Нечто неземное ч. 3

 
 Окончание
Часть 2
 
Гл.1

Дом Лоренсов.
Он блистал огнями. Тед вот только, разговаривая с сыном по телефону, узнал о том, что у Амалии сегодня день рождения.
 Настроение его, в общем-то, не изменилось. Он только попросил Тома, сидевшего на переднем сиденье машины, посмотреть по компьютеру и заказать уже на сегодня билет в ближайший «Аквапарк»…на сутки.
-Да и ещё: Паркиенс, остановитесь, надо бы …цветы. Выберите сами, на ваш вкус.
Тед, по–хозяйски оглядывая холл, приветствуя попадавшихся гостей, пытался пройти в свои комнаты. Но случилась маленькая заминка, оратор, уже очередной, прервал свой тост. Гости, пришедшие на фуршет, все без исключения, посмотрели в сторону появившегося Лоренса.
Тед одним махом забрал букет из рук Тома, и сделал шаг в гостиную. Он взял с подноса бокал с шампанским и подошел к Амалии.
Та была необычайно хороша в этот вечер, весела, с очаровательной улыбкой на губах, поблескивающих алой помадой. Она блистала шикарным, сверкающим синим цветом нарядом. Осветленные волосы её густыми волнами прикрывали красивые обнаженные плечи. Тонкие красивые руки, сверкали бриллиантами.
Как все, она посмотрела на мужа. И сразу улыбка красавицы стала фальшиво натянутой. Будто она заметила какой-то подвох среди слуг, и делала вил, что всё в порядке.
Тед подал ей букет. Улыбнулся, заметив её реакцию на цветы (та их принялась обнюхивать).
 -С днем рождения, дорогая.
И тут же в ответ ему прозвучал вопрос: «Ты что, снова запил?»
В гостиной - гробовое молчание. Все пытаются изображать, что не видят, не замечают, не слышат того, что слышат и стараются не заметно, но хорошенько разглядеть.
Тед улыбнувшись шире, отвел взгляд в сторону гостей, и, молча пожал плечами. При этом свободной от бокала рукой он туже затянул узел на своем галстуке.
 Амалия гордо вскинула голову и дернула кончиком острого носа. Не снижая тона, она заявила: «Ну не от цветов же так коньяком несет!»
Тед, будто вот только поняв, о чем это она, принялся объяснять сенатору, стоявшему рядом с его женой: «Ах, это… Да, виноват, пью…»
Он пригубил шампанского, тут же поставил бокал на поднос слуги и закончил: «…Но пахнет скорее блевотиной, дорогая, а не коньяком. Прости, мне нужно переодеться, я только что с дружеской встречи».
Сказав это, тут же, игнорируя вытянутые лица сенатора и его окружения, Тед ушел из гостиной.
Подбежавший к нему сын, обнял его за талию, и они вдвоем, под пристальными взглядами собравшихся, поднялись на второй этаж дома, где вся правая сторона – комнаты хозяина дома.
В гостиной снова возобновился светский шум.
 
 ***
-Папа, где ты был, тебя все вчера искали?
Тед отвечал сыну, принимая душ.
-Это было интересное место, Роби, но я тебе в другой раз про него расскажу. А, как дела в школе?
Сын рассказывает все новости. Они не затейливые, детские, но мальчик считает их важными.
Приняв душ, Тед переоделся.
Мальчик, видя, что отец одевает не домашнюю одежду, заметно становится веселее. Он по-видимому решил, что отец тоже спустится в гостиную к гостям.
Но Лоренс объявил ему о своем предложении поехать в «Аквапарк».
Мальчик обрадовался необычайно. Он запрыгал, стал перечислять, что он возьмет с собой… Но тут Тед говорит ему, что, пожалуйста, всё бери и поедем.
-Как?! Разве мы едем сейчас?
Тед, не глядя в глаза сына, собирает необходимые вещи в сумку.
Он вообще мастер быстро собираться в дорогу. Да и вещи его хранятся так, чтоб их можно было легко найти, легко упаковать в чемодан или дорожную сумку.
-Да, сын, сейчас. А что такого, ты против?
Мальчик заметно был смущен. Он замялся, прыгать и радоваться перестал.
Подойдя к отцу ближе, он взялся за край шортов, которые Тед клал в сумку.
-Па, давай завтра. С утра, а?
Тед дернул шорты к себе, положил их в сумку и застегнул её, закрыв. Примяв багаж руками, он вскинул сумку на одно плечо.
-Сейчас, Боб. Дельфины не спят. А купаться в морской воде с полной иллюминацией …это такая вещь…я тебе скажу, сын…
Тед соблазняет мальчишку, который вот тут бы и сорвался за ним. Но там, в гостиной его мать. И у неё сегодня день рождения.
-Па, но я ещё маме стихи не прочел.
Тед, не меняясь в лице и улыбаясь призывно, отпарировал: «Ну так иди и прочти, какие проблемы? Это ж пять минут или ты поэму от и до рассвета насочинял?»
Тед отвел взгляд к окну и тяжело вздохнул.
Одной рукой он обнял сына за голову и прижал к себе. Ему стыдно, что он действует так грубо, перетягивая сына на свою сторону.
От сумки отца приятно пахнет шоколадом. А от его самого свежестью и …надежностью.
И сын решается.
-Пап, а давай так: мы сейчас спустимся туда; я прочту стихи маме; ты поболтаешь с кем-нибудь из гостей, а потом мы незаметно удерем, ага?
Тед хотел бы сказать нет, да сын так просительно посмотрел на него снизу вверх, что он . согласился.
Тед похлопал парня по спине. Отставил сумку в сторону и прошел к телефону.
-Том? Держи машину наготове. Да, мы выйдем со стороны кухни. Минут через двадцать. Всё.
Лоренс улыбнулся сыну.
-Ну, я готов работать по твоему плану.
И они прошли в гостиную.
Теда всегда раздражала манера Амалии ставить сына на стул, будто тот кроха. Но и сейчас мать потребовала от Роберта подняться на стул и с него прочесть посвященные ей стихи. Разумеется, написанные под её чутким руководством.
Гости умиленно улыбались. Тед был напряжен. Он волновался не меньше Амалии, глядя на сына, который волнуясь, повторяясь, прочел несколько четверостиший.
Глубоко вздохнув, почувствовав удовлетворенное облегчение, Тед вместе со всеми аплодировал нежным и женственным стихам сына о матери.
Извинившись перед сенатором за бестактность при встрече, Тед перекинулся парой слов с его сыном – кажется последним любовником своей жены, затем перешел к группе более приятных ему людей. К тем, кто пришел в его дом, чтобы поздравить с сорокалетием известную калифорнийскую поэтессу.
А через двадцать минут оба Лоренса удрали из дома. Их ждал «Аквапарк» соседнего города.
Амалия просто рассвирепела, узнав о бегстве своих мужчин.
А Лоренс отдыхал.
Одно изделие им сдано в серийное производство, другое – ждет отладочных испытаний; новое – ещё в стадии разработки, а новейшее ещё только-только мелькает призраком в мозгу его.
Самое время было отдохнуть создателю оружия нового поколения.

 ***
А Алиса спала.
Тед, уже будто домой, вошел в раскрытые, никем не охраняемые, двери балагана Брукса.
Телохранителя Тома он оставил отдыхать в машине.
Брукс был в кинозальчике. Старик сквозь дрему заметил себе, что кто-то приближается к его дому.
Он сканировал мозги гостю. А там…было интересное.
Лоренс упрямо держал в мыслях шахматную доску…
В «Аквапарке» отдыхал какой-то известный (но только не Лоренсу) шахматист. Тед случайно заметил расположение фигур, оставшихся на доске. Позиция белых фигур показалась ему беспроигрышной. Но шахматист целый вечер не сводил взгляда с доски. Буквально часы шли, а тот всё будто не находил выхода из положения. Тед решил, что тот играл черными.
Лоренс подсунул шахматную ситуацию Бруксу, с вопросиком: «Ну, черные, ходим?»
Вот балаганщику и пришлось идентифицировать гостя по запаху.
Только по снопу ароматов старик определил, кто перебирает ногами, прогулочным шагом идет по его коридору.
-Лоренс… Двадцать семь часов без четверти прошло и вот… Значит, не обманул, ...сынок.

 ***
Общение изгоя с человеком проходило на веранде деревянного шале.
Лоренс до этого момента даже не переставлял себе «обратную» сторону дома Брукса.
Веранда казалась широкой, была обставлена добротной, удобной плетеной мебелью. С веранды этой открывался вид на … Московский Кремль.
-Тед, а почему ты ко мне вооруженным пришел? Боишься меня?
Беседа двух мужчин была странной. Она состояла из вопросов, которые тот, кому их задавали, как бы и не слышал. Но вот партию в шахматы они играли вполне реально.
-Почему она ещё спит, Джон? Ты–то должен знать, когда она очнется. Ферзь D4 на E3.
Брукс, цепко держа вид шахматной доски в уме, оскалился.
-Рискуешь, Тед… Я отниму у тебя ферзя. Так ты даешь мне примерить твою «каплю»?
Тед удивленно посмотрел на старика. Но не долго, потом он отпил сок из высокого стакана, ослабил галстук на запотевшей шее, задрал голову, залюбовавшись стайкой голубей, летящих над рубиновыми звездами Кремля, а после произнес: «Я рискну, Джон. Ферзём. Э…э…» Он прикрыл один глаз и, как одноглазый Кутузов, оглядел воображаемую им шахматную доску. Свои позиции и перспективу.
-А ты уже, значит, не беспокоишься за столь долгий сон своей дочери? Лежит себе она …. Кстати, какая у неё температура?
Брукс дунул на чашечку с кофе, которую держал в руках. Теду показалось, брызги полетели. Ан, нет! Три летучих мыши.
-Джон,… не пугай голубей. Ну, что, идем в Левый зал? Что-то тут жарко. Ни облачка на небе. А там как, всё так же прохладно?
Лоренс стряхнул крошки парочке московских голубей, присевших на бортик веранды.
Брукс покосился на птиц, поведя в их сторону одним левым глазом. Правым он смотрел на стол, будто следил им за шахматами, будто перед ним стоявшими на столе.
-Ладья D2 на D3. Ферзь мой. Шах…. И, если хочешь, оставайся при загнанном коне. Мат …в два хода за мной. Ну что, даришь мне «каплю», Тед?
-Угу… угу…
Лоренс оценил своё положение на воображаемой шахматной доске. И вдруг понял, что перед ним ситуация шестнадцатой партии Карпов – Каспаров игры 1985 года. Подумал: «Да, получается, что эндшпиль за черными …»
Он поднялся из-за стола и развел руки в стороны, признавшись: «Твоя взяла, мистер Черный. Держи!»
Тед вынул бриллиантовую запонку из левой манжеты своей рубашки и протянул её Бруксу. Другую запонку он с размаху бросил с веранды. Та, сверкнув, ударилась о вид Московского Кремля, как с меловой доски, уже стираемый кем–то невидимым.
-Идем, на ходу покажешь, как она действует.
Пока они шли по ковровой дорожке, всё так же пахнущей затхлостью и волшебством, Тед рассказывал действие вполне реального изобретения, ещё не растерявшего свою новизну.
-…Вылей на руку. Так… Сожми кулак…
Жалкий кулачок Брукса за считанные секунды покрылся амальгамой, блестящей и пористой, как тонкая перчатка. Однако вид её был угрожающим.
Лоренс объяснял, разглядывая вещь, взором эксперта: «Программируемое вещество. За этим металлом будущее. Теперь тот, кого заденет этот кулак, усилия, кстати, не обязательны, не уйдет от возмездия. Твердость стали гарантирована. Скользящий удар таким пористым кулаком неприятен, будто алмазной крошкой прорывает одежду, и в кровь царапает кожу. Весьма болезненно, уверяю тебя, и рана заживает долго. В сухую погоду, при касании устройством, противника бьет статическим зарядом, скапливающимся на редких остриях пор.
-Но ведь не убивает же?
Тед хмыкнул.
-Нет. Если не хочешь убить.
Брукс прищурился.
-А если хочу?
 Тед рассмеялся.
-Если планируешь такое, тогда лучше не сжимать кулаки, а сразу рубить с плеча. Для этого нужно покрыть амальгамой не кулак, а раскрытую ладонь.
Тед посмотрел на кулак Брукса, в который тот смотрелся, будто в зеркало.
-Джон, ты видишь там горы поверженных врагов?
Брукс опустил руку. Как–то не по-доброму посмотрел он на Лоренса и ответил: «У меня их не так много».
Тед остановился. Посмотрев на старика, он попытался улыбнуться.
-Ну вот, теперь ты меня не любишь.
Брукс спросил, как убирается металл с руки, перчатка ему слишком тяжелой показалась. Тед ответил: «Нужно опустить руку в воду. В ливень, это оружие не применяется».
Стряхнув на ковровую дорожку, расплавленный им металл с руки, старик, выхватил из воздуха салфетку и вытер ею руку. Усмехнувшись, он покосился на Лоренса.
Тот, обдумывая его реакцию, долго смотрел, как с дорожки испаряется поблескивающая грязь, потом пошел дальше по коридору, опустив голову.
Брукс шел чуть позади него.
-Тед, ответь, какая женщина навела тебя на мысль о создании такого оружия?
Лоренс только от Брукса мог ждать такого вопроса.
Он остановился, развернулся на месте и посмотрел Бруксу в глаза.
-Есть одна. Только ведь мы условились, Джон, я - с уважением к твоей семье, и ты меня не задеваешь такими вопросами.
Сказав это, Лоренс пошел дальше.
Тихо, будто даже не услышал Тед, а лишь почудилось ему за спиной, старик произнес: «Значит, не за идейкой сюда пришел?»
Лоренс выгнул спину, будто выстрелом его ударило. Вздохнул, выдохнул, не поворачиваясь, и обычным шагом пошел дальше, в Левый зал.

 ***
У места, где должен быть вход в Левый зал оба мужчины остановились. Тед смотрел на стык плит. С любопытством, будто анализировал, чем бы он мог, если бы не помощь старика, раздвинуть их.
-Ну, и что надумал?
Тед оглянулся на голос Брукса. Пожал плечами.
-Без техники трудно. Но кусок в этом месте я бы вырезал. Ну что, действительно, дверь нельзя поставить что ли?
Брукс рукой отодвинув в сторону стену, разделяющую Правый и Левый зал. Он возразил Теду, опустив то, что сам - единственный нарушитель такого правила: «Тут не проходной двор. Тут только моя дочь живет».
Лоренс пожал плечами и прошел в зал.
Четыре неоштукатуренных плиты. Зал большой, пыльный и гулкий от пустоты.
Именно это и увидел Тед Лоренс.

 ***
Тед оглянулся на Брукса за разъяснениями.
Тот, ни слова ни говоря, пошел вдоль одной из стен и стал зажигать обычной газовой зажигалкой свечи. Те, как оказалось, висели в паре шагов одна от другой.
Лоренс посмотрел, что делает старик, задумался.
Он остановил старика. Стена со свечами, по его мнению, должна быть с окнами, выходящими во двор.
-Подожди, Джон. Подожди с иллюминацией своей… Просто распахни окна, сейчас же день.
Брукс замер, оставаясь повернутым спиной к гостю. Он улыбнулся, потому что обманулся и приятно. Он ждал шума, ждал скорее вопросов, чем предложений.
Балаганщик оглянулся на Лоренса, предварительно спрятав зажигалку в карман, лоснящегося от изношенности пиджака.
-Ну, вот и открой, открой окна.
Лоренс, постоял, посмотрел на фокусника, потом на стену, вдоль которой горело пять свечей.
-Ты думаешь и у меня получится?
Тед хмыкнул и подошел к стене вплотную. Сняв одну из свечей, он сначала осветил огнем место воруг себя. Может ждал, что увидит не замеченную в полумраке Элис.
Потом он стал осматривать глухую бетонную стену. Осветил свечой одно место на стене, постоял, пошел дальше. Снова поднес свечу к стене. Пламя свечи ожило, чуть шелохнулось и наклонилось к центру зала. Тед снова осмотрел глухую стену. Ощупал участок её ладонью. «Стукнуть? Чем, кулаком? Глупо. Ботинок снять, им? Смешно».
Фокусник зажмурил глаза. Это от некого волнения, он и без глаз видел, как Лоренс шел вдоль стены, спокойно отмеряя шаги, и распахивал… окна настежь. Он толкал стену от себя, как сделал бы это с обычными створками окон в обычном доме!
Ветром сдуло пыль. Солнце позолотило неровности стен. А дневной свет осветил в самом центре огромного зала легкий прозрачный полог, а под ним кровать.
На ней, одетая в нежно розовое, лежала женщина.
Да, скучный стандарт –90х60х90… Но как он нравился сейчас Лоренсу.
Он зачарованно смотрел на цель. Улыбался, щурился, даже будто что-то прошептал.
Брукс понял, что он лишний. Развернувшись к стене, за которой был Правый зал (там сейчас закидывая друг друга тортами, скользили по киселю люди из налоговой полиции), старик прошел сквозь стену и, превратившись в чистую мишень для нежных кусочков из бисквита и крема, обсмеянный кучкой полупьяных от ликера женщин, ушел в кинозальчик.
Там, он мог очиститься и отдохнуть от суеты. Только там практикующий колдун мог предаться своим собственным фантазиям.
 ***
Алиса спала.
Тед сел на край кровати. Улыбаясь, нежно он оглядывал большое, но не громоздкое, неподвижное, но не похожее на статую, тело молодой женщины. Добрый сон не портил ни выражения лица женщины, ни тихого ее дыхания.
Лоренс любовался спящей.
Н он пришел разбудить женщину.
Он коснулся ладонью кисти руки её. Рука была теплой, легкой. Тед поднял руку и поцеловал мизинец. Но Элис не просыпалась.
Тед погладил её ногу от ступни до бедра. При этом он касался её то нежно, то цепко хватаясь пальцами за упругость тела. Ноги были гладкими, упругими. Гладить их, касаться их. было заметно приятно Лоренсу.
Элис не шелохнулась.
Толи он считал, что она играет с ним, толи он снова поддался искушению поверить в очередной фокус Элис, но только улыбка его становилась более томной. По всему его телу плавно пошли волны желания… Но одно дело женщина принимающая ласку, другое- её желающая и несущая.
Тед взялся за щиколотки и согнул обе ноги женщины в коленях, чуть раздвинув их. Посидел, трезво полюбовался соблазнительной позой тела. Дыхание его становилось не глубоким, но частым, как у больного.
Однако взгляд его оставался рассудочным. Глаза его хоть и блуждали по нежности тела женщины, но он знал, чего он добивается. Целуя бедра женщины, щекоча кожу ног её своими жесткими волосами на голове, он по-прежнему только будил её. Не словом будил ото сна, так лаской, не нежностью, так грубым, жестким касанием пальцев, губ, дыхания, взгляда. Потом он наклонился к самому лобку и принюхался. Хищно оскалившись, он посмотрел на лицо женщины. Элис спала. Лоренс наклонился ниже и укусил её.
И тело чуть вздрогнуло. Без звучно. Теду даже показалось, Элис передвинула ноги.
Он лизнул языком по жестким волосам лобка и хрипло проговорил: «Ха-а-а… Дуришь… Я так и знал…»
Не меняя позы, он посмотрел в лицо Элис. Та спала. Лицо её было светлым и покойным, она улыбалась, будто видела сон.
-Ну всё, давай, оживай. Элис… Элис, да проснись же ты. Видишь, я уже дошел до того момента, чтоб или взять тебя или …уйти.
Элис не просыпалась.
Тед вздохнул и выпрямился.
Он расправил ноги женщины, уложив ровно, прикрыл их распахнувшимся пеньюаром. Снова сел подальше, на край.
Чуть успокоившись, оглядевшись, прислушавшись,… он снова потянулся к телу. Оно магнитило его своей соблазнительной доступностью и живой женской теплотой. Он ласкал Элис груди, едва лишь вздымающиеся при ровном дыхании. Он гладил ей шею и волосы. Он говорил ей о ней, о себе, желающем её…
Но волна желания в нём смирнела, и он почти успокоился.
Ему стало грустно, стыдно и почему–то холодно.
-Дурочка ты, муки мои сейчас не так горьки, как ты надеешься. Радость от завершенного наслаждения - вот от чего ты отказалась…
Сидя, он наклонился над манящим его телом женщины. Не касаясь Элис руками, а раскинув их возле её волос, он навалился на неё и уткнулся лицом под её грудь. И, казалось, заснул сам, слушая ровные такты своего собственного сердца, согреваясь сам, и согревая спящую женщину.

 ***
Прошел час, другой, третий…
Брукс пожалел его.
Он позвонил ему на личный телефон. Прямо из кинозальчика, никого там не беспокоя разговором.
-Тед?… Есть предложение. Давай зайдем, посидим в моём ресторанчике. Она проснется сама и найдет нас.
Тед, проснувшись в неудобной позе, едва мог держать разбудивший его телефон в занемевших пальцах. Он и голос не сразу узнал. Со сна ещё не включился и потому сразу даже не переспросил, кто это может быть.
Но он сел, с трудом уняв боль в занемевшей спине, огляделся. Посмотрел на Элис… и всё вспомнил.
-Джон?…Я всё ещё здесь.
-Я понял, Тед. Там тетки гуляют в Правом, не побеспокой. Иди к кинотеатрику, я жду.
 
 ***
Выйдя из проема Левого зала, Тед посмотрел направо. Не сразу поняв, что там происходит, он замер. Потом нахмурился, долго смотрел на кремовый бардак. Вдруг узнав среди женщин, заляпанных киселем, желе и кремом одну из своих знакомых, он быстро сделала шаг назад, развернулся и пошел по коридору.
Он посмотрел на часы. Ругнувшись, покачал головой и подумал: «Что за дом?!… Шагов не слышно, часы стоят, люди бесятся...»
Брукс возник перед ним неожиданно. Чуть обняв гостя за плечи, он провел его за столик…ресторана.
Тед не далее как неделю назад, будучи проездом из командировки, заезжал в нью-йоркский ресторан «Максим». Почему именно тот взял Брукс за основу своей очередной фантазии, он не знал.
Сидели люди, Тед, узнавая некоторых, понял, что посетители всё больше из местных. Их прихода сюда никто, кроме услужливого персонала, не замечал. О чем говорили люди - слышно не было. Играл оркестр, звучала музыка, её Тед слышал отчетливо, так же как и то, о чем говорил официант, предложивший им меню.
Они с Бруксом сделали заказ, ждали не долго. Наконец, стол был заставлен закусками и …ужин состоялся.
Разговор от несущественного довольно быстро перешел к насущному.
-…Я только задел её и она вздрогнула. Мне показалось, она не спит. А может, правда нет, а Джон?
Брукс хмыкнул, едко посмотрев на Лоренса.
-Задел?…Только то?…
Тед замер, глядя в глазки старика. Перестал жевать. Потом медленно положил приборы на место, вытер рот салфеткой. Медленно двигая рукой, отложил её в сторону. Потом он приподнялся и, ….резко схватив Брукса за грудки, прямо над столом придвинул его мерзкое лицо к своему.
Бился в дребезги хрусталь, блюда оборачивались на белоснежную скатерть. Летела в стороны посуда, лились вино и сок на роскошный паркет,…да только никто не вмешивался, заметив, как мило общались двое мужчин, разбираясь на месте в одном пикантном дельце.
 -…Я не удивлен, что ты при отсутствии половой секреции сумели зачать дочь, Джон. Ты уже сам не видишь грани, где иллюзия, а где твоя личная реальность. Это ты – маньяк! Мне до тебя, как моему фаллосу до размеров автомата Калашникова... еще расти и расти. Так что прекрати ползать у замочной скважины! Ничего там такого нет, что ты бы не сделал!
Старик смотрел на него, внимательно выслушивая и ничуть не сопротивляясь. Он как тряпка висел, удерживаемый в жестких, цепких руках Лоренса, казавшегося великаном в сравнении с ним. С ним – вот таким, какой он есть сейчас.
Но до Теда наконец дошла нелепость его гнева. Кому он говорил это, да ещё с таким чувством? Не человеку. Он устало отвел взгляд и отпустил тело пришельца на место.
Усаживаясь сам, он хмуро смотрел на суету людей вокруг столика. Тот активно приводила в порядок резвая обслуга ресторана «Максим».
Тед, завершая ссору, сказал, уже не повышая голос: «У меня вот тоже вопрос, Джон. Если сердца в тебе нет, а как на счет совести? Значит, только анализ текущей ситуации, а совести нет, так? Она что, тоже в конструкции не предусмотрена?»
 Теперь хмыкнул Брукс. Потом отошел в сторону, шкодно изобразил трубный звук и перед ним возник нормальных размеров унитаз. И маг пописал в него, как это делают все нормальные мужики.
Застегивая замочек гульфика, старик оглянулся, сделав приглашающий к аттракциону жест. Тед качнул головой - нет.
Когда Брукс отвернулся от унитаза, тот, привычно проурчав, пропал…
Тут же сновали официанты, мужчины вели своих дам танцевать…
 -А канализация?
Брукс, спокойно усаживаясь на место, улыбнулся отходчивому гостю.
 -Нормальная канализация. Все там же будет, где и ваше.
 Лоренс хмыкнул и, покачав головой, принялся за заливное мясо.
 -Наверно к этому надо привыкать сто пятьдесят лет. Я бы точно перепутал, где тут унитаз, а где сервированный стол....
 Брукс пригнулся над столом. Очень осторожно коснулся руки Лоренса и заглянул в его серые от грусти глаза.
 -Что, опять сомнения мучают?
 Лоренс, стряхнув руку Брукса, потянулся за соком. Глядя в глаза хитрющего старика, он ответил: «А ты как хотел? Я ведь помню, кто передо мной».
 -Все обижаешь…. А зря, пригодиться водички напиться.
 Тед покачал головой: «Нет уж, Джон, я лучше из-под колес машины напьюсь».
Брукс выпрямился и принялся за еду. При этом он говорил.
-Ты думаешь, я за сто пятьдесят лет только дури от вас набрался? Думаешь, Брукс-извращенец – любуется, как его собственную дочь бабник охаживает…
Тед снова перестал есть. Но он сдерживал себя от гнева. Бессмысленного гнева, причиной которого был, прежде всего, он сам, а потом уже это недопонимающее, рисующееся перед ним бесконтрольное Нечто.
Он сцепил руки и уставился на Брукса. Тот, уловив, что драки не будет, продолжил: «А ведь это мера безопасности, гость дорогой. Это у тебя…»
Брукс не выдерживал паузу. Он закончил всю мысль довольно быстро. Но волна отрицательной энергетики, выплеснувшаяся на него Лоренсом, сильно даванула на его сенсоры, ещё до того, как он поставил в ней точку.
-…таких, как твой недоразвитый поэт, ещё десяток случиться может, а у меня одна она. Она такая одна, ты понял мысль мою, человек? С «капелькой» ты в дом жены своей заходи. Вон, в ста метрах отсюда тебя опять её поклонники ждут. А к моей дочери лучше не подходи, пока выбора не сделаешь. Губить её не позволю. Ты не мальчишка Бобби. Ты взрослая самовосстанавливающая и репродуцирующая особь! Вот сделаешь выбор в её пользу, тогда милости прошу. Нет - катись. И не мельтеши. Видел ведь, что могу творить – сделаю, и твои шумные оружейные арсеналы не помогут.
Тед оказался сидящим на стуле. На разделительной полосе дорожной магистрали. В двухстах метрах от дома Брукса.
Мимо неслись машины, громко, будто сошедшему с ума, сигналя ему.
Лоренс откинулся на спинку стула и сидел, трезво разглядывая творившееся округ.
К нему от дома Брукса ехала его машина. А чуть впереди, на обочине дороги стояла пара мотоциклов. Двое облепленных металлом громил, из числа поклонников его жены, душевно ожидали встречи, если не с ним лично, так с его сверкающим новеньким авто.
Лоренс вздохнул, поднялся, взял стул и, пропускаемый сигналящими машинами, перешел на край дороги.
Он специально думал о том, что бы ответил Бруксу, если бы тот выслушал его: «Глупость. Да, абсолютный контроль и пригляд увеличили бы степень безопасности. В том числе и наших детей. Но кто гарантирует, что все будут счастливы, живя под прозрачным колпаком такого дяди, как ты? Если бы все мы совершали только разумные действия, жили бы по законам…чести и целомудрия… Если бы все мы вели бы себя, разумно разделяя своё, чужое, нужное, не нужное, полезное - нет – ой, не уверен, что мы стали бы счастливее, старик. Твоя мудрость возможно и привела бы нас в рай. Но вот, например мне, зачем эта скука? Удовольствие даже для подглядывающего – не большое».
Том быстро выскочил из машины, суетился даже Паркиенс, вышедший из–за руля, чтобы помочь усадить хозяина в машину. Тот как будто был не в себе.
«Да он пьян в стельку!- сказал один байкер другому. – Точно! Ну, держись, любитель дельфинариев!»
 ***
 Джон Брукс, как и положено законопослушному гражданину, возмутился грубыми действиями со стороны хулиганов в шлемах с рогами в отношении машины его гостя.
Потирая ручки, он отправился в Правый зал.
Скоро в Левом зале очнется его дочь, и он считал, будет лучше, если полупьяные дамы, только что и посидевшие и полежавшие в гигантском торте из суфле и вафель уедут восвояси.
Но кое в чем Брукс ошибся.
В пустом, но солнечном Левом зале, под прозрачным пологом, поджав колени, уложив на них голову, сидела уже проснувшаяся его дочь.
Уже долгое время Элис сидела так, отходя от дивного, долгого сна. В груди её ровно тукало сердце. Оно билось в ритме чувств человека, который успел-таки задать ему нужную волну.
Алиса улыбалась, глядя на свои волосы, руки, ноги, которые и ей теперь казались красивыми. Ровными, гладкими,… хрупкими. С удивлением школьницы она присматривалась к своему новому телу, в нём ей теперь всё, абсолютно всё нравилось.
Она любила себя и с любовью юной школьницы вспоминала слова и ласки взрослого мужчины. Она ещё не знала, так ли надо любить, но она уже точно знала, кого будет любить.
В проеме показался отец.
Элис вскочила, распахнула шторы полога и побежала к отцу. Завязки пеньюара развязались, волосы по плечам рассыпались, щеки её горели, рот улыбался, а губы делились радостью: «Папа, он был здесь. Я знаю!»
 
 Гл.2

 Не было сил, чтобы заставить ее не думать о нем.
То, что отец запретил Лоренсу бывать у них, Элис узнала случайно.
Заглянув как–то в Правый зал, где какой-то чудак генерал справлял свой восьмидесятилетний юбилей, Элис застала странную картину.
За богато обставленным столом юбиляр сидел в окружении общества, весьма необычайного по составу. Здесь были те, кого уже давно не было в живых; здесь были те, кто, может быть и был жив, но никогда не сел бы с этим человеком за один стол. А ещё здесь были люди, которые и понятия не имели, что этот генерал существовал.
Брукс, увидев за столом Лоренса, вскипел необычайно.
Элис как раз шла мимо, к себе, когда её отец зашипел на весь зал, выговаривая буквально следующее: «Ты – говорящий мне о совести, фонтанирующий развратник, ты – продавшийся однажды и навсегда подкаблучник, что теперь воровством промышляешь? К дочери моей метишь зайти? Думаешь, я не почувствую запах твоей зашарканной мошонки?! Прочь - тогда сказал и сейчас повторю: прочь пошел! В канализацию! В канализацию, головой, живо!»
Элис буквально вбежала в зал. Но не успела она крикнуть отцу, чтоб остановился он, как на того накинулся старый генерал. А голос этого сухонького типчика оказался хорошо поставленным и действительно командирским.
-Да как ты смеешь, врываться на мой банкет, дурак? Голос пробовать тут на гостях моих! Тебе что сказано – заказ исполнить? Исполнил - и пошел прочь! Ты деньги взял, ну так и катись! Не лезть в общество!
Просто позеленел Джон Брукс от рыка генеральского. Казалось он сейчас и генерала туда, в канализацию запихнет. Таращит он глаза на Сталина, на Рузвельта, Маодзедуна разглядел…
Общество, естественно на него смотрит, перешептывается, каждый на своем языке, но будто все друг друга здесь понимают…
И, наконец, Элис он увидел. Та его тихо за руку и потянула за собой.
-Папа, пойдем. Ты ошибся. Нет тут Теда, пойдем.
Принюхался, локаторы навострил старик Брукс, да как–то в общем, гвалте теперь ему трудно было понять тот ли это Лоренс, или только образ, фантом, вроде Вильгельма Второго или Маргарет Тетчер, сидевшие по обе стороны от юбиляра. Но успокоился он лишь тогда, когда заметил, что рядом с Лоренсом сидит и улыбается соседу, ненавидевшая богатеньких американцев Эвита Перон.
Старик понял свой конфуз и, извинившись перед юбиляром, ретировался.
 ***

И начались фантазии плутовки. Ложь её отцу даже не была ложью, а лишь прикрытие для того, кого она мечтала видеть рядом каждое мгновение, продлевая его на часы.
Нечто строило грезы…, а Лоренс шел на риск улететь в канализацию реально.
Теперь, когда она почувствовала, что он питает к ней симпатию, жизнь её - свободной от работы Полуженщины, превратилась в сплошной феерический сон. Двухметровая малышка Алиса ежедневно справляла праздник чувств. Не увидеть его хотя бы день для неё - муки мучные!
Уж, как только не крутилась она…
Бывало, третьей в служебную машину к нему садилась, пугая Тома прозрачным видением, сидящим справа от Лоренса.
Был случай…
-Том, дай водички, что-то горло…
Телохранитель лезет в бар, наливает воду…. А Тед сам попьет воды и Элис угостит.
А у Тома, при виде подвешенного в воздухе стакана, сведенный лицевой нерв улыбку на физиономии рисует. Но он помалкивает. Потому как чудеса творятся вокруг хозяина, сам–то он ему вполне нормальным кажется.
И в офисе Алиса затаивалась, подкарауливая занятого дружка своего.
Он уже не шарахался, если во время совещания, при полном кабинете ведущих специалистов, пройдя к сейфу, открыв его, вдруг видел за дверью её. Она улыбалась, подавая ему именно тот документ, за которым он полез в сейф. Хмурясь, смотрел он на нее, говоря ей мысленно: "Уйди, Алиса, не до тебя", - и она пропадала. А Тед, оглядев сейф, радовался, что тот такой вместительный и… возвращался к своим делам.
А ещё бывало во время обеда, где Лоренс присутствовал за столом с гостями – господами заказчиками, Элис улыбалась ему из раскрытой им супницы, выводя его из состояния напряженного сосредоточения столь жутким способом. Он ошарашено смотрел на неё, потом до него доходило, что он видит, тогда он смешливо хмурился, говоря ей мысленно - »брысь!» и черпал ароматный суп, собственноручно угощая черепашенкой арабского шейха.
 Конечно, было тяжело контролировать такие ситуации, главное, адекватно разграничивать быль и небыль, но они привыкали, и к таким взаимоотношениям и к таким внезапным встречам.
 Да и трудно им было найти место в реальном мире, чтоб вот так просто встретиться, посидеть, погулять, повлюбляться, не будучи замеченными, отмеченными или даже узнанными кем-то. Вот они и сочиняли себе мир, убегая туда, от любопытства и сплетен людей. Убегали по взаимному желанию. Возвращались, правда, он – хорошо отдохнувшим, а она – в мыслях, как и где встретиться с ним завтра. И чтоб, разумеется, папенька Брукс ни-ни! Ни сенсорами, ни локаторами.
Но Брукс знал о гуляньях дочери с Лоренсом. Не вмешивался, притворялся, что не знает, дочь жалел.
 А уж когда Лоренс дома очередную пику от жены получал, тут он надолго пропадал, с глаз долой. Пики ещё острее стали, когда Амалия вдруг перестала получать информацию от своих осведомителей о сексуальных победах мужа. А тот после, прогулки с сыном, не говоря ни прислуге, ни телохранителю, ни секретарю, ни слова… прямо в пижамных брюках из дому пропадал. Когда на сутки… улетал, а когда и на трое, правда, при обязательных разговорах с сыном по организованному Элис видео мосту.
Был случай…
Амалии донесли, что на одном из полигонов в палатке её мужа была замечена женщина, нежно называющая Лоренса «маленьким». Встретив за завтраком Теда (очень удивив его этим, обычно Амалия спит до полудни), последняя поинтересовалась, как идут дела по восстановлению его машины. Той самой, что изуродовали хулиганы байкеры.
-Спасибо за заботу, дорогая. Всё в порядке.
-Да? Неужели восстановили эти жалкие дребезги?
-Нет. Я купил новую машину.
-О, дорогой, как же тебе пришлось потратиться…
-Но ведь и ты, дорогая, потратилась на компенсацию изувеченным мальчишкам. Прости, это наша с Томом вина.
-Ты ещё не уволил этого идиота?
-Нет. Говорю же, занят был, машину подбирал. Кстати, пожалей своих друзей, пусть не надсажаются цепями, эта машина прочна как танк. Скорость, правда, как у королевской кареты, но ведь это только на первой передаче… Э…э…а что это с твоими глазками, дорогая? Они такие круглые стали.
Вот так продолжалась перестрелка домашнего назначения.
 А в командировках Элис действительно теперь всегда была рядом с Лоренсом. Веселила его разговорами о том, что бесплатно ему обходится в совместной поездке за границу.
И вот только с Элис Лоренс понял, что не нужны ему больше стада женщин, красавицы всех рас и возможностей. Многоликости Алисы ему за глаза хватало. Не мерз он с ней в палатках на полигонах, не травился больше с походных кухонь. Эта полуженщина вполне справлялась с женскими обязанностями. Бывало, он был под её присмотром и на стрельбищах. Строил ей глазки как никому не известному, но по его словам, очень важному представителю от соисполнителей заказа. Редко теперь он скучал на совещаниях многочасовых, тихо переговариваясь с очень высокой дамой, сидящей рядом с ним, и одетой подчеркнуто по-деловому. При этом Элис удавалось даже пообщаться с коллегами и партнерами Лоренса. При этом она умело запутывала их: одни считали, что она представитель другой стороны, а вторые – соответственно - этой.
Общение их на людях носило чисто деловой характер. Да и кому бы в голову пришло, что долговязая дама с серьезной миной на лице и поглядывающая на оружейника с высоты своего роста (с разницы в целую голову!), могла увлечь такого ловеласа!
В свободное от работы время в тесном окружении знакомых они не встречались. Точнее сказать, их не замечали.
А уж как они любили менее реальные, но более манящие приключения…
Вот был случай…
Поздний вечер, секретарша уже собирает сумочку, заметив, что Лоренс устало идет гасить в кабинете свет…
-Мей, вы свободны. Я, кажется, забыл посмотреть письма для генерала Графта.
-Сэр, уже поздно.
-Нет, нет. Вы не беспокойтесь, я сам закрою здесь всё. Предупредите только Тома, он уже ждет меня в машине, я минут через десять-двадцать спущусь.
-Хорошо, сэр. До свидания, сэр.
-До завтра, Мей.
Как только шаги секретарши таяли в тишине отдыхающих до завтра коридоров центрального офиса оружейной компании, Тед шел в комнату отдыха при своем кабинете и звал… её - Полуженщину.
-Элис?… Алиса, ты где?
Она появлялась неожиданно. Закрывала ему ладонями глаза и тихо смеялась.
-Маленький, я здесь.
Они брались за руки или, обнявшись, летели по коридорам пространств в свое маленькое путешествие. Бежали по островку к волнам океана и уже у цели, скидывали с себя всю одежду и прыгали, и плавали в ласковой лазури, брызгаясь и визжа, как дети. А потом отдыхали на чистом, нехоженом песке дикого островка, на котором никто никогда не отдыхал, потому что это было излюбленным местом обитания …змей. Но это был такой пустяк для Элис – загнать тысячу змей в воду на сотню метров от берега, пока они с Тедом отдыхают здесь…Она только запоет своим высоким звоном и тысячи гадов, изгибаясь в страхе бегут, бегут…

 ***
 Вот сейчас у Лоренса обеденный перерыв, и они с Элис отправились в путешествие.
 Они гуляли по парку. Элис решила, что подойдет один из парков Канады.
 Светит не жаркое солнце, скамейки пустуют. Тихо, слышался лишь шелест листьев и редкое чириканье птиц.
Пара направилась к ближайшей скамейке, посидеть.
 Тед оглядел незнакомое ему место.
 -Это мы где?
 -Это Канада, тебе не нравится?
 -Нет, почему же, красиво. Чисто. А где люди?
 -А они нужны?
 Лоренс пожал плечами, вообще-то они ему не нужны, но его беспокоит другое.
 -Ты что, закрыла парк для общего посещения?
 -Нет, просто ...выгнала всех... на работу, по делам, домой... Всех.
 Тед усмехнулся.
 -А дети? Они не хотят сидеть дома, а здесь хорошо. Отпусти тех, кто свободен от дел. Не думаю, чтобы тут встретился кто-то…родной. Пусть люди будут, Элис. Скучно, вид красивый, но пустынно как–то. Не правдоподобно. Это же парк…
Лоренс задрал голову, щурясь, смотрит сквозь ветви деревьев на ярко голубое небо.
Элис улыбаясь, посмотрела в его сторону.
 -Ты любишь, когда кричат дети?
 Лоренс помнит, что этот вопрос может быть малоприятным для лишенной материнства женщины, поэтому снова пожимает плечами, как бы говоря: "Делай, как хочешь".
Элис грустно смотрит в сторону ворот парка.
Через них пошли первые посетители за сегодняшний день. Конечно, это были мамаши с колясками, молодые люди, с плеерами в ушах и обутые в роликовые коньки.
 Тед обнял Элис, теснее прижал к себе и, наклонив её голову, поцеловал в ухо. Потом он продолжил оглядывать высокие деревья. Любоваться их резной листвой.
 Но Полуженщина чувствует его мысли и знает, что его думы не отошли от темы ...дети.
 -Тед, а хочешь, я тоже забеременею?
Тед скосил глаза на подружку и нахмурился.
 -Что?!
 Он испуганно посмотрел по сторонам, как будто боялся, кто-то мог услышать выраженную в слух глупость.
 -Что за чушь, перестань, Элис. Это от тебя и не требуется.
 -Ну, тогда ты роди.
 Тед хмыкнул, а потом рассмеялся, вообразив себя беременным.
 Он веселился пока рука Элис гладила его грудь. Но Нечто сосредоточилось взглядом в какой -то точке, где -то под его сердцем и поглаживать его перестала. Она хитро сощурила глазки и улыбнулась.
 Вот тут он испугался.
 -Эй, эй, ты эти фокусы брось! Давай вообще не будем об этом.
 Он теснее прижал к себе сидящую женщину, вдохнул запах ее волос и притих.
 Элис начала лепетать про пятипалые канадские листья, про девушку- клен, тянущую свои тонкие ветви -руки к своему другу клену…
 В это время Тед вдруг ощутил в себе какое-то странное чувство, сравнимое с полетом души. Его просто-таки будто распирало от желания что-то вот-вот такое… выдать. А это маленький невидимый росток пробил его грудь. И вдруг запахло корой, смолой и свежестью листвы....
 Тед опять понюхал макушку головы своей женщины.
 Он отдыхал, Элис веселила его, сочиняя какую-то сказку и ...любовалась видимым ей ростком молоденького деревца - яблони.
 Вот дерево растет, вот-вот начнут распускаться его первые цветы, а Лоренса страстно потянуло целоваться. Он закинул голову Элис и, тесно обхватывая ее губы, впился в их нежную упругость. Он целовал захватывая ртом то верхнюю её губу, то нижнюю, то втягивал обе разом, с силой, резко, вталкивая свой язык в рот Элис. Он желал и от неё такой же страсти. И Элис чувствовала, что и ей хочется этого же.
 Только что-то, как тяжесть под грудью, вдруг стало мешать Теду делать резкие движения. Но он - мужчина и откуда ему было знать о причине таких ощущений....
 -Элис, что со мной, я ...чувствую себя пьяным. Ты не забыла, мне через час -на работу.
 -Да, да, конечно. А…это от свежего воздуха, ты целый день сидишь в кабинете.
 Она убаюкивала его чувства сказкой о нежности дерева клена, а цветы с дерева -Лоренса уже опадали и завязывались малюсенькие плотные шарики - плоды.
 И вот, наконец, силы, что копились в нем, криком вырвались из его груди.
 Тед и в самом деле вскрикнул и, замер, навалившись на спинку скамейки. Плод созрел. Одуряюще ароматно запахло зрелыми яблоками.
 Лоренс устало улыбался, вдыхая его. Он всё ещё не понимал, что происходит, кажется, кругом одни клены, откуда взяться аромату яблок?
 -Что со мной, Элис? У меня такое чувство, что меня завалило яблоками.
 -И вовсе не завалило...
 Нечто вскинуло руку над грудью возлюбленного, и откуда-то достало яблоко. Оно сочно хрустнуло у нее на зубах, брызнув в лицо Теда соком. Он облизнулся, а с лица вытерся платком.
И Элис показала ему его ребенка - дерево. Ей хотелось, чтоб он тоже попробовал его плодов.
 Увидев выросшее из его живота дерево, Лоренс чуть не потерял сознание! Ощутив сразу всю тяжесть того, что он держал на себе, он хватал ром воздух и не в силах был что-то сказать.
Он сильно, больно ударил по руке Элис. Надкушенное яблоко из ее руки выпало, и она поняла, что сделала что-то не так.
Она перестала кокетливо улыбаться, испуганно сжалась и посмотрела на Теда - яблоневое дерево.
 Лоренс же, наконец, обрел способность говорить.
 -Это что? Что это такое, ответь!
 -Это - яблоня, а ты ...его родил. Ты - почва.
 Она наивно полагала, что этим успокоит ошеломленного мужчину. Но тот был настроен иначе. Теперь его радовало, что мамочки и деточки гуляют где-то там… подальше от них…ненормальных.
 -Убери... немедленно. Слышишь, сними с меня это…сейчас же!
 Элис быстро сделала дерево невидимым, а потом провела по груди и животу Теда ладонью. Тяжесть с его груди моментально спала, правда и чудо- аромат пропал. Но от запаха собственного одеколона Лоренсу теперь было как-то спокойнее.
 Он вздохнул, поднялся со скамейки и отряхнулся.
 -Ну, все! Будто бы отдохнули. Давай домой. И больше, прошу тебя, никаких фокусов.
 То, что он не сердился, уже успокоило Полуженщину. Та улыбнулась и с готовностью кивнула. Купив по пути парочку хот-догов, они ели их, обжигаясь, и запивая острый соус на булке бутылочным апельсиновым соком.
 Гуляли рядом люди…Светило солнце…Они шли, шли… и незаметно перешли границу факта и вымысла.
 Парочка очутилась в комнате отдыха при кабинете Лоренса. Тед, взглянув на часы, понял, что отсутствовал в кабинете ровно сорок минут.
 -Ну, все, детка, теперь давай к папе. И ...чтоб я тебя сегодня не видел. Поняла? Без фокусов.... Дерево из меня сделала... Почву... Давай, давай к папе. С ним экспериментируй.
 -Ты сердишься?
 -Нет, но я на ра-бо-те. А тебя отец ищет-рыщет. Я не хочу со стариком ссориться. Он у тебя…нормальный. Поняла? Иди.
 Элис, поцеловав своего «маленького», исчезла. Убежала по своим коридорам к отцу, домой.
 Лоренс тихо позвал ее. Когда ему никто не ответил, он вздохнул, улыбнулся и пошел в кабинет... к делам. Он чувствовал себя отдохнувшим и полным от запаса энергии.
 ***
 Так шли дни. Для него, как наркотический транс без "колес", для Элис же это были мгновения счастья, познание простых земных удовольствий.
 Она, наконец, была свободна от болей в пояснице, не страдали ее руки от непосильной работы, всю свою энергию она обращала в сказку для него.
Элис стала следить за своей внешностью, ей стали не безразличны запахи. Потеть она не могла, а вот запах носимого ею белья, ей уже не нравился. Она училась выбирать гели для душа, духи, заказывала под свои длинные ноги колготки и…надевая юбку покруче, выходила к людям. Приучая город к тому, что она - вот такое чудо - там есть.
Она шалила, как это делают не слишком обремененные уроками дети.
Алиса например, любила делать «бурю» на море. Локальную, малюсенькую бурю, водоворот, специально для какой-нибудь девушки. Та, купаясь, вдруг ощущала вокруг себя сильное кручение. Она начинала кричать, звать на помощь и десятки людей, загорающих на пляже, кидались ее спасать. Девушку выносили на берег, а Элис прекращала шлепать ногами по воде и притихала ...до обнаружения следующей героини для чьего-то подвига спасателя.
 Шалости - шалостями, но иногда ей удавалось и в самом деле спасти чью-то жизнь.
 Она обожала спасать самоубийц. Как только услышит своим чутким ухом: "Ну, вот и все...", - так шмыг туда! И, если успевала, то подхватывала жертву собственных неудач в метре от гибельной земли и...долго, долго убеждала ошалевшего, что таких счастливчиков, как он, прыгающих с сотого этажа, в жизни ещё не встречала! Как правило, люди, почувствовав себя в руках огромной женщины, одетой в короткую юбочку и футболочку по пупок, теряли сознание. Но не надолго... Их неразбитое тело и сердце их жили еще долго. Как правило, после такой удачи человек уже не рисковал своей "счастливой" жизнью.
 А однажды Элис спасла ребенка...
 Она после долго рассказывала Теду, как малыш летел с моста, замотанный в оберточную бумагу. И как после радовалась женщина -мать, когда пойманный Элис сверток, вдруг вновь оказался на пороге ее дома.
 Лоренс был страшно разгневан вмешательством неразумной девчонки в чью-то личную жизнь.
 -Зачем же ты вернула ребенка этой сумасшедшей, глупая?!
 Элис часто-часто моргала, ничего не понимая. Она внимательно смотрела на Теда, пытаясь уяснить, в чем её вина.
 -Как сумасшедшую? Она же его мать. Так долго она вынашивала его, в таких муках рожала.
 -Так ведь она его опять выбросит!
 Но Элис его уверяла, что женщина-мать была искренне рада. Что женщина со слезами радости обняла своего… "ангелочка" и понесла домой.
 -О, боже!
Тед буквально выскочил из-за стола и побежал к выходу из ресторана, где оставил своих гостей - недоумевающих от его резвости генералов.
 -Немедленно давай адрес, где живет эта женщина?
 И он поехал по адресу. И вынужден был войти в дом, где уже жутко пахло газом. Ребенок был спасен и передан в органы Защиты матери и ребенка, а те определили сына помешавшейся от безысходности женщины в приют при монастыре.
Лоренсу пришлось объясняться с прессой, придумывать причину, по которой он зашел в дом к сумасшедшеё женщине… Всё это дало основания для сплетен и очередного скандала в его собственном доме…
Но зато Элис набиралась земного опыта жизни.
И все-таки в данном случае она считала, что она правильно поступила, вмешавшись в историю жизни этого малыша. Она от самого Лоренса научилась правилу, что только вблизи родной матери могут вырасти нормальные и здоровые дети.
 Элис правда иные планы строила по поводу этого мальчика…Но раз такое правило у Лоренса, она спорить и вносить предложения не стала.
Зато она сделала их отцу. Тот, связав снимки в газете с чепухой, которую несла его дочь про усыновление, сильно всполошился. Брукс на расстоянии принялся сканировать мозги Лоренса. К счастью тот был сильно занят разговорами с генералами. Ему было не до чепухи. Да и геройства своего он стеснялся. Старался не думать об оставленном в монастыре ребенке.
И Брукс накинулся на мозги дочери. А та, ну яблочко от яблоньки, живо ему сенсоры поправила, она всем снопом запахов, каким обладал Тед, облила какого-то бомжа. Тот, разумеется, думал только о добыче: о хлебе несущем да покое, и Брукс, пойдя по ложному следу, на время успокоился.

 ***
 Но больше всего Элис любила заниматься делами Лоренса.
 Он категорически запретил ей вмешиваться в его работу на производстве.
 -Не смей мутить гениальность мозгов моих людей! Сунешься....
 Шел целый список кар, вплоть до ...отказа от комнаты отдыха при его кабинете.
 Элис это было очень не к стати. Именно там в его кабинете и комнате отдыха она любила строить из себя аккуратную хозяйку. Даже вкус развивала, стиль деловой.
А как Алиса любила безымянные записочки Теда к ней…. Тот оставлял их на столе.
Никто никогда не писал ей писем. А тут, такая забота: »Ласточка, лети домой. Я бесконечно занят. Маленький».
 Секретарша Лоренса диву давалась, "какой стал босс аккуратный". Ни бумажки, ни карандаша брошенного, пепла вне пепельницы она не замечала, после того, как босс уходил домой. Всё уложено, расставлено, запаковано, прибрано. А главное, босс всегда сыт. Даже воды не попросит. Совершенно не требует личного для себя кофе или сок, свежеотжатый, как раньше бывало....
Тед понимал, что порядок наводит не секретарша и не уборщица, но молчал. Он понимал прежде всего, что у Алисы в общем–то нет как такового своего собственного дома. »Пусть хозяйничает здесь", - решил он. – Лишь бы к себе не звала и ко мне в дом не просилась.

 ***
 Но Элис по-прежнему манила его к себе и ненавязчиво, заводила разговор о том, что хотела бы взглянуть и на его дом.
Но в дом Брукса Лоренс не спешил. Хотя у него появилась возможность ещё раз поговорить со стариком. Тот с истечением времени так и не растерял его уважения. Что-то в этом инопланетянине было сродни с ним. Объяснить что это, Тед и не пытался. А поболтать со стариком при случае не отказался бы.
И, повторяю, тема для разговора уже витала в воздухе.
Основанием для неё были два разговора.
Один произошел накануне посещения дома некого Пазини – там жил очередной бой-френд Амалии Лоренс.
Отец этого парня был хорошо знаком Теду. Чеккето Пазини был крупным коммерсантом, личностью яркой и интересной.
Так вот Чекетто организовывал банкет. И он, разумеется, пригласил на него и чету Лоренсов. Тед планировал там быть, разумеется, с супругой.
Но за день до этого, возвращаясь вечером с работы, Теда остановил разговором Том.
Парень специально задумал так, чтоб из машины первым вышел Паркиенс – водитель, он же второй телохранитель Лоренса, чтоб тот не стал свидетелем разговора его и хозяина.
-Мистер Лоренс?..
-Да?
Тед устал сидеть, и потому пожелала скорее покинуть машину, но Том вежливо, чуть коснувшись его руки, остановил его.
Лоренс понял, его ждет какой-то не очень приятный разговор. Выражение физиономии Тома говорила ему об этом.
-Что случилось, говори.
Том решил не тянуть кота за хвост, хозяин спешил, и он начал сразу о деле.
-Сэр… Сэр, я тут совершенно случайно стал свидетелем одного телефонного разговора вашей супруги…
Лоренс оборвал его, уже делая движение, чтобы выйти из машины : »Ну, сейчас ты будешь мне признаваться в том, что подслушал разговор моей жены- твоей хозяйки! Ладно, пошли!
Но парень удержал его уже более настойчивым движением. Он ухватил его за локоть.
-Сэр… Сэр, прошу вас, выслушайте, речь идет о моих прямых обязанностях, то есть, о вашей безопасности. И это бы не телефонный разговор. Я услышал его из-за дверей комнаты вашей супруги, сэр.
Лоренс зыркнул на парня и резко захлопнул дверь: «Том, если ты считаешь, что в интересах моей безопасности тебе можно прислушиваться к личным разговорам моей жены, то ты ошибаешься! Тебе сказано, из дома мусора не выносить?!
И тут Том решительно выпалил ему то, что услышал.
Завтра у Пазини Лоренса подпоят «глюковым» соком. Его - Тома и Паркиенса в доме Пазини не будет. Охрана гостей будет пасти машины хозяев. А охрана младшего Пазини останется там, в доме при хозяине.
-Там будет устроена драка с перестрелкой, вы будете специально замешаны в ней. Ваша жена сказала, что готова дать себя ранить, но чтобы вас оттуда увезли в полицию. Она добивается этого, чтобы дискредитировать вас в глазах своего отца. Чтоб тот вывел вас из управления его компанией.
Лоренс не смог скрыть своих чувств. Он сокрушенно покачал головой и закрыл лицо руками.
И спектакль, задуманный Амалией, удался бы, если бы не любопытство глупого парня.
Лоренс впервые в жизни выехал из дома, не прихватив хоть какого-то оружия. Стаканы с соком ему удавалось брать не из тех, что ему буквально на каждом шагу навяливали. А когда, уже почти прощаясь с гостями, молодой Пазини, при группе лиц, вслух сказал о том, что Амалия «ещё та сучка», Лоренс, вместо того, чтобы, как обычно, разобраться с хамом, улыбнулся провокатору в лицо, и так, чтобы и это тоже услышала жена, ответил: «Да, тут ты прав, и я заметил, что моя жена не кобель».
Спектакля с него хватило, Лоренс уехал из дома известного коммерсанта голодным, трезвым и, не побеспокоив полицию. И ещё, конечно, злым без меры.

 ***
 И был ещё один разговор, который бы тоже был основанием для новой встречи Лоренса со стариком Бруксом, потребовавшем от него выбора семья - Элис.
Тед даже мысленно уже не называл Джона Брукса балаганщиком и фокусником. Он говорил, если где-то с кем-то заходил разговор о его… «Доме развлечений»: «Брукс это не человек. Он - виртуоз. Вполне процветающий бизнесмен. Только вот он планку цен боится поднять на свой товар. А зря. Я бы за такой сервис семь шкур содрал, да жаль, силенок не хватит».
Второй разговор произошел с женой.
И состоялся он месяца три спустя после посещения им ресторана Брукса.
Для Амалии основанием для нового скандала было то, что Лоренс стал задерживаться на работе до самых звезд. А тут и вовсе …обнаглел.
Тед и правду, так увлекся страстью к своей Алисе, что однажды забыл посмотреть на часы! Та, плутовка, перевела время на его швейцарских часах аж на восемь часов назад! И когда они вошли в комнату отдыха,…в кабинете Лоренса уже раскладывала утренние газеты его секретарша - Мейджун.
Естественно, Теду, замеченному Мей в обществе Элис, ничего не оставалось, как улыбнуться своей секретарше и, …туже завязывая галстук, попросить задержать предстоящее совещание на полчаса.
-Я только приведу себя в порядок, Мей.
Амалии тут же было доложено. За деньги, естественно.
Самое-то смешное, что Тед …по контракту, подписанному им и отцом Амалии, не имел права сам набирать в штат людей даже в ближайшее своё окружение. Что конструкторы, девушки из служебных лифтов, охранник при его дверях, секретарши – всё это были люди клана его жены. Он – генеральный директор и генеральный конструктор компании не мог поставить рядом людей, угодных себе!
В принципе Брукс был прав, объясняя положение Лоренса - самое удобное место было для Теда - это слыть подкаблучником у своей жены. «Продался – чувствуй себя купленным!»
-Тед, дорогой…
-Да, дорогая…
Амалия любила делать налеты в комнаты мужа. Спальня – это, пожалуй, единственное место, куда она не заходила. А в ванную комнату, где муж мог мечтательно посиживать на унитазе, запросто!
Он как раз брился, собираясь на работу. То есть Амалия опять не поленилась прервать сон для своих забав.
-Я решила подать на развод.
Лоренс брился только станком. Тот чище бреет, чем новомодные электробритвы, считал он.
От глобального решения жены ему порезать себя не захотелось.
Он продолжал аккуратно двигать станочком, счищать со щеки щетину и пенку.
-Я думаю, дорогой, так будет лучше. Роберт уже подрос. Ну что, уже достаточно большой мальчик, чтобы учиться где-нибудь в приличной школе, в…Швейцарии, например.
Тед, не добрившись, вытер пенку с лица.
Отвернувшись от зеркала, в которое разглядывала его реакцию Амалия. он посмотрел на неё прямо.
-Послушай…. Послушай, так нельзя. Ну что значит, «большой»? Парню восьми нет. Подожди, пусть закончит хотя бы начальную школу. Что Европа, у нас своих хороших школ нет? Ты же сама школу выбирала. И приличная была на твой взгляд и привилегированная. Куда уж лучше для тебя - сплошные дети миллионеров! Что, опять что-то смелось в голове твоей…
То, что он опускает «дорогая», Амалия заметила. Значит, он желал сгладить разговор. Но последнее словцо ей всё равно не понравилось.
-«Смело»?! «Смело» в голове, да?! А что, у твоей стропилы с головой пока всё в порядке? Ну, конечно! На неё труппы замороженные не падали! А как западают, так и у неё …сметет!
Амалия припомнила Лоренсу случай с его бывшим телохранителем – Доди. Тем самым, который после того, как на него дунула Элис, обледенел. А Брукс под день Святого Валентина подложил трупп в холодильник Лоренса. Есть у Теда между его библиотекой домашней комната-арсенал. Он там отдыхает, когда один, когда с друзьями - Мерфи его адвокатом и Крафтом. Там в холодильнике всегда стоит свежее пиво. Вот Брукс и подсунул ему холодненького.
Вернее сначала на труп наткнулся сам Тед. был шум, конечно. Полицию вызывали. Но на труппе не было ни царапины от насильственных действий. Увезли парня в морг. Тед должен был полдня давать показания, как нашел такое, когда в последний раз видел.
Он дал всё, что требовалось. Даже тут же своему адвокату указание дал, звонить жене и матери Дода, чтоб приехали проститься с мужем и сыном, те считали его бесследно пропавшим. Да, Зря смеялся Брукс, Лоренс действительно назначил и пенсию и страховку выплатил. И ещё тогда, когда срок не прошел выплачивать всё это, (что навело полицию на кое какие мысли, когда труп «объявился»).
Но речь Амалия вела о другом. Дело в том, что парня, замороженного вместе со своим пистолетом, благополучно увезли двадцать второго февраля, а в сам день Валентина, уже Амалия полезла в холодильник, дабы выкинуть с утречка все сладости, какие Тед запас своим секретаршам и девушкам из служебного лифта. Ей хотелось поскорее выбросить все эти блестящие коробки с шоколадом в рядом стоявшую урну. И она опередила мужа, не Тед получил подарок от Брукса, а Амалия. Труп замороженного охранника выпал на неё. Она долго не могла прийти в себя, стояла и кричала, звеня во весь дом, будто сигнал поезда, а парень на ней начал уже таять. Тед только и успел, что отогнать сына от дверей буфетной. Сам, совершенно опешив, смотрел на труп, вышел и проклинал, что связался с домом Брукса.
Но старик шутил дальше. Понаехали в дом опять и Крафт, и Мерфи, и полиция, и коронер, и адвокат жены Лоренса. Но вот так стариком было подстроено, что приехали они враз к Лоренсу. Естественно, обсуждая то, что им в красках наговорила Амалия по телефону. «Это мой муж! Он маньяк! Он убийца! Он специально подкладывает в холодильник труппы, чтобы я сошла с ума! Немедленно, немедленно приезжайте!»
Когда в проем дверей буфетной враз ввалилась толпа, все замерли, увидев следующую картину: Лоренс стоял, навалившись на один из буфетов и закрыв одной рукой лицо, был хмур; его жена уже пенящимся ртом кричала, глядя на них, что муж желает её свести с ума своими убийствами.
Граждане – защитники правопорядка смотрели на то, что осталось от …покойного. Нет, с покойным замороженным Додом всё было в порядке, тот в холодильнике морга лежал, грелся. А тот, что напугал Амалию, пока она кричала о муже, … быстро таял. Он превращался в бесформенную массу растаявшего мороженого. Обычное, сливочное мороженое. Крафт, игнорируя взбесившуюся хозяйку, заметив подавленное состояние Теда, подошел к нему ближе, спросил: «Тед, что здесь опять происходит?»
Тед посмотрел на Генри, потом в глаза помощника прокурора… Потом он повернулся к жене и увидел…растаявшего телохранителя.
-Это?… Ах, это… господин помощник прокурора, это - очередная фантазия моей…дорогой…, ну вы понимаете. Это должно быть её поклонники. Я здесь… вот уж точно не причем.
И Тед упал в руки своих друзей – Генри Крафта и Френка Мерфи.
Многие заметили, что случаи истерических скандалов в доме участились с того раза. Амалия совершенно теряла контроль над своими эмоциями.
Но это было тогда.
Сейчас разговор был о мальчике, которого она у мужа всё-таки забирала. Поскольку, если Роберт уезжал на учебу в Европу, то и она поедет туда. А …папа останется при заводах, которые пока жив отец Амалии, у Лоренса не отнять.
-Ну ладно, за слово - прости. Сорвалось про голову твою, ну, прости. Но при чем здесь Роби?! Зачем его сдергивать в конце учебного года? Что так не терпится в Европу, езжай, кто тебя держит! Я тут, он при мне – катайся, сколько тебе хочется.
Амалии надоело слушать оскорбления, пусть даже не прямые.
-Ты не понял, я сказала, что подаю на развод…
Тед резко бросил салфетку, вымазанную в пенке, в лицо жены. Амалия увернулась.
А салфетка каким–то чудом попала-таки на крючки для полотенец.
-Да понял я тебя! Понял! Только при чем здесь мой сын!
-Он мой сын! И он при мне!
Тед понял, что разговор пошел по кругу.
-Хорошо, ладно. Пусть твой адвокат позвонит моему, и они разберутся. Я ничего из твоего бреда не понимаю.
Амалия преградила выход из ванной комнаты.
-Ты не понял,…дорогой, я развожусь с тобой. И ты потеряешь всё: компанию, дом...
Тед, сверля её взглядом, буквально протиснулся в проем двери. Руки сдержал, и голос тоже.
-Перечисли всё это своему адвокату, дорогая. Тот в письменном виде подаст бумагу моему, дальше, надеюсь, ты поняла. Всё, я опаздываю на работу,…дорогая!
-Ты уже давно ходишь на работу, чтобы только трахаться там со своими бабами!
Это было уже не существенным для мужчины, спешившего по делу.
Но нарыв был серьезный, и он готов был вот-вот лопнуть, задев гнилостью своею многих.
Тед боялся за Элис. И он очень хотел бы обсудить всё с её отцом.
 
 ***
Но Алиса ничего и никого не боялась. Она не была пуганной, да и кто мог испугает такую? Местные хулиганы, уже знакомые с её силой, сторонились, лишь завидят громадную землячку, расхаживающую по городу с синих джинсах за …пятьсот баксов! Попробуй, сними с такой!
Однажды, заметив Элис рядом в постели, Тед испуганно оглянулся на дверь и, холодно, очень серьезно процедил сквозь зубы: "Уйди! Немедленно, слышишь?!"
Элис, погрустнев, встала, медленно стала надевать на себя белье, одежду, долго искала, завалившуюся за кровать туфлю. Она очень надеялась, что он разрешит ей остаться в своем доме.
Но в тот первый день ее пребывания в доме был для нее неудачным. Тед выгнал ее.
Долго, недели две она капала на его сердце своими просьбами, уверяла, что будет тихой, как мышка. И так смотрела ему в глаза, так умаляла...
И он сдался. Эта женщина была дорога ему теперь, близка. Отказать ей в просьбе заглядывать сюда, когда ей этого захочется - было трудно для него. Он тоже скучал о ней по ночам.
Но требование его было жестким: "Что бы ты ни увидела здесь, что бы ни услышала, поклянись своей любовью ко мне, что ты не будешь вмешиваться. Ни в мои отношения с женой, ни с сыном. Никому, слышишь, никому не сделаешь ничего дурного, как бы тебе этого ни хотелось".
Говоря это, он цепко держал Элис руками и, глядя ей в глаза, буквально требовал. Но та, качала головой: «Нет, этого я тебе обещать не смогу". Тогда он отталкивал ее от себя и разговор заканчивал. Он гнал её всякий раз, когда только шорох, издаваемый ею, слышал в комнатах своего дома.
 Но Элис снова возвращалась к теме о совместной жизни в его доме.
Она видела, он спал один в своей комнате, их бы никто там не увидел.
Она уверяла его, что могла бы общаться с ним вечерами, спать с ним в привычной для него обстановке, помогать принимать ему ванну. Даже готовить завтрак и помогать завязывать галстук!
Она умоляла его впустить ее на ночь хоть раз. Но Лоренс напоминал ей об условии.
 -Элис, я люблю тебя, и ты это уже знаешь. Но пока я живу в этом доме –нет. Это -не мой дом. Нам будет трудно. Тебе - мириться тут со многим. Мне - жить в условиях треугольника. Я просто не выдержу. Честное слово, прости. Хочешь я тебе дом куплю, нормальный дом. Ты будешь там жить, я буду приходить туда, к тебе.
-Всегда? И спать там будешь?
-Нет. Но мы будем видеться.
-Нет, хочу там быть, где есть ты.
 -Нет! Пока ты не согласишься быть только тенью в моих комнатах – нет! Здесь есть женщина, которая считает меня своим мужем, пусть плохим, но пока это так - тебя здесь не будет. Уходи!
-Давай вместе?
Тед качал головой.
-Нет. И не требуй этого от меня. Любовь к тебе – не земная, Элис. А здесь, здесь мой сын.
Но прошло время и девчонка опять за своё…
-Тед, она не заметит меня. Я…мышкой прикинусь.
-Ты - мышкой?! Ах ты чудо моё! Нет!
Тед знал, что от разговора не уйти, но он будто время тянул.
-Возможно, сразу она и не заметит. Но ты не знаешь, как она коварна, детка. Я знаю тебя, ты всунешься и только все испортишь, давай играть в сказку дальше. Не входи в мой дом... там сын. Подожди, всего два года. Парню будет десять. Он чуть повзрослеет, чтоб понять весь этот …клубок наш. Прошу тебя.
 -Но я не могу и секундочки без тебя! Не могу, любимый… Я буду очень незаметной, ...очень земной мышкой...
 И отправляясь в путешествия, будучи далеко-далеко от своего дома, туда, где было светло и тепло и проблем не было никаких, он снова повторил свои требования: «Поклянись моей жизнью, что ни за что не станешь вмешиваться в мои отношения с женой. Прошу тебя, не трогай ее, она и Боб неразделимы, пока так. А я... без него… и ...тебя - тоже никак. Помоги мне, Алиса. Будь тихой девочкой, давай, ближе к сказке, хорошо?»
 И настал день, когда она согласилась произнести его клятвы. Вернее поклялась его жизнью и своей любовью, что не тронет его несносной, но, к сожалению, не отвергнутой им жены - матери его ребенка.
Нечто поклялось. А Лоренс настаивал, спросив: »Я, может, принудил тебя к этому, Элис?… Нет? Ну что ж…Надеюсь, и отец твой это сейчас слышит».
Брукс слышал. Пожалел дурака, но не одобрил. Он–то знал, чем такие сказки кончаются. Но Лиса его - всего лишь полу…неземное существо. Как справиться с ней? Чем отключить земную любовь в девочке его?
Махнул рукой Брукс, повторив слова о том, что счастье – не было бы счастьем, если бы стало вечным.
А если уж есть в тебе грамм человеческого, так всё равно за счастьем потянешься.
И Элис стала хозяйкой в правой половине второго этажа дома Лоренсов.
Нет, она не замещала его кухарок, служанок и уборщиц. Да только зайди те после работы своей в комнаты хозяина- не узнали бы их. Элис достаточно быстро развивалась. Она читала книги, покупала журналы. У неё уже имелись свои представления о том, как должен выглядеть дом. И как должна выглядеть в нём хозяйка его.
Книги, которые она брала из библиотеки Теда, были из серии «классика», всё больше романы о любви. Правда, Тед замечал, она читает и другие книги - приключения диковинных человечков из страны «фэнтэзи».
Журналы Элис покупала из числа тех, что меньше развивали вкус, а больше навязывали его. Но информация усваивалась ею не вся и весьма своеобразно, не портя её своеобразия. Но тем не менее, кое-что заметно откладывалось в ней. Это замечал и Тед и Брукс.
Отец её, кстати сказать, не одобрял её частых и долгих посещений дома Лоренса. В прописку дочери там, он не верил вообще, хоть дочь и клялась. (Ох уж эти клятвы! Как они бесили старика.) Но, правда, топить Теда в канализации Брукс уже раздумал. И под час он, как и Лоренс, жалел, что погорячился, когда отвадил человечка от своего дома, лишил себя общения с ним.
А Алиса была жизнью довольна.
В комнатах, где она в одиночку, спокойно, не создавая шума, передвигала мебель, всегда был уют и порядок. Такой, какой хотел Тед. Там всегда присутствовали живые цветы. Был свежий воздух и…не ломались электроприборы.
А ещё она следила за его коллекцией оружия…О, что это была за коллекция! Элис часами перебирала каждую единицу её. Разбирая, смазывая, заряжая каждый ствол. Здесь были пистолеты: берета-34, вальтер двадцать пятого калибра. Лежали на черном и алом бархате: кольт сорок пятого калибра тысяча девятьсот одиннадцатого года выпуска, первая берета -92, тысяча девятьсот семьдесят шестого года выпуска; полицейская мощь - револьвер сорок второго калибра с роговой рукояткой, берета -92Д. Тут же, утопая в волнах зеленого атласа, как изнеженные красавцы, лежали тяжёлые парабеллумы, легкие пистолеты смит и весен и русские – ТТ. Здесь же висело именное оружие: дарёные винтовки, полуавтоматы, автоматы. И, наконец, в элегантном кейсе лежал любимец Лоренса – подарок - вершина итальянского оружейника, с потомками которого Тед лично был знаком - пистолет берета –92ФС. Оружие было подарено к юбилею оружейной компании, которой заправлял Лоренс. Возможно, пистолет уже не совсем был пригоден для пальбы, так как стальной ствол его был украшен алмазной крошкой, а рукоятка была слишком утяжелена платиновой пластиной с золотой дарственной надписью: «Тому, кто, уважая классику, стремиться к оригинальности. Теду Лоренсу от Чека Береты». Элис так и не решилась пальнуть из него. Побоялась, красота обсыплется.
Каждый пистолет из личного арсенала тщательно Элис обтирался, патроны пересчитывались, охранная сигнализация комнаты перепроверялась.… Любая на её взгляд конфиденциальная бумажка со стола Лоренса, чертежик, зарисовочки – всё это пряталось ею в сейф.
 А ночью, когда Тед оставался совершенно свободным - он принадлежал только ей.
Они уже могли не спешить в придуманную постель. И Элис, та постель, к которой привык Тед, нравилась больше, чем большая, но одинокая своя в Левом зале.
 И Лоренс начинал привыкать к надежному тылу за своей спиной. Он даже будто увлекся авантюрной стороной создавшегося треугольника, в центре которого он ставил то себя, то сказку, то сына.
 Но у сказок бывает и герой, и завязка, и конец.

Гл.3
 Запах начала конца Тед почувствовал в тот момент, когда секретарша его Мей вбежала к нему в кабинет в момент принятия серьезного технического решения. Лоренс не сразу включился в её активные жестикуляции, девушка показывала ему на телефон.
Он хмуро поднял трубку и одновременно увидел мелькнувшую тень, та черным мраком проскользнула в комнату отдыха.
И он напрягся, сразу поняв, что неприятность, какую спешат сообщить ему его секретарша и Элис, касается Роберта, а значит, его.
По телефону с ним говорил адвокат его жены. И тот сообщил следующее: »Умер ваш тесть, мистер Лоренс. Мне исключительно жаль. Но это не всё. Мать вашей жены в настоящее время в больнице. Врачи в большой тревоге за её больное сердце. Прошу вас, завтра вместе с адвокатом Мерфи, к восемнадцати часам приехать в адвокатскую контору Джонсона. Там нам будет зачитано завещание мистера Саммера. Мужайтесь, мистер Лоренс. Всего вам доброго.
После прочтения завещания отца Амалии, у последней начался истерический криз. Толи от счастья, толи от боли. Саммер оставил компанию семилетнему внуку, а опекунами его сделал Теда Лоренса и своего адвоката. То есть он снова поставил Лоренса в зависимость от общественного мнения, каким могла манкировать его дочь - Амалия.
 Амалии и своей больной жене серьезный бизнесмен Саммер оставил всю свою недвижимость и миллиардное состояние.
Мерфи – приятель Лоренса по юности, утешив приятеля тем, что его положение - не самое худшее, при таких отношениях с явно нездоровой женой, вплотную занялся своими адвокатскими делами.
Лоренс вместе с Крафтом отвез жену в больницу, ту там привели в относительное спокойствие. Потом он, забросив Генри до дому, уже один поехал навестить тещу. Потом он долго общался с сыном. Мальчик не желал спать «потому, что ему не спокойно».
А уже потом, совершенно опустошенный, он пошел к Элис.
И теперь он не пожалел, что когда-то заехал в дом Брукса.
Именно присутствие в его жизни Элис позволило ему в такой ситуации иметь друга. Нет, он имел друзей юности, с которыми встречался на свадьбах, юбилеях, похоронах. Были добрые друзья на работе, в них он чувствовал поддержку, с ними не боялся выпить и покутить в казино. У него, к счастью, были Френк и Генри. Но при наличии проблем такого личного плана, он оказывался, ну если только в паре с семилетним сыном.
 А вот теперь с ним была Элис.
 
 ***
Историю очень укорачивают нетерпеливые дети.
Кажется что, ребенок? Нет, в нём многое сосредоточено.
 Кто несет в себе счастье обоих родителей, кому везет меньше – тот ворох всех несчастий.
А Роберт Лоренс – Роби – тот был капелькой воды, вобравшей в себя чистоту сразу двух поколений. Любимый и оберегаемый всеми. Каждый видел в нем собственные честолюбивые замыслы. Каждый желал напитать его своими знаниями, приобщить к своему делу. Каждый тянул его на свою сторону, но и каждый боялся быть с ним бессовестно эгоистичным. Будто стыдились его родные понятливости паренька, будто с пеленок уже понявшего, что выбора у него нет: или со всеми, или… ни без кого.
В кабинете отца, куда вход был строго запрещен в отсутствие последнего, Лоренс младший засек "непонятную руку". Та стянула с кабинетного стола записку и шмыгнула с ней под стол. Роберт готов был поклясться, что видел огромную руку! Та передвинула записку на край стола, а когда та упала на пол, схватила её и спряталась под стол.
Но история эта была уже в цепочке непонятного сыном Теда и открывшегося ему вдруг.
Мальчик Роби был первым и пока единственным в доме, кто заметил разительные перемены как в порядке, какой был в комнатах, где ничего не менялось десятилетиями, так и в хозяине их - своем отце.
 А все дело в том, что Элис для Теда перестала быть просто эффектной и удобной любовницей. Она превращалась из Нечто неземного в нечто необходимое ему на земле. По сути, она стала его неофициальной супругой, его нежным и желанным другом.
Она была женщиной, которая следила за порядком и хозяйством в правой половине дома, в отсутствие там посторонних. Она была его другом, которому он наконец-то мог доверить свои финансовые дела. Элис с радостью взялась вести его домашнюю бухгалтерию.
Кстати сказать, Брукса, тоже познакомившегося с ней, крайне удивил тот факт, что дом Саммеров, где жила семья Теда, всё в нём, считая такую мелочь, как прокладки служанкам – оплачивалось последним. То есть, машины Теда, которые гробили нанятые Амалией байкеры, и больничные листы последних – тоже оплачивались самим Лоренсом. И Брукс понял, почему оружейник терпел подобное, не прибегая к оружию.
И ещё Элис вплотную занималась его досугом. Тед, правда, так и не водил её на встречи со своими приятелями, хоть те уже были наслышаны о его романе с женщиной, которую все в городе знали как мисс Великанша, но он ездил с ней в кинотеатры, которые та выбирала. Был в опере, на банкетах светской богемы, куда разрешено было являться без жены. Он, правда, не приглашал её в поездки, в которые отправлялся с сыном, но у них были свои путешествия, и Элис пока этим обстоятельством была довольна.
А главное – она была основой его здравого настроения. Лоренс изменился.
Все считали, что Тед, заполучив крупную любовницу, наконец, успокоился.
Тед и в правду стал щадить жену. Уже ну абсолютно никаких исков она состряпать не могла против него.
Потому он перестал цапаться с ней по пустякам. Теперь при встречах с женой, когда та шла с очередным молодым любовником, он не парировал уколы, коими Амалия его всё-таки задевала. Молча, он выслушивал её и без хамства отходил.
Сплетни о нём были так мелки, что он спокойно уходил от конфликта. С улыбкой.
А вот его женщину Амалия ещё не слышала и не видела.
Это Теда устраивало больше всего.
Роберт замечал, отец стал более хладнокровен, аккуратен в своем личном хозяйстве и… чаще бывал весел. Даже под час беззаботен.
Однажды мальчишка заметил на кухне кухарку. Кажется, ничего особенного. Да только он знал, та, в настоящий момент, спит в своей комнате. Это была какая–то другая кухарка. Хотя видом - вылитая та, их кухарка. Эта отмеряла соль…на весах, таких дивных, легких, висящих в воздухе.
Но его отец так весело, так беззаботно с ней шутил, даже не заметил его, стоявшего у двери. Отец рассказывал кухарке какие-то истории про своего друга –адвоката Мерфи, который однажды попробовал что-то там постряпать на кухне. А кухарка всё смеялась, как девчонка.
Роберт, смутившись такой картинки, молча ретировался за дверь.

 ***
Коротенькие записочки Теда, аккуратно укладываемые им на стол, Элис читала, как стихи... на распев. Он был единственным человеком на Земле, кто писал именно для нее.
 Однажды, когда Элис появилась в его доме после затянувшегося визита к отцу, она прочла:
"Ты придешь, когда я буду спать...
Я устал и страшно хочу жрать.
 Накорми меня, Алиска, напои.
 Спать с собою на кроватку уложи".
Это всё к тому, что Лоренс в принципе не любил стихи. А ей – Алисе он их всё же писал.
Вот подобную записку и сгребла с кабинетного стола «рука», замеченная Робертом.
 ***
Кстати о поэзии…
Однажды Тед процитировал сыну Шекспира, кусок из «Ромео и Джульетта»*:
«Две равно уважаемых семьи, в Вероне, где встречают нас событья.
Ведут междоусобные бои. И не хотят унять кровопролитья.
Друг друга любят дети главарей, но им судьба устраивает козни.
И гибель их у гробовых дверей кладет конец непримиримой розни».

Мальчик был в восторге. Он потребовал прочесть ещё.
И Тед прочел ему Пушкина. « Я вас любил: любовь ещё, быть может…»*
Парнишка был ошеломлен, слушая, как отец читает стихи о любви.
Любовь в его семилетнем возрасте уже состоялась. Он рассказывал отцу и матери про девочку, которую никак не мог «разделить» с другом. Девочка, в конце концов, сделала свой выбор, и не в пользу Лоренса младшего. Боб долго переживал трагедию чувств.
Но он и предположить не мог, что с такой же силой, с таким же трагическим накалом может говорить о любви стихами его отец.
Его отец, которого многие обвиняют в том, что он «револьверная душа, жестокий человек, бесчувственная скотина, не понимающая чистых человеческих отношений» - и так может читать стихи!…
Поэтически настроенный мальчишка понял, отец умеет любить. Просто никто об этом не знает.
А чтобы и мать поняла это, он попросил её больше не преподавать ему поэзию, а лишь музыку и живопись. Сказав, что стихам его будет учить отец, а она может присутствовать на уроках.
Амалия, естественно рассвирепела, и вся её «поэтическая натура» кинулась к мужу. Она обвинила его в том, что тот портит ребенка своим хамством. Что тот желает научить его цинизму, а не поэзии.
Тед переговорил с сыном, убедил его больше не волновать мать и продолжить занятия с ней. А сам… больше никогда не цитировал стихи при сыне.
 ***

 В тот самый день, когда произошел случай в кабинете Лоренса, всё началось так…
 Роберт был предоставлен сам себе, так как была пятница. Из школы его уже привезли, домашних уроков сегодня не намечалось, и он слонялся по дому в поисках личных развлечений.
Мать обедала, отец, отобедав с ними, отправился на работу.
И мальчик заметил еще одну странность...
Отец его никогда не был рассеян. И чтобы случиться такому, что он, отобедав, простившись со всеми до вечера, направился к машине, сел в салон и вдруг за чем-то снова вернулся в дом – такого не бывало.… Отец очень ценил время. В крайнем случае, он позвонил бы служанке, и та бы быстро принесла ему забытую вещь.
 Но Тед пошел обратно в дом. Он пошел в свои комнаты.
 Роберт решил спросить отца кое о чем и пошел за ним. Но они разминулись.
Тед зашел в кабинет, был там не долго. Скоренько вышел оттуда и был в очень приятном настроении.
 Он снова заглянул в столовую, где за столом оставалась жена, и доложился «дорогой», что ужинать будет вне дома, что приедет домой поздно или даже завтра.
Амалия равнодушно повела плечами, кивнула, разрешая мужу очередной прыжок "налево".
Мальчик же, решив, что отец еще не вышел из своей комнаты, заглянул к нему, чтобы договориться на счет воскресного матча по бейсболу. Как правило, отец не отказывал ему в совместной прогулке на стадион.
 И вот, открыв чуть-чуть дверь и заглянув в кабинет, Роби тихо позвал отца. Но тут же замер.
Под столом его отца кто-то сидел.
И этот кто-то рукой, как магнитом, приставленным с обратной стороны столешницы, двигал по столу какую-то бумажку. Та двигалась до края стола. А затем упала на пол. Тот, кто сидел под столом, той же рукой схватил её и спрятался под столом. И затих.
Видимо это человек был абсолютно уверен в том, что приоткрывший двери его не видит.
Так бы оно и было, так как бумажка двигалась за высокой стопкой из книг, прикрывающих её от двери.
Но стоявший у двери был мал ростом. Ему и не нужно было видеть то, что творилось на столе. Он видел руку под столом. Та пальцем рисовала на обратной стороне столешницы, а когда бумажка стала заметна Роберту, она уже была на краю стола. Прямо над пальцем. А потом упала. И её забрали.
И как раз в этот момент Роберт отчетливо услышал голос отца, доносившийся со стороны столовой: "До завтра, дорогая".
 Мальчик притих.
 Отец запрещал заходить в правую половину второго этажа во время его отсутствия. Это правило соблюдалось неукоснительно. Слуги делали уборку и ремонт только тогда, когда там был отец. Мать входила туда лишь тогда, когда там был отец. И он опасался за то, что отец узнает, что он зашел сюда без него.
Но ведь Роберт видел, в кабинете кто-то есть. И если это не отец, не мать, то значит туда без спроса вошла служанка.
 Маленький мальчик решил быть строгим хозяином и предупредить девушку не делать так впредь. Он прислушался, отец уже вышел из дома и ...прошмыгнув в щель приоткрытой двери, вошел в комнату. Тут же защелкнул внутренний замок. Не отходя от двери, Боб спросил: «Э-эй, кто там? Мери это вы. Выходите, я вас увидел. Вы под столом. Выходите, папа ушел, Мери!»
 Мальчик шептал и шептал, требовал служанку выйти.
 Элис, борясь с давним желанием показаться ему, так и не проваливалась сквозь пол.
 Там под кабинетом на первом этаже была столовая. И в ней еще находилась женщина, с которой она бы ни за что не хотела встретиться, ни в образе служанки Мери, ни в образе кухарки, ни в образе охранника Тима Ли, который дежурил сегодня у дверей дома.
 Тот, бывало, видел себя, медленно удаляющимся из дома под самое утро. Будто это он идет к дороге через сад от задней стороны дома.
Это был китаец. И он имел крепкие нервы, и рассуждал здраво: "Надо бы перейти на безалкогольное пиво. Кажется, я раздваиваюсь". - И он не шумел, раз ничего в доме не пропадало. Он прятался, оставаясь в комнате служанки. С Мери у них был роман, и он иногда не уходил, отдежурив, домой. Оставался у неё до обеда, чтоб поесть и попить хозяйского пивка, ну и пообщаться с молоденькой девушкой.
 У мальчика проблем с нервами и осознанием окружающего бытия тоже не было.
 Он не закричал, когда под столом кто-то задвигался и будто бы перебрался за высокое кресло.
 Роберт снова потребовал Мери выйти и не бояться его.
 -Я не скажу папе, если вы обещаете мне больше не брать с его стола принадлежащие ему документы. Положите то, что вы взяли. Это не ваше! Папа запрещает, вы слышите!
 Записка тихо выплыла из-под стола и аккуратно улеглась на его край.
 Но мальчик не успокоился.
 Роберту стало любопытно, медленно он стал отходить от двери.
 -Мери, выходите, я вас видел. И не думайте играть со мной в приведение, я уже не маленький. И я видел ваш белый передник!
 Роберт боялся близко подходить к креслу отца. То было высокое и стояло слишком близко у окна.
 Мальчишка сделал иначе, не забывая о безопасности, он достал мобильный телефон и держал его наготове. А сам не стал кружить вокруг стола, он забрался на него и посмотрел за кресло с высоты.
И увидел за креслом … ноги…
В платье, как у служанки, под столом лежала… огромная женщина.
Но не это удивило парня.
Оказалось…стол стоит на ней. Теперь и он - Роберт - тоже.
Большой, тяжелый стол и... прямо на теле женщины. А за креслом видимо были ее длинные ноги, руки, раскинутые в стороны, от кистей торчали теперь с двух сторон кабинетного стола. Головой с открытыми глазами, женщина лежала в направлении к двери.
Эта чудо-женщина смотрела в потолок. И говорила по-английски: » Прости, «маленький». Прости меня».
 Мальчик обмер. Его смущало положение несчастной, раздавленной столом. А ещё и то, что он встал на стол и тоже как бы давил на это несчастное Нечто.
 И оно, просило у него прощения. Бобу так показалось. И он решил заговорить с Нечто.
 -Вам не тяжело?
 -Нет.
 -Вы и говорить можете?! Ой, подождите, не улетайте, я сейчас слезу.
 Роберт спрыгнул со стола, прошел к торчащей из-под стола голове, чуть набок, для удобства, наклонил свою голову, и спросил: «А по потолку, вы тоже ходите?
 -Могу, но я сейчас не в брюках.
 -Простите.
 Боб присел возле головы.
 -Леди, вы ведь не приведение. Вы из цирка, да?
 -Нет, не из цирка. Я из иллюзиона Брукса. Фокусника.
 -А, это для взрослых, папа говорил, детям там не интересно.
 Мальчик видел, женщина как живая, только странная, поэтому не сильно её боялся. Телефон его был в руках. Стоит ему закричать, Ли тут же прибежит в папин кабинет и выручит его.
Но парнишке было интересно.
 -А для детей что–нибудь сможете показать?
 -Могу, только отключи телефон, ладно. И не пугайся, я не злая, и сама тебя боюсь.
 Мальчишка удивился признания, но, подумав, кивнул. Он отключил телефон и сунул его в нагрудный карман пиджака.
 -Всё честно, леди. Ну, показывайте!
 Элис, наблюдая за реакцией парня, приученного к триллерам на экране, осторожно демонстрировала реальность аномалии. Она расчленилась, скидав все части тела в кресло Лоренса. Затем, когда Боб не шелохнулся и не закричал, она мгновенно сложилась в целостную конструкцию. Села, скрестив красивые ноги и, подняв руки вверх сказала: «Вуа-ля!»
 Лоренс младший ахнул: «Вот это да!»
 Элис хитро прищурилась. Но чуть после она улыбнулась естественнее, поняв, что ребенок не воспринимает её, как нормального человека. Она села удобнее и весело предложила: «Пошалим?»
 Молодой хозяин дома, теперь перед собой видел реальную даму и, даже, кажется, узнал в ней ту, которая часто мелькала на газетных страницах. И даже бывало, под руку с его отцом.
 Потому «шалить» Роберт пока не спешил.
 -Вы зачем бумажку у папы взяли?
 -Я же ее вернула.
 Боб прошел к столу и посмотрел на записку.
 Там, почерком отца, было написано несколько строк, а подписью значился рисунок - улыбающийся кролик в галстуке - бабочка.
Роберт поинтересовался: «А Тим Бунду - это где?»
 -На северном полюсе.
 -Врете! Папа бы не поехал туда. А зачем вы чужую записку читали?
 -Картинка понравилась.
 Лоренс младший уже не боялся циркачки из балагана Брукса.
 Он вспомнил, что и сам её встречал. Видел ее на соревновании по бейсболу... и не раз. Она сидела то со стороны отца, то с его стороны, а когда они прошлые выходные с отцом удили на озере, эта дама распугивала рыбу, подруливая свою резиновую лодку как можно ближе к берегу.
 -А вы правда по потолку можете?
 После "триллера на дому" мальчик просил элементарного. Это смешило Элис, и она решила исполнить его просьбу.
 Ни ниточка не шелохнулась на ней, будто притяжение было тоже неземным. Полуженщина прошлась между двух картин, мимо хрустальных струй люстры. Пошла по другой стене. Но остановилась. Она присела и внимательно посмотрела на фото, висевшее у её ног на стене. На ней Лоренс был в смокинге, и ему вручалась какая-то медаль. Тед пожимал руку, по-голливудски улыбаясь дарителю, за врученный ему приз.
 Элис оглянулась на мальчика и поднялась.
Роберт подошел к стене, на которой висело фото, и посмотрел на туфли чудо - женщины. Это были обычные туфли, подобные тем, что носила его мать.
 -Тебя что-то интересует, малыш?
 Полуженщина спрашивала его, когда стояла по отношению к его положению почти перпендикулярно. Когда мальчик отошел от стены и уставился на неё, ее голова находилась на уровне его головы.
 Роберт какое-то время смотрел на нее, потом снова на туфли и вдруг понял, что женщина, которая была соседкой его на трибуне... какая-то необычная.
 Мальчик чуть попятился от дамы, висящей на воздухе и только туфлями касающейся стены, и тихо-тихо спросил: «Вы ведь не циркачка, да? Вы - привидение?»
 Не моргнув глазом, Элис солгала: «Конечно. Меня убили три дня назад недалеко от вашего дома. Вот захожу сюда, по-соседски. Ты не против? Я вообще-то обычно никого не беспокою… «
 Эти слова не испугали, а обрадовали парня. И он уже почти не сердился на необычную леди- знакомую отца, за то, что та прочитала записку с чужого стола.
 Хотя все-таки решился предупредить гостимое в его доме привидение: «Раз вы привидение, то вам здесь бывать наверно можно. Хотя папа бывает зол, когда сюда входят без его разрешения. Но записки, если они не вам, не читайте. Это не хорошо».
 Элис кивнула, согласившись с последним.
 -Выходить вы сквозь стену будете? Я ведь двери закрыл.
 Полуженщина проверила, в столовой уже никого не было, кивнула, опять же согласившись, но тоже предупредила: «Я уйду, Боб, но ты мне можешь обещать, что о нашей встрече никто другой не узнает?»
 -Мой папа не боится привидений. Он в чудеса не верит.
 -И все-таки ты ни маме, ни папе и даже пока и другу своему - Максу Мерфи, обо мне не рассказывай, ладно?
 Мальчик сглотнул испуганно. Но потом нашелся, что ответить.
 -В том, что у нас в доме есть привидение, нет ничего страшного. Моя мама тоже не боится привидений!
 Элис грустно вздохнула и решила не настаивать. Упрямство Лоренса ей было знакомо.
 Алиса встала на пол. Выпрямилась и, гордо вскинув голову, с высоты своего роста, она посмотрела на мальчишку.
Тот внимательно оглядел её рост. Его опять охватило сомнение. Леди казалась такой реальной.
 -Ну что, вы не умеете сквозь стены проходить?
 Маленькое сердечко её сжалось, глядя в умные серые глазки семилетнего парнишки, похожего на Теда именно этим, таким вдумчивым, любопытным взглядом.
 Элис тихо вздохнула и…. пропала, просочившись сквозь толщу арматуры в просторную столовую дома Лоренсов.
 Там никого не было. Но все еще пахло зрелой сладкой дыней - любимым в этом сезоне запахом Амалии Лоренс.
 Охранник Ли привычно пожелал сам себе перейти на безалкогольное пиво. Он опять принял в человеке, спокойно двигавшемся по тропинке от дома в сторону главной улицы себя. Вернее за после похмельную галлюцинацию. «Или это у хозяина пиво како-то глючное. Ну правда, что за дела? Ведь это ж я! Тс - с, тихо. Чужих здесь нет. Ик - ик. Да, и дежурю не я. Не с меня и спрос. Джон на дежурстве. Ик - ик. Надо выспаться».
 Элис не стала в тот день портить Теду настроение, не стала сразу рассказывать о своей встрече с его сыном.
Они были с Тедом в гостях у его приятеля-издателя дамского журнала. Приятель настоятельно посоветовал Элис идти в модельный бизнес. «Рост – это ерунда, - опровергал он не согласного с ним Лоренса. – Она - находка! Ты же видишь, какие у неё данные. 90х60х90! Это при таком- то величии!!!»
Тед посматривал на Элис. Та, как будто бы была не против того, чтоб обдумать такое предложение. Но приятель, восхищенный Нечто, не унимался.
-А, знаете, Элис, может даже лучше в Голливуд, а?
Элис и на такое предложение улыбнулась, засверкав глазами.
Тед же, опустил голову, тихо заметил: «Да, Голливуд это конечно прекрасно. Но в качестве кого? Очередным «терминатором», а дальше? Дальше комедии в паре с коротышкой Тони Де Витто?»
Лоренс взял Элис за руку. Улыбнулся, заглядывая ей в глаза.
-Женщине, живущей кино, всё равно захочется сыграть Грету Гарбо. Алиса, ты чувствуешь себя Гарбо?
Элис пожала плечами. Она не знала, кто это.
Тед кивнул: «Не чувствуешь. Ну так и нечего там делать, мучить себя надеждами на роль, для которой равного партнера тебе нет».
Приятель рассмеялся.
-Ты просто ревнуешь, Тед. Тебе «звезда» в доме не нужна. Так и скажи.
Лоренс вежливо улыбнулся приятелю, кинул быстрый взгляд на Элис. Помолчав, ответил: «Да, ты прав. Я ревную».
Но Элис уловила иное в биение его сердца. Тед, хотел ответить иначе. Будто он сказал, что «звезды в доме» - это он уже в жизни пережил.
И всё же, не смотря на острые ситуации в разговорах, Теду и Элис в доме редактора понравилось. Им было весело, вечер оказался удачным. Только признаваться в содеянном Элис уже не хотелось.

 ***
 И лишь на другой день, когда они с Тедом очутились во время послеобеденного отдыха в бассейне, ничего об этом не подозревающего, арабского шейха, Элис призналась: «Тед я разговаривала с Робертом».
 -А кто это?
 -Это твой сын.
 Лоренсу большого труда стоило не убрать руку с плеча женщины и не ответить ей своим обычным тоном: "Оставьте мою семью в покое".
 Но Элис это почувствовала, быстро добавила: «Он принял меня за привидение».
 Тед нахмурился. Но поскольку во всём был виноват только сам, он сбавил обороты в гневе и, теснее прижав к себе обнаженное тело женщины, тихо сказал: «Тебе не следовало показываться ему. Это не какой-то абстрактный ребенок, это мой сын. И то, что он видел тебя, возможно, уже известно в доме всем. Амалии, в первую очередь».
 Тед заставил себя посмотреть Элис в глаза, затем, уже менее назидательно, он добавил: »Ты не бойся, в этом нет ничего страшного. И это и как-то образуется...»
Он вздохнул.
-Но постарайся больше не светиться в доме. Мне там жить,… нам там ещё пока жить. Хорошо?
 И еще тише: "Я люблю тебя".
 Именно этих слов ждала она, уже не боясь ничего на свете! Никаких пахнущих дынями дам!
 Он любит ее, она - его и больше ничего не нужно.
 Ее, пусть двухметроворостую, хорошо принимали друзья Теда и здесь, и когда они были среди знакомых за океаном. И никто не задал вопроса Лоренсу о том, кто ему это Нечто, что выше его на целую голову? И не кто ей не заметил, кто она при женатом Лоренсе.
 Лишь только сын самого близкого ей человека, лишь он поставил ее на место. При этом, указав на места своих отца и матери.
Как ей хотелось заплакать. Какое это счастье, когда горькое уходит с горячей влагой из глаз! И какое несчастье, когда этого не умеют делать все понимающие, все замечающие ...глаза.
 -Тед...
 Она говорила невнятно, уткнувшись носом в его плечо, по которому текли капельки свежей воды. Она сочиняла слезы.
 -Я ...нарочно это сделала. Я хотела,… чтобы он заметил меня.
 Тед потерся о её щеку носом.
 -Я понял.
 -Мне хотелось поговорить с ним, посмотреть его вблизи. Он смелый мальчишка и ...умница, как ты.
 У Лоренса защемило в груди.
 Нет, разумеется не от неприятностей, которые его несомненно ждут дома. Он был обеспокоен тем, что его сын не воспринял его любимую, как нормального человека.
 -Прошу тебя, Элис.…Он еще ребенок. Он ребенок, теперь и ты это поняла? Он не поймет наших с тобой отношений. А терять его уважение - я не хочу. Не нужно его перетягивать, он любит её. Мне придется идти за ним. Пойми меня, любимая ты моя. Ну, пожалуйста, ты мне поклялась, что не навредишь».
 Он выпустил женщину из рук и медленно, разгребая воду, пошел к лестнице, ведущей из чужого бассейна.
Сказка заканчивалась.
 Тед остался один в тихом кабинете в своем доме. Элис вернулась в домик отца.
 
 ***
 А вечером Теда действительно ждали дома неприятности.
 -Что случилось, Том? Что это за люди?
Телохранитель глубоко вздохнул и тут же громко выдохнул.
 -Это полиция, мистер Лоренс.
 Лоренс скинул повязку со лба (у него вдруг резко поднялась температура), отодвинул охранника в сторону и прошел в гостиную.
Том спешил за ним, рассказывая, что дома ничего не пропало, но была замечена какая-то женщина. Мальчику та будто бы назвалась привидением.
 Лоренс нахмурился, сердито буркнул: "Чушь!" - И подошел к полицейскому.
 -Мистер Лоренс, пару вопросов в связи с заявлением вашей жены.
 -Она что, уже сделала такое заявление?!
 -Да, и она настаивает, что в доме была воровка.
 -У моей жены склонность к преувеличению, сержант.
 -Вот поэтому, я и хотел переговорить с вами… лично.
Полицейский огляделся.
Лоренс почти угадал намек полицейского. Он решил, что это возможно выход из создавшегося положения.
 И Лоренс пригласил сержанта в свой кабинет, чтобы за рюмочкой коньяка заверить его, что вчера дом покинула, одна из его знакомых дам, оставленная им …проспаться.
 Убедить Амалию, отказаться от заявления в полицию, ему было гораздо труднее.
 Тед долго выслушивал о том, что он «уже начал таскать «гадость в дом, что ребенок имел контакт с идиоткой, которая в своих припадках могла навредить его здоровью». Наконец, от него потребовали возмещения морального ущерба. И ещё предупредили, чтобы подобные встречи на дому были прекращены.
 Тед обещал все что угодно и, как всегда, оплатил все счета жены из своего кармана.

 ***
 А чуть погодя к Теду зашел Тим Ли.
 -Мистер Лоренс, я хотел бы просить вас об отпуске.
 Ли решил, наконец, выспаться и "протрезветь". Ему не понравился последний визит полицейского.
Элис в доме Лоренсов все-таки появлялась.
Но была осторожна, но охрана в лице Тима Ли была более чем предусмотрительна.
Ли не раз видевший себя идущим из дома после своего дежурства, наконец, решил разобраться, виновато ли пиво, которое для него таскала Мери из холодильника хозяина.
Он хотел понять, что с ним происходит, то есть отдохнуть, хотя бы несколько дней. И проследить за собой, будет ли он наблюдать раздвоение личности.
Однако Лоренс был уже на взводе от напряженности в доме, потому ответил спокойно и коротко: «Что ж, считайте себя отпускником. Вы уволены».
 Ли был удивлен легкости, с которой с ним прощались. Он работал на оружейника Лоренса уже несколько лет, знал многое из привычек хозяина, и даже о симпатиях того к дому фокусника Брукса тоже. Ведь в первый раз, это он возил хозяина и двух телохранителей в этот ненормальный балаган, после которого и начались глобальные неприятности у босса.
 И скорее защищаясь, чем настаивая на чем-то, Тим сообщил: «Я собственно только выспаться хотел. Простите, но я себя часто... со спины стал видеть. Мне бы только отоспаться, сэр».
 Тед замер, прямо посмотрел в трезвые глаза охранника.
 -Как часто, у тебя такое…видение Тим?
 -Я же говорю, как подежурю ночью, так на утро, вот только вы на работу уедите, смотрю, и вижу себя из окна,… из окна комнаты Мери, будто я иду в сторону главной улицы.
 -Вы и лицо свое видели?
 Ли покачал головой - нет.
 -Только со спины, сэр.
 -Вы что же узнаете себя со спины?
 -А как же, конечно!
 Лоренс конечно догадался, кто показывает охраннику задницу, но ему почему-то казалось, что Элис ...улетает от него, а не уходит, как нормальные люди.
 Он потер виски. Глядя на охранника при доме, он подумал: «Я сам начинаю раздваиваться. Где выдумка, где ложь?...Где мой затылок, где она- человек, где –нет,...не понимаю».
 -Ладно, Тим, позвоните в офис, пусть пришлют Ватсона.
 -А через три дня, значит, я его меняю?
 Тед отвел глаза в сторону, голова его просто раскалывалась.
 -Посмотрим, как у него с галлюцинациями будет.
 Тим Ли поджал губы, вздохнул и отправился в отпуск отсыпаться.
 ***

 А напряжение на Секвой - сто семнадцать росло.
Тед под неусыпным контролем Элис быстро поправился. Голова уже не болела, простуду, как рукой сняло.
И тут к нему забежал сын. Он думал, отец всё ещё в кровати, всё ещё болеет. Но в спальне отца не было и мальчик стремительно залетел в кабинет.
Элис мигом прошла сквозь стену и укрылась в библиотеке. Забралась под самый потолок, устроилась на стремянке и стала читать роман. В отличие от своего отца она не очень любила подслушивать.
 -Папа, ты в привидения веришь?
 Тед оглядел разложенные на кабинетном столе детали. Он в задумчивости собирал автомат Томсона.
 Посмотрев на сына, на часы, он понял, пора парня идти укладывать спать.
 Амалия сегодня выходная. Она отправилась в театр с сыном окружного прокурора.
 Лоренс только хмыкнул, когда она предупредила его об этом. Он не воспринимал, как оскорбление лично себе, случайные связи жены. Отпустил ее с богом.
 И сыну, с которым они пошли в детскую, на вопрос ответил, что верит в Бога и Дьявола, а второстепенные герои сказок его не интересуют.
 -Даже если речь идет о той леди, которой нравятся твои смешные картинки про кроликов?
Тед сморгнул и уставился на сына, уже лежавшего в своей постели.
 -Какие кролики?
 Тед правда не сразу понял сына.
 -Ну, те, которых ты рисуешь для нее на маленьких бумажках и оставляешь после в своем кабинете.
 Лоренс понял, что парень его ловит. Удивляясь который раз на нахальную смышленость мальчишки, он смолчал по его теме и развил свою.
 -Ты что-то говорил о следующем матче, я о бейсболе. Так мы идем?
 Но Роберт был сыном не только своего отца, потому был хоть и маленький, но въедливый, как мама.
 -Папа, ты это спрашиваешь, чтобы этой леди передать, которая в прошлые выходные сидела со мной рядом, а в позапрошлые - с тобой, да?
 Тед усмехнулся, понял, что он и Элис попались серьезно.
Лгать ребенку трудно не только привидениям, но и простым смертным, если конечно, мошенничество - не их вечное амплуа.
 -Боб, ты зачем маме рассказал про привидение? Тебя ведь, наверное, попросили не говорить об этом.
 -Я не хочу, чтобы мама ее боялась, она не страшная.
 -Кто она?
 Тед уже не стеснялся смотреть сыну в глаза. Если вот уже сейчас, уже при этом разговоре окажется, что у парня мужского мало, значит и брать его в союзники не стоит. Просто надо будет уважать в нем хорошего соперника.
 -Папа, ты знаешь о ком я. Я про привидение, что иногда сидит рядом с тобой или со мной на трибуне во время матча. Или пугает нашу рыбу, когда мы рыбачим на озере.
 Лоренс поправил сыну подушку, игрушке-медведю выправил лапы и положил к парню рядом. И только после того, как сам хорошо обдумал ответ на свой же вопрос, спросил сына: «А почему ты решил, что мама боится привидений?»
 -Я только рассказал ей, как эта леди смешно ходила по потолку, а потом исчезла из твоего кабинета. Мама испугалась и побежала к Тиму, требуя вызвать полицию.
 Лоренс усмехнулся.
 -Да - а, мама у нас такая, ... чуть что, так в полицию.
 Заметив, что сын неодобрительно, но как-то внимательно обдумывает его слова, Тед улыбнулся и примирительно добавил, вздохнув.
 -Ну ладно, не будем обсуждать мамины действия. Будем считать её нашим генералом. Давай, я тебе еще немного почитаю, да тоже отправлюсь спать.
 Лоренс хотел показательно зевнуть, да начать чтение комикса, но заметил в уголках хитрых глаз сыночка такой вездесущий плутишизм, что осекся.
 Он посерьезнел и спросил напрямую: «Боб, мы с тобой кто, старые склочники?»
 -Нет.
 -Ну, тогда о привидениях в моих комнатах маме говорить не обязательно. А тебе ходить без меня туда нельзя. Видишь, как ты маму расстроил. А что полиция про маму подумает, ведь там тоже считают -приведений не существует. Так что будь мужчиной, не создавай суеты в доме. А привидение ...пусть себе смотрит мои картинки, мне не жалко.
 Уже не заглядывая в серую хитрость сына, Тед принялся листать комиксы, читал и показывал ему картинки. Как назло в комиксе привидения были существами злыми. Может именно поэтому, прощание было скомкано, и Тед поспешил выключить свет и уйти.
 Но у самых дверей он все-таки оглянулся, сказать свое "бай-бай" и Роберт тут же задал свой вопрос: «Па, а как ты думаешь, эта леди - привидение уже у тебя в комнатах, или оно прилетает попозже?»
 Тед несколько секунд смотрел в полумрак комнаты, потом на сына и шумно выдохнув, ответил: «Не знаю, Роби, я не знаю это, поверь мне. Но оно, в отличии от этих, в твоих комиксах, вполне земное. Объяснимое оно и потому нестрашное. Тебе и ...маме вовсе не нужно его бояться, это точно. Тут ты прав».
 Ах, как хотел Лоренс послать все законы к черту! Уткнуться лицом в теплое плечо Алисы и заснуть, забыв о тех привидениях, что ему действительно мешают нормально любить и жить в покое.
 Но он только улыбнулся сынишке и, пожелав ему спокойной ночи, закрыл поплотнее дверь детской.
 Но, уже за дверями, он услышал громкий голос Роберта: «А я все равно не боюсь ее! Я и дверь в следующий раз закрывать не буду. Пусть гуляет по дому, раз ей у нас нравится ходить по потолку!»
 Лоренс взвыл: «О-о-о, нет у меня, о великий Соломон, ума, чтобы разрубить этот узел, нету! А фантазиями здесь не поможешь, люди не хотят верить в сказку. Им реальных воров подавай!… Боже мой, может, мой сын уже вырос? Или, может, я не так сильно люблю Элис, чтобы уйти с ней, куда глаза глядят? Надо решать,…надо».
 ***
 Он уткнулся в её теплое плечо, и они провалились куда-то в тартарары. И качались они в дырявых гамаках, и плевали косточками от фиников в проблески солнца между широкими листьями наклоненных крестом пальм. И всё, всё было у них хорошо.
 -Я люблю тебя, ласка моя.
 -А как я тебя люблю, любовь моя…. Счастье мое,…. Мой, только мой, Тэ-э-э-э-д.
 Но наступило утро, и в прекрасное, солнечное воскресное утро земные проблемы не заставили себя ждать. Его Главный механик позвонил на прямой домашний телефон: «Неприятности, Тед. Последние испытания показывали просчет в конструкции. Надо выносить решение: или останавливаем выпуск пробной серии, или повторяем испытание ещё раз».
 Лоренс сощурил глаза. Весть была более чем плохая, продукция уже была запущена на конвейер. Он вот только накануне, в пятницу подписал приказ.
 -Остановите выпуск. Пригласите ведущих специалистов. Все документацию ко мне в кабинет. Приостановить все работы по изделию. Я выезжаю. Совещание в…
Тед посмотрел на часы.
-Через пятнадцать минут.
 
 ***
 Элис ждала его долго. Стояла за дверями комнаты отдыха, но возникшая проблема долго не дала подняться из-за стола всему составу главных специалистов оружейной компании Лоренса.
 А как же она хотела обнять его и снять нахлынувшую на него усталость... Ей–то неисправность в лазерном пулемете пустяком казалась. Да покажи он ей армию своего врага – пыль бы осталась от той армии!
Вот только обещала она не в дела его не вмешиваться, ни врагов не трогать.
И мучился он теперь в думах, зависнув над чертежами и технологическими картами.
А сколько ей ещё ждать его под дверями, она не знала…
Брукс знал.
Только домой дитятко его не шло. «Совсем от дома отбилась, девчонка моя» - печалился старик. Правда, и неприятностям Лоренса он тоже уже не радовался.
 ***

 Дома же Теда ждала ещё одна напряженность.
 Только он перешагнул порог дома, только, шатаясь от усталости, отказавшись от ужина в столовой, кивнул служанке, согласившись, чтобы она ему что-нибудь принесла в комнаты, только стал подниматься туда, как на него наехала жена.
 -Ты, кажется, забываешь о нашем соглашении! Почему ты не сказал, что сегодня снова не будешь ужинать дома? Сегодня выходной. Мальчик весь вечер ждал тебя. Все бегал к тебе в комнаты, заглядывал, не прошмыгнул ли ты туда без него. Тебе и на сына наплевать стало?! Всё на работке в комнатке отдыха развлекаешься?! Всё у тебя там горит. Всё срочное, да?!
 -Я не мог приехать к ужину. Я даже не обедал, кажется. Не помню. Нет, нет. Я был занят, забыл секретаршу попросить, чтоб позвонила тебе. Ну позвони ей, уж она …расскажет….
 -Мне наплевать на твоих холуев! Они всю жизнь сочиняют для меня свои сладкие сказочки, выбеливая тебя перед семьей! Меня пригласили сегодня на филармонический концерт, но не могла же я бросить мальчика, и умчаться из дома, позабыв, как некоторые, о своих родительских обязательствах!
 -Извини, Ами, …я в следующий раз позвоню. Я, правда, сегодня был очень занят. И устал, извини.
Амалия, вот только заслышав, каким именем он её назвал, вся побледнела. Голос её задрожал, зазвенел. Она начала давить дальше, будто надеялась услышать что-то подобное ещё раз.
 -Ты прекрасно знаешь, вчера у Боба была завышенная температура. Он, наверное, заразился от тебя. Ведь мальчик всё бегал к тебе, пока ты болел. Он беспокоился о тебе, ... папочка. Крафт сказал, что это временное, но попросил проконтролировать его самочувствие.
 Лоренс устало сдернул галстук и стал подниматься по лестнице на второй этаж.
Он уходил от жены. Но Амалия следовала по пятам.
 -…И мне пришлось весь день контролировать его температуру.
 -Ну, проконтролировала и хорошо.
 -Что?! Так тебе уже и на здоровье сына наплевать?!
 -Нет, это ты уже трижды повторила, что тебе наплевать... на секретаря, и на "остальных моих холуев".
 Амалия замерла и вдруг резко закричала: «Ты еще и насмехаешься?!»
 Тед скрипнул зубами, но, повернувшись лицом к жене, сказал, как можно спокойнее: «Нет, но в отличие от тебя, я не плюю в твое окружение».
 -На что ты намекаешь?
 И так далее, и всё пошло по кругу...
 Что испытывала любящая женщина, неохотно выслушивая все это за дверью спальни. Это её короткий папочка- любитель подглядывать в замочную скважину. А ей и смотреть, и слышать такое не хотелось....
 Лоренс огрызался, как гепард на стаю гиен, почувствовавших его слабое место. Наконец, махнул рукой и спрятался, закрывшись в своей спальне, куда его жена, исходя из собственных принципов, не заходила уже много лет.
 Элис в этот вечер он так и не дозвался....Она ушла.

 ***
 «Гепард» понял, что и неземная женщина имеет предел терпению.
 А вот его терпение должно иметь неземные масштабы.
 Элис ушла домой к отцу.
 Брукс уже выпроваживал часть посетителей своего балаганчика.
 Настроение его было сегодня значительно лучше. Он отправил на пенсию (по случаю легкого увечья) еще троих, из знавших Элис по работе с Фридманом.
 Глава фирмы - Макс Фридман косо поглядывал на девочку Алису, слоняющуюся без дела в домике Брукса. Когда Элис работала, она была для него курочкой, несущей золотые яйца. Он, конечно, понимал, что и машины ломаются и пускаются под пресс, но все надеялся, что может, а вдруг... поправилась его курочка.
 Эти мыслишки Фридмана, как с первого экземпляра, считывал Брукс. Вот только лишить его – асса - конструктора мозгов, старик не мог.
 Причин было две: Брукс был предан своим соотечественникам и их управленцам. А Макс Фридман имел вес в штате и в стране в целом. И потому, таких, как он, состоятельных умниц, он сманивал к Бруксу в балаганчик. А это бизнес. Деньги, как и всякому землянину, вскормленному с меркантильных помоек, нужны были Джону Бруксу. И Фридман помогал ему в их приумножении. Он рекомендовал знакомым заглянуть в балаганчик.
И второе: Брукс не увечил конструктора искусственных спутников земли из-за этических соображений.
 В отличие от молодой, и потому страдающей максимализмом дочери, Брукс долго жил среди людей и потому привык скрывать свои деяния, как можно настойчивее прикрываясь пристойностью и подчинением закону. Исчезновение такой величины, как Фридман, могло бы вызвать и пересуды и даже следствие. А зачем старику такие проблемы?
 Не деньгами, не оболваниванием забесплатно, а те-о-ре-ти-чес-ки он подкупал Фридмана, делая его безопасным для дочери. И Фридман в самом деле никому не рассказывал о способностях своей «курочки».
 Брукс соврал бывшему боссу дочери, что девчонка забеременела и потому мечта её о космосе печально закончилась.
 -От кого?
 А вот тут старик сплоховал.
 В нем заговорила мечта обычного папашки, жаждущего погордиться дурой дочкой, которая нашла тепленькое гнездышко для своей задницы. Вот он, как бы, между прочим, и хвастанул: «Да от Лоренса! Вы ж видели, я гнал его, а он всё лез сюда. Вот и…наследил, пострел».
 Фридман был удивлен.
Ему казалось, появление дочки фокусника в обществе оружейника - дело обычное: у Лоренса баб, что микробов после минета на грешном месте.
 Но Макс рассуждал так, услышав явную сплетню от старика: "Зачем ловеласу Лоренсу, еле отбивающемуся от собственной жены красавицы такая двухметровая проблема?"
 А что Элис весьма шаловлива, и за ней нужен глаз да глаз-Фридман знал. Потому в своё время и стерег её пуще глаз своих, боясь как шпионов, так и женихов.
Но на некоторое время, равное дознанию глубины связи партнерства Брукс - Лоренс, он от дочки балаганщика отстал.
 Но, естественно, этот деликатный вопрос был задан милейшей Амалии Лоренс, с которой Фридман был приятельски знаком.
 Он ещё несколько лет назад увлекся было ею. Как-то однажды он провожал ее после концерта скрипача виртуоза. Довез её на машине до дома и вдруг узнал что, ба! дама-то замужем, да еще и за известным ему бизнесменом. Пришлось Фридману вежливо целовать ручку и отпускать птичку в спаленку-клеточку мужа-оружейника. Тогда Амалия была верна Лоренсу, как дура Пенилопа своему Одиссею.
 Вот теперь как раз настал момент и узнать у неё, насколько крепки дверки у клеточки-спаленки для двухметровой пассии оружейника. В общем, Фридман решил прозондировать почву на счет беременности девочки Алисы, та стала часто светиться в обществе Теда.
 И скандал в доме Лоренса разгорелся с большей силой.

 ***
 Амалия сделала то, что не случалось с ней уже шесть лет – она вошла в спальню мужа ближе к ночи.
Тед ждал женщину, но не эту.
Красавица в роскошном синем пеньюаре, огляделась… и с ходу двинулась на мужа.
-Если ты решил завести себе вторую семью, почему я не имею на это права?
 Тед хотел отдохнуть, выспаться. А тут ему предъявляют обвинение, надуманное до смешного.
Только ему не до смеха было.
Лоренс услышав очередную глупость от жены, молча обдумывал основу её. Он спокойно обтирал тело от капель воды. Он только что принял душ.
То, что муж обнажен, Амалию задевало и раздражало. А ещё её начало трясти от его молчания.
Она стала ходить кругами вокруг его постели. Она ещё помнила её запах. Но сейчас её заводило другое.
-Ты молчишь, значит это так. Мы с Роби уже плюсквамперфект для тебя. Мы - прошлое. Ты уже в мыслях о новом Роби. Что ж…
 -Любопытно, откуда у тебя такие сведения?
 -Ты думаешь, кругом говорят только о тех, с кем сплю я?
Лоренс нервно хохотну.
 -О, уволь от сплетен! А с кем спишь ты -меня уже на другой день свадьбы не интересовало. Спи с кем хочешь.
 Лоренс решил уйти от деталей. Он и сегодня весь день проторчал на опытном заводе. Спина болела. Глаза. Голова меньше. Он ведь занимался любимым делом.
Вот, вернувшись домой, он хотел помыться и, если нет Элис, выпить водки и уснуть. Завтра ему нужно было быть в офисе в три. Времени отдохнуть хватило бы…
Хватило бы…
А тут вот... продолжалось.
 -И буду спать с кем хочу! Раз ты решился жить на два дома, так и я завтра же оформляю свои отношения с Пазини официально!
 Тед уже устраивался в постели. Он взял со столика крем для ног и втирал его в ступни. При прозвучавшей фамилии, ему, как Геббельсу когда–то, захотелось взяться за пистолет.
 -Это как же?
 -А так...
 Амалия грубо усмехнулась, дернув носом.
 -Я перееду в дом Пазини, не меняя фамилии!
Последние признаки вежливой улыбки были стерты с лица Лоренса.
 -Нет уж, уволь! Уедешь - становись Пазини, Резини кем хочешь! Но моя фамилия и сын останутся здесь!
 -Что-о?! Чтобы циркачка из балагана попирала права моего сына в его собственном доме?! Ни за что! Расти циркачей, если тебе хочется. Роберт никогда не станет жить под одной крышей с её ублюдком!
Элис в образе Тома стояла в это время за дверями (Том, слегка заспанный, после воздействий на него Нечто, сидел на полу в библиотеке). Полуженщина уткнулась лбом в двери спальни Лоренса и опиралась на неё поднятыми двумя руками. Почувствовав, что ещё немного и она выдавит на глади дерева свои отпечатки, а главное мгновенно нарушит обещание, данное ею Теду, Элис отошла от двери и, шатаясь, пошла по коридору вниз.
Сегодня она ушла из дома Лоренса, не побеспокоив Ли.
Зато, всполошив Паркиенса. Тот всё никак не мог понять, что с Томом, тот уходил, не попрощавшись с ним.
 ***
 Элис видимо уже пережила стадию агрессивного максимализма.
 В душе она уже давно превратила Амалию в лягушку, скормив последнюю аисту, что приносит в дом милых сероглазых мальчиков.
 Но Полуженщина, бывая в доме и без Теда, сама заметила, как трогательны отношения сына с матерью. Как мальчик любит свою беспокойную маму, и потому превращать скандалистку в комароглотательницу она не спешила.
 Низко опустив виноватую голову, Элис шла к дороге.
А вернувшийся из отпуска Тим Ли несколько настороженно поглядывал на безмолвного Тома.
Он знаком показал Паркиенсу, чтоб тот молчал, а сам направился к мониторам слежения за домом. Тим решил выяснить, кто же этот зомби, что прикидывается двойниками охраны в подконтрольном ему доме.
Ли был трезв, дав себе зарок больше не прикасаться к пиву хозяина.
О том, что это не его проблемы, а всё же Лоренса, Тим доказал схитрив. Он расставил камеры на дорожке, по которой обычно уходил его двойник.
Этот простак зомби, отойдя от дома на приличное расстояние, скрывшись за деревом, вышел из-за него… высокой женщиной.
Кто эта леди и Тим, и Паркиенс уже знали.
В доме слуги вовсю обсуждали известие, что Лоренс меняет Амалию и Роби на циркачку из балагана Брукса.
Молча Ли стер запись с пленки на кассете. Паркиенс, тоже молча, согласился с таким решением.
 ***

 На работе тревожные и напряженные дни Лоренса продолжались. Но это был обычный предсдаточный режим. Такие периоды им уже не раз были пережиты. Пулемет после доработок снова проходил испытания. Его луч не резал, не кромсал в куски, как в предыдущих конструкциях. Он был волной, что воздействует исключительно на зону памяти рассудочного существа. Человек помнил лишь о рефлексах. Сраженная лучом, взрослая особь должна была заново учиться понимать, что она человек…
Для чего гений в Лоренсе создал такое оружие? Кто послужил ему толчком в создании биоробота – Брукс хотел бы спросить его самого.
Да только Тед был всего лишь близок к тому, чтобы заявить отцу Элис о том, что он решился порвать с семьей. Что он близок к решению связать свою судьбу с неземной женщиной.
Но пока жизнь его шла обычным порядком.
Тед ежедневно был в разъездах, то на переговорах с заказчиком, то на полигоне. Глядя, как люди за деньги становятся животными, он становился злым и молчаливым более, чем всегда.
Его собственные силы и нервы тоже были на пределе. В скота он, разумеется, не превратиться, но желание крушить уже жило и в нём.
Элис рядом не было. Это очень беспокоило его.
И даже меньше из-за того, что именно сейчас ему трудно. Он не мальчик, который хотел бы держаться за руку сильного в трудную минуту. Она нужна была ему, как поддержка всякому мужчине: как вдохновение, как жизненная тяга, наконец, как женщина.
Дома война шла своим ходом.
Амалия нагло упаковывала вещи свои и сына, всем объявляя о том, что они переезжают в дом Пазини.
Бесконечные трудные вопросы семилетнего сына тоже уже начинали будить в Лоренсе зверя. Подчас он едва сдерживался, чтоб не схватить жену цепкими пальцами за горло.
Но Роби не понимал, почему он с мамой должен переехать в дом коммерсанта Пазини?
-Папа, тебе с нами трудно? Мама говорит, что мы уезжаем, чтобы тебе стало легче. Это так, папа?
А Тед, он же муж, он же папа, он же просто ответственный человек - мечтал провалиться к чертям, да куда угодно, но лишь бы с той, что оставалась среди всех, ну совершенно не понимающих его чувств людей, осознающей то, что он тоже –человек. Что он из плоти и крови. И его сердцу сейчас тяжело.
 
 ***
 
Алиса пришла к нему.
-Хочешь, я сделаю тебе лето?
 -Сейчас осень, милая. Зачем портить не в чем неповинное время года?
 -Но тогда бы у тебя был отпуск, и мы могли бы реально уехать ...подальше.
 -Де-воч-ка...
 Лоренс вздыхал и грустно улыбался. И ещё радовался наличию под рукой четырнадцати летней девочки с крепостью тела тридцати пяти летней женщины (Элис действительно взрослела на его глазах). Он слушал удары её сердца и ему было приятно, что это и его волна.
 -Де-воч-ка мо-я.… Я не на острове живу. Быть может к сожалению. У меня есть семья из двух человек. Есть ты. У меня есть дело. За него я прежде всего ответственен. У меня в подчинении пять тысяч людей. Правда, они вместе со мной создают устройства для собственного уничтожения. Ну что ж, эту дурость у человечества не отнять. Но схемы, чертежи – только пленка на поверхности. Всё тут…
Тед постукал себя пальцем по сердцу.
-У меня новое направление, я не использую легко выводимую из строя электронику. Уйду я – надолго замрет моё дело. Люди всё равно будут убивать. Но никто не придумал ещё, как восстановить человека, расстрелянного из автомата или сожженного огнеметом. Я создаю взрослые игрушки. Есть оружие, есть контр - оружие. Впрочем, тебе знать это не к чему. Это мои дела и проблемы. И от них я никуда не убегу. Это моя жизнь.
Элис нежно потерлась щекой о его теплую грудь, погладила темный сосок-шарик и прислушалась к стуку его сердца. Тоже небольшого, тоже ранимого. Но это было настоящее …человеческое сердце.
 -А хочешь, я буду проводить испытания твоего оружия, я могла бы делать это бесплатно. И не нужно было бы использовать здоровых людей.
Тед усмехнулся.
-Здоровых?… В том–то всё и дело. Меня и удивляет нездоровье нас всех. Здоровы ли мы – увлекаясь этим – вот вопрос?
Но потом он задумался.
Он скосил на Элис глаза и уже абсолютно серьезно спросил: «Подожди, подожди. Как это? Что ты имела в виду?»
-Я буду доставлять на полигон самоубийц. Их много, я знаю.
 В груди Теда послышалось клокотание. Он не то поперхнулся, не то хотел рассмеяться, да вспомнил кто предлагает такое, и потому промолчал.
Лоренс вздохнул, прикрыл голую спину своей женщины легким одеялом и поцеловал её в лоб.
 -Спи, если ты хочешь помочь мне, то лучше спи. Я устал и ничего не хочу, только бы выспаться досыта.
 Но она видела, что он не спит. Смотрит в потолок и что-то обдумывает.
Алисе не стала трясти его усталую душу. Не полезла слушать его мысли. А что он обдумывал не пулеметные проблемы, она догадывалась итак.
 
 ***
 Дела Лоренса на работе сдвинулись в сторону успеха. Испытания прошли под музыку восторженного страха.
И этот страх теперь ставился на конвейер. На поток.
Покупатели завалили заводы Лоренса заказами.
А он, собрав для обсуждения очередной победы, ведущих специалистов компании, прежде чем поздравить их, всем посмотрел в глаза.
Первое, что услышали его люди было: «Друзья мои, вы никогда не замечали, нас здесь…тринадцать».

 ***
 Но очередная победа на работе для Лоренса - это мобилизация сил и идей для разработки нечто нового. Никем не созданного.
Пока еще до сорокаминутных прогулок по ромашковым полям России или по дворцу индийского махараджа (опять же без виз и контроля с чьей либо стороны) было им с Алисой далеко.
Он даже запретил ей появляться при его кабинете.
А вот в доме своём он её ждал.
Тед возвращался домой уже после восьми вечера. Голова его гудела от задумок. Поужинав в обществе сына и жены, он отправлялся к себе.
Мальчик, обычно бежал за ним, эгоистично отрывая у отца от отдыха ещё четыре часа.
Мальчик сам выбирал, кто будет укладывать его спать. В последнее время он капризничал. Ему хотелось видеть обоих родителей.
Для Теда это была просто пытка.
Сначала всё начиналось тихой сказкой. Но привязавшись к какому-нибудь «приведению», Амалия начинала расставлять акценты.
И снова звучала фамилия Пазини.
Тед, поцеловав мальчишку в лоб, уходил. Не оборачиваясь.
Если Алиса ночевала в доме отца (а Брукс всё чаще притворялся немощным и требующим участия и заботы), Тед запивал стаканом водки с томатным соком пару таблеток снотворного и проваливался в своё «Тим Бунду».
 Если же Элис была рядом, а входя в спальню он всегда звал её по имени, то он уже не пил. «Колеса» ему были тоже не нужны. В ее присутствие он засыпал без лишних слов, под шелест листвы или шум прибоя....Умела Алиска утешить его сказкой.

 ***
 Присутствие Элис успокаивало его. Утром он был иным человеком, чем ложился спать. Добрым, ласковым, нежным.
Если был выходной, он брал сына, и они укатывали из дома на целый день. Алиса была поблизости.
Если это был рабочий для него день, то и это не меняло его самочувствия. Он оставался бодр, энергичен, улыбчив. Ему снова были приятны люди. Хотелось их любить. Оберегать даже. Потому и идеи возникали скорее защитного плана.
Ничего ему не стоило в такие часы и даже минуты, обдумать контр оружие тому, что он только что бросил на конвейер.
 Но слух, навеянный Бруксом и пущенный Фридманом жил. Уже не раз и Мерфи, и Генри Крафт интересовались у своего друга в приватной беседе, насколько серьезны его отношения с дочерью балаганщика и стоит ли ему менять образ жизни, учитывая явное нездоровье его жены.
И конечно же эти слухи, уже в виде обратных, связей, по-прежнему будоражил фантазии самой Амалии.
 Дома покоя Лоренсу не было.
 В один из вечеров, после того, как вернулся из офиса, Тед заметил, что охрана в доме, слуги поглядывают на него как–то необычно настороженно.
Оказалось, умерла теща Лоренса. А Амалия, не то от радости, не то от горя, забрала сына и уехала в дом к Томасо Пазини – сына известного коммерсанта.
Лоренсу никто не позвонил. Даже Мерфи, узнав об этом за час до его возвращения с работы, решил, что будет лучше не вмешиваться в такие дела. Даже ему - адвокату. »Надо – позовет», - решил Френк и не позвонил другу.
Том, выйдя из машины босса, переглянулся с Ли, дежурившим на входе в дом, и тут же понял, что случилось.
Лоренс, зашел в столовую. Заметив лишь один прибор на столе, он понял причину тишины в доме.
 -Где Амалия?
 Управляющий домом, вздохнул и отвел глаза, прежде чем огорошить хозяина неприятным известием.
 -Три контейнера отъехало отсюда к дому Пазини. Ушла Мери. Остальные здесь... с вами, мистер Лоренс… Мальчика тоже увезли.
 -Как?!…
 Лоренс вбежал в детскую...
Кинутая впопыхах бейсбольная бита сына валялась посреди пустой и от того страшно одинокой комнаты.... »Как же он позволил увезти себя от меня?!» - Лоренс побледнел.
Он широко раскрытыми глазами осматривал комнату, оставленные на стенах рисунки сына и чувствовал, как тяжело ему, как трижды тяжело станет ему, если он стерпит такое.
Но боль жгла его. Она уже даже не колола его сердце, а разрывала его.
Схватившись за грудь, Лоренс тяжело навалился на двери детской и …заплакал.
 Но не долго рыдал «гепард».
Он покачнулся, ещё раз оглядел всю пустоту бывшего мира сына и пошел прочь.
Поставленный перед итогом долготерпения жены, нашедшей превосходный повод для развода, Тед, сжав челюсти до скрипа зубов, рванул назад в прихожую.
 Накинул плащ, крикнул Тома и снова выбежал под сильный ноябрьский дождь. Паркиенс уже ждал хозяина. Машина – танк была наготове.
 ***
 Лоренс бесстрашно кричал и раскидывал в сторону охрану в доме Пазини, волком смотрел на самого хозяина, поспешившего уйти из гостиной во время разговора своей любовницы с мужем.
 Боб был уведен куда-то подальше от скандала.
 -Я не понимаю, чего тебе еще надо?! Ты -при своей беременной фокуснице, Боб- при твоей фамилии, а я -при своем женихе! Чего тебе еще?! К чему эти идиотские скандалы в чужом доме?! Ты и права не имеешь въезжать сюда на своем броневике!
 Лоренс и в правду отдал приказ Парикенсу выбить ворота в доме, мчаться прямо через патио и, выбив стекла, въехать в гостиную.
 -Где мой сын?
 -Он твой настолько же на сколько и мой! Убирайся, иначе мы вызовем полицию и у твоих конкурентов появиться великолепная причина, чтобы отстранить тебя от очередного госзаказа! Кажется, у тебя и там начались какие-то сбои. Совсем запутался в своих «Тим Бунду»!
Лоренс понял, что разговор пошел по протоптанному кругу. Он решил переговорить с Пазини.
-Том, послушай…
Томасо Пазини был на десять лет младше Лоренса. Но мальчиком он, понятное дело, не был.
 ***

 Пазини уходил от разговора. Он был неприятен ещё и потому, что он, согласовывая вопрос переезда Амалии в его дом, ещё не знал, что вот-вот умрет её мать. Теперь получалась весьма некрасивая ситуация. Амалия- чужая жена с ребенком увезена им как бы не из-за обилия чувств, а в надежде на скорое многомиллионное состояние женщины.
Его адвокат предупреждал его о возможности такой ситуации. Более того, у него был весьма неприятный разговор с отцом, которому накануне позвонил Генри Крафт. Врач настоятельно советовал ему вмешаться в подозрительную связь сына. Генри открыто говорил о психическом расстройстве Амалии.
Но Томасо нравилась эта чувствительная женщина, её необузданный темперамент. И она просила у него помощи. Защиты даже.
Правда, зная хорошо Лоренса, Том не понимал, настолько ли правда то, что ему говорит его любовница. Лоренс казался ему человеком жестким, но знающим рамки.
Но Пазини–таки купил дом, не послушался отца.
И вот Амалия первый вечер с возлюбленным. Так сказать, под защитой. И что? Да, он может спустить своих «псов» на Лоренса, может вызвать полицию, адвокатов…
Но ситуация некрасивая. Лоренс ворвался в его частное владение, но как бы за своим.
Поэтому поговорить, конечно, было нужно.
И Том старался быть спокойными вежливым хозяином. А чтобы сразу найти верную волну он решил оборвать Теда на первой же фразе, но сначала извинившись за старую некрасивую историю.
-Тед, давай так. Я хочу извиниться за историю в доме моего отца. Я …там сказал грубость в отношении Амалии. Прости, я провоцировал тебя.
Тед промолчал. Он не стал, знакомить Пазини с тем, что его телохранитель помог ему избежать тогда неприятностей.
И своим молчанием, он дал понять Пазини, что всё забыто. Но он ждал, когда молодой мужчина заговорит с ним о теперешней ситуации.
И Пазини понял его правильно.
-Что касается теперешней ситуации…
Том указал Лоренсу на второе кресло в своем кабинете.
-То понимай это, как отдых твой жены среди друзей и единомышленников.
-Значит, она обманывается, надеясь, что ты готов к браку с ней?
Вопрос был слишком скорым, прямым, чтоб вот так сразу дать на него конкретный ответ.
Пазини разлил коньяк по рюмкам. Предложил Лоренсу. Тот, разумеется, отказался.
Томасо выпил.
-Сказать по правде, Тед, я совсем иначе представлял себе нашу с ней совместную жизнь…
Лоренс снова опередил его.
-Ты помни, когда говоришь такое о моей жене.
Пазини зло сверкнул черными глазами, но переждав напряжение в себе, снова заговорил ровным, даже спокойным голосом.
-Мне известно, что вы уже шесть с половиной лет не спите в одной постели, Тед. Так что, какие тут могут быть…жена-муж.
Пазини хотел сказать что-то ещё, но Лоренса била волна напряжения. Чтобы не ввязаться в настоящую войну, он разбивал свои волны, слишком резко и с горячностью выражая свои мысли и кидая их в глаза молодого любовника своей жены - пока ещё части и, в какой–то степени, чести его семьи.
Он улыбнулся, выпалив снова: «Том, но ты ведь должен понять, что женщина, которая так откровенна с тобой, не обсчиталась ни в дне из тех, что спала со мной. Ты секи, она сказала тебе не как–то отвлеченно, шесть-семь лет, а сосчитав до десятой - именно шесть с половиной лет. Ты понял, мою мысль?
Пазини нахмурился, но промолчал. Он, в отличие от Лоренса, просто разъяснял для себя ситуацию. В принципе, он большой ошибки ещё не сделал. Даже не оскорбил сидящего рядом человека. Ведь даже ночь не прошла, с той минуты, как Амалия приехала сюда. Но правда, со всем барахлом… «Вот это было лишним, - подумал Томасо, - с этим можно было и подождать».
 А Лоренс продолжал.
-Может ты защитить их хотел? От кого, Том? Он – мой сын!
Говоря это, Тед ударил себя в сердце.
-Мой, Томасо! Тебе нужна и с тобой нежна Амалия - я завтра же заявляю о расторжении брака с ней.
Лоренс хотел добавить, что сыт по горло браком с Амалией. Что она для него не дороже ботинка на ноге. Но…трезвости он не растерял. Перед ним мог оказаться пылкий влюбленный. Дуэль и прочее – он не за этим пришел.
-…Но ты пока не знаешь, парень, что значит иметь сына. Любить этого сына больше собственной личной жизни. Пока, прости, Том, ты этого не знаешь. И позволь, заметить, в браке с Амалией, я уверен, детей тебе тоже не иметь.
Пазини откинулся на высокую спинку кресла и прямо смотрел на Лоренса.
Тот сидел в кресле чуть подавшись вперед и был нескрываемо напряжен.
-Том, Амалия стала очень богатой женщиной. Очень. Ни цента, ни метра земли не нужно мне от неё, честное слово. Я за компанию держался, теперь она моя. Мне больше ничего от неё не надо. От неё, Том. А сын мне как жизнь – нужен. А теперь скажи, про деньги не спрашиваю, повторяю, мне всего хватает, и взгляда не кину в спину тебе, забирай! Про сына скажи, мальчишка тебе мой зачем?
Итальянец так широко картину себе не представлял. Томасо –романтик. Рыцарь. Ему тридцать пять, он лишь слегка задумывался о женитьбе.
Дети – тут другое. Да и он заметил, каким волчонком на него серые глазки Лоренса маленького посмотрели, когда в не столь новом доме, мальчику для детской предоставили не самую лучшую комнату.
Том снова предложил коньяк Лоренсу. У того горло пересохло, он бы из горлышка его выпил - так пить хотелось! Но в доме крепкого соперника…
-Нет, спасибо.
Пазини остановил желание Лоренса говорить дальше.
-Да не гони, Тед. И выпей, ну что ты?… Нет?… Зря. Хороший коньяк.
Он выпил сам. И снова перешел к делу.
-Я не могу сказать, что мне твой сын не нужен. Он нужен Амалии. Я не знал, что вы оба так привязаны к нему. Я слышал, у тебя есть женщина и она беременна.
Лоренс промолчал. Томасо продолжил, выждав паузу.
-Нет, я категорически против того, чтобы ты не встречался с мальчиком. Это твой сын - какие могут быть разговоры. Только, Давай в другой раз, ну пока они тут погостят… по-дружески, давай без скандалов, Тед.
-Гостят?! Ты что такое говоришь, Том? Моя жена, мой сын… Ты кто, дядя? Ты - родственник?
-Ах, тебя, значит, больше мнение общества волнует.
-Нет! Трижды нет. Только мой ребенок! Если ты убедишь её не прятать от меня Роберта, я твой должник, Том. Остальное…пусть! Да и что теперь «мнение», я рядом с нею, уже давно цену себе забыл. Сам видел, на любом рауте - я анекдот в двух лицах. И его рассказывает моя жена!
Тед прокашлялся. И снова отказался пить, даже воды.
И Томасо понял, что ему не доверяют.
Он отвел взгляд в сторону, задумался. И вдруг резко, пружиняще поднялся с кресла. Будто хотел прыгнуть на незваного гостя.
Лоренс продолжал спокойно сидеть, только внимательно следил за ним взглядом. Впрочем, так, как делал это с первой минуты визита.
-Тед…
Лоренс спокойно поднялся, решив, что это конец разговора.
-…Те,я не готов убедить Амалию вернуться сейчас с тобой, в ваш дом. Но я обещаю тебе, здесь убедить её не лишать тебя права видеть и любить твоего сына. Если ты вот на такое предложение согласен – разговор закончим.
Лоренс молчал, смотрел на Пазини, обдумывал его слова.
А потом, опять же с чувством выдал: «Ты очень рискуешь, Том. Рискуешь собственным очарованием этой женщиной. Это во-первых. Во-вторых,…когда я приду в твой дом другой раз,… к моей жене, чтоб ни одна ни двуногая, ни четвероногая шавка ни тявкнула. Ты рискуешь, Том… Я за то, чтоб увидеть сына, не только патио, весь этот молью поеденный домик твой разворочу. И у меня будет, чем расплатиться за разборку с тобой. В трезвость твоего отца, я верил всегда. Он не будет активен в нашем с тобой споре. Ты держишь здесь мою жену и моего ребенка. Помни об этом. Вот так мы и закончим.
 С великим трудом борясь с сильнейшим кашлем, Лоренс вышел из кабинета молодого Пазини.
Пока спускался по лестнице, он кашлял беспрестанно. Его горло просто раздирало.
И этот кашель отца услышал мальчик. Ему дали выпить снотворного. Но от этого звука он очнулся.
Увидев у постели мать, Роби спросил: «Папа? Папа приехал? За нами?»
Женщина удержала сына в постели. С улыбкой, спокойно она сказала, солгав: «Лежи, лежи. Тебе показалось. Он завтра приедет. Завтра».
-Он звонил?
Амалия заговорила, отвернувшись от сына. В задумчивости она смотрела на чуть облупившуюся дверь детской. Она начала жалеть, что доверилась Пазини. Ей показалось, нужно было сделать иной выбор. Или ход.
-Да, малыш, он только позвонил.

 ***
 Конец всему был положен столь неожиданно и дико, что никто так и не смог толком во всем разобраться.
 Концы были спрятаны. И очень искушенным в таком деле человеком.
 Хотя, как говорили после, все выглядело ...вполне правдоподобно.
 Неделю Тед не видел Элис.
 Она не приходила и не проявлялась в его пустом доме. Что с ней он не знал, да и не было у Брукса проводной связи с миром - великолепной зацепкой для полиции.
Зайдет Тед в спальню, позовет её тихо – нет. Погрустит и идет в ванную.
 Ехать в балаган к Бруксу ему не хотелось. Свой клубок на шее висел. Итак ему воздуха хватать перестало. А тут ещё с пришельцем связываться, объяснять ему, почему он, любя его дочь, всё ещё хватается за свою семью.
Да и уставал он. Наглотается "колес" и спит до тех пор, пока не разбудит его новая прислуга.
 Но что его рука привычно шарит по подушке, а нос принюхивается, чтобы уловить знакомый запах теплого тела - это он ловил в себе даже при глубокой отключке. Элис нужна ему была. Теперь даже для того, чтоб по-мужски …выплакаться.
 Однако опасность сорваться и рвануть бритвой по всем этим отношениям была столь велика, что он, бывало проснувшись от дикого сна, боялся себя.
И решил он, что это даже хорошо, что Элис дает ему шанс разобраться со всем и поставить наконец точку. Даже, бывало, вздохнёт он, уже сонный от колес, и радуется, что один, что никого нет. Никого… и проблем вроде нет.
 Утром он приводил себя в относительную норму. Старался выглядеть выспавшимся и бодрым.
 Лишь для работы в его голове всё было расчищено, ничего больше не отвлекало.
Но вот перерыв на обед… Какие-то сорок минут,… а так тянуло его куда-нибудь… подальше…
 А потом снова вечер, опять ужин на пару с мажордомом. И опять появлялось время задуматься.
Прежде всего перед его глазами вставал образ Элис..., но так, чтоб не загородить собой сероглазого мальчика.
Ей он позвонить не мог, зато с сыном мог увидеться.
Но ощущение появилось такое, что Боб…в тюрьме. А Тед приехал, чтобы какое-то ограниченное время побыть с ним. На свидание приехал.
И слова шли на ум им не те. И веселья с сыном не получалось. А уж ответить на его вопросы относительно того, что будет дальше – Тед вовсе пока не мог. Потому он старался купить парнишке что-то из интересовавшего его, да убраться домой. Разумеется, как договорились с Пазини, отвезя ребенка матери. А сыну пообещав завтра забрать его из школы и сходить поиграть на поле в крокет.
 Что-то замерло в жизни Лоренса. Замерло, остановилось - не важно. Он сам себя стал иначе ощущать. Будто старость наступала.
 Кто лепил для него этот образ - он не знал.
 Да только потеряв упор в жизни, в нем капелькой яда по жилам стала расходиться травящая его неуверенность. Неуверенность в том, что он способен начать всё заново.
 Тед подолгу смотрел в угол комнаты отдыха, видел пустоту и сильно до боли в глазах жмурился. Глубоко вздыхал и начинал мечтать о том, что когда все это кончится, то он, напившись любовью досыта где-то далеко-далеко от воняющего потом наэлектрилизованного служебного кабинета пойдет с сыном на тихую рыбалку и непременно поймает сазана килограммов на семь-восемь...Он знал, такие водятся в реках Элис.
 После нескольких минут такого варианта отключки, Лоренс шептал: "Али-сонь-ка..."- и не слыша ответа, шел в служебный кабинет, тянулся к телефону, чтобы сообщить Мей, что готов к поездке на конвейерный завод.

 ***
 Он мог и не шептать, мог даже не шевелить губами, она итак его слышала. Эта неделя для Элис была кровоточащей раной, присыпаемой солью.
 Она ходила подобно антенне, прислушиваясь к малейшим позывным его сердца. Но сдерживала себя. Боль и обиду в себе носила, недовольство собой, оттого, что не посмела сразу, с самого начала рубануть по узлу личным мечем справедливости.
 Теперь она уже и сама не знала, как она хочет. Хочет ли, чтобы он был только ее. Или хочет его покоя. Чтобы он вернулся в семью, пусть неудачную, но его семью. А ей бы досталась в общем-то вполне объяснимая роль - подруги.
 Силы ее не таяли, она знала, что любовь Теда к ней жива, но непонятное, неуверенное состояние и ей не давало покоя.
 Брукс ещё пытался контролировать мешанину её чувств, но женщина уже состоялась в ней. Она знала и что такое счастье, и что -нет. Мысли его Лисы путались, но не от юности уже, а от попытки вмешаться, но не помешать чужой судьбе.
Брукс лучше понимал мысли Лоренса. Те были понятны. Теперь, когда Тед пусть болезненно, но освободился от семьи, когда он уже открыто засветился с его дочерью в приличных местах, когда к самой Элис стали относиться с вниманием, а не просто с интересом – ему, как отцу, не в чем было обвинить этого парня.
И он переключился на человечка, который ещё с нездоровым интересом заглядывался на Элис.
Фридманом он был занят. Чтоб тот не сильно приставал к Элис с контрактом по поводу работы после "болезни". Ведь Элис не знала, что за болезнь подозревает в ней ее бывший босс.
 Фридман же, поглядывая на отрешенную физиономию двухметровой дамочки, тихо кружащую по бредовому дому, верил уже, что та ждет пополнения, вот только не знал наверняка, кому нужен такой приплод?
 «Лоренсу? А зачем ему беременная баба? У того новый пакет контрактов на носу, уже наверно светит мозг блеском стали новое оружие, определяя жизнь на ненавидящей его земле. Зачем ему беременная сомнамбула с глазами пьяной рыбины?" - думал Макс Фридман и позванивал Амалии, узнать, не на эти ли выходные назначена ее помолвка с Пазини?
 Адвокат Амалии дергал за нервы Лоренса, торопя в суд за разводом. А тот, чуть отвязавшись от проблем на заводах, решил, наконец, вплотную заняться возвратом сына в его собственный дом, разумеется, без беспокойства личной жизни бывшей мисс Лоренс.


 ***
 В тот день Тед возвращался домой не поздно. Напротив, заводы ещё работали, офисы ещё шуршали, готовя конструкторскую документацию под разрабатываемое изделие.
Ещё не вечерело даже, но вот как-то вдруг, ему вспомнился последний телефонный разговор с сыном и именно на фоне памятной картинки - валяющейся забытой в детской бейсбольной биты....
 Такая тоска охватила усталый мозг одинокого человека, что Лоренс резко и грубо выругался в слух, чем удивил, уже с недельку ничему не удивлявшегося Тома и потребовал от Паркиенса направить машину к дому Пазини.
 Водитель переглянулся с Томом, невольно нахмурился и тихо, как бы между прочим, проговорил: «Мальчик наверно ещё в школе, сэр. Может, лучше туда заедем?»
Тед хмуро кивнул.
Каково же было его удивление и вместе с тем, возмущение, когда Тед узнал, что его сын в настоящее время и уже второй день гостит в доме окружного прокурора. Сама же Амалия вместе с Пазини младшим отдыхает в Рио.
Ссориться с человеком такого ранга, как окружной прокурор, Лоренсу было не резон. Он крут, не сдержан, а прокурор всегда относился к нему по-отечески. Он был другом его отца.
Лоренсу разрешили только увидеться с сыном. Ну он … увиделся с ним и опять неудовлетворенный, опять опустошенный и злой, вынужден был проститься и уехать домой.
Но, узнав на другой день, что жена его и любовник её уже снова в доме, и Роберт там, Лоренс, не смотря на поздний час (а в этот день его опять задержали дела) поехал-таки к сыну. То есть, в дом Пазини.
Двое его телохранителей напряглись.
Они видели, настроение у их хозяина такое, что точно драка состоится.
Но осторожный Том всё же попробовал отговорить босса.
-Поздно уже сэр. Скоро десять, мальчик уже должно быть спит.
 Лоренс громко, с каким-то надрывным вызовом, ответил: «Вот я и спрошу, почему мой сын спит не у себя в доме?!»
 Том, может от глупости, снова полез к хмурому Лоренсу. Осмелев от ожидания крупных неприятностей в доме Пазини, он решил предупредить: »Мистер Лоренс, сейчас близиться ночь - это раз. Шум может привлечь внимание соседей. Вас могут обвинить за проникновение в частное жилище - это два и ...похищение спящего ребенка у матери...
 -Правильно Том...
 Лоренс снизил голос.
 -Только убери свои раз-два и оставь мне моего спящего сына.
 Гранитное изваяние требовало. И Том понял, что сейчас ему предстоит тянуть закон на себя.
 Не ради спокойствия своей матери, скорее ради исключения из игры лишнего шума, он еще раз повторил: «Будет вызвана полиция, мистер Лоренс».
 Тед помолчал, потом, уже как эхо разговора, произнес: «Черт с ними, пусть зовут ...»
Паркиенс, молчавший до этого, прокашлялся и вставил своё слово.
-Сэр, у меня другое предложение.
Лоренс вспылил: «Да вы что сегодня?! Или вы решили, что я плачу вам за то, что катаетесь со мной в машине последней модели?»
Том и Паркиенс переглянулись. Второй всё же решился вставить.
-Мистер Лоренс, у вашей жены на безымянном пальце с месяц назад появилось кольцо.
Лоренс нахмурился. Если привычки его жены не поменялись глобально за последний месяц, то он знал, Амалия никогда не принимала дорогих подарков от своих любовников.
-Что за кольцо, Рой?
Паркиенс прокашлялся.
-Бриллиантовое. Но не так важна его цена, сколько чьё оно.
Лоренс через зеркальце над лобовым стеклом сверлил водителя взглядом. А тот медленно вел автомобиль по самому дальнему пути к дому Пазини.
-И чье же оно, не тяните!
-Оно краденое, мистер Лоренс. И вы тоже можете это подтвердить, просто не обращали внимание на это кольцо на пальце вашей жены. А я, входя в гостиную на первом этаже вашего дома, всегда обращаю внимание на портрет ваших родителей. Это кольцо там на картине художник хорошо нарисовал. Трехлистник изумрудный и россыпь бриллиантов в центре.
Лоренс задумался.
В его жизни была лишь одна некрасивая история с кольцом. Она произошла в доме его отца.
Теду было около двадцати лет. Он приехал на новый год в дом своего отца из Англии, там он получал образование.
Вместе с родителями на праздник приехали и юные представители известных фамилий. Кто был ровесником Теда, кто старше, кто и младше.
Дети, разгуливая по всему дому безнадзорно были предоставлены сами себе. А на другой день обнаружилось, что с зеркального столика, в спальне родителей, где мать Теда машинально оставила свои украшения, исчезло одно из колечек. Самое скромное с вида. Да и по цене по тем временам, не слишком дорогое.
Полицию не вызывали, но со всеми гостями отцом Теда была проведена серьезная беседа. И был уговор, если кто-то из родителей найдет у шалунов детей это кольцо, то обязан вернуть. Артур Лоренс всё же подал заявление о пропаже кольца. Но хоть и кольцо было в розыске, хода делу не дали. Элизе ко дню рождения почти весь состав взрослых гостей, сидевших за новогодним столом у Лоренсов, подарил очень дорогое и очень приметное кольцо. Потому дело о пропаже кольца и повисло, Артур не настаивал. Хотя мог бы, будучи тогда членом Конгресса.
Среди гостей – детей, Тед это сейчас вспомнил точно, был и Томасо Пазини.
«Да, с совестью у парня всё в порядке» - Лоренс вздохнул.
А Паркиенс продолжил свою мысль.
-Сэр, дело конечно за давностью закрыто, но семья Пазини всегда кичилась своей честью. Я думаю, если на младшего Пазини надавить, да ещё и через прессу, он сам посоветует вашей жене…»
Лоренс устало перебил своего телохранителя.
-Запомните, Паркиенс, в доме Пазини у меня врагов нет. Никого. Там мой сын. И я не хочу видеться с ним строго по таймеру. Мне хочется, чтоб мы с ним одним воздухом дышали. Это всё. Уяснили, Паркиенс?
Водитель пожал крепкими плечами.
-Уяснили, я спрашиваю?!
-Да, сэр.
-Тогда прямой дорогой к дому Пазини младшего.
Но если бы он знал тогда, кто побывал буквально перед его приездом в доме Пазини, и что ждет его там, может быть он выбрал бы другой путь. Другую дорогу. Или бы снова скоротал вечерок в одиночестве.
 Но в отличие от Брукса, Лоренс не ведал своего конца.

 ***
 После обеда Амалия захотела навестить свою приятельницу, чтобы обсудить свое венчальное платье. Приказ охраннику в доме Пазини был дан самый жесткий – стеречь ребенка!
 Тот буквально по пятам ходил за привезенным из школы мальчиком.
 Роберту было скучно. Он пошатался по комнатам, ещё не ставшего ему родным, дома. Старого дома, где ходят растрепанные служанки, и охранники от безделья смотрят телевизор. И ещё, мальчик решил, сюда не заглянет леди-приведение. Ведь дом Пазини слишком далек от места, где леди попалась кому–то под руку.
Посмотрев телевизор, Роби пошел к себе. Но…ему пришла в голову одна мысль.
И он решил посетить, спрятавшись ото всех, чердак дома. Дом был хоть и крепким, но старым. Пазини сильно не тратился на его реставрацию. Пока молодой коммерсант не располагал достаточными средствами, чтоб заняться ещё и домом.
А Боб решил, что на чердаке могли оказаться…приведения.
 Охранник, внимательно оглядев помещение между третьим этажом и крышей, наконец оставил мальчика одного и спустился в гостиную третьего этажа, убавив громкость, присел перед телевизором.
 Дверь, ведущая на чердак, оставалась открытой.
 Роберт покружил по пыльному, совершенно захламленному чердачному помещению, скучая подошел к окну и, прилепившись носом к прохладному стеклу, стал наблюдать за начинающимся дождем.
 И вдруг...отшатнулся.
 Упершись руками, точно так же, как он, в стекло со стороны двора на него смотрела женщина. Та самая, что умела быть привидением.
Та шевелила губами, но Боб её хорошо слышал, она спросила: "Э-эй, ты не боишься меня?"
 -Это Вы?! Нет! Конечно не боюсь.
 Боб расплылся в улыбке и снова припал ладонями к стеклу, прижался носом к носу леди, которая умела ходить по потолку.
 Но что-то странное ему показалось в том, что его ладоням стало тепло. А это ладони Элис, пройдя сквозь стекло, за которым оставалось лицо, грели руки мальчика.
 Роберт сделал шаг назад и, широко раскрыв глаза, смотрел как леди проходит сквозь оконный проем...с решеткой и пуленепробиваемым стеклом.
 Полуженщина показала ему пальцем "тише", Боб оглянулся на открытую дверь. Понимающе кивнул. Ему вообще можно было не говорить, его сердечко для ее чувствительных сенсоров было страницей с крупным четким шрифтом и на языке, который она прекрасно понимала.
 -Это вы?
 -Я.
 -Вы специально ко мне прилетели?
 -Да. Как ты? Тебе здесь хорошо?
 Нечто грустно оглядело пыльный чердак.
А мальчик разглядывал его – это Нечто, пытаясь заметить прозрачность привидения, но видел перед собой совершенно реального человека - женщину, знакомую его отца.
 -Здесь скучно. А вы не знаете, как там папа? Я звоню ему перед сном, если он дома. Когда он дома, мы общаемся. Он не говорит, что скучает, но мне кажется, что это так.
 -Он тебя любит и сожалеет, что пока не может тебя постоянно видеть. Он пока занят на работе. Сегодня он вообще приедет поздно.
 -Откуда вы знаете?
 -А, так.
 -Он против мамы?
 Элис ответила не задумавшись.
 -Он за тебя.
 -Я его люблю.
 -Он это знает.
 -Нет, вы ему об этом скажите. Он мне как-то сказал, что ему нравится, когда я говорю ему так.
 -Хорошо, я передам ему, что ты его любишь.
 -Спасибо.
 Она увлеклась, мальчик был возбужден и потому оба они были невнимательны. Не сразу заметили голову охранника, возвышающуюся над полом в проеме чердачной двери.
 Мальчик резко отскочил от книжного шкафа, где они стояли с Элис, но потом, посмотрев испуганно на охранника, он вновь оглянулся к шкафу. Элис прошла сквозь крышу.
 Охраннику хватило семи секунд, чтобы запрыгнуть на пол чердака и пробежать с пистолетом наготове несколько шагов до шкафа.
 Времени было много, чтобы, не испугав мальчика, Элис смогла скрыться за крышей дома и зависнуть на ней.
 Да, маленький сероглазый мальчишка мешал фантазийному разгулу четырнадцатилетней максималистке. Она бы этого нарушителя спокойствия мигом заморозила и испарила, превратив в иней на грязном ковролине, но... стерпела. Ведь она не просто среди людей, она -доброе привидение, что прилетело успокоить ребенка.
 Охранник озирался по сторонам, заглядывал за шкаф в узкий до смешного проем между ним и стенкой. Никакой реальный человек там спрятаться не мог. Остальное пространство было достаточно открытым.
 -Роберт, с тобой все в порядке? Ты кого-то увидел?
 Взволнованный ситуацией, охранник не замечал, что машет пистолетом со снятым предохранителем прямо у головы ребенка.
 Другой бы мальчишка чувствовал себя в такой ситуации некомфортно, но сын оружейника строго следил за дулом пистолета телохранителя.
 Этот ребенок уже засек систему берета, уже оценил калибр пистолета, задумался о возможной жесткости спускового механизма его и небольшом импульсе отдачи при использовании. Мальчик уже имел возможность подержать такое оружие в своих руках.
Охранник жестко держал парня одной рукой, все еще оглядывая пространство чердака.
 Боб нарочно изобразил боль.
 -Я здесь один, отпустите меня, мне больно.
Он тут же был опущен охранником, правда, пока еще не верившим, что ему почудились голоса, и показалось, что мальчик возле шкафа с кем-то разговаривал.
 -С кем ты говорил возле шкафа.
 Охранник, гипнотизируя своей строгостью, смотрел прямо в светло –серые глаза ребенка.
Семилетний парнишка нашел что ответить.
 -Вы помешали мне медитировать. Я скажу маме, что вы мешали мне отдыхать и приставали.
 Охранник прищурился. Но серые глазки Боба терпеливо выжидали, когда зеленые глаза охранника напьются неправды и отпустят его.
 Щелкнул предохранитель, охранник отошел от Роберта, прогулялся по всему пространству чердака, заглянул в окно. Вроде бы все было тихо.
 -Ну ладно, парень, извини. И все же пойдем-ка, спустимся в гостиную, там будешь молиться, никто тебе не помешает.
 -Я не молился.
 Охранник оглянулся, внимательно посмотрел на парня, затем губы его расплылись в вежливую улыбку, и он почти натурально доброжелательно предложил: «И все же спустимся, приятель. Я там покараулю, чтоб тебе никто не помешал. Давай, пошли. Тут прохладно, простынешь ещё».
 Он поманил рукой Роберта, тот нехотя стал спускаться по лестнице.
 Охранник устроился в мягком кресле, он хотел продолжить просмотр телесериала, но увидев, что мальчишка надулся, смотрит косо, выключил экран и перешел в смежную комнату.
Там на его счастье тоже был телевизор и оттуда ему хорошо была видна служанка, которая пришла убрать в гостиной. Женщина смахивала пыль ярким веником с крышки черного пианино.
На всякий случай он позвал мальчика в свою комнату. Охранник знал, служанки не любят, когда за ними присматривают во время уборки.
 -Боб, эй, Роби! Тут фильм интересный, иди сюда. Или хочешь, покрути каналы, может, найдешь что-то по себе?
 -Не хочу.
 Роберт, с грустью смотрел на закрытую чердачную дверь и боялся, что шум охранника прогнал привидение из скучного дома Пазини.
 Бесцветная служанка протерла крышку пианино. Мальчик сердито покосился на нее и громко хлопнув крышкой, открыл инструмент. Стал лениво ковырять по клавишам, ударяя одним пальцем.
Он не любил уроки музыки, но его мама хотела, чтоб он понимал её. И два раза в неделю она учила его игре на фортепиано и азам сольфеджио.
Сейчас он от скуки бил по клавишам. Нарочно противно бил, чтобы мешать нервному охраннику смотреть его сериал. Даже сердито поглядывал в его сторону.
 И охранник прикрыл дверь. Правда, предупредив его, чтобы он на чердак не ходил. Сказал, чтоб медитировал здесь, в гостиной.
 -И вообще, ты мешаешь там убирать, иди сюда, Роберт!
 Парень, тоже через закрытую дверь, крикнул: «Нет, я играть буду. Урок повторять. Мне мама велела».
 -Хорошо, ладно.
 По телевизору началось что-то невообразимое, вдруг сюжет так лихо закрутился, что охранник как будто приклеился к экрану взглядом. Однако, прислушиваясь к пиликанью мальчика на фортепиано.
 А служанка встала рядом с Робертом и ...нахально начала ему подыгрывать двумя руками.
 Мальчик удивленно посмотрел на нее и ...обмер.
Образ служанки Бет начал преобразовываться на глазах. Тело ее вытягивалось от метра пятидесяти до двух, а с лица ее будто кто-то кисточкой сметал тупость альбиноски и нарисовал на нем красивое живое лицо... леди - приведение, той что ходит по потолку.
 -Вы?!
 -Т-с-с...
 Улыбка мальчика расцвела до ушей. Он тихо аплодировал "собачьему вальсу" и так же тихо смеялся, радуясь новой встрече.
 Улыбка милого привидения была и шаловливой и в то же время столь красивой, что скука вновь пропала с лица мальчишки, и он принялся подыгрывать, начатую ей мелодию.
 Мальчик не понимал, что он играет в четыре руки… со служанкой. А Элис, войдя в роль упустила, что она всего лишь служанка.
 Они весело наигрывали навязчивую незатейливую мелодию в четыре руки, смеялись и упустили из вида не охранника со смежной комнаты, а вернувшуюся от подруги Амалию. Та еще будучи на втором этаже дома услышала противную, до рези в ушах, мелодию, и удивилась наглости игравших.
Она резко распахнула прозрачные двери гостиной третьего этажа и так же резко спросила, увидев двухметровую… альбиноску.
 -Вы кто?!
 Музыка резко оборвалась. Роберт совершенно автоматически посмотрел на стоявшую рядом Полуженщину. Та начала меняться, но, уже понимая, что поздно.
Ее веничек резво сметал пыль с клавиш пианино.
 А Амалия спрятав руки за спину, хватала ими ручки дверей гостиной, поплотнее прикрывая их за собой.
Она только что заходила на кухню распорядиться об ужине и видела коротышку альбиноску, помогающую кухарке резать сыр.
 Новая хозяйка дома Пазини была настроена круто. Она держала двери и в упор смотрела на приближающуюся к ней служанку.
 -Вы кто, я спрашиваю?!
 Охранник, выскочивший из комнаты, уже пытался вытащить пистолет из кобуры под левой рукой, но... что-то там вдруг заклинило. Он, раскрасневшись от натуги не мог вытянуть оружия, дергая за рукоятку, как можно сильнее.
 Только сила любви удержала Элис от фантазий на тему «Как умрет Амалия Лоренс».
 Чуть-чуть уменьшившись в росте, она с лицом служанки Бет спокойно приблизилась к двери гостиной.
 -Я убирала в гостиной, мадам. Простите меня. Можно я пройду.
 Она взглядом заморозила пальцы и язык Амалии. Онемевшие руки женщины отпустили ручки двери, те вдруг широко распахнулись и в проем буквально выплыла, уже почти не касаясь ногами пола, Полуженщина.
 Псевдослужанка исчезла.
 Амалия тут же обрела дар речи. Она закричала на охранника, приказывая ему стрелять. Мужчина, наконец, выхватил пистолет и побежал за скрывшейся фигурой.
 А испуганный Роберт сильно прижался к матери, обхватив кричащую женщину за талию, и ...вглядывался в пустой коридор за прозрачными дверями гостиной. Привидение, что любит его отца и, как оказалось, не любит его мать, исчезло.
 Боб поднял лицо, посмотрел на притихшую и только бьющуюся в истерике мать и попытался взять ее за руку, чтобы успокоить.
 Но он тут же одернул руку. Ладони матери были столь холодны, что примораживали кожу его руки.
 Почувствовав вот только сейчас, что происходит с руками, и поняв, что это заметил и сын, Амалия вновь закричала.
Она орала, призывая на помощь всех святых, что ещё оставались на ее стороне.
 Мальчик вжимался в тело матери, пытаясь согреть ее...и не заплакать при этом.
 Это был жуткий ор. Амалию трясло, как параноика.
 Пазини, как раз вернувшийся из офиса, услышал крик своей любовницы еще на улице. Он поспешил к дому, быстро поднялся на третий этаж.
 Амалия бросилась к вошедшему, будто это была ее последняя на земле опора и защита.
 -Томми, о, Томми…. Немедленно вызови полицию! Немедленно! Эта Бет...- она не Бет! Это воровка! Она от Лоренса! Немедленно вызови полицию! Она хотела украсть мальчика, она хотела увезти отсюда Роберта. Немедленно, слышишь?!
 Пазини, уже зная о некоторой склонности Амалии к гиперболизации простейших ситуаций в ерундовых житейских делах, очень спокойно отреагировал на мощное требовании своей возлюбленной. Он видел, в доме все в порядке. Мальчик несколько напуган, но кто из детей не испугался бы, когда так орет мать?
 Пазини попытался успокоить женщину. Он говорил с ней тихо и спокойно.
 -Дорогая Ами, ну зачем так шуметь? Сейчас охрана закроет двери и все проверит, а я распоряжусь чтоб вызвали всех слуг. Мы разберемся. Все будет сделано, успокойся дорогая.
 -Нет! Нет! Немедленно, это провокация! Я знаю, она подослана, она работает на Лоренса! Я знаю, она, она...
 Амалия стала оглядываться, ища взглядом сына по всей гостиной, а тот как раз стоял у ее ног и смотрел на нее.
 Вдруг заметив Боба совсем близко от себя, женщина вскрикнула и тесно прижала его к себе. Она нервно начала гладить его светлую головку и все тараторила, глядя в сторону будущего жениха: «Она хотела выкрасть Роберта, я знаю. Я знаю, я знаю кто это».
 Том впервые видел столь возбужденной свою подругу. У него даже мелькнула мысль, а не сошла ли она от своих фантазий с ума?
 И все же вежливость и такт взяли верх над сомнениями, и он продолжил ее успокаивать. Даже подошел ближе, погладил мальчика, чуть отодвинул его от своей будущей невесты, и обнял Амалию за плечи.
 -Дорогая Ами, прошу тебя. Ну, я сам сейчас все обойду, все проверю и, если необходимо, вызову полицию, хорошо?
 Посмотрев в сторону охранника и прибежавшего на крик садовника, Пазини распорядился: «Отыскать Бет и всех, кто на неё похож. И всех ко мне в кабинет».
 Посмотрев на женщину, успокаивающе провел рукой по её спине. Потом он взял её холодные руки в свои и ...погрел их.
 Руки женщины наконец приобретали температуру тела. Амалия уже могла чувствовать пальцы и шевелить ими.
Пазини полез в карман своего пиджака.
 -Ами, я тут...
 Но он оглянулся на мальчика. Роберт стоял тут же, смотрел на них.
 -Я вот ...
 Том достал из кармана коробочку с колечком для невесты. Открыл ее и продемонстрировал мягкую игру бриллиантов.
 Амалия лишь скользнула по кольцу взглядом. В руки не взяла, посмотрела за спину жениха на сына.
 -Роберт, ты в порядке?
 -Да, мама.
 Мальчик был рад, что мать успокоилась. Улыбнулся ей.
 Амалия протянула к нему руку, и так, обнявшись втроем, они постояли какое-то время.
При этом и Роберт, и Том чувствовали в себе некую неловкость. Какую -то несоединимость этого образовавшегося узла. Потому Пазини поспешил освободиться и отойти от Амалии.
 -Тебе нужно отдохнуть, дорогая. Хочешь, пройдемся по свежему воздуху?
 Женщина, отрешенно смотрела на макушку сына. Затем, как очнувшись, она повернула голову к Пазини и чуть покачала ей.
 -Нет, не хочется. Лоджию починили? Я просто выйду, подышу.
 -Там еще не закончили, не нужно выходить туда, дорогая. Вдруг обрушится. Лучше в садик.
 Женщина улыбнулась сыну, в некоторой задумчивости, посмотрела в сторону двери, ведущей на лоджию.
 -Я у открытой двери тогда постою. Подышу. О, как я устала. Я устала…
 -Ами, завтра строители закончат, пока...
 Амалия поморщилась.
 -Все в порядке, Томми, я контролирую себя. Пожалуйста, не нужно никакой опеки. Иди, я распорядилась, скоро подадут чай. Или ты будешь ужинать? Переоденься и зайди за мной, я буду здесь. У двери постою. Я подышу, что-то воздуха не хватает. Я… сейчас, я подышу, подышу.
 Мать улыбнулась сыну, погладила протянутой рукой его светлые вихры на затылке, спокойно сказала: «И ты иди. Сейчас пойдем ужинать, вымой руки. Иди».
 ***

 Так и закончился бы скандал в доме сына известного коммерсанта, если бы начавшая успокаиваться женщина только лишь подышала у открытой двери.
 Гостиная опустела.
 Амалия прошлась по ней и, открыв двери лоджии, оперлась о косяк спиной и стала смотреть в потемневшее вечернее небо.
 Редкие звезды на темном, почти чернильном небосклоне выглядели таинственно и нереально.
 Тед заметил жену, когда та сделала шаг от двери и осторожно закрыла ее за своей спиной.
 Повернув голову, она тут же заметила приближающегося к дому Лоренса. Она дернулась в его сторону, и замерла. Ожидала, когда тот приблизится к ней.
Том и Паркиенс отвлекли охрану и Тед прошел на территорию не замеченным.
 -Эй!
 Она крикнула это с какой-то ужасной, сильно портящей её лицо гримасой. Красота лица при этом исказилась, черты стали более резкими и от того малоприятными. Женщина сразу заметно постарела на лицо.
 -Не смей подходить! Я уже выгнала твою проходимку, и у полиции найдется повод, чтобы арестовать тебя за то, что ты шатаешься возле чужого дома!
 Лоренс хорошо видел жену, подошел ближе к выступу лоджии. Он сразу заметил, что Амалия, для ноября очень легко одета.
 -Иди, оденься и выйди, надо поговорить.
 Амалия усмехнулась.
 -Зачем? Я и отсюда тебя прекрасно вижу и слышу.
 -Амалия, мне...
 Лоренсу было неудобно стоять, задрав голову, и он решился влезть по выступам на стене на лоджию.
Он поискал взглядом удобные выступы и подошел еще ближе к дому, почти под старую лоджию.
 -Мне нужно поговорить с тобой. Скажи, чтобы открыли двери.
 -И не подумаю, проваливай!
 -Перестань орать. Мальчишка наверняка спит. Я поговорить пришел. Я же дал согласие на развод, а ты по-прежнему ограничиваешь мои свидания с сыном!… Черт!… Не лезть же к тебе туда…
 -А почему бы не влезть? К другим бабам ты влезал. Ха, так что давай, покажи свою лихость! Здесь поговорим. Давай!
 Тед скрипнул зубами и ...полез. Он был тяжел для такого сорта дел. Но полез.
Он выискивал в старом здании более менее удобные и прочные выступы, цепляясь за них руками и ногами, он поднимался по ним на третий этаж.
 Тед был прямо под центром старой лоджии, когда Амалия, ухватившись обеими руками за крепкую дверь, сильно топнула ногой по ветхому перекрытию. И честь лоджии рухнула прямо на висящего в двух метрах от земли человека.
Лоренс поднял голову и увидел летящую на его конструкцию. Он спрыгнул на землю как раз в тот момент, когда его ударило первым куском отвалившейся плиты. И он упал, покрытый обломками плиты и кирпичной крошки.
 Видевшие, но не предполагавший такого конца, Том и Паркиенс рванули к хозяину, расталкивая охрану дома Пазини.
 И тут же все, кто бежал туда… покрылись тонкой коркой льда. Так и замерли они в беге своем.
 А вот прочные двери, уже добротно отремонтированные строителями, одним мигом сорвало с петель. И, закричавшая от ужаса женщина, полетела вниз, вместе с остатками дряхлой лоджии.
 -А-а-а!
Крепкими дверями Амалии раздавило грудную клетку.
 Крик боли и ужаса, последний крик живого человека на этой земле услышали все, находившиеся в доме. Кто открывал окно, кто выскакивал в двери, кто кричал, кто замирал от ужаса потери, но их, этих двоих, покрытых кусками бетона и арматуры видели все.
 впрочем, как и заключительную сцену соломонова разрешения проблемы.
 Лоренс медленно поднимался на колени.
 Были разбиты его руки, голова, грудь. Можно сказать мертвый он пытался подняться. Страшным взором мертвеца он оглядел место гибели и вдруг замер.
Тело Амалии шевельнулось, женщина стонала и силилась поднять тяжеленные двери.
 И тогда Тед, поднял один из кирпичей и, превозмогая невидимую никому, кроме него силу, борясь со смертью, тратя последние мгновения жизни изо всех сил прорычал: "Нет, она уйдет вместе со мной". - И он ударил по разбитой им жизни пыльным камнем. Сам покачнулся и, чтобы не упасть на ту, что была ненавистна ему, он развернулся и подался в сторону той, что была рядом. Это было последним, что он почувствовал в этой жизни».
 И оттаяли Том и Паркиенс, а так же люди из охраны дома Пазини.
Откуда ни возьмись, появились машины скорой помощи, полиция.... Все закрутилось, зашумело....
 Двухметровая санитарка, что вытирала кровь с мертвого лица, и закрывала вдруг почерневшие глаза Лоренса, черпала жизнь из последних ее капель, пыталась поговорить с умирающим сердцем своего возлюбленного.
 ***
 -Зачем? Зачем ты? Буду ли я лучше ее?
 -Ты уже есть и это мое счастье. Слава богу...
 -Не благодари Бога, он наказал меня ...
 -Мною,...мною, любимая. Теперь мы ...оба ...неземные. Я лю... тя-а-а,… Эл…и..с… До…встре…и-и-и..
 
 ****
 Медсестра из санитарной машины удивленно оглядывала коллегу и просила помочь ей придержать баллон, прикладывая кислородную маску к лицу пострадавшего. Умирающему Лоренсу кололи лекарство, подключали аппарат для поддержания жизни…
 Наконец его и Амалию, лицо которой была совершенно изуродовано и забрызгано мозгами, положили на носилки и бегом санитары понесли их к ожидавшим машинам.
 Медсестра, что проводила долгим взглядом скрывшуюся в толпе зевак машину, зашла за дерево и, навалившись на него, приняла свой облик.
 Облик Алисы, потерявшей всю свою страну чудес.
 Протиснувшись через толпу, она скрылась от шума в небольшой улочке и, шатаясь, пошла прочь.
 ***
 Мальчик, кинутый всеми, испуганный, не верил никому и кричал, зовя мать и отца. Наконец не докричавшись, он замолк и побежал прочь от ненавистного дома.
Ему -ребенку казалось не правдой, что родителей больше нет. Он верил, сейчас его догонит его мать, сейчас его разыщет его отец…

 ***
 Что-то остановило Полуженщину. Не остановило даже, а блокировало её. Она услышала бой часов. Нет, не часов - мгновений. Ибо это время отстукивало замирающее сердце любимого ею человека.
 Она оглянулась на дорогу по которой отъехали машины скорой помощи, лицо ее исказилось горем и болью. И, закричав долгое: «Не-е-е-ет", - она упала на спину, перегородив своим телом неширокую полоску тротуара.
 Мертвые глаза её глядели в небо. Из груди, тонким лучом уходила к красной планете, светившей ей путеводной звездой, последняя энергия её жизни.
Её ещё было достаточно в существе, что так и не стало человеком, хотя сильно к этому стремилось.
 "Я, я виновата, я скажу ему, что я не сдержала клятвы ...Я виновата..."
 Черное небо в звездах слышало эту глупую мысль.
 ***
 Старик Брукс завершал свой поздний ужин. Ресторан опустел.
 Он сидел в ожидание чего-то и смотрел в окно.
 Вдруг заметил сгусток светящейся энергии, который тихим треском коснулся раза три оконного стекла и узким лучом унесся в высь неба.
 Что-то зациклилось в мозгах старика, как коротким замыканием прошлось волной по всему его телу. Сгорбило его, исказило до жалкого черты лица его.
 Брукс охнул и ...пропал.

 ***

 Заставить исчезнуть длинное тело с раскинутыми руками и ногами с дорожки тротуара Бруксу было нетрудно.
Вспыхнув, оно пропало, оставив на асфальте пепельный силуэт лежащего тела.
 Старик оглянулся, заметил чахлый куст жасмина и тонкой струйкой, как милостыню на ладонь, высыпал он пепел к корням растения.
 Остаточная энергия, исчезнувшего навсегда Нечто, заставила зацвести в ноябре оживший куст. Брукс коснулся белых соцветий рукой, и бережно чуть отодвинул куст от дороги.
 Он еще раз осмотрел место и пошел прочь от живого памятника двухметровой дурехе.
 Но что-то остановило его.
 Это был тихий плач ребенка.
 Брукс оглянулся, никого видно не было.
 И тут, вот только тут в глазах его мелькнула картинка с шаровой молнией, что замерла тогда у окна его балагана.
 "Что она хотела сказать мне? О чем-то попросить хотела"....
 И ноги сами повели его в направлении горько, но тихо плачущего мальчика.
 ***
 -Эй, парень!
 Роберт вытирал текущие по щекам слезы и не оборачивался на давно уже идущего за ним старика.
 -Да постой ты. Куда бежишь-то так? Успеешь теперь..., теперь успеешь.

 ***
 И стал мало кому знакомый фокусник-шарлатан, зарабатывающий сто пятьдесят лет трудом обманным... уважаемым мистером Джоном Бруксом.
 Серьезным джентльменом стал - опекуном семилетнего мальчика-Роберта Лоренса.
 Выиграв все суды против своей наглости, отметая все претензии друзей и недругов Теда Лоренса, всех дальних родственников Амалии, изгой Брукс, наконец, стал уважаемым всеми поверенным в делах богатого наследника.
 Но не это грело оджентльменившегося старого инопланетянина. А большая любовь своего собственного чада, которая была оставлена ему на сохранение и вложена в маленькую детскую головку Боба Лоренса.


Январь 1998 Пермь
mel5@yandex.ru