Я открыла дверь и прямо с порога сказала ему:
- Давай расстанемся.
Он немного потоптался на лестничной площадке, удивленно пожал плечами и спросил:
- А что делать с цветами?
- Давай сюда. В хозяйстве все пригодится.
И он ушел. А цветы остались.
Мы не ладили с Димой с самого начала. Тогда, еще год назад, все казалось многообещающим и безоблачным, но все равно я чувствовала подвох. Когда мы ходили гулять – обязательно начинался дождь, а о розы, которые он мне дарил, я постоянно царапалась до крови. И далее по пунктам.
Он много говорил, и все не о том. А я больше молчала, и мои уставшие уши обматывались вокруг меня шарфом.
Он был техником, по складу ума, а я – гуманитарием; и когда он который раз объяснял мне строение двигателя гоночного автомобиля, я все думала о внутреннем конфликте Гамлета и о проблеме лишнего человека в современной литературе.
Я не понимала, что держит нас вместе. Он объяснял. Я забывала. Он повторялся. Я переставала слушать. Он называл меня глупой. Я плакала. Он утешал – и в те минуты, мне казалось, нет человека, счастливее меня!
Это раньше мне так казалось. Я рассталась с Димкой, сама не вникая в подробности, но с твердой уверенностью в своей правоте.
А теперь, свободная, красивая, наученная жизни, я вступала в жизнь новую, неукрощенную!
Во дворе жила собака. Рыжая и мохнатая, как подушка. Собака каждое утро встречала меня у подъезда и провожала до метро. А потом убегала по своим делам, важно мотая белым хвостом. Вот такая у нее была любовь.
Я уезжала в институт, и в театр, и в гости к сводному брату. Брат был красивый и веселый. Он всегда собирал вокруг себя ярких людей. Как радугу.
Там я и познакомилась с Игорем. Игорь - высокий и прямой, как зонтик. Но не складной, а трость - в сумку не положишь, а потому носишь в руках, выставляешь на всеобщее обозрение и забываешь в метро.
Гера - брат - собрал всех в охапку и сказал:
- Будем играть в монополию!
Пока остальные возились с полем и фишками, я встала возле Игоря и стала размышлять вслух:
- А давай я тебя передам Оксане. Ей нравятся такие мальчики, как ты.
- Не надо меня никому передавать. Я тебе не эстафетная палочка. Сама взяла, вот теперь сама и мучайся.
Я хотела сказать, что никого я сама не брала, и вообще понятия не имела - как это - брать - но свернулась в шерстяной клубок и промолчала.
Игорь решил проводить меня до дома. Он расправил плечи и купил мне цветов. Желто-красный нелепый веник, который я прижала к груди и еще долго восхищалась тонким вкусом нового кавалера.
Машинка у него была VW. Немка. Не люблю немок - едут жестко, крепко, хотя и уверенно. Поговорили об авто. По правде сказать, ни черта он о машинах не знал. Ограничивался общими фразами. Тех. осмотр покупал.
Я закрыла тему, а он еще долго хвастался, что у него мотор - 2 литра. Вау.
Моя собака терпеливо ждала меня у выхода из метро, но меня не было. Она беспокоилась и ходила взад-вперед, пока в переходе не погас свет и метро не закрыли.
Дома же я валялась и восхищалась отсутствием Димки. Он сидел бы и пил малиновый чай с малиновым вареньем, жаловался бы на профессора, что поставил ему тройку (а ведь хотелось - четыре), болтал бы о машинах, а потом бы заснул первым. Бр... Холодные руки при мыслях об этом теплели.
Я не обращала на это внимания.
***
Дима нашел девушку на форуме одного автомобильного сайта. Нашел случайно. Сначала глумился над ней - говорил - да что ты можешь понимать в высоких технологиях?! Потом прислушался. Девушка, звали ее Таня, выдала ему столько информации, что Димка аж обалдел. И что Avensis сдает позиции в D-классе моделям Nissan Primera и Hyundai Sonata, и что исполнительный директор VW Берндт Пишецридер сообщил о строительстве нового предприятия в этом году в Ступино, и многое и многое другое. Димка загорелся и предложил встретиться.
Таня была среднего роста, с приятным ухмыляющимся лицом, с несколько мальчуковой фигуркой, зато с грудью второго, а то и третьего размера. Она возбуждала, как гул мотора Формулы-1, то есть сильно. Димка поцеловал ее в губы.
Целовалась она, не то что бы скверно, но неубедительно, и в голове стремительно пронеслась Катя с ее чувственными губами и страстными объятиями. Но Димка тут же вспомнил, что всему учил ее сам, а потому сможет научить и эту, и успокоился.
***
Игорь позвонил, как только вернулся домой.
- Знаешь, мюзикл "Кошки" последний раз выступают в Москве, - грустно сказал он.
- И что? - равнодушно ответила я.
- Пойдем?
- Так ведь билеты все распроданы.
- Я найду.
Мы сидели в первом ряду бельэтажа театра Оперетты. Бортик был оббит красным бархатом и на него было приятно облокачиваться. Сзади шумели старушки. "И чего им неймется», - думала я.
Заиграла музыка. Я люблю мюзиклы, но не этот - потому что он про животных, а я тяготею к людям. По сцене бегали разукрашенные и волосатые актеры-кошки и что-то пели. Вероятно, между ними был глубокий психологический конфликт, но для меня они все равно оставались хорошо загримированными солистами. Игры не получалось.
- Ты чувствуешь? Ах, какая музыка! - восхищался Игорь, чтобы больше поразить меня. Он знал, что я люблю душевных мальчиков.
- Игорь, а вот ты мне скажи, - я начала шепотом, - ты считаешь, Раскольников был просто немного псих или же человеком, ищущим истину, а потому ошибающийся.
- А? - переспросил Игорь. Он не знал правильного ответа.
- Ладно, забудь, - ответила я. Я не хотела, чтобы он ответил неправильно.
***
Димка с Таней мало разговаривали - больше целовались. Ему было с ней скучно,
ей с ним весело, только она не знала, как к нему подступиться. Иногда он заводил с ней разговор о совершенно нелепых вещах - литературе, искусстве, творчестве.
Она не понимала и отшучивалась, и переводила тему и, увидев на дороге шикарное дорогое авто, восклицала: "Красавица!".
Димка кривил губы в улыбке и сжимал Танину руку в своей.
Однажды вечером он позвонил Кате.
- Привет!
- Димка, привет, как же я рада тебя слышать! - начала было я, но вовремя опомнилась.
- И я! Знаешь, мне стало скучно, и я решил к тебе позвонить. Ты ведь не против?
- Нисколечко.
- Как ты?
- Ничего живу, учусь. Недавно картину продала.
- Правда? Какую?
- Ну, помнишь, давно, я тебе показывала, девушка, прислонившаяся к двери. Она такая абстрактная получилась.
- Здорово.
- А у тебя как?
- Да тоже все путем. Недавно с девушкой одной начал встречаться.
"Как это нетактично говорить со мной о девушках», - скуксилась я.
- Знаешь, она так разбирается в машинах - с ума сойти!
- Тебе наверно с ней жутко интересно! - я огрызнулась.
- Да, знаешь..., - но он не успел договорить.
- А у меня тоже новый мальчик. Игорь. Интеллектуал. Недавно водил меня в театр - рассказал столько нового! Я вот теперь думаю...
- А Таня еще катается на сноуборде. Надеюсь, она меня...
- А Игорь великолепный художник. Он обещал...
- Катя! ты... ты...
- Ну, кто я? - серьезно и грустно просила я, делая ударение на слово "кто".
- Ты..., - он не знал, что говорить.
- С тобой невозможно разговаривать. Не звони ко мне.
И я положила трубку.
Моя собака во дворе свернулась клубочком и ждала меня. А у меня в институте отменили занятия в связи с холодами, и я грелась дома.
***
Дима отложил трубку в сторону, но отбой не нажал. Слушал накатывающие из ниоткуда гудки. Потом подошел к книжному шкафу, достал оттуда книгу, когда-то взятую у Кати и принялся напряженно читать.
***
- Ну что за гад! – подумала я, и разбила тарелку. У меня было злости внутри достаточно, чтобы обеспечить энергией целую электростанцию, но вместо этого я просто села и по-женски заплакала.
На следующий день я встретилась с Игорем. Честно говоря, цель была лишь одна - забыть о разговоре с Димкой.
Игорь был сегодня, как раскрытый зонтик – все время жестикулировал и оттого становился какой-то большой и вездесущий. Поцеловать его было совершенно нереально. Но когда это получилось – то мысль была такой – И почему он так плохо целуется?
Но я опять промолчала.
Тогда я решила дать ему еще один шанс и начала задавать ему умные вопросы, на которые я сама не знала ответ.
Прошел час.
- Да как же так? Ты парень и совершенно ничего не смыслишь в технике, совершенно не разбираешься в машинах и все такое! Черт возьми – ведь это совершенно неправдоподобно, - возмутилась я.
- Да, но Катя, зачем же смешивать любовь и машины? – искренне удивился Игорь.
У меня глаза округлились, как у Лили Брик, и стали грустными и задумчивыми, - А потому что жизнь – она как коктейль. Без смешивания ничего не получается.
Мне так не хватало чего-то. До безобразия!
И я возвращалась домой одна. А у метро меня встретила моя старая знакомая. Она радостно взвизгнула и подбежала ко мне, виляя хвостиком. Она была счастлива. Ей казалась, что у нее все взаимно.
***
Димка уставал. Ему было совершенно не о чем говорить с Таней. Она умела играть в его любимый бильярд, говорила о том, что его интересовало, смотрела спортивные передачи, но в ней не было ничего такого, что могло бы его привлечь в девушке. Да и вообще была ли какая-нибудь другая девушка, кто бы мог привлечь его, кроме одной?..
***
Я купила открытку. Коряво подписала, от кого она. Хотя я знала, что он узнает мой почерк. А потом просто пошла к нему – благо он жил на соседней улице. Я была строга, пряма и уверенна, как струна.
Позвонила. Раз. Два. Тишина. Даже нет привычной громкой музыки, разливающейся по всему подъезду. Я уже собралась уходить, как замки заскрежетали и дверь открылась. Я расцвела.
- Привет, - сказал мне Ванька, Димкин брат.
- А, привет, - ответила я и расстроилась.
- А ты к Димке пришла? А он ушел – обидно. Может, дождешься его. Я сделаю чай, - было видно, что он хочет, чтобы я осталась.
- Нет, я пойду. Ты вот только передай… вот, - я протянула Ваньке конверт.
- Хорошо, - он замялся, - ты возвращайся. Нам без тебя скучно.
- Хорошо, - я безнадежно улыбнулась.
По улице я не шла, а скорее скользила. Го-ло-ле-ди-ца. А нам не привыкать. Русская зима – на полгода. Жаль, что мы с Димкой не расстались летом. Тогда собрала бы чемодан и укатила бы с подругами в Испанию…
- Привет, - я вдруг услышала знакомый голос.
- Привет, - ответила я на автомате.
- Я тебе письмо оставил, у тебя в почтовом ящике, - сказал Дима.
- И я тебе. Оставила. У Вани.
- Хорошо. Я посмотрю.
- И я. Посмотрю, - я почему-то говорила очень обрывисто. Может, я просто замерзла?
- Давай я тебя провожу, - сказал Дима, - ах, да, кстати, хотел тебе книжку отдать, - и он протянул мне пакет.
- Спасибо. А ты ее прочитал?
- Да.
- Ну и как? Понравилось? Я вот просто обожаю ту сцену, где Леденев объясняется с Мариной. Так сильно, так душераздирающе! Я просто…
Он отдернул меня, потому что я так увлеклась, что не заметила, как вышла на дорогу.
- Ой.
- Ты осторожнее… Кать!
- А?
- Ты только посмотри – какая машина!
- Где?
- Ну вон, проехала! Ммм… Какой тюнинг, а какой звук!
- Дим, ты неисправим, - я остановилась и посмотрела ему в глаза.
- А если бы и был исправим, стала бы что-то менять, - он ухмыльнулся так, как умел только он, - а? ну честно?
Я сжала губы, чтобы прекратить предательски улыбаться.
- Что улыбаешься? Отвечай, - он уже смеялся.
Он был такой красивый! Самый красивый человек в мире!
- А вот я тебя все еще люблю! – возмутился он, - что мне с этим делать? А?
- Жить. Долго и счастливо, - я улыбнулась и поцеловала его.
«Интересно, кто учил его так хорошо целоваться? Неужели я?» - подумала я, но почему-то промолчала…
Моя плюшевая собака следила за нами из-за угла и весело подпрыгивала на месте. Возле нее сидела такая же милая и плюшевая псина…