Есть одна странная особенность, которая роднит, два, казалось бы, таких разнородных произведения мировой словесности, как пьеса Шекспира «Гамлет» и роман Дюма о графе де Монте-Кристо. Эта особенность, точнее, этот жанр принято называть театром одного актёра, или, если угодно, театром одного режиссёра. И оба эти актёры и режиссеры – не Шекспир и Дюма, а их персонажи. И граф де Монте-Кристо, и принц датский отравлены местью. Местью, казалось бы, справедливой, вызывающей сочувствие у сентиментального читателя. Однако месть сама по себе – штука некрасивая, уверен, неблагородная – мстя, ты как бы примеряешь на себя доспехи Господа Бога, которому одному на роду написано заниматься священным возмездием. Да и то Господь, кажется, не выказывает никакого рвения и усердия в этой возложенной на него задаче. И есть отчего!
И оба наши героя, наверное, чтобы им не было так скучно и противно заниматься не человеческим делом, превращают месть в некий грандиозный спектакль, в настоящее произведение искусства, проявляя себя незаурядными режиссёрами.
Как это кощунственно ни прозвучит по отношению к нашему Господу, случаются судьбы людские, по отношению к которым провисеть пару часов на кресте кажется сущим пустяком. Этих людей распинали, пусть и в переносном смысле, подольше и побольнее. Я знал нескольких таких людей в жизни. Что же касается литературных персонажей, то одним из таких людей, является, без сомнения, Эдмон Дантес, граф де Монте-Кристо.
Было бы странно, если бы человек, облыжно приговорённый к пожизненному заключению и чудом бежавший из тюрьмы спустя восемь лет, не попытался бы отомстить людям, благодаря которым он оказался в столь незавидном положении. Граф логично предположил, что эти люди за восемь лет его отсутствия ещё чем-нибудь себя запятнали. Редкий человек, совершивший безнаказанно злодейство, воздержится от его повторения. Подонки не могут в одночасье сделаться благородными людьми. Каково же было его удивление, когда он узнал, что все эти люди перебрались в столицу и стали там известными и уважаемыми людьми! Что-то здесь не так, подумал граф.
И начал своё расследование.
Мне кажется, что Эдмон Дантес мстит не потому, что он мстителен по природе. Он карает людей, виновных в его судьбе, именно потому, что Бог медлит с воздаянием. Если бы палачи его молодой жизни были как-то наказаны, если бы они влачили жалкое существование, перебивались с хлеба на воду, он, может быть, и не вспомнил бы о своей благородной мести. Но они вознеслись в общественном положении. Таким образом, справедливость была попрана дважды. И граф начинает действовать. Но как разорить преуспевающего банкира, поколебать позиции королевского прокурора, доказать, что пэр Франции – отпетый негодяй? И тут на помощь графу де Монте-Кристо приходит Его Величество Театр. Он разыгрывает спектакль, где его противникам заранее уготованы роли жертв.
Благородно ли мстить? Вопрос риторический. Мстители, как правило, им не задаются. Месть, как медленный яд, настолько глубоко проникает в их сознание, что жизнь, лишённая мести, становится для них бессмысленной. Месть бывает маленькой и великой, полной и неполной, справедливой и несправедливой. По характеру мести можно вычислить масштаб личности мстителя. Больше всего симпатий вызывает месть отчаянья, когда у человека отобрано всё до последней нитки, и у него просто не остаётся ничего другого, кроме ярости.
Случай с графом де Монте-Кристо не вписывается в стандартные каноны возмездия. Казалось бы, ему уже воздалось за лишения и страдания свалившимся с неба богатством. Но ему этого мало: горечь душевных потерь не компенсировать никаким золотом! А потом, мне кажется, любовь, если она - настоящая и не реализованная, всегда стремится к самосвершению, хотя и прекрасно понимает, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. И, я уверен, джинна мщения граф выпустил из бутылки именно тогда, когда подумал о возвращении себе любви Мерседес.
Граф, режиссёр-постановщик своей пьесы, продумал все делали до мелочей. Может быть, только его дуэль с Альбером не была заранее предусмотрена сценарием. И только одну вещь граф не мог знать заранее: как отреагирует на его авторский театр, на его чудесное воскрешение из мёртвых потерянная, но пока ещё бессмертная возлюбленная.
Тема прижизненного "воскрешения" героя - одна из самых благодатных, востребованных и величественных тем в мировой литературе. Умерев, герой инкогнито начинает новую жизнь, меняет имя, облик - и, наконец, не узнанный никем, возвращается в поле зрения своей возлюбленной… И та начинает терзаться проклятым вопросом: он - или не он? В сущности, на этом держится сюжет знаменитого романа Этель Войнич "Овод". Мелодрама? Да, но эта мелодрама - очень высокого полёта. Всё дело в том, что герои "умирают" вынужденно, под давлением несчастливых обстоятельств. То есть их "смерть" театром как раз и не является.
Эдмон Дантес, граф де Монте-Кристо, почему-то вызывает у нас больше симпатии, чем датский принц. Почему? Наверное, не в последнюю очередь потому, что Гамлет начинает свою месть с грубейшей ошибки. Он "путает" Клавдия с Полонием. Из-за того, что он убил неповинного человека, и начинается трагическая бессмысленность вереницы последующих событий. И, конечно, Гамлет был бы нам гораздо симпатичнее, если бы он действительно любил Офелию.
В детстве я никак не мог понять, почему лучшие русские поэты, начиная с Пушкина и кончая Мариной Цветаевой, пишут панегирики Наполеону Бонапарту. "С ума там они, что ли, все посходили? Ведь этот человек топтал нашу землю, убивал наших людей… Так недолго и до восхищения Адольфом Гитлером дойти!" - в священном ужасе недоумевал я. Позже я понял, что Наполеон-полководец оказался велик тем, что не воевал с мирным населением. Примерно так же были обескуражены посланники НАТО в Грузии, когда неожиданно для себя обнаружили, что Россия действительно не бомбила там гражданские объекты. В таком "грязном" деле чести, как месть, графу де Монте-Кристо удалось остаться фактически незапятнанным. "Такое невозможно!" - возразите вы. И, конечно, будете правы. Граф внёс сумятицу и разрушил устоявшиеся семьи. Семьи своих врагов. Ничто не мешает законченному негодяю быть в то же время "истинным арийцем" и прекрасным семьянином. Но, наверное, это слишком небольшая плата за столь грандиозное представление!
Мы сочувствуем графу, потому что его победа оказалась пирровой. Если бы месть не состоялась, но ему удалось бы воссоединиться с Мерседес, никто бы не жалел о несостоявшемся воздаянии. Но этого не произошло. Что же заставляет нас с трепетом думать о том, что, может быть, где-то в пыльных французских архивах затерялся третий том бессмертного романа, в котором герои, невзирая ни на что, соединяют свои жизни? Мы не хотим поверить в то, что любовь с большой буквы может сложить голову под напором времени и обстоятельств. Уединение и душевная пустота должны, в конце концов, вернуть героев друг другу. Вот увидите, они ещё встретятся! И, может быть, уже под другими именами.