Ромка Голубев пил уже вторую неделю подряд. Пил один. Застланный клеенчатой скатертью стол был заставлен грязными тарелками. Скатерть была покрыта сигаретным пеплом и хлебными крошками. Рядом со столом валялись пустые бутылки. Поначалу Ромка пытался ставить их в рядок. Но потом просто сваливал их в кучу. Не до порядка было ему. Рядом с окном, на тумбочке, стоял телевизор. Сверху громоздился старый видеомагнитофон. А еще выше, уже на видеомагнитофоне, горкой лежали кассеты.
Ромка пил в одиночестве. И смотрел видак. Ему больше нравились боевики. Про Терминатора, Рэмбо, Братву и Антикиллера. Их Ромка мог смотреть днями напролет. И пить тоже. Комната постоянно была заполнена визгом колес, взрывами, выстрелами и крутой музыкой, которую специально писали для крутых боевиков. Ромка сидел за столом в майке, черных лагерных трусах и в стоптанных тапочках на босу ногу. Курил. Спички давно кончились, и он прикуривал от предыдущей сигареты.
В Ромкиной жизни приятного было не так уж и много. Три года отсидел за кражу. С женой не сошелся. Та бросила его через год после свадьбы, не выдержав кошмар его пьянок. К тому же, у Ромки часто «срывало крышу» на этой почве. Характер у Ромки был неуживчивый, и поэтому ему часто приходилось менять место работы. Друзей у Ромки почти не было. Случайные собутыльники не в счет. Только одна была у него страсть – боевики. И водка.
Наступило утро. Ромка стеклянными глазами продолжал смотреть в погасший экран телевизора. Потом встрепенулся, вышел из оцепенения и бросил взгляд в окно. Взгляд его уперся в кусок улицы перед домом. На улице никого не было. Только мирно копошились в пыли несколько соседских кур. Но вдруг на улице появились какие-то люди в черном. Их лица были вымазаны темной краской, в руках они держали автоматические винтовки М-16. Люди в черном, в полной боевой амуниции, быстро и бесшумно передвигались по улице. Сначала несколько метров бежал один. Потом он садился на одно колено и замирал, обводя дулом пространство впереди себя. Короткую перебежку делал второй и останавливался на несколько метров впереди от первого в такой же позе. Командиром у них был человек, как две капли похожий на Антонио Бендераса. Он отдавал им бесшумные приказы, что-то показывая на пальцах и делая кодовые движения рукой в воздухе.
«Коммандос»: пронеслась догадка в Ромкиной голове. Ромка бросился к кровати и достал из-под нее ружье-пятизарядку и коробку с патронами. Быстро накинул на себя рубаху и штаны. Всунул ноги в керзачи и ринулся обратно к окну, пересыпая при этом в карманы патроны. Из тех же боевиков Ромка знал, что в трусах и в майке на войну никто не ходит. Прикладом ударил по оконной раме, прямо посередине. Створки окна со звоном распахнулись в стороны.
- А, суки, получайте! – крикнул Ромка и стал стрелять от бедра, не целясь.
Коммандос сначала опешили от неожиданности, но спустя несколько секунд пришли в себя и открыли ответный огонь. Но Ромка уже успел выпустить все патроны и теперь отскочил за стену, чтобы перезарядить ружье. Коммандос залегли в канаве на противоположной стороне улицы. Ружье заряжено. Ромка в один миг выпрыгнул через подоконник наружу и, стреляя, побежал вперед.
В доме напротив посыпались стекла. Старик-пенсионер Понтелеймон Михалыч кубарем скатился с кровати. Кровать его стояла прямо у окна, и сейчас была усыпана битым стеклом. Старику почему то вспомнилось взятие Варшавы, в котором он принимал участие во время войны. Над его головой пролетела пуля и ударилась в противоположную стену. Он хотел было снять со стены свою старую берданку и начать отстреливаться, но вместо этого на боку прополз на кухню и спрятался за холодильником. В стену ударилась еще одна пуля. Полетела на пол рамка с фотографиями.
Перестрелка продолжалась. Коммандос начали потихоньку отступать. Ромка все стрелял и стрелял. Он не гнулся под вражескими пулями, стоял прямо, стрелял по-прежнему, от бедра. Быстро перезаряжал и стрелял снова. Коммандос побежали. Через два дома, на траве стояла «копейка» соседа. Они решили ее захватить и удрать на ней. Быстро попрыгали в машину, так как двери оказались незапертыми. Но они не знали, что машина сломана и уже год как стоит без движения. Пока они пытались ее завести, Ромка был уже тут как тут. И он расстрелял их прямо через стекла. Закончив с ними, Ромка двинулся дальше. «Скорее всего, в деревне есть еще несколько групп коммандос. Их надо уничтожить»: подумал Ромка.
Впереди на дороге показался трактор, за рулем которого сидел еще один в черном. Ромка вышел на середину улицы, вскинул ружье и выстрелил. Два раза. Одна пуля попала в колесо, вторая разбила фару. Потом ружье дало осечку. Нет, это кончились патроны. Ромка стал перезаряжать. Трактор свернул в кювет и встал. Из кабины кубарем вывалился Петька Ляхов, тракторист. Перепрыгнув через забор, он скрылся в соседнем саду. Ромка не успел выстрелить ему вдогонку. Перезарядив в очередной раз ружье, он двинулся к центру деревни.
Прошагав так минуты две, Ромка очутился на центральной площади. Площадь была пустынна. Безлюдно было и около магазина. На доске кино-объявлений висел обрывок рекламы вчерашнего фильма. «Спасти ряд…»: прочитал Ромка. Вокруг никого не было. Да и кому шататься-то по деревне солнечным летним утром? Все были на работе. А рейсовый автобус ушел с полчаса тому назад. Остановка поэтому тоже была пуста. Ромка еще раз осмотрелся по сторонам. Взглянул на ружье в своих руках. Потом обернулся туда, откуда пришел. Снова обвел взглядом пейзаж вокруг себя. Врага нигде не было. Над деревней нависла какая-то пустая мирная тишина.
Наконец, Ромка пришел в себя. Он понял, что коммандос ему просто померещились. Легче на душе от этого не стало. Лучше б они были на самом деле. Жалко.
Дверь магазина открылась, и на пороге появился Ромка. На плече у него висело ружье. Продавщица удивленно посмотрела на него. Ромка уже стоял перед ней, шаря в карманах .
- Ну-ка, Клавка, дай мне бутылку водки, - сказал он, швыряя на прилавок деньги. – И сигареты вон те.
Продавщица по-прежнему неотрывно смотрела на него, явно озадаченная появлением у себя в магазине человека с ружьем.
- Ну, давай быстрее! Что, оглохла, что ли? Слониха! – кипишнул Ромка.
- А ты мне не груби! Ишь, умник нашелся, - ответила Клава. - Думаешь, раз в колонии побывал, то теперь все можно? То же мне, фраер выискался!
- Что?! – взревел Ромка, - Да я, чтоб ты, сучка, знала, возле параши не спал и дырявой ложкой баланду не хавал!
- Ах, так? Ну, за сучку ты у меня ответишь!
- Глохни там, коза драная! – еще больше завелся Ромка.
- Ах, ты…- захлебывалась от возмущения Клава. – Да я тебя… А ну, пошел вон из магазина! Урод дегенеративный!
А Ромка тем временем скинул с плеча ружье и стал стрелять в сердцах налево и направо. Клавка еле успела бросить свое тучное тело на пол и забиться под прилавок. С полок начали падать банки, из прострелянного мешка посыпалась Клавке на халат какая-то крупа. Брызгами разлетелись в стороны макароны, и раздался звон битого стекла. Небольшое помещение магазина наполнилось едким пороховым дымом. Отстрелявшись, Ромка сгреб с прилавка водку и сигареты и вышел. Клавка поползла к дальнему углу, где у нее был телефон. Дрожащими руками стала крутить диск, с трудом попадая в дырку под номером два. Когда на другом конце подняли трубку, она сбивчиво и с рыданиями рассказала, что произошло.
- Ждите, оперативная группа уже выехала, - ответили ей в трубке.
Ромка тем временем вышел из магазина и зашагал к реке. Сев на берегу, он зубами сорвал пробку с бутылки. Сплюнул ее в сторону и сделал несколько больших глотков. Опустив бутылку, Ромка увидел, что по дороге из райцентра в сторону Первомайского мчится милицейская машина. Он одной рукой поднял ружье и выстрелил в сторону машины. Она была еще далеко, и добить до нее было невозможно. Ружье щелкнуло. Патроны кончились. «Надо было оставить один для себя»: почему-то подумал Ромка и стал ждать.