Конец ледового плена

 

Следом за «Сибирью» шел, сверкая недавно покрашенной желтой надстройкой, ледокол «Ермак». В его задачу входило расталкивать, перемалывать те огромные куски льда, которые выворачивал флагман, и зачищать пробитый ледовый канал. С этой работой он справлялся хорошо, и через пару часов они вдвоем пробили около трех миль пути, по которому нам надо было пройти. Оба ледокола, поворочавшись на новом месте и наделав карманов в сплошном льду, остановились.
Теперь настала наша очередь. Смотря на пробитый канал, который угадывался только по нагромождениям свежих ледяных торосов, каждый из находящихся на мостике представлял, как нас будут тащить через все это на «усах», и все эти огромные куски льда будут норовить ударить своими острыми углами в беззащитный корпус судна и постараться оставить там пробоину.
Но, глаза боятся, а руки делают. Так и у нас. Первым пошел на буксире «Пионер Казахстана». Ледокол «Владивосток» взял его на «усы» и на полной мощности своих двигателей и, с помощью шести тысяч того же «Пионера Казахстана», ринулся в проделанный проход.
По всей видимости, теперь необходимо сделать небольшое отступление и рассказать, что такое «усы». Это такое буксировочное приспособление на корме ледокола, с помощью которого он подтягивает буксируемое судно за нос вплотную к выемке «ласточкину хвосту» на своей корме. Получается два намертво скрепленных вместе судна, которые и двигаются по пробитому каналу в связке, помогая друг другу. В такой буксировке много нюансов. Например, ведомое судно не может само отвернуть от большой льдины, и все огромные куски льда бьют его о корпус, но, с другой стороны, мощность двигателей суммируется, и ледокол имеет возможность тянуть буксируемый теплоход точно по своему каналу. «Ласточкин хвост» ледокола защищен мощными подушками из кранцев, обвитых частыми стальными сетками, чтобы идущее на буксире судно не повредило себе нос и его корму.
Слово «ринулся» это громко сказано. Связка теплоход-судно медленно продвигалось в сплошной мешанине льда, отдельных больших льдин, торосов. Как только что образовавшихся, так и многолетних. На мостике собрались почти все, свободные от вахт и работ члены экипажа и с интересом наблюдали за маневрами сцепки. От исхода этой операции зависела судьба всего нашего каравана.
Из-под кормы ледокола с шумом водопада вырывались огромные льдины, ударялись о борт «Пионера Казахстана» и проползали вдоль борта многострадального судна. По радио царило полное молчание, так как и на остальных судах царило то же тягостное ожидание.
Появился самолет ледовой разведки, покружил над местом нашей стоянки и полетел в сторону устья Колымы, разведать обстановку для нашего дальнейшего продвижения.
Видя все это, наш капитан сказал:
- А ведь мы старее «Пионера», да и корпус у нас не такой мощный, как у него. Как там у нас будет?
На мостике промолчали, ничего не ответив на этот риторический вопрос, но у каждого в голове мелькнула нехорошая мыслишка о том, что неплохо бы вещички в каюте подтащить поближе к двери. Одно радовало, что вокруг были сплошные ледовые поля и много судов, которые сделают все, чтобы спасти людей.
«Владивосток» же потихоньку пробирался своим прежним каналом, раздвигая уже разбитые поля льда и вытаскивая из ледовой западни «Пионера Казахстана». До атомного ледокола «Сибирь» оставалось всего ничего, каких-то три мили. Народ на мостике начал потихоньку расходиться, чтобы заняться своими делами, когда это произошло. Из-под кормы ледокола выскочила огромнейшая льдина, ударила в правую скулу теплохода и начала выворачивать его нос из креплений в «ласточкином хвосте». Одновременно она начала кренить теплоход на правый борт. Форштевень «Пионера Казахстана» вылез из комового зазора ледокола, трос «усов», толщиной больше человеческой руки, лопнул, как гнилая веревка, и ледокол ушел вперед. Теплоход же, под напором льдины, залезающей под корпус, продолжал крениться. Караван леса на палубе первого трюма «Пионера» был раза в полтора выше, чем на остальных трюмах. Когда крен достиг примерно тридцати градусов, стойки, удерживающие лес, сломались и бревна посыпались за борт, удерживаемые только тросами креплений. За бортом оказалось огромное брюхо леса, которое только усугубило положение теплохода и увеличило крен.
- Боцман! Топоры! Руби стяжки! – раздалась команда капитан «Пионера Киргизии», усиленная мегафонами.
На баке теплохода заметались фигурки людей, лезвия топоров блеснули на солнце, взметнулись вверх обрывки перерубленных тросов, и бревна с шумом посыпались на лед. Льдина, которая привела к столь плачевным последствиям, не смогла войти полностью под корпус судна и с грохотом вынырнула рядом с бортом судна, поднявшись на «попа». Верхняя часть «попа» была выше мостика. Взметнувшись вверх, она упала в сторону от судна и накрыла сброшенные бревна каравана. Освободившись от всех внешних воздействий (льдины и леса за бортом), корабль качнулся в другую сторону, снова на правый борт и успокоился.
- Вот и не дополучила дров Япония, - мрачно пошутил старший механик.
Все произошло так быстро, что все так и остались стоять на мостике, ошарашенные случившимся. Некоторые даже не поняли, что произошло, однако, вздохнули с облегчением, когда ситуация разрешилась благоприятным исходом.
Ледокол «Владивосток» быстро остановился в канале и, увидев, что ничего страшного с ведомым судном не произошло, н6ачал сдавать задним ходом для подачи новых усов. Обычно на них имеется запас.
После заводки нового буксира, оба судна сравнительно благополучно прошли опасный участок и вышли на глубокую воду, в которой наши флагманы размолотили лед в кашу и движение сцепки стало быстрее.
Наконец они достигли безопасного места стоянки и остановились. На всех судах облегченно вздохнули и начали готовиться к следующей операции. Наш капитан приказал мне еще раз проверить все необходимое для безопасной буксировки, назначить наблюдателей за буксирным тросом на бак, а также, учитывая происшедший случай с «Пионером Казахстана», дополнительны вахтенных с топорами, которые будут находиться во время буксировки на караване леса.
Ледокол «Владивосток» подошел к «Ермаку» и дозаправился водой и топливом. После этого снова направился в нашу сторону. Теперь была очередь нашего «Тайгоноса». Все понимали опасность буксировки, но это понимание только добавляло энтузиазма экипажу, так как от ее результатов зависело наше дальнейшее будущее. Поэтому все приказания выполнялись с максимальной быстротой и без обычного в подобных ситуациях ворчания.
На предыдущую буксировку ледокол затратил, несмотря на малое расстояние, около шести часов, так что на мостике готовились к длительному, по времени, переходу. Дед ( старший механик), немного поворчав на штурманов по поводу их отношения к машине, спустился в ЦПУ (центральный пост управления), чтобы собственноручно отрабатывать ручкой телеграфа заданные с мостика режимы работы двигателей. Вся палубная команда была задействована в качестве вахтенных наблюдателей на караване леса, рулевыми на мостике, а боцман с плотником находились на самом ответственном посту – на баке судна, и им предстояло крепить буксир с ледокола и своевременно разрубить это крепление с помощью топоров. Способы крепления можно посмотреть в справочнике по морскому делу, единственное скажу, что концы стального буксира с ледокола связываются между собой обыкновенной пеньковой веревкой. Вот и скажи после этого, что стальной трос крепче, чем пеньковый, правда, приходилось накладывать более сорока шлагов (оборотов веревки) на гаши (петли) стальных усов.

Продолжение следует.