Хранитель
Она встала и нетвердыми шагами пошла к очагу… Ее качнуло в сторону, и она сильно ударилась плечом об опору, но, сжав зубы, нашла в себе силы выпрямиться и дойти до цели. Бессильно упав на колени около огня она бросила в него несколько щепоток порошка ценге, подожгла лучину и, нарисовав ей в воздухе знак ожар, произнесла заветный код силы. Здесь я, до того витавший в вам неведомом, услышал ее зов и явился перед ней, в один миг ощутив все то, что произошло.
- Дерри ком санада, - шептали ее побелевшие губы, - синты элеф гейп ану, той чере нист. Услышь меня дейни Алефар, исполни просьбу мою. Тебе я зажгла лучину, прими ж дар мой, – продолжала она плеснув в огонь дорогое синитовое масло, - мне нечего не жалко, кроме моей Денис. Прошу тебя, побудь с ней пока она не обретет своей собственной силы, защити ее от бед и невзгод этого мира, сбереги ее во имя моей любви к тебе дейни Алефар, сейны инит саан. О, хранитель, не оставь род мой. Ас инит той лерге. …
-
Я внимал ей целый час, вникая в самые потаенные частички ее внутреннего «я» и понимал, что мало кто так искренне верил в мою силу как она. Мне пришлось признать, что я недооценивал ее преданность и напрасно оставил все течь своим чередом – мне стоило вмешаться раньше, хотя как знать… Возможно, то, что сейчас изливалось из нее никогда при других обстоятельствах не вышло бы наружу и я так никогда бы и не узнал как близка она была быть частичкой меня, частью моей силы, моего знания, моих дел. Впрочем, есть такое правило – никогда ни о чем не жалеть. Карта легла так, а не иначе и поздно что-либо менять – добра бы это не принесло ни мне, ни ей. Даже ей…
Но исполнить ее просьбу действительно стоило… Во имя любви… Что она могла помнить о том? Однако именно эти слова сорвались с ее губ, и я был не в силах покинуть ее сейчас. Приняв решение, я понял, что надо дать ей знак, чтобы она больше не изматывала себя молитвой. Сосредоточившись, я вдохнул в себя исходящую от нее силу и выплеснул ее часть на пламя: оно вспыхнуло ярче. Как раз в ответ на ее слова: «Слышишь ли ты меня дейни Алефар, исполнишь ли просьбу мою?»
Когда огонь неожиданно рванул из очага, переливаясь всеми цветами радуги, а горящий уголек нарисовал в воздухе знак согласия, она на секунду замерла. Затем залилась счастливыми слезами и еще не менее получаса шептала слова благодарности. Закончив обряд, женщина неожиданно твердой походкой добралась до лежака и улеглась на него, закутавшись в плед. Через три дня ее не стало… Маленькой Денис только-только пошел третий год.
Вначале все было хорошо - я легко справлялся с задачей, отыскивая оптимальный исход любых событий, касающихся малышки Денис. Я научился смотреть на мир ее глазами, ощущать пространство ее руками, пользоваться любой получаемой ей информацией как своей собственной. Мне иногда казалось, что она и есть я: что это я родился и живу, постепенно преобразуясь из маленького несмышленого существа в почти взрослого человека. Я уже порядочно увлекся этой игрой, когда началась война. Напрасно я искал хоть какую-то возможность защитить ее от этого кошмара. Проклята была не она и даже не ее род – беда шла на все племя, частью которого она являлась. Единственное что можно было сделать – после долгих лишений и мытарств попытаться спасти ее одну. Как следовало из скрижалей вероятностей после этого мало какая опасность могла бы ей угрожать впредь. И таким образом обещание, данное ее матери, я исполнил бы полностью. А время шло и развязка, сулящая либо гибель, либо спасение моей подопечной неумолимо приближалась.
Вот он, длинный обоз. В нем в основном лишь хмурые бородатые мужики. Все остальные – в явном меньшинстве. Я смотрю на мир глазами восьмилетней девочки: как же он прост и линеен сейчас. Есть дядя, тетя, телега, запряженная лошадьми, охапка соломы и ... деревянный гроб с телом отца. Да, плакать я уже давно отвык, смерть воспринимается как нечто совершенно естественное и не вызывает ни страха ни протеста. Да, надо спастись, но эта жажда жизни мало связана со страхом смерти. Просто цель выживания висит в воздухе и к ней стремится это обозное сообщество. Возможно, в печальной процессии и не признают бывших мятежников и им удастся благополучно пройти кордон, отпеть родственника и согласно его последней воле похоронить его на земле предков. Может быть, им поверят, что они из местности не тронутой войною. Что они просто пересекают эту залитую кровью и горем территорию - потому что это единственная дорога в Асаламу. А там храм и огромный склеп, где, действительно, согласно записи в книге Тенгель некогда хоронили далеких предков Денис. Там же теперь место и ее отцу. Нельзя не использовать этот единственный шанс выйти из окружения и пробраться куда-нибудь подальше от этой, принесший столько горя земли. Ну, кто, в самом деле, подумает, что этот обоз – остаток некогда засевшего в горах ополчения, которое из последних сил защищало свое право быть хозяином на своей земле. А в результате потеряло все, побросало оружие и пытается спастись и спасти волею случая оказавшихся рядом с ними женщин, стариков и детей. Конечно, это немного странно... Может показаться, что и тех и других и третьих слишком мало в мирном обозе. Но ведь еще не погасло эхо войны и, возможно, им поверят, что все прочие остались дома. В обозе только крепкие мужчины, без которых немыслим путь по этой долине крови, да еще только самые близкие родственники покойного. Хорошо, что сироту Денис ее отец всегда везде возил с собой. Она да еще несколько ребятишек, которых чудом их матери выволокли из-под стены обрушившегося на село огня, и остались в живых из десятков детей, которые радовали глаза стариков и являлись надеждой родителей. За что о Господи, за что? Спаси хоть нас, не дай угаснуть нашему племени. Проклятые захватчики вряд ли кого оставят в живых, если раскроют тайну обоза.
За спиной маленький мешочек – там самое дорогое: священные тексты, записи о подвигах рода, портреты героев и просто родственников. Все, что составляет память племени. Какая гордость охватывает при мысли, что все это доверили нести именно мне, то есть Денис.
- Тетя, далеко еще до Асаламы?.
-
- Нет, светик мой, скоро уже придем, будь умничкой, – ты у нас сейчас младшенькая, но все должна понимать. Никому не говори, что мы сошли с гор, не говори о войне. Помни – все мы из Дейцига, похороним твоего батюшку и вернемся назад. Поняла?
-
Согласно киваю головой Денис. Аминь. Еще несколько часов под палящим солнцем и вот мы въезжаем в ворота Асаламы. Вот мы уже вблизи храма, виднеется склеп. Надо только пройти кордон. Но что это? Почему воины смотрят на нас в упор? Что-то не так. Я вжимаюсь в соломенную постилку. Так, что меня не видно совсем. Зато я вижу и слышу все. Человек в военной кессее подходит к дяде и, глядя ему в глаза, говорит:
- Я узнал тебя Скреций, говорите приехали хоронить родственника на земле предков? Уж не Иссот ли то? Как ни много сделал он зла, но исполнить волю умирающего - дело святое, однако это мы сделаем за вас. Не переживай за то. Но всех вас мы должны сейчас отвести к Начальнику Сенея и уж он решит вашу судьбу. Не пытайтесь бежать – одно резкое движение и вас уничтожат прямо здесь.
Человек отходит в сторону, по всей видимости собираясь что-то сказать воинам. Липкий холодный страх окутывает меня с ног до головы. Тем временем сильные руки вынимают меня из повозки и ставят на землю. Голос дяди:
- Только не беги и не плачь, стой, смотри спокойно как нас уведут – тебя примут за местную и не тронут. Ты должна спастись: у тебя за спиной самое дорогое – память рода. Береги ее. На окраине Асаламы есть озеро, окруженное высокими тополями, около него село. Спроси там Лукреция – это родственник твоего отца. Бог не слал ему деток. Он возьмет тебя к себе.
-
Дядя подталкивает меня в сторону. Никто из посторонних почему-то не видит его маневра и, когда солдаты окружают обоз, я остаюсь снаружи, свободной. Людей уводят, а телегу с гробом везут к храму. Значит, и вправду собираются похоронить. Странное ощущение – хоронить должны были отца, но дядя, тетя и все остальные почему-то тоже начинают казаться мертвыми. Они ходят, разговаривают, но что-то изнутри подсказывает, что они все равно уже как бы мертвы… А я?
Девочка осталась одна и сидит не шевелясь уже почти час, никто не обращает на нее внимания. Только ватага местных ребятишек подходят узнать кто она и откуда. Однако вскоре теряют к ней интерес. Впрочем, один мальчишка резко выхватывает у нее из заплечного мешка пачку рукописей:
- Ой, что это у тебя – покажи!
-
Денис тут же вскакивает и бросается на него с кулаками, неожиданно сильная она отнимает столь дорогую ей вещь. Листы разлетаются. Не ожидавший такого отпора пацан отбегает и падает, но, увидев приближающуюся к нему разъяренную Денис, тут же вскакивает и бежит прочь. Девочка подбирает и складывает на место разлетевшиеся реликвии. Ну, наконец-то ожила! Но куда это она идет! К склепу? Зачем? Она же может выдать себя, и тогда все мои старания ее спасти пропадут!
Вот она уже посреди еще пустых ниш и покрытых цветами захоронений. Она что-то высматривает и подходит туда, где одинокий жрец с дымящейся чашей провожает в путь иной бородатого человека в столь хорошо знакомом ей ящике. Она стоит и смотрит. Из ее глаз ручьями текут слезы. Обряд заканчивается. Жрец подходит к ней и спрашивает:
- Ты одна сокрушаешься здесь – это что, твой родственник?
-
От ее ответа зависит ее жизнь... Вспомни же о чем говорили тебе всю долгую дорогу сюда! Вспомни, вспомни....
- Отвечай же. Не молчи! – настаивает жрец.
-
- Нет, этот человек мне чужой, моего папу похоронили давно, год прошел, но я так скучаю по нему и часто прихожу сюда… Я увидела... я не смогла удержать слез. Поздно уже, меня дядя Лукреций ждет. Можно я пойду?
-
- Иди дитя и помни, что те, кто от нас ушел попали в мир иной и им грустно смотреть, если мы долго горюем по ним, не ходи сюда больше – это место не для детей. Ну, иди же, иди.
-
У меня отлегло от души... Или что там у меня вместо нее? Все хорошо – она спасена. Теперь я больше не буду смешивать себя с ней – сила пришла к ней самой. Она осознала, она будет жить. И эта сила выведет ее прямиком к озеру, окруженному высокими тополями. Она будет жить! Когда Денис станет старше, возможно, я к ней вернусь. А сейчас прощай детка и прости, что не мог пока сделать для тебя большего, чем сохранить тебе жизнь. Иди и теперь-то я точно знаю, что судьба будет милостива к тебе, дитя. Забудутся слезы, забудется боль, забудется проклятая война. И словно цветок внутри тебя снова расцветет способность любить, способность радоваться, улыбка снова озарит твое милое личико. Твое детство скоро закончится и вместе с ним уйдут немыслимые беды, выпавшие на твою долю. Твоя юность будет светла. Потому что так хочу я. Я! Дейни Алефар – хранитель древнего рода волхвов, забывших призванье...