, чтоб опустошившись полностью, найти для себя силы в ней.
Но ни о каком сексе он и думать не мог. И устал, и женщина – не та. Он не мог позволить себе недостойно просить Амалию о помощи. Это не Ани Мопс.
Вздохнув поглубже, он тихо-тихо произнёс: «Уйди».
Амалия не расслышала.
-Хочешь, я провожу тебя в твой номер?
-Ты хочешь меня выставить?
-Почти не хочу. Но …я устал, ты же видишь.
-А я пьяна и требую к себе повышенного интереса.
-Требуй. Но мысли у меня не холуйские, Ами. Я чертовски устал…от всего этого…ПАРИ.
-Кончи его.
Лоренс развернулся. Уперся корпусом в подоконник.
Амалия сидела в кресле, широко расставив ноги, выглядело достаточно неприлично.
-Ами, …
-Я не уйду, пока не пойму, почему ты не хочешь вылезти из этого дерьма? Впутался – глупо, из-за машины, ну это ладно. Это понимаемо. Но почему ты не хочешь плюнуть на всё это, раз устал?
Лоренс задумался.
Продолжала искать ответ на свой вопрос и Амалия.
Она намеренно провоцировала его позой. Платье её забралось, она двигала распахнутыми коленями, откидывала на спину волосы, скидывала с плеч шубу (Амалия тоже не раздевалась, будто в случае чего желала идти за ним и на улицу). «Он купил «ягуар», потому что достаточно хорошо рассчитал цену запрашиваемую и истинную. Он клюнул не только на яркость элегантного раритетного авто. Он всё и как всегда рассчитал. Взял, потому что хотел гордиться им в своей коллекции. И теперь его серьезно расстроило, что он лишился права погордиться. Деньги, ладно, он потерял их из-за собственной алчности. Дорогой игрушки у него теперь нет и всё из-за глупости, и более собственной, а не тех, кто организовал это пари. Его подтолкнули «засветиться» с палёной машиной».
-Ты печалишься, потому что дважды потерял на этом пари.
Лоренс, уже устав от вздохов, выдохнул воздух из себя. –Скорее потому, что ни черта за это время не приобрел.
-А …хотел?
Тед прищурился. Он прямо посмотрел в глаза Амалии, будто хотел понять, как эта сука (высшей пробы, разумеется) после ночи беспробудного пьянства может так трезво соображать? – А кому же помешает грамм славы?
-Ах, ты за славой…
Амалия облегченно вздохнула. И …села, приняв обычную элегантную позу. – Ну, не тужи, …петух не пропел.
Тед же, услышав её ответ, снова резко отвернулся к окну. – Да лети он!…твой петух…
Он снова двинул кулаком по оконному косяку.
Амалия, заметив надрыв в голосе, поверила в его усталость. «Значит спина грязная, голову ко сну клонит, …а ты мне «во славу» поёшь. …Ребенок. …Кого надуть хочешь? Злишься, что второй. Денег бы не пожалел, …меня б похвалил, если бы…я дуру эту, воняющую не то бензином, не то кошкой, на часок в туалете придержала. Не хочешь вторым идти. Слёзки, …вот они слезки твои, Лоренс. И не во славе дело, а в том, что плетешься за бабьим хвостом. …Гордость. Всё та же мужская гордость, …значение которой – уязвленное самолюбие. – Амалия вздохнула и поднялась с кресла. Она подошла к Теду, встал за его спиной так, чтоб, даже покачиваясь, не коснуться его.
Амалия - серьезная женщина. Как жена влиятельного бизнесмена и политика, она прекрасно понимала, человек, сделавший себе положение в обществе, в бизнесе не может без травмы нервов дважды подряд терпеть серьезные потери. Это ведет к неуверенности. К нестабильности, к нездоровью, даже к депрессии. Эта гонка на глазах, на виду – слишком тяжелое испытание для …её Ребенка.
Она отнеслась к вздохам бывшего любовника чисто по-женски, она ВДРУГ стала сопереживать ему - человеку, когда-то обвинившему её в душевной черствости. - Что со второй машиной?
Спроси она его иначе, ну, например, в тоне Генри Крафта: «Что, со второй машиной, тоже промах?» - и всё, она бы тут же и вылетела вон. Лоренс находился сейчас в таком состоянии, что был готов сменить принципы на желание. Он был готов поставить точку. И, пожалуй, даже выставить «герцогиню» вон.
Но в вопросе её не было иронии. Не было в нём и чуткости. Исключительно деловой интерес.
Обняв Теда со спины, поглаживая его по щеке, она будто обволокла его коконом, заботливой аурой, ароматом нежности и вместе с тем достоинства. Она тихо, насколько позволял её низкий контральто, с нежной улыбкой, попросила его поделиться своей печалью. – Тед, что произошло?
Лоренс повернул только голову. Повернул голову на бок – и всё. От женщины, когда-то очень дорогой для него, сейчас малоприятным набором запахов, сильно раздражавших его с усталости. Он не хотел поворачиваться к ней грудью.
-Ами, …давай я отведу тебя. Ты же знаешь, у меня не так много времени для отдыха.
Амалия резко отшвырнула его к окну. – Да мне плевать на ваше с ней время!!! Что мне, пурген ей нужно было всыпать в вино, чтоб у тебя нашлось время объяснить мне: какого черта ты стал шарахаться от встреч со мной?!
Тед, припав на согнутые руки к стеклу, замер. Вот только теперь, он понял, почему она так напилась.
Он смотрел за окно. Там вовсю работал день. Люди, машины, природа. – Ами, …у меня …нет к тебе претензий. Ты хотела уйти, ты – ушла.
-Я захотела, я – ПРИШЛА!!! И не смей стоять ко мне задницей!
Лоренс развернулся, резко, но, не задев, обошел женщину и вышел из номера.
Амалия вскрикнула: «Не смей!» - И, будто обессилев от крика окончательно, сначала присела у окна, потом, захныкав пьяно, некрасиво, свалилась на бок. – Скотина. … Тед, ты скотина. …Тедди, …не смей так со мной, …я тебе не жирафа с обочины дороги. …Не смей…скотина, …ты скотина!!! …Тед?! Тедди? …Те-е…где ты, …где, …мальчик…
Он постоял у двери, послушал, а когда слова её стали неразборчивы для него, зашел в номер.
Пожалуй, лишь муж Амалии, да Лоренс - вот те двое мужчин, кому доверяла эта женщина увидеть себя и такой.
Несколько резковато, будто не столько злясь, сколько стыдясь её такой, он перетащил Амалию на кровать, раздел до гола и закинул одеялом.
Сам, распинывая обеими ногами раскиданные женские вещи, очистил себе проход к зеркальному шкафу. Достал свою одежду, привезенную по его требованию к месту контрольной точки, и направился к ванной комнате.
Одежда настолько провоняла на нём потом и машиной, что ему самому вдруг стало неприятно терпеть эту вонючую вторую кожу. Он затолкал её в корзину для грязного белья.
Тед жестко растирал себя душистой мыльной варежкой и приговаривал, будто накручивал злость в себе: «Кончать? …Хрен тебе. Ты, …и ты тоже не позволила бы мне сделать это. Все вы, …вы, поставившие на меня деньги, все вы теперь считаете меня своим должником. …Хрен вам, я не должник. Вы расплатитесь за свою игру, а я - только за собственную глупость. Но я, …я выкручусь. ОНА БУДЕТ ПЛЕСТИСЬ ЗА МНОЙ…как миленькая!
Амалия спала блаженным сном. Тед, вздыхая, посмотрел на неё, погрустил, а потом, не со зла, а так, будто снова помешало, пнул женский сапог и пошел в коридор.
Через номер на двери висела картонка «Просьба не беспокоить». Лоренс дернул ручку, дверь открылась. – Генри? …Генри, это Лоренс, я не побеспокою.
Крафт к удивлению Лоренса спал один. Это, по-видимому, облегчило какую-то затею Теда. Он сел на край кровати и беззастенчиво похлопал рукой по ноге спящего. – Генри? Эй, Генри, …вставай.
-Душечка? – Крафт сонно моргал. Наконец, поняв, кто перед ним, он подвинулся на кроввати.
Лоренс тихо усмехнулся: «нет, Генри, ты не понял меня. Амалия. Она ждёт тебя в моём номере. - Тед потер рука об руку, и улыбнулся шире. – Не знаю, насколько она дождётся тебя, но, думаю, монологами ты договориться с ней сможешь.
-Спит, значит.
Угу.
-Понял. – Крафт вздохнул, потянулся. Почесал грудь. Потом, посмотрев на усталость в лице Теда, потянулся рукой к халату. – Знаешь, душечка, я всё-таки побаиваюсь этой особы. Божественная, …не скрою, но…ОСОБА. Она мне…
-Не по зубам.
Крафт пожал плечами, но потом кивнул, будто согласился. - Такая не потерпит подмены, Тед.
-Потерпит. Как раз такая божественная …сталь и потерпит. Ты б выдержал.
Крафт поднялся, запахнул халат и протянул к Лоренсу руку ладонью кверху.
У Теда вскинулись брови. - Что, уже?
-Что «уже»? – Крафт обошел кровать. – Ключи давай, я в её номер спать пойду.
-Ах, вот что. …А я думал, ты с меня за свой покой попросил.
Крафт состроил гримасу. – Тед, ну брось ты, что за счеты. Я просто должен…
-Машину проверили?
-Какую машину?
Лоренс поднялся с кровати. Стал медленно застегивать на себе куртку. Ещё новую, пахнущую хорошей кожей. – Генри, …
-Ах, ты о машине! – Генри хлопнул себя по лбу. – Это всё сделано. Ты даже не волнуйся. Машина в автомастерской, её посмотрят, диагностика, мойка – всё такоЭ.
Тед вобрал в себя столько воздуха, сколько погрузили легкие: «Твою мать, Генри!!! …Мойка…бля!»
Лоренс сначала двинулся к двери, а потом вернулся, и за атласные отвороты халата сильно потрепал Крафта. – Генри, немедленно адрес той ПОМОЙКИ. Куда ты отвез моего «мустанга»?!
Крафт уже давно, то есть минуту – две назад понял, что сделал что-то не так. Потому теперь он спокойно выслушивал гневные слова приятеля и просто кивал головой.
К пущей «радости», в номер ввалилась Амалия.
Марлен Дитрих, говорят, потрясала всех тем, что уже к восьми утра выглядела на все сто, восхищая всех искусным макияжем и отутюженным прикидом. Амалия Дорос была ещё и трезва!
Улыбаясь доброй и всепрощающей улыбкой, она утешила его последней истиной: «Это только игра, Тед. Не шуми. Мы …сейчас всё сделаем».
-Что и когда, Амалия?! Ночь за окном.
Амалия проспала только полтора часа. Полчаса приводила себя в порядок. И за два этих часа прекрасно обдумала, чем ей помочь своему другу. - Машина имела неполадки?
Тед вздохнул, махнул рукой на обоих и пошел в коридор.
Крафт кинулся к шкафу, быстро одевался.
Амалия, выспросив у него адрес мастерской, пошла за Лоренсом.
Тед отвечал на её вопрос: «У меня начали барахлить тормоза. И как раз перед самым спуском! Я чуть не перевернулся. Какой-то добряк помог. Он обошел меня на тракторе. Высыпал тюки с сеном на дорогу. И я, снижая скорость, остановился, уткнувшись в это сено. …- Лоренс сокрушенно покачал головой. - И, представь, как назло, ни одного салона или сервиса! А тут ещё …. хитрость твоя не удалась. Конечно, это не выход. Но ты же сама это придумала».
-Да, я не стала делать так. Поняла, что глупо. И тебе это вовсе не нужно. К тому же, она, скинула время, профуканное тобою на первом этапе пути.
В глазах побежденного блеснула злость. - Пусть она не ждет от меня подобного!
-Она и не ждет. Ты же видишь, …не ждет. …
Были подняты на ноги люди, отогнавшие машину горе - гонщика в автомастерскую. Амалии и даже Генри пришлось пустить в ход всё своё обаяние, чтоб машина была кое-как осмотрена уже ночью и под утро отправилась в путь. Дальше по маршруту.
-Он – большой чудак, этот ваш друг. – Сказал автомеханик, глядя на место, где только что стоял автомобиль. - Гонщик? Какой же он гонщик? Скоро дожди закончатся, зато подуют северные ветра. Дорога станет катком, а у него …резина летняя. И вообще…
Крафт, зафиксировавший время выезда своего приятеля, прервал автомеханика. Он улыбнулся, кокетливо пожал плечами. – Душка, не нужно мне про «резину», я всё равно в этой технике ни черта не понимаю. Я просто сажусь машину, и …меня везут туда, где я хочу быть. Вот и всё…
-А этому, «гонщику» вашему, что помешало?
-Гордость. И …думаю, желание повеселиться. Он вообще-то веселый. Он тут ругался, махал руками, …забудьте. Он – душевный человек. Я его года три знаю, пошумит и снова…душка. И вообще это мы так, это вовсе не гонка. Ничего серьезного. Нашлись те, кто хотел ехать, и те, кто хотел посмотреть на них – и всё.
-А если случиться что?
-А что такое может случиться? - Крафт мило улыбнулся, будто абсолютно заверяя человека, что участники пари от «случая» застрахованы счастливым билетом.
Амалия, прислушиваясь к разговору двух мужчин, прогуливалась рядом. Когда все разошлись, чтоб продолжить ночной отдых, она позвонила Теду в машину. Сказала, чтоб он поменял «резину» при первом же удобном случае. – И вообще, будь внимательней. Ребенок…
Крафт звонком по телефону передал заботу о Лоренсе другому участнику пари. И чуть позже, приласкав «юное создание», встреченное им в кабинет лифта словом «душка», пошел к себе в номер и крепко уснул. В отношении Амалии всё было пристойно, он вежливо проводил её до номера и пожелал «самой спокойной ночи». – И не сомневайся, душа моя, - было ему ответом.
После полудня Амалия увезла его назад к озеру Сен Клер. - Едем, душка. Тут ты уже всего попробовал.
Банкир, оглядевшись, согласился.
***
Тед решил срезать путь. Дорога, которой он ехал теперь, была поселковой.
Была ночь, в одно-двухэтажных домах свет не горел. Только порог каждого дома освещался ночным фонарем. Да ещё редкие фонари освещали тихую, петляющую улочку.
Лоренс – Мерфи всегда поступал с женщинами, как последний эгоист.
И он действительно не остановился, когда заметил знакомое авто под одним из уличных фонарей.
Жаклин меняла клиновидный ремень. Услышав звук мотора, она естественно посмотрела в сторону проезжавшей мимо машины. Увидев, чья это машина, она выпрямилась. Но, поняв, что Лоренс не собирается останавливаться, она плотно, до ямочки на щеке, поджала губы, нахмурилась и вновь скрылась в пасти своего авто.
Лоренс - Мерфи даже скорее чем прежде, будто скрываясь от кого-то, катил по прямому, открытому участку дороги. Ехал, хмурясь, кося в боковое зеркало, пытаясь разглядеть дорогу позади себя. «Ни за что! Чтоб не повадно было делать дурацкие поблажки!»
Уже вырулив на обозначенный на карте путь, он всё же сбавил скорость. И какое-то время ехал медленно, пытаясь разглядеть догонявший его автомобиль. Но тот не оказался машиной Жаклин. И Лоренс снова припустил, восклицая про себя: «И пусть! …Да, подлец. И чтоб больше никакой жалости! Раз пари, значит…»
Жаклин меняла ремень не долго. Дольше отбивалась от пожелавших ей «помочь» трех молодых шалопаев, шатавшихся по поселку после закрытия кабака. К счастью ее «жирафа» завелась с полуоборота и, рванув с места, обдала нахальных приставал пылью с колес.
***
В бассейне одной из частных вилл, принадлежавшей одному из канадских партнеров Мерфи - Лоренса плавало трое. Двое мужчин и одна, красивая своей непосредственностью совсем юная женщина. Мужчины были в купальных одеждах, дама – топ-лес.
Мерфи - Лоренс не пил редкостного вина. Всё крутил шеей, хмуро поглядывая на дорожку к въездным воротам виллы. Он пил томатный сок, крепко посоленный. И само настроение его было вкуса соли. Он переживал за свой успех.
Прохладное тело красивой женщины ласково обвило его со спины. – Ах-а, попался…
Но Тед лишь вздохнул, и развел женские руки в стороны.
При этом он утомленно посмотрел в глаза своего приятеля – его партнера по канадским связям. Тед как бы молча отпросился у него уйти. А когда тот, так же молча, нахмурясь, как бы спросил: «В чем дело?», - Тед ответил: «Желание есть. Но оно потягивает только ко сну. Прости, Бил, что-то…не гуляется».
Бил Хью внимательно посмотрел на него и, когда они, разгребая воду руками, двинулись к лестнице, поинтересовался самочувствием у партнера. – А как вообще, есть желание продолжать?
Лоренс – Мерфи, устало улыбнулся и ответил: «Все в порядке, Бил, всё …нормально. Мне нравится. Я включился. Да. Меня это даже …начинает заводить. А так, ничего, просто немного устал в дороге».
И вот тогда Хью выразил в слух то, что уже было сказано на Большом совете друзей: «Френк, я думаю, мы полюбовно ...закончим это дело. Устроим пикничок. На Медвежьем. …Как ты, пикничок – нормально? (Тед промолчал и Хью продолжил). Тут Жаклин звонила. Что-то в голосе её мало радости. Начало было таким эффектным, столько энергии, энтузиазма, …а сейчас. …Вот, хулиганы, говорит, к ней какие-то пристали. Представь, ещё таких неприятностей мы не ждали. Так что, …давай, мы с малышкой подумаем, как это устроить, чтоб устроило всех».
Лоренс, задетый недоверием в его успехе, хмуро посмотрел в сторону дороги. - Бил, я, пожалуй, не буду у тебя задерживаться, уеду прямо сейчас. Извини.
-Ты ж не спал. Амалия звонила, ты и там не отдохнул.
-Она просто не заметила. Ей…некогда было. – Тед, оглянулся, посмотрел на изящную женщину. – Спасибо, всё было прелестно. Но мне пора.
Женщина за его спиной тихо пошутила: «Как, прямо из бассейна…и уедешь?»
Мерфи поцеловал мокрую руку красивой женщины, быстро скользнув по ее гибкому, гладко-блестящему телу взглядом, но тут же отвернулся и, так и не воспользовавшись лестницей, подтянувшись на руках, вылез из воды.
Бил Хью проводил его. И ему каким-то тихим, неторопливым, спокойным образом всё же удалось вытянуть из Теда причину необъяснимой торопливости.
Тед сознался. И буквально через час, уехал.
Оставшаяся парочка тихо обсуждала непонятное в их знакомом за столом. При этом первой начала разговор внимательная женщина. - Мне кажется, он просто ...убежал. А тебе, тебе так не показалось, милый?
Хью, хорошо знавший Мерфи, медленно обойдя стол, роскошно сервированный на троих, уже пожалел, что вместе со всеми вмешал ни в чем не виноватых друг перед другом любителей авто в глупейший спор. «Это же, как работа. Она тяготит их. Двух свободных, творческих людей тяготит своими обязательствами. Вот и Френк признался, что не помог ей в ремонте машины. Ночью. Ну не помог и что? В их пари и не значился пункт взаимопомощи. А теперь вот парень сам не свой. Сделал, как было надо, а переживает, будто сделал что-то не так».
Сев в торец длинного стола, Бил равнодушно посмотрел на наполненный для него бокал вина. «Он даже пить не стал. Он даже весел не был. …Глупо. Зачем мы придумали это? Мне стыдно, милая».
Владелец роскошной горной виллы, думая о приятеле, смотрел на красивую женщину, сидевшую напротив на расстоянии трех метров. Трех метров, заполненных яствами, цветами и великолепной посудой.
- Лиз, а может мы позвоним о контрольном времени ребятам на Сент-Клер, а сами прихватим шубы и махнем поискать приличный домик на Медвежьем? Мне хочется устроить там праздник. Рождество мы пропускаем. …Они пропускают. А мы…восполним им эту потерю праздником. Как ты, готова?
Хью оглянулся на окно. Будто он мог увидеть дорогу, по которой с каким-то непривычным остервенением гонят двое, ничем ранее не досадивших друг другу. – Кажется, наши друзья настроены серьезно. Может, и нам ...задуматься о будущем?
Хрупкая, как статуэтка, Лиз приподнялась с места. Её роскошное вечернее платье из органзы таинственно шуршало. Бриллианты, которые ею были привезены сюда с большой осторожностью, сверкали, отражая огонь сто одной свечи, украшавших столовую. Лиза приблизилась к стулу, на котором сидел Бил. Изящно наклонилась и обхватила Била за плечи. Прижалась своим ухом к его уху. –Милый мой…
Хью вдохнул дерзкий аромат изысканных, томящих его духов.
Он, наконец, ставит точку в своих холостяцких скитаниях. Перебрано и опробовано многое. Он остановил свой выбор на этой женщине. В ней только два достоинства: она красива и покорна. Сорокасемилетний миллиардер посчитал – ему этого набора хватит.
– Я согласна. – Прошептала она. Потом, обхватив, запрокинула голову Била и долгим французским поцелуем обрадовала его своим согласием.
Затем, облизываясь, и по пути хватая с вазы крупные ягоды- виноградины, она вернулась к себе, в торец стола. Села на стул королевой и окончательно закрепила словом своё согласие: «Я не знаю, что эта гонка дала или даст им, я свой приз уже выиграла. Милый, я…свою «гонку» окончила».
Через четыре часа прибыла Жаклин.
Она была жутко голодна. И ещё сильно озябла под усиливавшимся ледяным ветром.
Немного натянуто веселясь за ужином, она рассказывала о встрече с приставалами – парнями. И ещё о встрече с ...соперником.
Слушавшие ее отводили взгляд в сторону. Они уже слышали эту историю.
Бил и Лиз, сразу заметили, что в голосе Жаклин звучала обида. «Я…собственно и не ждала, что он остановится. Мы ведь, …мы совершенно не знакомы»….
Да, она была незнакома с Мерфи – Лоренсом. Ни была знакома и потому не понимала, почему он так, именно так равнодушно отнесся к ней. Почему не остановился там, в незнакомом ей поселке, напугавшим её темнотой, отсутствием помощи и «пьяным содействием» трех вульгарных парней.
–Скажите мне, Лиз, …Бил, пожалуйста, …он так спешит? Он даже не остался здесь, с вами. …Почему? Для него важно выиграть …триста долларов? …Нет? Тогда, почему?
Лиз смотрела влево, слушая её, Бил – вправо.
Среди них не было таких «разговорчивых» как Генри Крафт. Жаклин была в неведении, что на неё поставлены деньги. Но даже дело не в этом, дело не в деньгах. Все ждут развязки ими же завязанного конфликта между гонщиками. Все ждут, чем тот закончится. Оба и Тед, И Жаклин вспыльчивы, непредсказуемы, и оба симпатичны – результат может быть интересным. По крайней мере, предсказать его никто пока не мог.
Ответить на полу возмущенное, полу смущенное «почему?» - они не могли. Да и надолго заморачиваться на странностях чьей-то психологии – Бил и Лиз не хотели. Они просто хотели развлечься. Они красиво лгут, им вовсе не стыдно, они только смущены, что игра не удалась для самих участников.
После недолгого отдыха и быстрых сборов участницы пари, Бил и Лиз тоже стали укладывать свои чемоданы и двинулись в сторону северного аэропорта.
***
Мерфи ехал медленно. Хотя участок до озера Нипигон был одним из самых длинных в пути до Большого Медвежьего. К тому же после него Мерфи ждал визит в полицейский участок Виннипега, а уж только после - контрольная точка в Беренс-Ривер.
Он не отдохнул у Хью. Какая-то бессильная лень вперемешку с совестью мучила его. Оглядываясь назад, вспоминая элегантно припрятанный в скалах величественный дом, запросто называемый миллиардером Хью «горная вилла», Тед ругал себя за несдержанность. Он признался приятелю-партнеру в своей ненадежности. «Да как повернулся мой язык?! Что он может подумать о своём партнере?!»
Он рассказал Хью, что не помог Жаклин. Тогда он называл это малодушием. Теперь, припомнив словечко Амалии – непорядочностью, а короче - «свинством». И ещё он злился на себя за то, что так спешно покинул виллу. Время его приезда туда отметили, он мог спокойно дождаться свою партнершу по пари, быть может, провести с ней вместе какое-то время. «А я бежал! Но почему мне всегда хочется сбежать, когда к горлу подступает жалость к себе? От кого бегу, от себя?..»
Он вздыхал оттого, что всё сделал не так, как считалось бы кем-то «правильным». Думая о Хью, он забывал о Жаклин. Ему просто было стыдно.
Но длинный путь предполагал и длинные раздумья. За очередным поворотом он стал забывать о признание партнеру, зато дорога напомнила ему о Жаклин.
"Надо было остановиться тогда, – думал он, разворачивая машину на очередном крутом повороте. Внимательно вглядываясь в ленту дороги, он искал не оправдание себе, он находил основание под то, что он бы сделал, случись это в другой раз. - Дело не в принципе. Просто по-человечески, нужно было…спросить. Стояла ночь. А вдруг ей требовалась прокачка тормозов, жидкость для них? …Вот, научили же меня люди, чужие люди, и теперь и я знаю, насколько это важно. И нужно. Может быть, это было нужно и ей. Вдруг что-то серьезное с машиной, требовалась деталь, или вообще, эвакуатор для доставки машины в автосервис. А рядом никого. Я помню, как дурак, стоял на обочине с этой идиотской дощечкой: "Ищу тормозную жидкость". Встав на пустынной дороге, под самую ночь, я даже испугался написать «куплю». …Может, и она ...ждала помощи. Получается, это даже не было принципом. Это даже не получилось уроком ей. Это стало трусостью. Вот так, Лоренс. …Нет, скорее всего, ей представили меня как Мерфи. Ну, значит, на тебя друг всё и сольём».
Мерфи - Лоренс тряхнул головой, стирая из памяти сразу три лица своей соперницы. Одно- высокомерное, жесткое, это тогда, когда она просигналила ему на старте, чтоб он больше не прикидывался вежливым. Другое - когда она махнула ему рукой в перчатке и улыбнулась, подарив несколько часов от своей форы. Ну и, вздохнув, он припомнил лицо женщины, посмотревшей в его сторону там, на ровном, пустынном участке проселочной дороги.
Почему-то вот только сейчас он задумался о предложении Хью о пикничке, и ...даже как будто легко представил себе, как он, приватно беседуя, подает сопернице бокал с шампанским. Только мысль: "А возьмет ли она его?" - заставила его еще больше нахмуриться, нажать на акселератор и на полной скорости помчаться в сторону Нипигона.
«Мустанг», ревя мотором, радуясь достойной его скорости, нес своего хозяина к очередной победе.
К озеру Нипигон Мерфи прибыл за пять часов до того, как туда прибыла Жаклин.
***
А вот уехала она за час до того, как победивший на очередном участке гонщик проснулся в объятьях хорошенькой, но очень коварной приятельницы его авто соперника.
Патриссия Моодик так умело очаровала его, что Тед не смог отказать ей у порога своего номера. Женщина клятвенно пообещала, не мешать его отдыху, но, вымучив ласками и, переведя все часы, в том числе и ручные, на пару часов назад, она обманула уставшего в долгой дороге человека.
Кричать на своего приятеля, который пришел узнать, в чем дело, почему Мерфи так разоспался - было делом бессмысленным. Жаклин уже шла впереди его.
И на Патриссию, что, свившись в калачик, мирно спала в его теплой постели – он тоже кричать не стал. На этот раз вспыльчивый Лоренс – Мерфи был тих. Он не махал руками, не настаивал ни на чём.
Тед - Френк выругался исключительно в свой адрес. Перевел свои часы на точное время, спешно подкрепился, подзаправился …и - в машину.
***
На этот раз он выжимал из «мустанга» все, выбирая лишь скоростные дороги к Виннипегу. Он кроил маршрут страшным образом, иногда его дорогой становился лес, высохшее болотце и даже старая железная дорога. Лоренс не замечал, насколько он вжился в образ гонщика. Он стал чувствовать не только запах салона, ощущать прелесть кожи под задницей и тешить гордость обладания дорогой машиной, он стал чувствовать малейший нюанс в стуке сердца машины, ощущать каждую её болевую точку в подвеске, как свою собственную. То есть, если раньше он видел в машине «подружку», теперь - друга.
Не отметившись в дорожной полиции, он просто не мог ехать дальше. Его бы тут же и задержали предусмотрительные полицейские. И потому он гнал и гнал машину к городу. Его ждал Виннипег.
Как он и ожидал, угонщика, который продал ему краденый «ягуар», не нашли. Был лишь обновлен файл его данных. Теперь канадец Мерфи был более схож с хмурым теперешним хозяином водительского удостоверения. В полиции, кстати, поинтересовались, почему хозяин столь роскошных усов вдруг решил сбрить их? И навсегда. Лоренс ответил, что этого потребовала его любовница, и поспешил убраться из участка.
Именно гонка сделала его второе имя неприятным ему. Тед абсолютно перестал откликаться на имя Френк и на фамилию Мерфи. Встречаясь в пути с канадскими друзьями, знавшими его как Мерфи, он хмуро отвечал, что «напрочь» перешел на фамилию матери, то есть стал Лоренсом. А когда его спрашивали об имени, на которое он откликался охотнее, Тед отвечал: «У меня два имени. Для краткости я перешел на первое. Так что…зовите меня просто Тед. Тед Лоренс». Только самые-самые друзья знали, что Тед родился в неполной семье, а ещё более «самые» догадывались, что Тед всё-таки узнал, кто его отец. Узнал, кто для последнего «семья». Правда, и та его «узнала». В некоторой степени. А вот о последнем никто, кроме самого Теда не знал, даже его мать – известнейшая звезда Голливуда – Элизабет Лоренс, погибшая пару лет назад на съемках очередного звёздного фильма.
По счастью ли, по невезению ли, но Лоренс действительно здорово походил на усача с его «канадского» паспорта, кредитки и водительского удостоверения. С настоящим Мерфи он был близко знаком и не только потому, что они были связаны общим бизнесом, они стали, прежде всего, крепкими друзьями. Но познакомились они именно благодаря феноменальной внешней схожести. Сначала они шутили, что они раскиданные судьбой братья-близнецы, а потом оба привыкли к тому, что их общие друзья стали путать их, замечая при этом, как те, из полиции: «Френк, а почему ты то носишь усы, то нет? …Они что, накладные?»
Мерфи, как и Лоренс был склонен к рисковым предприятиям, в том числе и приключениям. Это и привело к тому, что после одной из неудачных поездок по Амазонке, попав к каннибалам, Тед потерял своего «канадского» близнеца. Распутавшись, отвязавшись от ритуального столба, Тед оглушил аборигена и побежал, куда глаза глядят. И лишь за двести километров, лишь среди белых-белых цветом кожи людей он опомнился. То есть он вспомнил, кто он, откуда и от кого бежал. И, разумеется, он сразу вспомнил, что забыл отыскать в одном из травяных шатров своего близнеца - приятеля. Того, по-видимому, оставили на закуску. После мысли об этом Теда ужасно беспокоили. Особенно по ночам. Он, разумеется, не признался в случившимся никому. Никто не догадывался, что уже год Тед и Френк – это одно лицо. Лоренс гонял в Канаду, вел дела партнера, как свои. Потом обратно - в Штаты, вести свои дела. И…всё скорбел о потере.
Эта потеря унижала в нём взрослого человека. Он, в отличие от Мерфи, ВСЁ знал. Не Мерфи, он чувствовал соединяющее их родство. Думая о братце - близнеце, Тед считал, что «тот бы так не поступил». Лишь раз он кинулся назад, в те места. Но, застряв из-за нелетной погоды в аэропорту, вдруг задумался о другой стороне медали. Оборотной. И, решив, что судьба сама отомстила его отцу за предпочтение, оставил всё, как есть и вернулся домой. Временами тоска совершенно одолевала его, не помогало не спиртное, ни крутизна в бизнесе и развлечения. Боясь, выдать себя чем-то, он становился больше Мерфи, чем Лоренсом. Но, разумеется, только время помогло ему понять, что его бегство, это всё же не месть, не предательство. Рядовая трусость. Он смалодушничал.
Однако скорбь по другу не помешала ему пользоваться не только паспортом и водительскими правами Мерфи. Тед, в конце концов, начал снимать наличные со счета Мерфи. Например, для оплаты содержания комфортабельного дома Френка. Куда, собственно, Тед и спешил заглянуть, будучи с оказией в Виннипеге.
На улице Кленов - сто его должен был поджидать домоуправляющий.
Обычно именно у него Тед узнавал о новостях в округе, о родственниках Мерфи, навещающих его дом. Сам он никогда не встречался с ними, а если и сталкивался случайно, уходил от разговоров, лихо находя вескую причину: «Дела!». Личную корреспонденцию, письма, шедшие Мерфи он крепко на крепко прятал всё в домашний сейф, ожидая, что когда-нибудь он всё-таки решиться передать их родственникам, так и не знавшим правды о судьбе их Френка.
Тед решил, что и на этот раз он просто «выслушает», просто «разгребет», просто выделит на расходы денег и уедет. Помчится дальше по маршруту, которым следует уже упрямо, будто это самое, что ни на есть его личное пари с некой Жаклин де Божур.
Однако скоро уехать по своим делам Тед не смог.
На улице Кленов в доме его встречал сам Френк Мерфи. СОБСТВЕННОЙ ПЕРСОНОЙ!
-О, черт! Как ты осложняешь мне жизнь, Френки! Но, боже мой, как я счастлив, что тебя не сожрали эти чертовы каннибалы!
И куда девалась скорбь, стыд, которым предавался Лоренс. …Куда девалась ненависть, куда испарилось чувство мести, которыми тешился Френк, год, возвращаясь к себе на родину без прав и паспорта, скрываясь от властей и …разного рода «каннибалов».
Десять часов смеха, рассказов про жизнь «каннибальскую», финансовые отчеты американского лица перед канадским, схожим с ним невероятно. Конечно же, встреча и разговор не проходили на сухую. Третьим в их компании был домоуправляющий. Он теперь вполне осознавал, что жизнью своей среди этих двоих «полусумасшедших» обязан только своему гробовому молчанию об их тайне.
-Может, мы отправим его к нашим плотоядным дружкам, а, Тедди? Уж слишком он много знает.
Хмельной Лоренс только рукой махнул на третьего за столом, мирно спавшего, уткнувшись лицом в листья ароматного салата.
-А, черт с ним, Френки! Пусть живет, как жил. А я уже решил, вот доеду до Большого Медвежьего, и именно там утоплю твоё «безусое» водительское удостоверение!
-Так надоело быть слугой двух господ? …Понимаю. Я готов был служить и трём, лишь бы быть ближе к дому. Я даже массажу обучился, аборигенов мял. Хочешь, я и тебя пятками помну.
-В другой раз. …Но ты не похудел, усердствуя, Френк.
-А я воровать научился. И убегать, скоро, чтоб не поймали.
-Да ну? Как я – не за что не научишься. Я от канадских полицейских убежал.
-Да ну? И чем они тебя достали?
-Усами!
-Чем?!
-А, тебе, сбежавшему от каннибалов, не понять. Но ты всё же сходи к ним, в полицию. Ты ж опять при усах. А это им здорово не понравится. Всё, Френки, я так рад сдать твой «усатый» паспорт назад. Я - свободный человек, Френк. Ты даже представить себе не можешь, насколько это кайфит.
-Представляю. Я ж даже от паспорта и прав был освобожден. Год под кайфом.
-Повезло.
-Тедди, я без зла. Эта ситуация, она мне помогла понять, что я умею жить без гарантируемого социума. Нет, ты попробуй: без прав и без денег. …Слабо?
Тед подумал и промолчал.
Мерфи протянул руку над столом и погладил его по щеке.
Френк ничего не знал ни о тайне отца, ни о том, что где-то есть могила его родной матери, НО он вдруг почувствовал себя чуточку старшим в их паре. Почувствовал именно сейчас, когда заметил, что Лоренс намеренно желает напиться. А Френк знал, что его партнер по бизнесу пьет мало и не портвейн, той марки, что нашелся у управляющего.
-Тедди, честно, я без зла. Мои слезы только от радости, что и ты жив. Я ж ничего не знал о тебе.
Лоренс, услышав это, улыбнулся ещё пьянее, но потом напротив, посерьезнел и дернул головой. Рука Френка сползла с его щеки на плечо.
Тед шевельнул плечом, и тем самым скинул руку Френка со своего плеча. - А я вот, расконспирированный жулик. Но…времена поехали дальше. Теперь, раз тут всё в порядке, и я полечу дальше …по собственным документам. Налегке полечу, без хлопот.
-Задница устала?
Лоренс уставился на друга. – Не понял.
-Я о желании «лететь». Самолетом решил? А машину, кинешь?
-Не за что!
-Значит, устал рулить. – Мерфи, улыбнувшись, кивнул и скинутую приятелем руку, снова положил ему на плечо. Френк будто успокаивал своего «американского» близнеца. - Да, я заметил, ты ленишься садиться за руль. Сколько тебя знаю, ты …ездун.
Тед пьяно покачал головой. – Уже нет, Френки. Или уже не совсем. Но, тут такое дело: мне эта гонщица в печенку влезла. Я её …закончу.
Тед взял со своего плеча руку Френка и вложил в неё бокал с крепленым вином. – За то, что успешно кончу.
-Гонку? …Постой-постой, так тебе стыдно, что ты эту телку в дороге кинул?
Тед чокнулся с Мерфи, залпом выпил вино, и…сам потянулся к Мерфи. Он двумя руками, через стол, обхватил братца за голову, чуть притянул к себе и, глядя в глаза, ответил: «Да, Френк. Да. Мне стыдно. Я кинул тебя, сбежав из ужаса этого каннибальского лагеря. Легко простился с присутствовавшими там и удрал. А вот ЕЁ, ...не поимев, кидать стыдно. Да, стыдно, друг, стыдно. ...ик.. ик....
Мерфи так и не понял, в чём Тед так трезво признался ему, о своём отношении к славе гонщика или всё-таки о женщине, с которой ему неприятно соперничать?
Икающего «гонщика на отдыхе» Мерфи второй (оживший) отвел в спальню.
Но оставил его в той спальне всё же Тед. Они ещё поспорили там немного, пошутили, перекинувшись в пьяную шахматную партию, и Тед, уложив «хозяина» в родную постель ушел из спальни.
Сам же он уснул не скоро, и не из-за кружения в голове, не из-за бормотания проснувшегося домоуправляющего, по привычке ставшего ему докладывать о делах в доме, в том числе и о приезде истинного Мерфи.
Тед не спал, думал о гонке. Он уже жалел, что так напился. «Три часа – максимум и в дорогу». Вот только заметив, что домоуправляющий всё ещё рядом, он попросил: «Паркиенс, будьте добры, разбудите меня через три часа».
-Слушаюсь, сэр.
Лоренс заметил, человек сонно моргает. - А вы в состоянии, Паркиенс?
-Сэр, я – португалец. Для меня портвейн - вода. Я просто понял, вам с мистером Мерфи нужно поговорить.
-Так значит, он прав, ты действительно знаешь слишком много.
Домоуправляющий спокойно центрировал узел галстука, чуть съехавшего на бок. - Ваши шутки с хозяином – это ведь дело семейное. Вы что хотите, можете всем говорить, я - узнавший и увидевший вас вместе, понял - дело семейное. Сэр, я - могила.
-Португальская могила, Паркиенс. Это запомню я. А вы – то, что мне нужно быть в машине через три пятнадцать. Всё. Тишина в доме.
-Слушаюсь, мистер Мерфи.
-У меня никогда не будет этой фамилии. Я - Лоренс.
-Слушаюсь, мистер Лоренс.
-Спокойной ночи, МИСТЕР Паркиенс.
Проснувшись далеко за полдень, Мерфи вошел к партнеру с приглашением к совместному завтраку, но его двойника уже в доме не было. На не заправленной кровати лежала записка. "Френки, прилетай к Медвежьему. Я позвоню тебе из Порт - Радия. Вместе утопим твоё водительское удостоверение. И ещё, я всё-таки прошу у тебя прощения за моё бегство из того чертового лагеря. Прости, если в силах. Друг навеки. Тед Лоренс"
Мерфи, хмыкнув, отхлебнул холодненького пивка из банки, вздохнул и поплелся в ванную. Он вчера проигрался в шуточном пари. Проиграл в шахматы собственные усы. То есть, пообещал приятелю сбрить усы, которых у Лоренса не было. Тот просто ленился за ними ухаживать. Бриться любил, усы - не принимал к лицу категорически. А накладные - в связи с игрой в Мерфи – просто возненавидел!
***
Тед только отметился в Беренс-Ривер, да заехал в сервис для осмотра машины. Там ему посоветовали поменять резину на «зимнюю».
До рождества оставались часы. Канун года радовал горожан снежком и морозцем. Лоренс же был неприятно удивлен лишними тратами.
-Севернее Те-Пас в эту пору частый гололед, сэр. А за Ураниум-Сити вас в пути вообще может снег застать. Сейчас только и начнется, сэр. Здесь вам не Калифорния. Вы б и оделись теплее. Там за шестидесяти градусной широтой всякое случается, меха не помешают.
Тед, хмурясь, решил заехать в магазин не только за подарками друзьям, но и за меховой курткой. И ботинками покрепче. И как оказалось не напрасно.
У небольшого городка, что возле Оленьего озера, Лоренс попал в жутчайший гололед. Дважды его крутило на дороге, то задницей, то передком машины выбивая на встречную полосу дороги.
Только стало хуже, когда Лоренс понял, что не один он выруливает с опасной полосы.
В серьезную аварию попало сразу семь авто.
В их числе оказались и Тед, и Жаклин. Правда, в их случае пострадали только машины, сами они отделались испугом и ссадинами.
Тед слизывая кровь с чуть надорванной губы, вышел из машины, пытаясь понять, как он вообще, цел ли? Он оглядел себя, двигая руками и ногами. Прикладывая к ране комок снега, он ходил вокруг машины, сначала даже не задумываясь, что та стоит в тесном ряду машин. Он даже попытался окрикнуть того, кто испортил ему задний правый фонарь. – Эй, какого черта?!
Но его осторожно одернули за рукав куртки. Понимали люди, что человек может и не в себе, попав в такую передрягу. – Потише, приятель. Тут многим и похуже. Во-он, тем первым, что всмятку.
Лоренс пошел вперед. Вот теперь он оглядывал все машины, накатившие друг на друга в виду серьезной аварии впереди. Но самую печальную картину он увидел после…
На руках Жаклин умирал человек.
Это был молодой мужчина. Уже хрипы были ему дыханием. Но умирающий…будто светился бессмертной улыбкой. Пытаясь, что-то сказать женщине в ярко-алом кожаном комбинезоне, на фоне которого его кровь не казалась столь ужасной, он чуть-чуть приоткрывал рот.
Если бы Тед был более умудрен такого сорта ситуациями, то, как Жаклин, он понял бы, что человек благодарил бога за то, что тот позволил ему «умереть, лежа на дороге …под звездным небом рядом с такой красивой женщиной».
Лоренс старался не смотреть на умирающего. Картина была жуткой. Зато в каком-то серебристом ажуре его собственного сознания он видел бледное, улыбающееся лицо Жаклин. Та гладила разбитое лицо мужчины и повторяла, уже над умершим: «Всё будет хорошо. Всё…будет…хорошо».
Со лба на висок стекала кровь, заливая темные её волосы и белое, как первый снег лицо. То действительно в виду особой торжественности было прекрасно, даже как бы иконно. Красиво и покойно. И след крови на её виске скорее не ужасал видевших это, а подталкивал вспомнить о возвышенном.
К раненой женщине спешили врачи «скорой», но она всем отвечала: «Всё хорошо. Я…в порядке. просто ударилась лбом. И только. Это ему нужна помощь, посмотрите, кажется, он снова открыл глаза».
Врачи осмотрели Жаклин, залепили рану пластырем и сказали полицейским, что ей более требуется психиатр. Так и сказали: «Психологическая реабилитация».
Тед видел, как отбуксировывали «жирафу» на автопогрузчик. Как полицейские, разруливали движение машин, которые были способны ехать дальше. В том числе и ему - Лоренсу, они посоветовали отправляться…в автосервис за новым передним бампером и фонарем.
А он вместе с Жаклин поехал …в полицейский участок.
***
Толпа людей, жаждущих одного: поскорее дать необходимые устные и письменные объяснения да ехать по своим делам, просто угнетала Жаклин. Она выглядела контуженой. Совершенно не реагировала на участие в ней Лоренса.
Тед, подсидев какого-то пожилого мужчину, а, попросту вызвав его к телефону с помощью «молодого растыкая», падкого на десятку, раздобыл для неё стул. Жаклин села, устало ссутулясь, не поблагодарив его. Она почти ни на кого здесь не смотрела. В её глазах всё так и стояла картина: две машины одна в одну и обе попали под трейлер. Прямо на её глазах. И ещё она думала о том человеке, который умер у неё на руках. Он первым, развернувшись на льду, выскочил на встречную. Она вытащила его из смятой машины. Ей никто не стал в этом ни мешать, ни помогать. Все понимали, тот человек уже …умер.
Она молчала, всё сидела, зажав руки между колен, и глядела в пол.
Тед всё стоял рядом. Он пытался разговорить её, но скоро понял, она его просто не узнает.
«Ну, ведь так и есть! Мы же совершенно не знакомы!» И он …решил напомнить об их знакомстве. Он ей представился.
Жаклин подняла голову, внимательно посмотрела на него и качнула в ответ головой. – Я вас знаю. - И снова уставилась в пол.
Тогда он потихоньку предложил ей «удрать», «удрать вместе», «удрать из этой чертовой компании очевидцев, где никто никому не нужен и не важен». Но Жаклин была безучастна. Он решил, что она не в себе и не слышит его. Тогда он попросил подойти к ней врача.
Врач обратился к ней по имени, Жаклин вполне разумно заговорила с ним.
И всё же врач настоял, чтоб у Жаклин взяли показания немедленно. И тут же помогли отправить её в больницу. Его беспокоила её рана на голове. Он решил, что, возможно, она более серьезна, чем предположили врачи «скорой». «Возможно, у неё сотрясение. Пара вопросов и всё. Её должен осмотреть хирург. Это - прежде всего».
Её приняли. Вопросов к водителю авто, которое в цепочке жертв было третьим, задавалось немного. «Что успели разглядеть до удара и после?». – Она ответила.
И как будто больше к ней претензий не было.
И только этим всё бы и обошлось, что разговором о том «что успели разглядеть?». И их бы отпустили с миром обоих. Так как Тед мало, что понял в аварии, он был предпоследним, кто был в «связке» машин, он мало, что мог добавить к сказанному ранее. Но …среди полицейских оказался тот, кто совсем недавно знал Лоренса как Мерфи. И вот тут допросы пошли с пристрастием. И к нему и к Жаклин, подтвердившей, что знала его как Мерфи.
Тед, разумеется, стал давить на то, что «девушка после серьезной аварии, что на её руках только что умер человек- виновник всей каши на том шоссе». Но…ему не верили. Верили полицейскому, который настаивал, что совсем недавно «сам задавал этому Мерфи вопросы».
-Так откуда у вас документы Теда Лоренса, мистер Мерфи?
-Я вам не «мистер Мерфи»!
Тед вот-вот мог сорваться.
Выручило то, что настоящий Мерфи – человек более спокойный и соображающий больше про себя, а не в слух, как Тед, был жив и здоров. Отдыхал в собственном доме. Ему позвонили, и он подтвердил свои данные по телефону, даже согласился подъехать, чтоб обозначить себя перед полицейскими. А на вопрос: «А есть ли у вас усы, совершенно правдиво ответил: «Нет, теперь уже нет. Впрочем, об этом меня уже в полиции не раз спрашивали». Тогда мурый полицейский пошел на хитрость, он попросил Френка Мерфи сейчас же снять свой фас и профиль на телефон, и отправить фото на телефон главного инспектора полиции. Мерфи сделал так, как ему сказали, и «с большим удовольствием».
Полицейский …извинился перед американским бизнесменом, едущим по делам на север Канады. – Простите, …такое сходство. А вы не родственники с этим Мерфи?
-Вы что, глухой?! Я же сказал, мы партнеры по бизнесу и только!
Врач, присутствовавший при опросе свидетелей, переглянулся с полицейским. – Желательна психологическая реабилитация.
На что Лоренс в сердцах воскликнул: «Боже правый! да тут всем требуется это!!!»
Полицейские, разумеется, не отнесли на свой адрес слова пережившего автокатастрофу. И протянули ему протокол для подписи.
Тед, вырвавшись из лап дотошных канадцев, побежал, искать Жаклин. Её отпустили раньше по настоянию врача.
В больницу, где ей в это время накладывали пару швов на разбитой голове, Тед ехал на такси. Его машину обновляли в автосервисе.
И что же он услышал от женщины?
Тед - то считал, что она тоже считает затею пари необдуманной. Но она ответила: «Я хотела, чтоб такое случилось. Я хотела вот такого пари».
Он спросил её, уже отдыхающую в палате: «Зачем ты подошла к нему? Ты же видела, он умирал».
-Потому и подошла. Он позвал.
-Как это?
-Он посмотрел на меня из смятой машины.
-Вряд ли он что-то видел тогда.
-А меня видел. Я это сразу поняла. И подошла.
-Зачем?
-Не знаю. Совсем недавно вот так же на чьих-то руках умер мой муж. Тоже погиб на дороге. Ему тоже было …тридцать с небольшим. Тоже…глаза …голубые были. Яркие. …Я подошла.
Лоренс присел на край кровати. Ему, как единственному человеку, кого женщина позволила впустить к себе в палату (а рвались журналисты) в качестве …родственника, некуда было идти в этом городе. Вот он и решил, что ночует рядом с Жаклин. Просто посидит возле палаты на диванчике. - А завтра я отвезу тебя домой. Куда ты скажешь.
-Нет. Я…не хочу возвращаться домой с пол пути.
Тед удивленно раскрыл рот.
А потом улыбнулся.
Прежде чем высказать своё удивление словами, с улыбкой на губах, он подумал.
Он подумал о словах женщины, сильно отличавшейся своим поступком от тех женщин, которых он знал. «А ведь я тоже не хочу возвращаться с пол дороги. Что это стыд? Неужели и ей стыдно было бы вот так, безрезультатно всё это кончить? Пусть это было первоначально глупостью, но сейчас, сейчас так сделать нельзя. И не из-за Крафта, не из-за его бухгалтерии, вообще хочется понять, смогу ли? Мерфи сказал, мне слабо, чтоб без прав, без денег. Ну, хоть бы понять, а что и с тем и с другим, слабо? Дорога, которую мы не выбирали. Кто ж знал, что она окажется столь натурально жизненной. Каждый сам за себя. И никто не желает уступить. Нормально, как в жизни. Вот и поживем ещё, увидим, какое оно это Большое да Медвежье».
Он думал о дороге, а смотрел на женщину. Сидел, ощущая боком теплое тело, прикрытое теплым одеялом, и разглядывал женское лицо, шею, руки, всё, что было открыто его взгляду.
Перевязка выше лба ничуть не портила симметрии лица Жаклин. Особого стандарта красоты Тед в нём не заметил. Ни какой там «фиалковости» в глазах, ни вздернутого подбородка, ни усталостной худобы, выраженной в обвалившихся щеках, даже нос её был самым обыкновенным, не «точеным». Вот только ямочка, лишь она была в том лице оригинальностью. Ямочка на левой щеке. Да и та, такая была естественная, на взгляд Лоренса, и проявлялась не по случаю, а потому что …была такая ямочка на щеке всегда. Вела себя женщина тихо, без каприз, без кивка на своё состояние. Ровно, взвешенно. Потому Тед посчитал, что есть в Жаклин красота ЧИСТОЙ симметрии. И ещё таинственный свет в глазах, показавшихся ему сначала черными, а вот теперь, присмотревшись, он заметил, глаза …самые обыкновенные темно-синие. Такие бесхитростные, без толики корысти глаза. И он подумал: «Такие и не могут быть черными. И почему я решил, что они у неё черные? ...Возможно, из-за темных волос, возможно, из-за пушистых бровей, будто вовсе не знавших дерзкого пинцета».
-А чего же ты …хочешь?
-Продолжить гонку.
-Как?! – Тед невольно коснулся руки Жаклин. А, коснувшись, не смог даже из-за смущения отнять её. Рука была приятной теплой, кожа гладкой, пальцы легкими, тонкими. Ему понравилось перебирать их в своей руке.
Не выпуская руки, он снова посмотрел в лицо Жаклин, и, вздохнув, спросил: «И с кем же ты будешь соревноваться? Я…выбыл из ТВОИХ СОПЕРНИКОВ. Хочешь, я возьму тебя штурманом в свой джип? Вместе погоним «мустанг» к Большому Медвежьему».
Жаклин даже не улыбнулась в ответ. Совершенно серьезно она попросила: «Восстанови мою машину. Я хочу ехать на «жирафе». Кажется, так твои друзья называют мою машину».
Тед выпустил руку женщины из своих рук. – Что ты говоришь?! Ты?! – Он покачал головой, после, опять столкнувшись в решительностью в лице Жаклин, обтер своё лицо ладонями. – Ты, …у тебя сотрясение. Я слышал, врач сказал. Лежи уж, поправляйся. Мне уже позвонили наши…. Они …частично уже едут сюда. Побудут тут с тобой, …присмотрят. Я …- Тед отвел взгляд, – вернусь к своим делам. Поеду назад.
-Но ты же только что позвал меня с собой?
Тед кивнул. – Я и теперь говорю, едем.
-Врач сказал, они последят за моим состоянием до завтра. Если никаких признаков сотрясения не будет, …а их не будет, я знаю, тогда они разрешат мне уйти. Я смогу снова сесть за руль.
Тед долго смотрел ей в лицо. Будто считывал истинность её просьбы. И понял, она говорит серьезно. И всё же он переспросил: «Жаклин, … ты серьезно? Я …не нахожу слов, мне странно».
-Да. Я в разуме, ты …не беспокойся. Прошу тебя, сделай так. Если ты сейчас же пойдешь и найдешь мою машину, найдешь людей, которые бы за ночь смогли восстановить её…- Жаклин достала из-под подушки уже, по-видимому, заранее приготовленную ею банковскую карточку. – Вот, возьми. Сколько запросят, столько и отдай. Я знаю, насколько тебе сейчас будет трудно найти таких людей. Но ты постарайся. Пожалуйста. И…сразу позвони мне, как всё будет готово. Я уйду отсюда сразу же.
Тед всплеснул руками. – Жаклин, …я не понимаю!
В дверь постучали. Тед отчетливо расслышал низкое контральто Амалии. Он понял, среди активистов его бывшая любовница. Несколько недовольно, он произнёс: « Ну вот, к тебе уже прибыли».
-Да. А ты иди. Пожалуйста. И никому ни слова об этом. Не хочу отвечать на глупые вопросы.
-Ну да, я же итак тебя загрузил ими. Прости.
Жаклин улыбнулась и …поцеловала руку Лоренса. На его удивление она ответила: «До твоего лица я пока не достаю. Врачи запретили мне делать резкие движения».
-Но, Жаклин…
-Это просто аванс. Благодарность. Теперь я счастлива, что еду в паре с тобой. Спасибо.
Лоренс, качая от недоумения головой, пошел к двери. – Хорошо. Я сделаю, как ты хочешь.
В дверь уже входили их друзья.
То, что Лоренс ушел, лишь поздоровавшись, почти никого не удивило. В компании болельщиков он уже слыл «холодным париристом». С Тедом поздоровались, на ходу спросили: «Как дела?» - и, получив столь же стандартный ответ, компания из пяти человек прошла к кровати Жаклин.
Впрочем, двое тут же и вышли из палаты, чтоб догнать Лоренса. Это были Амалия и Стаффорд.
Они переглянулись, будто удивившись такому явному предпочтению, а после зашагали вместе, пытаясь уже на ходу понять ход мыслей их общего друга.
-Он пошел к машине.
-Уверена!
Тед не сразу поймал такси, потому друзья сразу нашли его.
Лоренс, пустился в объяснения о ситуации в целом, то есть: Жаклин и он – в порядке и гонка будет продолжена. «Как?! - Шумели его друзья в два голоса: Стаффорд – нежным баритоном, Амалия - глухим контральто. – Вы решили продолжить, …после того, как пережили такое?!»
-Да.
Подошла машина, Лоренс сел в салон. И оттуда чуть-чуть уточнил положение вещей. – Я в автомастерскую. «Жирафа» сильно помята, а её хозяйка…желает видеть её здоровой. Всем привет!»
-Тебе счастливо…- У Амалии не повернулся язык, чтоб назвать Теда «ребенком». ей в эту минуту даже показалось, Лоренс стал выглядеть как-то иначе. Мужественнее что ли.
Счет на банковской карточке де Божур значительно поубавился. Зато Лоренсу удалось так договориться с умельцами, что даже сусальное золотце нашлось для любимицы «той самой леди, фото которой обошли все канадские газеты, и почти все под одним заголовком: «Она снова прощается с любимым, погибшим в дороге».
Лоренс не стал «поправлять» людей, главное, что от своего сочувствия те всё сделали, как надо. Благо, что друзья во время выслали виды «жирафы» до аварии. Машина выглядела чуть-чуть более стилизованной.
***
Друзья Жаклин и Теда вернулись в центр Большого Жюри. То есть на берег роскошного частного пляжа озера Сент-Клер. И оттуда через спутниковую связь, через прессу и телевидение они наблюдали «странную» подружку Жаклин и «посерьезневшего» их друга – Теда Мерфи - Лоренса. То есть его по- прежнему звали кто так, кто - эдак.
Они ехали нос - в хвост до Ураниум – Сити. Даже изредка выравниваясь, помахивая, друг другу приветливо и «воздушно-поцелуйно». Но….
В центре города машина Жаклин встала.
Там пути их снова разошлись. Водительница «жирафы» заявила, что хотела бы купить себе новую одежду, а машине сменить «химию». Ароматы салона, выбранные Лоренсом, Жаклин не понравились. Зато за его ответственность и главное, отзывчивость женщина снова …наступила ему на любимую мозоль. Вместо того чтоб отплатить ему нежной благодарностью, на что и рассчитывал Лоренс, мечтая, как уже в Атабаске они с Жаклин упакуются в простыни одной постели, последняя позвонила ему в машину, и заявила, что «теперь она готова опередить его». «Я буду первой на НЕВОЛЬНИЧЬЕМ озере». На что и получила соответствующий ответ: «Кто бы сомневался, детка, с твоим-то бюстом». Почти одновременно они откинули свои телефоны в сторону, на сиденье и, не зло, ругнувшись, в адрес друг друга, надавили каждый на свой акселератор.
***
На Большое Невольничье озеро Жаклин приехала раньше Теда на три часа.
Она выглядела шикарно в комбинезоне, подбитом рыжей лисой, в меховой пилотке, в высоких сапогах на шикарной шпильке и …парике. Женщина, скинув повязку, с ужасом заметила, что шрам заметен, так как ей слишком выбрили волосы выше лба.
И Жаклин стала платиновой блондинкой. Почему именно платиновой? А в пику «голубеющей» Амалии! Та, по мнению «платиновой» де Божур «слишком дико смотрится, когда кладет голову на волосатую грудь брюнета Лоренса»!
В команде, где молнией пронеслось это известие, забурлили страсти. Люди всё были серьезные, они тут же сделали ставки: кому ж достанется «Главный приз»: богемной царице Лос-Анджелеса или этой, канадской вдовушке, грассирующей по-парижски?
***
В доме известного бизнесмена, занимающегося недвижимостью и играми на бирже, компания собралась очень даже премилая. Разумеется, друг мужа Жаклин, предоставил для встречи спорящих свой дом не просто так. Он рассчитывал на расположение вдовствующей красавицы, ещё более возбуждающей его своим преображением, а больше - основанием стать заносчивому Лоренсу соперником.
Действительно как-то так получилось, что Лоренсу, ранее не озабоченному особым расположением женщин, вдруг стало на это дело страшным образом везти. Дамы так и прыгали в желающие ехать к контрольной точке на карте ради того, чтоб встретить там «победителя». Просто-таки мчались с юга на север страны ради одного вечера, проведенного с участником пари. А то и вовсе появлялись неизвестные ранее особы, которые просто-таки внедрялись в группу болельщиков только ради «прелестного гонщика» - именно Теда Лоренса. Вдруг сразу всем стало известно, что он - сын той самой Элизабет Лоренс, вдруг всплыло даже то, что ни у кого ранее не было на слуху, что эта самая кинодива была некогда тайной любовницей нынешнего сенатора Флориды. Вдруг всем сразу бросилось в глаза то, что Тед …вылитый этот самый Артур Мерфи.
Но совсем по другому поводу в компании болельщиков с величайшей просьбой к Большому Жюри обратилась некая юная особа.
Тед на одном из рождественских балов у губернатора штата встретился с родственницей своего земляка, прибывшей из Европы, и …легко вскружил ей голову. Это был флирт. Именно флирт. Но именно он ошибочно был принят девятнадцатилетней девушкой, как аванс на будущую скорую встречу. Вернувшись с бала, протрезвев, а главное, включившись в деловую, общественную и разнообразную частную жизнь, Лоренс и забыл о заокеанской синеглазой леди. Но та решила о себе напомнить, подключившись к активистам пари. То есть девушка просто-напросто покинула родную Калифорнию и …приехала на берег озера Сент-Клер. Просто заявив всему активу, что готова платить, и много, чтоб…УЧАВСТВОВАТЬ.
Вот именно она и наряжала дом одинокого мужчины для праздника: приезда двух человек, участников очень важной, как она считала, гонки кануна года. Именно она зажигала ароматные свечи, тихо плавающие на поверхности чуть голубой воды огромного крытого бассейна. Она собственноручно вплетала живые орхидеи в светильники по стенам, сервировала праздничный стол, но главное трепетно ожидала чуда. Чуда, что её тоже будут бесконечно рады увидеть здесь, среди всей этой красоты и театрализованного порядка. Рождество, кому ж не кажется сказкой этот день? Сказкой, в которой сбываются мечты не только золушек, но и принцесс.
Жаклин, по меркам некоторых достаточно скромно жившая на средства мужа, терпеливо слушала очередной рассказ юной леди о том, как та месяц назад ныряла за кораллами у берегов Кубы, а неделю назад - каталась на доске по волнам у берегов Мельбурна.
Отдыхающая гонщица смотрела на плавающие свечи в бассейне и, под аромат ели будто проваливалась в сон, от вина, от монотонного голоса загрустившей рассказчицы. Жаклин прикрывала глаза и уже даже как бы видела сон. И это была дорога. Ей виделась маячившая впереди машина Лоренса, другие машины. Будто она пыталась их обогнать….Она непроизвольно давила правой туфелькой на пол и … «просыпалась».
У бассейна стало прохладно и хозяин, заметивший, что обе пассии клюют носом, пригласил дам пройти в гостиную.
Но и там, не выпуская из руки бокала с вином, не отводя взгляда от огня в камине в доме друга погибшего мужа, Жаклин ждала своего соперника. Не шла отдыхать, танцевала лениво, да и в разговоре принимала участие едва-едва, рассеянно глядела в сторону. Чутко прислушиваясь к звукам за окном, она пыталась услышать сердце дикого «мустанга». Ждала, когда, скрипнув тормозами, тот остановится возле укутанного снегом дома, войдет Лоренс и, пахнув на нее морозцем, и скажет: "Черт! Ты уже здесь?! Да когда ж ты успела?!"
Но сказка никак не желала начаться.
Лоренса, его «мустанга» не было слышно среди тепла уютного домика у Невольничьего озера.
В Пойн-Пойнте, Тед попал в снегопад. Ни дороги, ни даже носа «мустанга» он не видел.
Хлопья, легкие, кружащие, наверняка порадовали бы его, если бы он сидел в тишине, у камина. Теперь эта красота злила его. Двигаться не было смысла, он мог тут же увязнуть в кювете или попасть в аварию.
Стояли машины впереди него. Стояли и те, кто был позади. Всё встало…с ног на голову. Всё кружило, терялось чувство пространства, времени. И если бы не злость, то наверняка бы Лоренс уснул, наблюдая всё это коловращение. Было три часа ночи. Организм требовал отдыха. Требовал нормального Рождества.
Играла тихая музыка, по случайности на какое-то время объединившая прислушивающихся к ней людей, трех, ожидавших там, в тепле и уюте, одного - здесь, торчавшего в одной из коробочек, сцепленных в черную линию на белой дороге.
Лоренс с усмешкой слушал сообщение о «прекрасной, без всяких осадков погоде на остаток Рождества». Думал о том, как наверно весело сейчас в доме Джима Прайза. «Наверное, затеяли танцы. Сколько их там сегодня? Пять, …или трое?…Тепло камина, огоньки свечей посреди стола с закусками.… Ах, черт! как же хочется есть. – Тед потянулся к бару, достал початок вареной кукурузы, сунул его ближе к печке. А как початок согрелся, он развернул листья, посолил золотистые молочные зерна и стал жевать, разглядывая буйство снегопада.
И ещё он продолжил мечтать: «И спальня готова. Чистые простыни, свежий воздух, тепло и нежность. Нежность,…ещё раз нежность, …ну, её можно сколько угодно. Черт! А тут и ноги протянуть, не можешь …по-человечески!»
Ругаясь, на очередную неудачу, Тед вышел из машины и, догрызая початок, прогулялся неподалеку.
Водители – его сотоварищи по несчастью всё были веселые люди. Они уже даже о веселье в новый год загадывали. «Да вы что?! – перебивал их включавшийся в разговор Лоренс. - Какой Новый год?! Это безобразие вот-вот кончится, и мы…успеем к местам ещё, …ещё к зениту Рождества». Водители качали головами. – Сразу видно, что Вы в этих местах впервые. Тут, как зарядит такая блажь, так …на неделю».
Лоренс вздыхал, кутаясь в куртку, чертыхаясь, шел к машине, садился обратно за руль и снова замирал, глядя в разгулявшуюся ночь.
Звучала музыка. Нежная, тихая. Никаких новостей, одна только тихая музыка. Всем был праздник.
Тед вздыхал, засыпал, наконец, голова его упала на руль, и он, согревшись, уснул.
Проснулся он, расслышав собственный сигнал. В поисках удобства для отяжелевшей головы, он нажал на него лбом и гудел, будя всех остальных водителей.
Но снегопад перешел в иную стадию. Теплело, и снег превратился в бьющую по лобовому стеклу сырую крошку.
Сзади просигналили, предложив продолжить путь.
Тед сонно дернул ключ, мотор завелся, и …всё снова встало на свои места: дорога чернела под колесами, небо в светлых полосах рассвета, было вокруг.
Многие из легких авто остались стоять в сыром снегу. Некоторых крепко поболтало, прежде чем они завелись и вышли на ровную скорость. Крутой габаритный джип, верный «мустанг» Лоренса шел, почти не снижая скорости, давя сугробы и разметая в стороны грязными брызгами мокрый декабрьский снег.
Тед гнал машину туда, где пылает камин, где среди тепла, среди свечей и запаха ели, он увидит лицо женщины, магнитом тянувшую его к себе своей непредсказуемостью и дерзким вероломством, кое энергичному мужчине всегда желается взломать.
Он будто бы видел ее лицо через разделяющие их десятки километров. Её темные волосы, темные глаза, и ещё …белую бинтовую повязку выше лба. «И чего ей захотелось участвовать во всем этом? Её тело излучало нежность, улыбка выдавала чувственность….Зачем ей понадобилось взбадривать себя дорожным адреналином? В память об отшельнике муже, вечно катящим куда-то из дому? А может, он радовался, когда ехал не куда-то, а домой? Домой…. Мне совсем не хочется домой. Мне хочется к ней. Фу! чепуха какая-то! И вовсе мне не хочется…именно к ней. Просто…в тепло, в уют, хочется нежности. Просто поесть…хотя бы».
***
Жаклин сморил сон. Караульщица уснула и даже, по-видимому, не сильно поняла, что рядом с ней, греясь её теплом, лег совсем другой мужчина. Лег, уже после того, как встретил того, кого положено было встретить, согласно дружественному двустороннему договору.
И усталый Лоренс после приёма горячего глинтвейна и ароматной ванны получил-таки, наконец, так необходимую ему нежность. Только, увы, не от той, у которой были темные волосы, …темные глаза …. «Как всё глупо выходит! Чертовски глупо! Ведь я вовсе не хочу от неё ничего. Ни вздохов горячих, ни пылких клятв. …Зачем Я ввязался в это дело? Зачем?! Глупо,… и всё не то». – Он засыпал, убаюканный мерным голосом юной леди, …леди, имени которой он так и не запомнил.
Жаклин будто бредила во сне. Она то льнула к мужчине, крепко сжимавшим её тело, то отталкивала его, говоря странные для Прайза слова: «Нет-нет, только потом, только в конце».
Какая-то забытая нежность проснулась в ней к человеку, что в начале пути отталкивал ее холеностью нувориша. Его полированные ногти, слащавость во взгляде, этакая наглая мужественность где-то растерялись по пути....Густая мягкая щетина на чуть обвалившихся щеках, прищур серых усталых от напряжения глаз и ещё появившаяся в них искренность – это нравились Жаклин больше. Она прижималась к груди мужчины, нежно обвивала его ногами и стонала, более от прежней усталости, чем от той, что была понятна после часа сонного секса.
Когда она, наконец, открыла глаза и поняла, что чуть-чуть ошиблась, она только вздохнула, расслабила тело и, поцеловав потного Прайза в лоб, отвернулась. И заснула сном, не знающим бреда. Будто умерла.
Жаклин проснулась первой. Прайз ещё наслаждался сном.
И она нашла Лоренса в ванной комнате, он чистил зубы. Увидев её…в парике, он обмер, а потом, поняв причину «преображения», выплевывая ароматную пасту, горько произнёс: «А может, к черту всё, Жакли? …Тебе не кажется, что что-то всё не так сложилось? – Он кивнул за дверь, за которой в теплой постели нежилась юная леди. – Может, вместе …до Большого, а?»
-Я знаю, как поправить дело.
Женщина закрыла дверь ванной комнаты. Включила воду, шумно потекшую в ванну из висевшего душа, и …скинула с себя шелковый халат. – А ты? Ты знаешь, как поправить?
Тед бегло оглядел хрупкость женской обнаженной фигуры, её прекрасные формы.
Сжав измазанный пастой рот, он сглотнул и…кивнул, будто бы действительно знает, что нужно сделать. Потом он резко повернулся к раковине, прополоскал рот и …серьезно произнес, глядя в зеркало: «Знаю. Одеваемся и …выезжаем. Прямо сейчас».
Громко, даже как-то по-мужски расхохотавшись, Жаклин перешагнула бортик ванной, встала под упругие струи душа и протянула руки к Теду. – Да! Ну, конечно же, да! да! да! Едем!!!
…По взмаху перчатки, с форой три часа в пользу Жаклин, машины разом рванули с места.
Оба смеялись, в их решительности появился остервенелый, как в диком сексе, азарт соперничества в лихости.
Их машины тряхнуло и, сдвинув боками, дернуло вперед - назад, от игры по педалям, но даже тогда ни один из них не уступил друг другу дорогу. Скрежетал метал, но никакой жалости эти двое не испытывали к плачу машин. Так они и шли некоторое время, трясь, бок о бок, радуясь скорости и отсутствию машин на частном участке дороги.
Они перестали быть просто знакомыми. Они стали близки без простыней, без вина и свечей.
***
Но до Большого Медвежьего вот так ровно им идти не пришлось.
Лоренс все же уступил даме скоростную дорогу к финишу. Сам рванул по короткой дороге, но, увы, такой, что требует внимательного ремонта.
Показав Жаклин язык, подергав им для вызова в ней дерзкого азарта, Тед объехал запрещающий, предостерегающий знак и, вытрясая душу из себя и «мустанга», погнал по разбитой непогодами дороге.
Жаклин с ужасом посмотрела ему в след, и машинально нажала на газ.
Дважды ему помогали автодорожники, подкладывая под колеса доски и наматывая на задние колеса крепкие цепи. Рабочие ругали его и требовали немедленно сменить дорогу. А Лоренс упоительно врал им о МИРОВОЙ гонке. Врал, что он единственный из гонщиков канадец и, что он спешит получить приз в миллион американских долларов. Рабочие уважительно примолкали. А после, оказав помощь земляку, спешили закончить со спором, двигали ближе к радио, чтобы услышать о начавшемся автопробеге. Гонке до Большого Медвежьего озера, как раз проходившей по ИХ непрочной дороге.
Настроение Теда от трудностей в пути, если не брать в расчет стрясенных внутренностей, было превосходным. Он был хмур, но только так, от нежелания улыбаться. Все внутри его светилось радостью, он уже видел себя и в лаврах, и в…поцелуях. «Триста баксов. …Ну что ж я с ними сделаю? А, наделаю журавликов и …на паперть! кому бог пошлет. Пусть люди славят и мою, и её глупость».
Из Порт-Радия он позвонил Мерфи и, попросив, захватить с собой колечко с бриллиантом в пять каратов, буквально приказал быть в северной точке Большого Медвежьего уже к полудню текущего дня.
***
Все собрались в тихой деревушке самой северной точки Большого Медвежьего озера.
Мерфи даже не пришлось долго искать большой добротный дом, снятый Билом Хью и Лизой для встречи автогонщиков.
Жарко натопленный двухэтажный дом …застыл в ледяном ожидании.
Здесь собрались все, здесь всем было весело и волнительно, все только и спорили: «Кто же приедет первым?»
«Жирафа» Жаклин, сверкая на солнце заплатками из сусального золота, первой въехала в распахнутые ворота двора.
Салют взорвал тишину над красивейшим озером Канады.
Огромные человеческие фигуры, одна одетая женщиной, другая в мужской наряд, мирно сцепленные цепью плыли по ровной глади озера. Их не беспокоили искры, их костюмы были из несгораемых тканей, а их огромные рисованные глаза, могли бы видеть шумную толпу, как дети радовались все, что всё …благополучно закончилось.
-А Тед? Он уже тут?
-Нет-нет! ты – первая! Ой, посмотри, посмотри в небе твоё имя!
Жаклин машинально подняла лицо. Она, автоматически улыбалась, глядя на картинку над озером: лазерная эйфория чествовала имя победительницы. Она видела хронологию своего пути, время в контрольных точках. Её прославляло само небо. А она, будто оглушенная чужой эйфорией, будто не понимая, чего же в этом хорошего, продолжала спрашивать: «А он звонил? Он где? …Где он сейчас, кто-то знает?»
-Да, он звонил! Он поздравил тебя заранее! Он сказал, что уже может видеть эти места невооруженным глазом. Что он увидит картинку в небе. Жаклин, он увидит её, не сомневайся!…Где тут, сейчас, вот сейчас он тоже покажется здесь на своём «мустанге».
Лица освещал яркий салют, над озером рассыпались гирлянды огней, две фигуры, будто державшиеся за руки - мужчина и женщина – на ладьях приближались к центру озера.
Она звонила ему. Но телефон не отвечал.
Она оглядывалась, пока ещё с улыбкой на губах. - «Да где же он?» - Но нигде его видно не было.
Жаклин не прикасалась сама и, суеверно, не давала подойти к бутылкам с шампанским своим друзьям.
Жаркое тянуло ароматом, но никто не прикасался к еде.
-Он должен был приехать раньше меня. Я не знаю, что могло его задержать. Но поверьте, он ехал по тяжелой дороге, потому прошу вас, не будем начинать без него. Я просто не чувствую себя победившей и не хочу радоваться, ...пока его нет. Прошу вас.
А еще через пару часов ожидания друзья на Жаклин просто уже старались не смотреть.
Салютов больше не звучало. Две фигуры угрожающе, беспризорно болтались в центре не замерзшей полыньи.
Ожидание жестко исказило черты лица Жаклин, сделав его ...серым под серебристым париком.
-Пожалуйста, я ...прошу вас, позвоните в полицию пригорода, прошу вас....У меня просто уже,...уже не хватит сил услышать что-то … дурное.
Среди широкого двора, обдуваемого ветром будто сразу с четырех сторон воцарилась даже не ледяная, мертвая тишина. Произнесенные слова, застекленевший взгляд в черное небо вдовы автогонщика заставили всех сначала замолчать, включить полный свет всех машин, а затем зашуметь, заспорить, заходить туда-сюда по дому, по двору дома....
-Что за бред?! Нужно срочно вызвать врача! У нее сдвиг! Я говорил (а), надо было закончить все это уже раньше! Нет, нужно ехать ему навстречу. А где он? Где-то тут. Так, где же он?! …Так, где же Тед, кто знает, где он?!
-Ты считаешь, с ним что-то случилось? - Амалия первая, кто поверил в пророчество женщины. Её вдруг начало трясти. И она, пугая всех своим низким голосом, забормотала про какие-то пророчества, обещанные ей пармской колдуньей. – Я чувствую. Его нет на земле. Его нет …на земле…
Мужчины ругались. - Уймитесь, это истерия – и только! Лоренс бывает невезучим, но не до славы погибшего на пустой дороге. …Эй, отведите их обеих в дом! быстро в дом, это у них от холода.
Амалия упала в обморок, вскричав: «Я виновна! Я!!!»
Её, падающую, Крафт подхватил на руки. Но ему не под силу было нести её. Он просто …передал тело женщины в чьи-то более надежные руки. Но он руководил процессом. – Я сам. Не мешайте, вот сюда. Не трогайте её. Я сам. Вот сюда.
Жаклин стала утешать ее. Её не обрывали. Она хотя бы не пророчила смерть, а всего лишь…несчастье. – Позвоните, я чувствую, с ним что-то…
И Френк Мерфи, стоял рядом с Амалией. Но как-то так получалось, что в стороне от толпы, потому как никого из присутствующих лично его не знал. Он презрительно дергал верхней, голой от усов, губой. - «Я чувствую», «я чувствую». …Какие все чувствительные. …А позвонить и выяснить - некому».
Он позвонил в полицию. Затем, медленно уложив телефон в карман, развернулся к гостям Большого Медвежьего озера.
Голос его отличался от голоса Теда. Его баритон не играл бархатистостью, звучал чуточку пошловато, хрипло: «Два часа назад …в пяти километрах отсюда …из озера был поднят джип-мустанг с виннипегскими номерами. Старый мост был не проходящим для тяжелого автомобиля, и рухнул в самой середине. Водителя, сказали, …ищут».
То, что говоривший человек был сильно похож на ожидаемого всеми Теда Лоренса, а свет ламп накаливания и бисер люстры ещё более усилил эту схожесть, сделало своё черное дело.
Вскричала на чистейшем английском: «Это он!!! …О боже! Нет, это не он!!!» - синеглазая леди. И кинулась метаться, сначала к Мерфи, потом - в сторону и, наконец, выхватив из кармана телефон, стала звонить знакомым. Просить, чтоб скорее забрали её «из ужасного места». «Немедленно увезите меня отсюда! Я не хочу видеть, как его найдут! Пожалуйста! Пожалуйста, я не переживу этого!!!»
Только трезвый Стаффорд, только психиатр смог успокоить «дитя».
Он отвлек, уболтал, чтоб не плакало ОНО: «Милая Диана, так вот же он, перед Вами! Собственной персоной».
Малышка снова посмотрела на Мерфи.
Где-то на уровне подсознания она держала про запас образ своего кумира. Он, этот фантом, мираж вроде как присутствовал в лице Мерфи. Но резкий резонанс в душе, как отклик на несоответствие вызвал очередной протест в девушке, она вскрикнула: «Ах, нет же!», - взмахнула на Мерфи руками и упала в обморок. Стихла.
Джо воспользовался случаем и отнес её в спальню.
А когда приятели и знакомые начали выражать свое соболезнование родственнику, почти близнецу, Френк... вдруг сильно возмутился. Сильно – в его интерпретации значило «хмуро»: «Что ж вы…ахинею порите, господа аборигены?».
Жаклин приблизилась к Мерфи и, внимательно рассмотрев «чужого», взяла его за руку: «Вы родственник. Вы – его брат. Вы…близнецы. Значит, вы должны его чувствовать…»
Мерфи уже слышавший о Жаклин от Теда, внимательно посмотрел на неё. И пожал ей руку. – Поздравляю вас. Вы выиграли это пари. Но мы не родственники. Мы просто общаемся, иногда нас соединяет общий бизнес. Но всё равно приятно познакомиться. Вы не волнуйтесь. Вы …не волнуйтесь, а лучше представьте меня во-он той …женщине. В …голубом».
Жаклин сморгнула, и вдруг заметила разительную разницу между лицом говорившего с ней человека и лицом Теда. И та была не только в том, что Мерфи казался ей более «взрослым», у Френка были разноцветные глаза: один зеленый, другой - коричневый.
-У вас глаза…разные.
-Ну да. У Теда они одинаковые. Серые. Серо…- голубые, если при ясной погоде.
-Нет, это у вас …они разные.
Мерфи пожал плечами. - И что? Это кому-то мешает?
Жаклин выдернула свою руку из его руки. Даже прижала руку к груди, будто испугалась, что чужак схватит её. – Вы …не можете его чувствовать. Не можете. …- Она отошла от незнакомого ей человека.
В все остальные, напротив, двинулись в круг, ближе и присмотрелись к Мерфи. Все видели его впервые. Стали перешептываться: «Кто,…откуда, …как?»
Но, постояв, подумав, поглядев вдаль, уже менее грустно, Жаклин снова приблизилась к Мерфи. Ей пришлось раздвинуть любопытных.
Она снова посмотрела ему в лицо. – Но …вы невероятно схожи. …Вы ведь знаете, где этот мост?
-Я не местный. Но…поискать, отчего же … можно. Думаю, найдем.
-Едем.
Мерфи держался другой мысли. И чтоб задержать несколько возбужденную женщину в тепле и уюте, тихо произнес, как бы торгуясь: «Нет, сначала представьте меня ей. Эта с голубыми волосами... …классная женщина. … Давайте, вы меня с ней познакомите, а я …куда хотите, после поеду».
Жаклин пожала плечами, и печально взглянув в окно, на «жирафу», манившую фарами, на озеро, почерневшее без салютов, и хрипло закончила торг: «Идем», - и пошла, знакомить Френка с Амалией.
Мерфи приблизился к тахте, на которую он несколько минут назад уложил Амалию. В это время его кто-то утешил: «Не грусти друг, земля не вечна, а уж люди…».
Френк, как всегда тихо, возмутился: «Чего вы? …Чего? …Сказали же, ищут. …Погуляет - придет.
Мерфи, оглядывая всех, оглядел и гостиную. И здесь все было празднично украшенным, сверкала рождественская ель, горели свечи, отражали свет их яркие зеркальные шары.
Он чуть склонился над Амалией. - Ну, так, где ж та прелесть, что вещала здесь складно? …Кто тут сказал, что его нет за земле, а? А может, Вы правы, божественная, может, Вы и правы. Наплавается этот нахал, да и вернется. Сюда. – И вдруг он наклонился и, …взяв руку Амалии как-то уж очень торжественно, поцеловал ей руку. - Я впервые встречаю такую красивую женщину. Как жаль, что она, …что Вы ждете здесь не меня.
Все, и даже дамы (правда, те неохотно) уставились на Амалию.
Та наполовину возлежала на руках Крафта, наполовину на тахте. Она была ошеломлена ВИДЕНИЕМ. Услышав странные слова от человека, который появился среди них как-то уж слишком тихо, даже незаметно, она приподнялась на локте. – Боже! …Тед?!… Нет….Господа, кто это?
Все молчали.
Мерфи слишком походил на Лоренса. Правда над верхней губой, будто вздернутой, белела странная полоса, глаза смотрели как-то не так, …по-разному, будто он косил. И голос – это особо поражало, будто Тед кривлялся чистым баритоном, изображая охрипшего БОМЖА. Впрочем, одет Мерфи был прилично.
-Это сказала я. Только перестаньте смотреть на меня, как на микроб. Вы кто? ВЫ РОДСТВЕННИК Лоренса?
Амалия вырвалась из рук Крафта и села. А потом встала перед Мерфи во весь свой горделивый рост. – Ну, я так сказала и что?
Мерфи присел, чтоб женщина ещё «выше» себя перед ним почувствовала. Он даже, будто заискивающе, улыбнулся ей. – Вы оказались наиболее проницательной. Я только что позвонил, и мне сказали, что он упал в озеро. То есть, его действительно нет на земле. Он в воде.
Амалия наклонилась и уставилась в разные глаза Мерфи. Водя взглядом с одного глаза на другой. Она произнесла тихо, но пугающе: «Ушел под ледяную воду. Он,…вы говорите, … «просто упал» туда. …Вы что, идиот?»
Никогда Амалия не позволила бы себе такой резкости с человеком из своей компании. Здесь она терпела и «худших идиотов». Здесь были все свои, каждый по-своему идиот. А на этого, так нахально похожего на Лоренса, ей даже хотелось накричать. Завести его хотелось.
Он действительно чрезвычайно был похож на человека, которого она знала до …до самой тонкой, синей венки за ухом. Знала его страсть, знала его пренебрежение, знала его шепот, знала его крик, руку и в нежности, и в гневе.
Только Френк Мерфи – не Тед Лоренс. Он с полуоборота не заводится. Как она ни пыталась вывести его из себя, тот не завизжал от гнева даже на такие её слова: «Что за мужлан тут среди нас? Господа, что это за мужлан?!» – Она будто спрашивала об этом самого Мерфи. Она апеллировала не к «господам», притихшим перед ними, и любопытствующим на скандал, а прямо в его различные глаза.
Снова в доме все стихло. Гостиная сияла праздником, но потихоньку, не вмешиваясь.
Ожидая большого шума, раз Мерфи - это почти Лоренс, только с дурацким взглядом на мир из-за разноцветных глаз, все замерли. Ну, кроме Жаклин, та тихонько молилась, мерзла, ожидая Мерфи возле своей «жирафы».
Затихли, похожие на конский топот шаги взволнованного Стаффорда и притихшей леди - малышки Дианы. Деревянная лестница под них быстрыми ногами, как только они замерли, стихла. Все ждали, и эти двое, что неожиданно нашли, пообщавшись, не только общих знакомых, но и общность интересов, общность восторженностей, вкусов. Все ждали, что будет. И уже удивлялись тому, что «затишье» затянулось.
-Я вполне вас понимаю. – Ответил Мерфи, поднимаясь с тахты и выпрямляясь перед женщиной, которая и вот такой – колючей и вызывающе дерзкой - сильно ему нравилась.
Он много слышал о ней от Лоренса. Уже тогда, заочно, тихо восхитившись ей, он радовался теперь, что не обманут в своих ожиданиях. – Согласен. Сам не могу смотреть на себя без отвращения. Я, понимаете ли, всю жизнь имел усы на своём лице. А тут вот, проиграл их в карты. Был пьян, представьте, и проиграл.
Амалия тихо-тихо пробормотала: «Что за бред?». Но она внимательно слушала этого человека. Что-то подсказывало ей, что он знает о нём то, чего не знала она.
-Нет, это не бред. Вообще-то я играю в карты лучше Теда, но тут…проиграл. Усы. …Я вполне понимаю Вас, точно сказано. Слово – стрела: «мужлан». Ага. И как это у вас получается? Вы столь проницательны. Я восхищен Вами,…Амми. Но с некоторых пор мне трудно не выглядеть мужланом.
Мерфи поискал взглядом Жаклин. Не найдя её, протянул руку Амалии и представился сам: «Френк Мерфи».
-Кто?!
-Я.
-Кто ВЫ?!
Мерфи понял, ему не верят. Никто. И главное, это женщина. - Амалия, почему Вы не верите мне? Теду не верили полицейские, что он - Тед Лоренс, а Вы – мне, что я – Френк Мерфи.
Стаффорд, скользом поцеловав малышку Ди в щеку, будто поблагодарив её за что-то и, быстро перебирая ногами ступени, спустился в гостиную. Встал рядом с Мерфи. – Я могу это подтвердить. Этого человека привез сюда я. Господа, у него сломалась машина. И он голосовал на дороге. Я решил, это Тед, но …вот, оказывается, это похожий на него канадец – Френк Мерфи. Представляете, друзья, Лоренс нас так долго разыгрывал, а мы велись на его россказни. Он говорил разное, говорил нам всем… о «завещаниях» то бабушки, требовавшей имени Тед, то дедушки, который непременно желал называть его в честь себя - Френком»…Это просто,…просто феноменально внешне похожие люди. Один из Штатов, другой - из Канады. Познакомьтесь, господа, Френк Мерфи – канадский бизнесмен. Кстати, сын американского сенатора.
Мерфи будто никого не замечал. Он, пока Джон успокаивал и знакомил с ним остальных, докладывался именно Амалии. Говорил ей, чуть ли не на ушко: «Вы не смотрите на внешность. И усы, …они отрастут со временем. Я пропал на западе Перу год назад. Меня и Теда хотели съесть во время ритуального пиршества какие-то дикари, вравшие нам, что они из племени каннибалов. Нас опоили каким-то зельем, а на утро мне предъявили вещи Теда и сказали, что парень принесен в жертву их богам, то есть, съеден. Тед оказался крепче башкой, он вырвался, удрав от них. Его одежда была новой, стильной – их кто-то надел, а он, чтоб не уходить голым, надел вещи, которые эти люди сняли с меня. Там же, в карманах оказались мои документы. Благо, что мы чертовски похожи, он дошел пешком до Мойобамба. Представьте, ему пришлось переправляться через реки по спинам крокодилов….Ну если он опять не приврал, рассказывая мне об этом пару дней назад. Впрочем, я верю ему. Там этих тварей – полно. А я, в отличие от него, совершенно растерялся. И даже как бы умом сдвинулся с неожиданной концовки нашего приключения. Я поверил им. Поверил, что его …съели. Если бы не группа немцев, производившая съемку диких мест в тех землях, я б окончательно потерялся. А так, …за год,…нет, девять месяцев и две недели, да, я вот, не потерялся. Выгляжу диким. Это правда. Вполне допускаю, но я …дома. Я в Канаде.
Мерфи улыбался во весь рот. Снова несколько восторженно оглядывая гордый профиль Амалии. То, что она уже не шумит на него – его радовало. – Представьте, Ами, он вел мои дела. Будто он был я. Как я, как Френк Мерфи. Дом, имение – всё в полном порядке. Он и родителей моих успокаивал, приветствуя их при встрече. Я, …я не сержусь на него. Вернее, сначала я был готов разорвать его, когда в каком-то журнале прочел о нём статью. Понял, что он жив, процветает и прочее. Я …обиделся на его успешность. А потом, когда увидел, увидел его, свой дом, …просто вот он такой. И я не обиделся. Я – немного другой. В этом всё дело.
Мерфи протянул руку Амалии, будто хотел взять её руку в свою. – А Вы, Вы всё ещё замечаете во мне только дикий цвет глаз?
Амалия едва расцепила челюсти. Для неё, в общем-то, не крепкой на психику женщины, такие повороты были чрезвычайно волнительны. – Вы …нет. Не сержусь, …и я ...не сержусь. – И она протянула Френку руку.
Крафт попытался вмешаться: «Послушайте, душечка, а как же я?»
Но Мерфи и его знал по рассказам Лоренса. Тед очень красноречиво описывал ему Генри, ошибочно считавшегося некоторыми геем. – Я и вас знаю. Заочно, правда. Вы - Генри. И ничуть вы не похожи на гея. Ничуть, почему он решил…
Крафт передернул плечами: «Что вы мелите, душка? Тед никогда не приставал ко мне с таким предложением. Что вы мелите, …душечка? Лучше ответьте, вы соображаете, после этих ваших…приключений, где вы находитесь? По какому мы поводу здесь собрались? Вы вообще понимаете наше состояние? Тед пропал. А вы тут к нашим дамам…с предложениями».
-Какими «предложениями»?
-Откуда я знаю? Но вы явно пристаете. И вы отвлекли нас. Где Тед? Я спрашиваю вас, …вот ответьте, где он?! – Крафт жеманно выставил руки, будто вот-вот начнет аплодировать. – Ну? Чего вы молчите, душечка?
Мерфи смешно хохотнул. Действительно, как умственно перестрадавший человек.
- Пока не увижу ...съеденного друга, не поверю. Хватит, я уже пережил подобное. ...С меня хватит. Нет трупа, нет трагедии.
Попахивало разгулом шизофрении.
А ведь эта компания была из отдыхающих. Из сынков и дочек, мужей и жен, где-то оставленных мужчин и женщин. Только Амалия взяла себя в руки. Жило в ней что-то от материнского инстинкта. Она, как когда-то обнимала, утешая, Лоренса, обняла Мерфи. И объявила всем: «Кто обидит этого человека – я того сама съем, как …- Ну, слова она произносить на всякий случай не стала. Взяла Френка под руку и повела к выходу. - Поехали, чудак. Поехали. У Жаклин - машина, у меня – ты. Славный ты наш. Веди! Уверена, ты его найдешь.
-Я найду мост.
-Не сомневаюсь. Вперед!
Ей кричали: "Куда?! Среди ночи?! Это дело полиции! Газетчики налетят! Подождем хотя бы утра".
Друзья Лоренса - Мерфи, кое-кто даже пугливо кося на Мерфи Второго, двинулись подальше от суеты. Двинулись в глубь дома, по комнатам разбрелись, ближе к уюту, к теплу, к тому, что им понятно.
***
Разрушенный мост под яркими звездами зимней ночи, под светом ПЛАМЕННО КРАСНОЙ Луны казался нереальным и жутко сказочным.
Все двинулись к мосту. Полицейские там продолжали свою миссию. Здесь же трудились, управляясь баграми мужчины из соседнего поселка. Они тоже были в поисках пропавшего человека-водителя джипа-мустанга.
Мерфи был в напряжении. От него, недавно заново начавшего жить реалиями жизни, требовали слишком многого. На него вдруг накатила ЛЮБОВЬ. Он дрожал, как будто озяб. Его заметно трясло. Он боялся ошибиться даже не перед Тедом, перед НЕЙ, будто считал, что ответственен только перед ней. – Его здесь нет, Ами.
Амалия приблизилась к нему и обняла. – Тебе просто холодно.
-Давай съездим туда, в тот …горящий домик.
Амалия посмотрела на типовой дом. Ничуть не ярче других горел в окне его свет. Она решила, что Мерфи просто хотел бы обогреться. – Френк, ты прислушайся к своему сердцу. Он…здесь?
Мерфи сам обнял женщину. – Едем туда. Ты замерзла. И …она, она тоже. – Он кивнул в сторону Жаклин. Та тенью ходила возле полицейских, возле машины Лоренса.
Амалия успокаивающе, свободной от перчатки рукой провела по улыбающемуся, но с грустными глазами лицу Френка, тихо ответила: «Миленький, это не тот дом, где он может быть. Свет там горит потому, что кому-то не спиться».
Мерфи понимал, женщина воспринимает его неадекватно. Только выходило наоборот, он её посчитал немного не в себе. Решил, её потрясло исчезновение бывшего любовника. Ему казалось, он - её утешение. - Поедем. Туда. Ты себе представить не можешь, как он любит уют, тепло. Он неженка.
-Да, милый, я знаю.
Ещё раз, посмотрев на крайний дом с окнами, освещенными светом, Амалия согласилась. – Что ж, тебе видней.
Жаклин, тут же поспешила к ним. К машине.
***
Кое в чем Мерфи был прав.
В маленьком домике, с ярко горящим в ночи окном, жила вдовствующая рыбачка. Она то и вытащила из речки Лоренса, лишь на несколько секунд показавшегося из ледяной воды.
Упав в машине с моста в реку, неженка Лоренс сразу потерял сознание. А когда холодная вода окатила его, он тут же пришел в себя, но совершенно был скован холодом. И ещё обычный психологический зажим мог стать гибельным для сильного, в общем-то, человека. Его сковали холод и страх. И лишь рефлексия, инстинкт потребовал жизни, воздуха. Тед взмахнул руками и …ненадолго всплыл над черной полыньей.
Только-только вечерело, рыбачка возвращалась из города. Видит, машина падает с моста. Она затормозила, выбежала из своей машины, и - к воде. Одежда Теда сразу была ещё легка за счет запаса воздуха, он всплыл быстро. Но руки его только скользили по льду, сам бы он из воды не выбрался. Женщина кинула ему свой шарф. Тед не мог ухватиться за него, пальцы не держали ткани. И вот тогда рыбачка, рискуя задушить утопающего, накинула ему на шею петлю. Лоренс, естественно стал раздвигать её, вцепился в шарф озябшими пальцами и рыбачка, рискуя сама провалиться под лед, вытащила его. Проволокла по ледку, хватаясь сильными руками за сырую одежду враз потяжелевшего «утопленника», и к машине, с трудом всунула его в салон и …домой.
А там бойкая женщина стянула с мужчины, пришедшего в себя, всю одежду, замотала его в свою дубленку, да …в жарко нагретую сауну затолкнула голыша - ныряльщика. Ещё и домашнего виски в трясущиеся руки сунула.
***
Тед смеялся. Он, пьяно и хрипло кашлял, когда к нему в жаркую сауну ввалилось трое одетых по-зимнему людей, желавших увидеть его живым и невредимым.
Переходя с баса на писк, Мерфи успокаивал всех по телефону прямо с места событий. Он говорил с Джоном Стаффордом: «ЭТОТ НАХАЛ ОПЯТЬ ВЫКРУТИЛСЯ! Передайте полиции, отбой! Он в сауне, в доме рыбачки!»
Джон, мало что поняв, пожал плечами и всем объявил: «Этот нереальный Мерфи говорит, что Тед парится с какой-то рыбачкой в сауне. Как неудобно, надо бы как-то объяснить полицейским, они полночи искали его на морозе».
Крафт заверил всех, что он всё устроит. – Ради душки я готов сам пойти и объясниться. С полицией. Я всё улажу. Поезжайте к нему. И …подтвердите это сообщение звоночком. Как бы этот псих и врун чего не напутал. Наш Френки…с рыбачкой? … Маловероятно.
***
Жаклин походила на ребенка. На маленькую, потерявшуюся и вновь обретшую близкого ей человека, девочку. Она обхватывала необъятное в шубе тело Теда, жалась к нему и, глотая счастливые слезы, не обращая внимание на прилипшее к телу платье и куртку, смотрела на улыбавшихся Амалию и Френка. – Он жив.
Те, кивали ей. Но, спарившись, ретировались из сауны.
И тут в дом одинокой женщины ввалилась толпа.
Заливая пол пеной от вина, запуская конфетти, взрывая хлопушки, все кричали: «Браво!» и лезли в сауну, целоваться с тем, кто снова «выкрутился» из лап неудачи.
Это был их приятель, человек их круга. У него всё получилось, как надо: шумно, эпатажно и со счастливым концом.
Женщины визжали от радости, плакали от счастья, мужчины галдели, пытаясь быстро определить, где по такому времени можно найти приличного врача.
Стаффорд настаивал, что он - приличный врач, но его не слушали, особенно настаивала на «настоящем» враче его новая подружка – Леди Мальборо.
А Тед, пытаясь всех перекричать, просил друга – Мерфи: «Френк, да брось ты все это! Найди лучше «мустанга». Там в багажнике пять бутылок Луи, времен первой мировой. Дуй! Ну, их всех! …Джон, помоги ему! …Генри, да брось ты лизаться. Живой я, душечка, живой! Честное слово, живой! И не собираюсь умирать после такого крещения! …Давай, Френки, давай! Мне сказали, его подняли, там полиция была, мне сказали, его подняли. Гони сюда, он должен, он обязан завестись и доехать сюда. Шампанское в багажнике. Там, неси его. Отпразднуем.
Поглядев на Жаклин, уже тише, Тед произнес: «Триста баксов за мной, Победительница. Но я не грущу. Эта милая компания будет поить нас с тобой сегодня на все сто тысяч. Мне Генри проболтался».
-Как?!
-Они ставили на нас. Точно! Да ты не сердись, ты лучше вон, переговори с малышкой Мопс. Она научит тебя, как написать книгу, и ты озолотишься. …Столько событий! Не грусти. …Иди сюда, согрею.
-Ах, они …ставили на нас.
Жаклин УЛЫББАЛАСЬ СВОИМ ДРУЗЬЯМ. Разве могла она сердиться на них? Разве могла она не радоваться. ОН ОСТАЛСЯ ЖИВ!
Из двери сауны парило. - Рождество кончилось, детка. Крещение, да здравствует КРЕЩЕНИЕ, друзья! Эй, кто со мной по льду до речки, а? …Слабо?! - Тед кашляя, распахнул дубленку, подразнивая всех своей наготой, а потом прижал к себе потную, одетую в меха женщину, о которой мечтал. – Я рад. Рад, что ввязался во всё это. Что произошло - не пережить в обычной суетной жизни.
-Ты кашляешь, милый.
-Чушь, это слезы. Я рад, понимаешь, ты,…Победительница.
А то, что с её головы из-за жары, съехал платиновый парик, обнажив её красивые каштановые волосы, так этому он даже очень был рад. – Ты, …ты - этот приз мне, Жаклин. Ты и вот, все они.
Он поцеловал её в рубец на голове. - Ни за что я не прокляну этот день. Эту гонку. Этих людей. …Эту ледяную речку с названием «Крайняя». Это ледяное крещение. Никогда, никогда не забуду. …Давай, будем считать его нашим общим крещением, ага?
апрель 1998 Пермь
обн. 2006 январь
mel5@list.ru