В маленькой, темной комнате, на жестком и неудобном стуле сидел молодой худощавый человек лет 25. В помещении было чрезвычайно душно, но, похоже, молодого человека этот факт нисколько не волновал, так как вот уже 15 минут он сидел без движения, по-прежнему одетый в серый костюм с темным галстуком и не подозревал, что их можно было бы снять, и повесить на спинку стула. Не догадывался он, наверное, и о том, что пот, спускавшийся ручейком вниз с висков к лицу и заливавший глаза, нужно было время от времени вытирать, если не рукавом рубашки, то, по крайней мере, носовым платком, который тихо лежал в правом кармане его пиджака.
Сложно сказать, был ли он глуп или просто безразличен к собственной персоне, но все, что его в данный момент занимало, был коричневый карандаш, который он держал перед собой пальцами обеих рук и внимательно разглядывал. Эта процедура могла продолжаться бесконечно долго, если бы в комнату не зашел мужчина. Однако он зашел и шумно хлопнул дверью, чем серьезно испугал сидящего в комнате. Сделав пару шагов от двери к столу, следователь, а это был именно он, громко усмехнулся, ударил молодого человека ладонью по спине и прогремел:
- Федор Слабоумов!
При упоминании его фамилии, парень вздрогнул и засунул карандаш в карман пиджака. Было как-то необычно слышать свою, довольно звучную фамилию, из уст постороннего человека. Должно быть, именно в этот момент на память Федору пришлась его любимая воспитательница из приюта, которая и дала ему эту новую фамилию, ввиду того, что старая где-то затерялась.
Тем временем, следователь обогнул стол, включил настольную лампу и вентилятор, усадил себя в кресло и уставился на заключенного. Нужно заметить, что вид вошедшего в комнату человека внушал некоторое опасение за душевное спокойствие молодого человека в ближайшие несколько часов. Никого не должна была ввести в заблуждение веселенькая усмешка следователя при произнесении фамилии задержанного. Это был злой, коротко постриженный мужчина высокого роста и необъятного размера, с бульдожьим лицом и почему-то маленькими бегающими глазками. К тому же, по иронии судьбы, стоял вечер - то время суток, когда следователь мог бы сидеть у себя дома на диване перед телевизором и поглощать очередную банку пива. Вместо этого, он сидел за служебным столом в маленькой душной комнате, где ему предстояло провести пару часов с каким-то тупицей, который имел несчастье совершить это тяжкое преступление на его участке.
- Начнем, - проскрипел громила куда-то в воздух и тут же резко поднял голос, - Ты серьезно влип, недоумок. Да ты хоть знаешь, сколько за такое дают?
Молодой человек дернул плечами, не зная, стоит ли ему отвечать, и сжался в комок, втянув при этом голову, совсем как замерзший голубь.
- Я уж позабочусь, чтобы тебе дали побольше. Нечего таким бездельникам как ты слоняться по улице, тебе понятно?
- Да, - раздался тихий голос.
- Разбой, попытка убийства, взлом квартиры, лет 20 не меньше, - тут следователь довольно усмехнулся, - Я только никак в толк не возьму, ты зачем, придурок вернулся на место преступления, видно совсем мозгов что ли нет?
- Я не...
- Заткнись, я тебя ни о чем пока не спрашиваю, но сейчас начну.
Громила медленно поднялся из кресла, обошел стол и уселся на его край прямо перед задержанным. Затем он схватил своей мясистой рукой подбородок сидящего на стуле и поднял его:
- Слушай внимательно, мальчик, - прошипел следователь, - Ты мне испортил вечер, и не только мне. Если допрос пойдет немного не так, как нам всем хотелось бы, берегись, тебе здесь никто не поможет, я тебе обещаю.
Продолжая сжимать левой рукой подбородок молодого человека, следователь взял со стола стакан воды и выпил его двумя большими глотками.
- Через несколько минут я включу диктофон и буду задавать тебе вопросы, а ты будешь на них отвечать. Затем, ты пожелаешь мне спокойной ночи и доброго здравия и больше никогда меня не увидишь. Никогда!
Он отпустил подбородок, слез со стола и необъяснимо быстро вышел из комнаты, вероятно, за диктофоном.
Как только он это сделал, сидящий на стуле залез в карман пиджака, извлек оттуда карандаш и уставился на него. Прошло еще минут 5 неподвижного, но вполне глубокомысленного исследования карандаша, как вдруг необычный объект интереса был аккуратно положен обратно в пиджак. На его смену пришел вентилятор, стоявший на самом углу стола. Некоторое время, задержанный рассматривал вертящийся аппарат, а затем, совершенно неожиданно встал со стула, подошел к вентилятору и выключил его. Посмотрев на него еще немного, молодой человек как будто о чем-то вспомнил и вытащил из кармана стопку листов скрепленных между собою. Положив стопку на стол буквально в нескольких сантиметрах от вентилятора, он начал внимательно их изучать.
Вдруг, дверь заскрипела и резко открылась. Задержанный толкнул от испуга листы в сторону вентилятора и последний, после соприкосновения со стопкой, с грохотом полетел на пол. Настала тишина. Но она длилась недолго. Следователь быстро подошел к молодому человеку и больно ударил того по лицу, произнося при этом серию нелицеприятных выражений. Затем он грубо усадил задержанного на стул, поднял вентилятор и, отдышавшись, прохрипел:
- Слушай, ты. Ты мне нравишься все меньше и меньше, а это плохой для тебя знак, очень плохой. Что это такое? - он, не глядя, схватил листы и с силой швырнул их в лицо задержанному, - Что это?
- Это, это статья, статья, - жалобно простонал молодой человек.
- Какая статья?
- Критическая.
Следователь подошел к сидящему и уже собрался было ударить его снова, как вдруг последний прошептал:
- Я все скажу, все. Только не бейте меня.
- Хорошо, - неожиданно произнес толстый человек и вернулся на свое место, - Сейчас я включу диктофон и буду задавать вопросы. Только, сердечно тебя прошу, без фокусов, - гавкнул он и добавил, - пожалуйста, иначе отведем тебя в отдел по борьбе с фокусниками и фантазерами, а там ребята серьезные, долго терпеть, как я, они тебя не будут.
Следователь вынул откуда-то темный аппарат, поставил его на стол и нажал кнопку.
- Имя, фамилия?
- Чьи? - нерешительно спросил задержанный.
Кнопка вернулась в начальное положение.
- В этот раз прощаю, - доброжелательно прорычал милицейский волк, - Но если я еще раз отключу устройство, тебе не жить.
Он уже нажал было кнопку опять, как его буквально сбило с ног следующее:
- Но, но вы же знаете, как меня зовут. Вы знаете, знаете, - чуть не плача повторял задержанный.
- Ты все-таки идиот. Да, как я раньше не додумался? - шептал следователь, - ты ведь идиот?
Последняя реплика была непосредственно адресована сидящему напротив, который, широко, как полоумный, раскрыл глаза и странно замотал головой:
- Нет, нет, я не идиот, я не идиот. Я ничего не делал, я только хотел быть студентом, студентом, просто студентом.
- Ладно, слушай, мне плевать, недоумок ты или нет, это не моя проблема. Значит так, я, - он начал медленно и раздельно выговаривать слова, - нажму эту кнопку, и ты мне все расскажешь, хорошо?
Тут он, почему-то повернулся к стене, изменил выражение лица, показал рукой на молодого человека, покрутил пальцем у виска и зашептал. По губам легко читалось слово "даун".
Молодой человек в недоумении посмотрел на стену, затем на следователя, открыл рот и хотел было что-то сказать, но благоразумно передумал и тихо засопел. Следователь снова нажал кнопку.
- Тебя зовут Фе-дор Слабо-умов, да или нет?
- Да, меня так назвала моя воспитательница. Однажды она подошла ко мне и сказала, что даст мне такую фамилию, которой ни у кого нет.
- Тебе 24 года?
- 24 года 2 месяца и 12 дней.
Тут разговор прервался, так как даже такой занятой человек, каковым без сомнения был следователь, имел привычку иногда чихать.
- Будьте здоровы.
- Будем, будем,- буркнул дважды толстяк.
- Тебе вменяется, - следователь с сомнением взглянул на молодого человека, - тьфу ты, мы считаем, что ты напал на студентку Ресницыну для того, чтобы отобрать у нее ключ от квартиры и ограбить ее.
- Нет, я не..., - запротестовал парень.
- Да заткнись ты, - потребовал властный голос, - Однако, мы пола-га-ем, что те-бя кто-то на-до-умил это сде-лать.
- Как вы странно начали говорить, может вам воды выпить, - улыбнулся задержанный, - Да нет же, я не хотел ее грабить, просто...
- И этот кто-то нас сейчас интересует, - перебил громила и тут же рявкнул, - Кто это?
Молодой человек явно не ожидал такого резкого изменения в настроении у следователя.
Он побледнел и обхватил голову руками.
- Откуда у тебя этот пластырь на пальце? - понизив голос, но все еще требовательно, полюбопытствовал следователь.
На одном из пальцев правой руки у задержанного действительно было что-то вроде марлевой повязки с красноватыми пятнами.
- Это все из-за карандаша, - отняв руки от головы, проговорил молодой человек, - Все из-за того, что упал карандаш. Он упал, упал!
- Так ты и на студентку напал, из-за того что упал карандаш? - сказал толстяк, так, наверное, до конца и не осознав, какой бред он произнес.
- Да нет же, нет, карандаш упал после.
- Ну, хорошо. Допустим, ты сам увидел студентку. Она тебе понравилась. У нее был карандаш, наверное… животные инстинкты, и т.д. и т.п., - заговорил, скорее с собой, нежели с парнем, следователь, - Но кто-то незнакомый, подошел к тебе на улице и сказал - возьми ключ у студентки, Даун, возьми -, а-а?
Молодой человек на минуту задумался и начал непроизвольно качаться и гладить ладони.
- Нет, нет, все не так, не так, - послышался взволнованный лепет.
- А как - так? - раздался громкий стук кулака по столу, - Зачем ты напал на студентку?
- Она плохая студентка.
- Что значит, плохая студентка? Да перестань ты, наконец, качаться. Отвечай, когда тебя спрашивают.
- Тетя Маша живет возле университета и я...
- Кто такая тетя Маша? Это она попросила тебя украсть ключ, не так ли? - радостно потер руки следователь и тут же перестал.
Задержанный поднял глаза в воздух и задумался снова.
- Нет, - глубокомысленно изрек он, - она не знает о ключе.
- Эта тетя Маша приходится тебе тетей или еще кому?
Глаза у Федора округлились, и он недоверчиво покосился на инквизитора:
- Она всем приходится тетей.
- Все. Не могу больше. Убить его что ли? - выкрикнул следователь, обращаясь к стене, - Ты живешь у этой тети Маши, для всех?
- Да. 6.5 лет. Она живет возле университета, и я каждое утро смотрю в окно и вижу, как студенты ходят туда сюда. Они носят с собой сумки, они, - тут молодой человек начал всхлипывать, - они там учатся, а я нет.
- А кто возьмет учиться такого идиота как ты? - поддался искушению следователь, - У тебя же голова-дубина. Ты ничего не можешь выучить.
- Неправда, я могу, я могу. Я умею читать и писать, я знаю историю и географию, я могу.
- Нет, ты тормоз. Ты родился тормозом, тормозом и помрешь. Ты ничего не знаешь и ты никому не нужен. Ты даже тете Маше не нужен, - продолжил издеваться толстый человек, у которого и друзей-то не было, не говоря уже о семье.
- Я нужен, нужен, - простонал задержанный и горько заплакал.
- Хватит ныть, довольно. Рассказывай дальше.
Молодой человек надул губы, как обиженный ребенок, и несколько минут упорно молчал, разглядывая ботинки.
- Говори, - гаркнул следователь.
- Я хочу домой, я устал и хочу спать.
- Да ты видно не понял где ты, - злобно процедил сквозь зубы толстяк, - Ты в следственном, тю елки, в тюрьме, и спать будешь тогда, когда я скажу, то есть, никогда.
- Сегодня утром, я решил, что я тоже иду в университет. Мы с тетей Машей вместе решили. Она вынула из шкафа этот костюм, - тут он показал на серый пиджак, - и сказала - Федор, сегодня ты должен выглядеть, как настоящий студент, и поэтому я даю тебе вот эти вещи моего покойного мужа - вот она какая, тетя Маша.
- Дальше.
- Я вышел из дома и должен был пройти через широкую дорогу, - он непроизвольно улыбнулся и почесал голову, - Но, когда я переходил на зеленый свет, меня чуть не задавила машина. У нее тоже был зеленый свет, когда она поворачивала направо. Я думаю, что инженеры ошиблись в вычислении, и им кто-то обязательно должен сказать об этом.
Он замолчал на минуту, опять улыбнулся и продолжил:
- Когда я отошел немного от дороги, я посчитал, что целых 12 секунд два светофора одновременно показывали зеленый - светофор для машин и светофор для пешеходов. Это очень плохо. Машины ведь поворачивают иногда на большой скорости, а пешеходы могут их не увидеть.
Он тихо вздохнул.
- Ты прошел перекресток и встретил студентку Ресницыну? - нетерпеливо перебил вздох Фёдора следователь.
- Студентку? Нет. Сначала я подошел к входу в университет и показал паспорт. Все так делают, хотя я не могу понять, зачем охранникам нужно видеть два лица, одно из которых немного потертое, одного и того же человека сразу. Я вот даже своего непотертого не вижу, так как у нас в доме нет зеркала.
Тут раздался стук в дверь и после полученного звонного разрешения в комнату вошел человек с подносом. Поставив еду на стол, он быстро вышел. Следователь махнул рукой рассказчику, чтобы тот продолжал, а сам принялся за еду.
- Когда я оказался на территории университета, первое, что пришло мне в голову, было сделать несколько рисунков. Я вам сейчас покажу.
Молодой человек вынул из внутреннего кармана пачку листов и протянул их следователю.
- А ты хорошо рисуешь, - зачавкал тот, прожевывая картофельное пюре с резиновой говядиной.
- Это мой дом, - подбежал Федор к новоявленному искусствоведу, - А вот это здание приюта, оно еще не было покрашено, это больница, я нарисовал ее 3.5 года назад 8 июня. Здание театра. Его построил архитектор О. Фигелли Младший весной 1983 года, когда мне был один год и 3 месяца. Раньше мы с группой проходили мимо театра, когда шли гулять в парк. Здесь 18 колонн, 64 ступеньки...
- Ладно, ладно, хватит. Сейчас ты мне расскажешь всю историю зданий в городе. Да перестань ты бегать возле меня, сядь на место.
Нет, пожалуй, следователь не был большим поклонником изобразительного искусства, по крайней мере, не во время ужина на допросе. Задор Федора был моментально охлажден, и он с грустью уселся на стул.
- Давай, продолжай.
- Я нарисовал три рисунка и направился к библиотеке, однако когда я подошел к охраннику на входе и улыбнулся ему, он спросил меня, являюсь ли я студентом и узнав, что нет, отогнал меня от входа. Я говорил ему, объяснял, что буду тихо читать книги и показывать свои рисунки, но он и слушать меня не хотел.
- Да у тебя же на лице написано, что ты кретин, чего ты хотел? Если бы я был охранником, я тебя и с территории университета выкинул бы.
Нужно отдать должное следователю, последнее замечание было искренним, может даже впервые за весь сегодняшний день. Он уже мысленно представлял себя на месте охранника с удовольствием выкидывающего нынешнего задержанного из дверей университета, кидая стопку рисунков вслед за бедолагой. Но, что положено охраннику, не положено быку, то есть, следователю.
- И вот, когда ты начал удаляться от здания библиотеки, так и не попав внутрь, - проявив чудеса логического суждения, воскликнул громила, - Ты увидел студентку Ресницыну.
- Да, так и было. Хотя, это могла быть какая угодно студентка - Ресницына, Носова или Глазастина, единственное, что меня привлекло в ней, была статья, лежавшая у нее на коленях.
Он замолчал на мгновение, а затем продолжил:
- Она анализировала критическую статью. Я не мог удержаться. Я подошел к лавке и сел. Поглядев, для вида, на здание библиотеки с минуту, я начал украдкой, чтобы она не заметила, читать статью. Мне было плохо видно, и я придвинулся к ней и нагнул голову, но она, она почему-то отодвинулась в сторону, сказав мне что-то противное.
Он занервничал и стал кивать головой. Его глаза бесцельно бегали по комнате и любому другому следователю стало бы как-то не по себе от этого зрелища. Но не нашему знакомому.
- Как выглядела эта девушка? - спокойно спросил он.
- У нее были рыжие волосы, толстые очки и злобный взгляд, - после небольшого раздумья прошептал Федор.
- Да, это она, - кивнул следователь стене, - Ты ударил ее и забрал статью?
- Нет.
- Ты ударил ее! - крикнул толстяк, - А затем отобрал статью и ключ.
- Нет, я не бил ее, не бил.
Следователь снова повернулся к стене и изобразил что-то похожее на стакан воды. Тут же в комнату зашел знакомый человек, уже с водой. Сделав несколько глотков, следователь закинул руки за голову и потянулся, приятно позевывая.
Задержанный же положил локти себе на колени и закрыл лицо ладонями. Толстяк внимательно посмотрел на молодого человека, внезапно вскочил и подошел к нему. Встав перед задержанным, следователь схватил того за руки, и начал отнимать их от лица. Задержанный, как вредный ребенок, которого только что обидели, сопротивлялся, как мог, но громиле все же удалось оторвать руки от лица молодого человека.
- Дальше, - крикнули Федору в ухо, - Что было дальше?
Затем следователь вернулся на свое место и уселся в кресло, ожидая продолжения рассказа. Молодой человек посмотрел на стену, вызывающе взглянул в глаза толстяку и снова закрыл ладонями лицо.
- Ах, ты так, - раздался вопль, - В игры играем. Хорошо, сейчас я научу тебя одной игре.
Он опять вскочил из-за стола, подбежал к задержанному и, не отрывая ему рук, ударил того по лицу. Федор охнул и громко заплакал, поглаживая одну из рук.
- Заткнись, и говори, что случилось дальше.
Через минуту, все еще всхлипывая, молодой человек продолжил:
- После того, как она отодвинулась от меня, я вытащил рисунки и протянул ей.
- Она, конечно, не стала их разглядывать? - язвительно процедил следователь.
- Нет, наоборот, она посмотрела на меня, потом на рисунки, и сказала, что я красиво рисую. Она даже спросила меня, где я научился так четко изображать здания. Правда, - вздохнул он, - После того, как я рассказал ей о себе, она начала задавать мне какие-то гадкие вопросы, думая, что я не понимаю их смысл. При этом, она криво улыбалась, совсем, как вы, когда произносили мою фамилию, и, наверное, была рада, что я подсел именно к ней на лавку. Но вскоре, она потеряла ко мне всякий интерес, ей надоел я, мои рисунки и тетя Маша, и она принялась выгонять меня. Сначала словами, потом руками. Она била меня по плечу и спине, а я говорил ей, что всего лишь хочу прочитать ее статью с карандашом в руках, как и она. Я хотел помочь ей, объяснить ей суть написанного, но она ничего и слушать не желала, и только ругала меня и тетю Машу, которую она ни разу в жизни не видела.
- Ей удалось тебя выгнать, я надеюсь?
- Я сам ушел. Сначала я хотел найти кого-нибудь другого, более дружелюбного человека со статьей, а потом, потом, я подумал, что мне нужна именно эта статья и я твердо решил достать ее, во что бы то ни стало. Для этого, я вознамерился проследить за студенткой и в удобный момент взять у нее почитать желаемый материал, а потом обязательно вернуть.
- Бред какой-то! - вытер пот со лба следователь, - Почему именно эта статья, почему? О чем она? Какова ее тема?
Допрашиваемый почесал голову, видно обдумывая ответ, и попросил пить. Это был первый раз, когда он просил о чем-то следователя, не считая конечно, просьбу его не бить.
Следователя просьба ввела в тупик. Он долго думал над ней, и небезосновательно. С одной стороны, просьба была пустячной, да и допрос, медленно, но продвигался. С другой стороны ему крайне не хотелось потакать задержанному, в особенности, сегодня, когда настроение у него было и так не самое хорошее. Тем не менее, он уже во второй раз за вечер изобразил в воздухе стакан воды и его тут же принесли.
Допрашивающий уже представил себе, как Федор с благодарностью схватит одноразовый стаканчик и залпом выпьет его содержимое. Каково же было его удивление, когда он увидел, что заключенный, отпив один маленький глоточек, поставил почти полный стакан воды на стол. Решив, что над ним издеваются, следователь в порыве ярости, смахнул стакан со стола и тот, врезавшись в стенку, упал на пол.
- Дальше, - прокричал толстяк своим знакомым басом, не замечая или не желая замечать, странную улыбку сидящего напротив человека. Впрочем, странности просто-напросто облепили эту маленькую душную комнату и на них, возможно, уже и не стоило обращать пристального внимания.
- Тема этой статьи, судя по ее заголовку, была - анализ романа Кафки "Замок". - Вы читали этот роман?
- Нет, не читал.
- Я расскажу вкратце. Один человек тридцати лет жаждал попасть в замок, не важно, по какой причине. Однако ему никак не удавалось этого сделать. Чем хитрей, я бы сказал, чем коварней становились его планы туда проникнуть и добиться своей цели, тем меньше шансов оставалось у него это сделать.
- Ха! - усмехнулся следователь, - Совсем как один идиот, который хотел попасть в университет.
- Не совсем, - нахмурился Федор, - в том то и дело, что не совсем. Скорей всего, герой романа и не хотел попадать в замок, а только делал вид, что главная цель его жизни - это оказаться в замке.
- Зачем же ему делать вид? - с недоумением поинтересовался толстяк.
- Очень просто. Есть люди, которые сделают все, чтобы испортить жизнь человеку, что бы он достиг обратного от желаемого результата. Например, если бы герой, по приезде, громогласно заявил жителям деревни, что он плевал на замок и хочет жить у них в деревне, доить коров, собирать урожай, и вообще мечта всей его жизни - это пожить среди крестьян, какова бы была реакция людей?
- Откуда я знаю.
- Они бы сделали все, чтобы он переехал бы жить в замок, который, кстати, стоит рядом с деревней.
- А может они бы его просто выкинули из деревни, чтобы он катился на все четыре стороны?
- Да нет же. В этом нет никакого смысла. Наоборот, им было бы приятней видеть человека возле себя в замке, знать, что ему живется плохо, он не может доить, пахать и сеять. Знать, что он еще больший неудачник чем они, наконец, срывать на нем свой гнев. Если бы он уехал далеко-далеко, кто бы из деревенских был уверен на сто процентов, что человек не преуспел в жизни и остался таким же бедолагой, каким был столько лет. Да, никто. А если он живет рядом, то можно не только за ним наблюдать, но и делать все, чтобы ему было не по себе.
- Короче, чем закончился роман? - нетерпеливо спросил следователь.
- Ничем. Он не был закончен и мы никогда не узнаем, где именно хотел жить этот человек.
- Ладно, после того, как Ресницына заставила тебя уйти, что было дальше?
- Она посидела на лавке еще минут 15, а затем, когда она уже собиралась уходить, к ней подошла подруга.
- Как она выглядела?
- У нее были черные вьющиеся волосы, тонки, почти прозрачные очки и она была не менее злобной, чем ее подруга.
- С чего ты это взял? - сердито спросил следователь, которому порядком надоел этот эксперт человеческих душ.
Молодой человек вздохнул, посмотрел на вентилятор, по-прежнему повернутый в сторону допрашивающего, и впервые за вечер почувствовал надобность согнать пот с лица. Он достал белоснежный платок с инициалами Ф.С. из кармана пиджака, провел им по мокрым щекам и, положив платок на колени, начал его аккуратно складывать. Сложив его в пять раз, он раздосадовано произнес:
- Нет, не ровно! - и стал разворачивать платок.
Полностью развернув его, он медленно начал укладывать платок в слои снова. Выражение его лица изменилось до неузнаваемости и складывалось, помимо платка, такое ощущение, что перед следователем посадили другого человека.
- Опять, - воскликнул толстый мужчина и кивнул в сторону стены, - Это шизофрения?
Не получив, конечно же никакого ответа, следователь неторопливо встал с места, подошел к задержанному, выдернул у него из рук платок и швырнул его к стакану. Затем он взял Федора за грудки и начал его трясти:
- Ты ведь прикидываешься, верно? Ты делаешь это специально, чтобы достать меня. Ты решил поиздеваться надо мной, - разорялся следователь.
Тут он внимательно взглянул в совершенно дикие глаза молодого человека и резко прекратил его трясти.
Не успел он вернуться на свое место, как услышал старого Федора:
- Я с ней разговаривал.
- С кем ты разговаривал?
- С подругой этой студентки. Вы спросили, откуда я знаю, что девушка с черными вьющимися волосами, злая. Студентка увидела, что я не ушел, и рассказала обо мне подруге. Та улыбнулась, и они подозвали меня к себе. Рыжая девушка попросила меня показать ее подруге рисунки. Она притворно стала восхищаться ими, расспрашивая о каждом из них, точнее о нарисованных зданиях и их истории. Обеих девушек забавляло, что я знаю досконально историю строительства театра, больницы, и других архитектурных сооружений. Они вовсе не собирались запоминать хоть что-нибудь из того, что я им говорил. Им было просто любопытно слышать кучу ненужных фактов из уст одного странного человека. Расспросив меня о рисунках, истории, политике и прослушав все мимо ушей, тихо посмеиваясь, студенткам стало скучно, и они посоветовали мне уйти. Обращаясь ко мне, как к маленькому ребенку, они начали поворачивать меня лицом к выходу и тихонько подталкивать.
- И ты вышел из университета?
- Да. Перед тем как меня подозвали к лавке, я слышал, о чем они говорили между собой. Выяснилось, что рыжая студентка собирается пойти минут на 20 домой, в студенческое общежитие. Поэтому, чтобы не привлекать внимания, я вышел из университета, и начал ждать пока она не пойдет домой.
- Ты хотел ограбить ее по пути домой? - предположил следователь.
- Нет. Я хотел выяснить, где она живет...
- Чтобы потом залезть к ней в квартиру, когда ее там не будет, и ограбить ее. Теперь все ясно, - громко дополнил картину добрый собеседник.
- Вовсе, нет. Точнее, я еще не понимал, зачем мне нужно было знать, где она живет. Просто, у меня было предчувствие, что эта информация мне поможет в дальнейшем.
- Ладно, продолжай, а то, чем больше я у тебя о чем-то спрашиваю, тем медленнее ты подходишь к ее дому, который ты собираешься ограбить, - следователь сделал значительный акцент на слове "ограбить".
- Я узнал, где она живет, и пока студентка была в доме, я решился поговорить с ней снова. Но, чтобы она не думала, что я за ней слежу, я вернулся в университет и уже там встретил ее, вроде как, случайно. Она торопилась, и настроение у нее было хуже некуда, но я рискнул.
- Браво, браво! - крикнул следователь.
- Подойдя к ней, я извинился, что беспокою ее, и попросил у нее статью на пару часов. Она отмахнулась от меня и ускорила шаг. Я пошел рядом с ней, стараясь объяснить, насколько мне важна эта статья. Она лишь твердила "не дам, не дам" и "отстань от меня треклятый дурень", пока не сдалась, и не сказала, что статью она оставила дома на столе. Я остановился, как вкопанный, а она удалялась от меня, как статуя Свободы от Ирландских репатриантов. И тут я увидел несколько строительных веревок валявшихся на песке.
- Ты решил ее задушить, повесить или связать? – профессионально - дружелюбно попросил следователь.
Задержанный побледнел и прошептал:
- Связать. Она завернула за угол здания, в котором, наверное, училась, и я побежал за ней. К счастью, перед тем, как пойти на лекцию, она зашла в уборную. Там я на нее напал и связал.
- А она не пыталась звать на помощь?
- Пыталась. Поэтому мне пришлось использовать свою майку в качестве кляпа, - тут он расстегнул пуговицу рубашки, обнажая голое тело, - Кроме того, я вытащил у нее из рюкзака лист бумаги и ручку, написал, что туалет на ремонте и наклеил лист на дверь.
- Какой он все-таки хитро...умный, - воскликнул следователь и потребовал продолжения. Я забрал у нее ключ, сказал ей, что пусть она не беспокоится, я ничего не украду и, что я вернусь, как только прочитаю статью. Она начала что-то мычать и я на мгновение убрал майку. Этого было достаточно для того, чтобы услышать, что я сумасшедший.
- Какая неожиданная точка зрения, - позабавился толстяк, - да будь на твоем месте нормальный человек, он, по меньшей мере, вынес бы все из квартиры. Повторяю, по меньшей мере.
- Чтобы она не сомневалась, что я вернусь, я оставил возле нее мои рисунки и этот карандаш, - тут он медленно, копаясь, вытащил из кармана пиджака коричневый предмет, и сразу положил его обратно в пиджак.
- При чем здесь карандаш, - потребовал следователь, - Ты уже во второй раз толкуешь мне об этом карандаше. Опять навязчивая идея, что ли?
- Как вскоре станет понятно, дело не в карандаше, а в его падении. Я благополучно добрался до квартиры студентки и зашел в нее. А потом...
Он остановился и опять начал волноваться. Хоть Федор и сидел на месте и не двигался, он вдруг стал тяжело и громко дышать, вертя головой и задерживая свой взор на отдельных предметах. Наконец, он притих и продолжил:
- У нее небольшая квартирка, состоящая из двух комнат. О зале и говорить-то нечего: минимум места, минимум вещей и мебели. Зато, во второй комнате, - голос его задрожал, - стоял письменный стол и 3 полки с книгами, взятыми в основном из университетской библиотеки. На средней полке лежала статья, под ней словарик, а на ней карандаш.
Федор топнул ногой и раздосадовано воскликнул:
- И именно в этот момент мне пришла в голову эта дурацкая идея.
- Какая еще идея?
- Поспорить с собой. Понимаете, иногда, в самый неподходящий момент, я спорю сам с собой. Например, когда кто-то помыл пол, было бы глупо по нему идти, так как он скользкий как лед. А я говорю себе: спорим, ты не станешь бежать сейчас по полу, потому что упадешь - А спорим пробегу - Нет, не пробежишь. Понятное дело, что после такой провокации, я начинаю бежать, и падаю, больно ударяясь ногой о ножку стола. Хорошо еще, что так. Порой я прыгаю перед быстро несущейся машиной, залезаю на самую верхушку дерева, звоню в дверь к соседям в 2 часа ночи, или кидаю камнем в толпу пьяных людей. Как только я говорю себе, что, дудки, я это в жизни не сделаю, я это делаю. Вот сейчас, если быть откровенным, я посмотрел на вас и сказал себе, что я, наверное, не смог бы ударить этого человека по лицу. Правда, так как, я говорю это вслух, в вашем присутствии, то можете не беспокоиться, я это не сделаю.
- Посмотрел бы я на тебя, - усмехнулся громила, - Как бы ты это сделал.
Федор нахмурился и спросил:
- Можно мне еще раз попить?
Через минуту, в комнату снова внесли стакан воды. На этот раз, задержанный залпом выпил воду и поставил стакан на стол
- Я сниму пиджак, а то немного душно?
- Валяй.
Федор снял пиджак, а с ним и галстук, и повесил их на спинку стула.
- Вы не могли бы напомнить, на чем я остановился?
- Ты подошел к полке со статьей, и тут к тебе пришла какая-то грандиозная идея.
- Ах, да, - вспомнил Федор и поморщил лоб. Он стукнул кулаком по ноге и подался всем телом вперед:
- Так вот, когда я подошел к полке..., - вдруг он сверкнул глазами и крикнул, - И все же я это сделаю!
Резко вскочив со стула, он подбежал к изумленному следователю и стукнул его кулаком по носу.
Следующие 30 секунд, в комнате раздавались глухие удары и, идущие с ними в такт, истошные крики. Наконец в комнату ворвались два человека и оттащили толстяка от лежавшего на полу человека. Один из вбежавших, мужчина лет 40, невысокого роста, в очках, пронзительно прокричал:
- Ты совсем рехнулся, что ли? Это же дурачок, хочешь неприятностей?
В ответ послышалась брань, пояснявшая вышеуказанному человеку, что следователь думает о нем, о дурачке, и о сегодняшнем дне в целом.
Тем не менее, не прошло и пяти минут, как все в комнате успокоилось. Следователь вернулся на свое место, задержанного усадили на стул, двое мужчин покинули помещение и допрос продолжился так, как будто он никогда не прекращался, как, впрочем, и было на самом деле.
- Ты знаешь, - нарушил тишину следователь, - Был тут у меня один воришка на допросе, года два назад, так он тоже сначала фокусы откалывал, пока я его не приструнил. Он думал, что попал в правозащитную организацию, и только когда я сломал ему два ребра, уяснил себе, что имеет дело с системой правоохранительной.
Выделив последнее слово, он засмеялся, довольный своей шуткой. На его удивление, молодой человек тоже улыбнулся.
- Поэтому, если хочешь выйти из этой комнаты на своих двоих, доскажи свою историю и испарись.
- Вы меня простите, я... просто вы вынудили меня ударить вас по носу, не нужно вам было...
- Хватит, - раздался крик милицейского Тарзана, - Заткнись и продолжай.
- Когда я увидел статью с карандашом на полке, я подумал, что в принципе, я бы смог донести кипу листов с карандашом от полки до письменного стола одной левой рукой. Но, не смог. Проблема была в том, - Федор поднял вверх указательный палец, - Что поддержка угла стопки листов большим пальцем сверху была довольно слабая, да и градус захвата пальцами листов снизу был выбран мною слишком поспешно и ошибочно, поэтому карандаш просто-напросто скатился вниз на пол и сломался.
На следователя было страшно смотреть в данную минуту. Его лицо исказила, приобретенная им еще в ранней молодости, бесконечная злоба и встав с кресла и швырнув его в сторону, он нагнулся через стол к Федору и завопил:
- На кой мне знать, как ты, Даун, держал пачку листов. На кой?
- Это очень важно, - хладнокровно проговорил Федор, не обращая внимания на вопли, - Сейчас я вам покажу.
Он вытащил пачку листов из бездонного кармана пиджака, все еще висящего на стуле.
- Не дадите мне вашу ручку? - спросил следователя молодой человек, но посмотрев ему в лицо почему-то решил не настаивать, - Ладно, я покажу без ручки. У меня, правда, есть карандаш в кармане, но я не собираюсь его ронять. Мне хватит и одного поломанного.
Задержанный развернул листы и стал объяснять:
Вот, если слабо давить большим пальцем сверху, то листы теряют поддержку и заваливаются вниз. Нижние же пальцы нужно подводить под листы под углом в 45 градусов, чтобы они покрывали максимальную площадь листа в месте захвата. Видите, листы держатся, и на них можно класть ручку, карандаш или даже бутерброд. Хотите попробовать? Ну, не хотите, как хотите.
Федор насупился и начал стирать пыль с верхнего листа статьи, которой там, конечно же, не было. Следователь, тем временем, поднял кресло, подкатил его к столу и спросил.
- Слышь, Даун, а зачем тебе карандаш был нужен? Ты же добрался до статьи, мог себе читать без всякого карандаша. На кой, на кой, карандаш?
- Вы правы, мне карандаш был ни к чему. Я мог свободно прочитать статью и так, ничего не подчеркивая и ничего не надписывая. Более того, я бы, наверное, бросил ее читать, от скуки, на третьей странице. Но я же хотел помочь студентке. Я хотел, с помощью карандаша указать на главные идеи написанного, объяснить ей, в чем я согласен с автором и в чем нет...
Тут его речь была прервана гомерическим хохотом человека напротив:
- Так ты связал эту студентку в туалете, чтобы помочь ей со статьей, - дико смеялся следователь, - Я не могу. Да ты же... да он же чемпион среди Даунов.
Вскоре он почти успокоился и сказал:
- Давно я так не смеялся. Хорошо, карандаш упал на пол и ты… ты, конечно же, бросился его точить? Ой, не могу, - взглянув на пластырь, он продолжил смеяться, и похоже его уже ничто не могло остановить.
- Да, я нашел нож на кухне, и почти уже поточил карандаш, как вдруг поранил себе палец. Я промыл рану, заклеил ее пластырем, - он показал средний палец правой руки толстяку, - И попытался было доточить карандаш, но у меня ничего не вышло. Тогда я вспомнил, что оставил свой карандаш, которым я рисую, в туалете университета, возле связанной студентки, и решил, что мне нужно непременно за ним вернуться. Я схватил статью со стола и бросился бежать в сторону университетских ворот с единственной мыслью - растолковать студентке смысл статьи.
Внезапно он замолчал и принялся интенсивно гладить ноги немного выше колен. При этом, он приоткрывал рот, чтобы сначала захватить воздух, а затем закрыть рот и шумно выдохнуть через нос.
- Ну, что еще такое?
- Дело в том, - заговорил Федор, все еще гладя ноги, но уже помедленнее, - Что после бега я сильно хочу есть, поэтому я стараюсь не бегать далеко от дома тети Маши. И вот, когда я подбежал к входу в университет, я захотел есть. Я понимал, что я просто обязан попасть в туалет к карандашу и студентке, но ничего не мог с собой поделать. К счастью, дом тети Маши был недалеко и я поскорее пошел обедать.
Тут следователь продемонстрировал редкий талант яркого психолога:
- Так тебе надо было поспорить с собой, что ты не пойдешь в туалет за карандашом, - на полном серьезе воскликнул он.
- Да, точно, - улыбнулся задержанный, но, цыкнув, заметил, - По непонятному мне стечению обстоятельств и назло всему, я сначала поспорил, что не пойду есть. Это меня окончательно добило.
- И, конечно же, когда ты, Даун, поел и вернулся в университетский туалет, там уже никого не было? - вежливо поинтересовался следователь.
- В общем, да, - согласился задержанный, - Хорошо еще, что поел, а то тетя Маша собиралась идти на рынок. Что касается студентки, то действительно, ее не было в туалете. Зато я увидел, что в углу за раковиной на полу лежали мои рисунки, и что самое важное, карандаш. Я забрал свои вещи, снял бумагу с двери и пошел обратно к дому студентки...
- Где тебя и взяли наши ребята, - подвел итог следователь.
- Знаешь, что именно они мне рассказали? - злобно процедил громила, - к ним поступил вызов от студентки, которая сообщила, что на нее напали, связали и отобрали ключ от квартиры, а она сама по дороге в больницу. Они подъехали к дому, только вышли из машины, чтобы зайти в подъезд, как к ним со стороны университета подошел один полоумный с рисунками и карандашом. Полоумный протянул им рисунки и начал повторять, что он нашел карандаш и принес его со статьей, чтобы помочь студентке. При этом он пытался прорваться в дом и вопил, что ему нужно поговорить со студенткой.
Следователь в какой уже раз перелез через стол и загадочно спросил Федора:
- Как ты думаешь, Федя, что нужно сделать с этим умником, чтобы отбить у него охоту бегать по улице и пугать людей, а-а?
Он встал из-за стола, стукнул Федора ладонью по плечу и покинул комнату. Выйдя из нее, он наткнулся на группу коллег и воскликнул:
- Полдвенадцатого! Сколько времени убил на этого гада.
- Его показания полностью совпадают с тем, что сообщила нам девушка несколько часов назад, - сказал знакомый человек в очках.
- Да знаю я, - недовольно ответил громила и, взяв собеседника за руку, сказал, - Давай подержим его здесь с недельку, а-а? Сколько крови попортил.
- Ты, наверное, с ума спятил, пока допрашивал его? Этого дурачка уже ждут здесь доктор из клиники, где он лечился пару лет назад, и борец за права человека или еще чего-то. И знаешь, что они мне сказали 15 минут назад? Они вежливо сообщили мне, что до них дошли сведения, что в здании милицейского участка жестоко избивают душевнобольного. С чего это они взяли, ты не знаешь?
- Да плевать на них, - неуверенно прошипел толстяк, - Кто они вообще такие? Нужно посадить их в сизо на пару часов за сопротивление властям.
- Ага. И еще они мне сказали, что через полчаса, если его немедленно не освободят, здесь будет пресса, в том числе и иностранная, страшно обеспокоенная судьбой Федора Слабоумова. Кстати, два года назад, как они мне сказали, о нем был снят репортаж, который показали по одному из центральных каналов телевидения.
- Вот гады! Ну, ладно, я еще доберусь до этого дурачка. Что если завтра, нет, завтра нет, послезавтра его переедет милицейская машина на оживленном перекрестке?
- Успокойся. Похоже, он тебя действительно достал. Иди, покури и давай освобождай его, - посоветовал следователю человек в очках и они разошлись.
Тем временем, в маленькой комнате, которая, понятное дело, перестала, на несколько минут, интересовать вышеописанных товарищей, происходили любопытные вещи. Как только следователь покинул комнату, Федор вскочил на ноги и начал разминаться. Он странно покачивал головой в разные стороны и прыгал с ноги на ногу, болтая сам с собой и болтая руками в воздухе. Затем он нацепил на себя пиджак, положил галстук в карман и подошел к столу с левой его стороны.. Повернувшись спиной к чудо-стене распознающей жесты проводящего допросы и выполняющей любые его желания, Федор вытащил из кармана стопку уже знакомых листов и почему-то положил их в папку следователя, накрыв какими-то бумажками. Потом, Федор вынул из того же кармана карандаш, на который он зачем-то наклеил пластырь, снятый с пальца. Положив карандаш аккуратно на стол, и прислонив его к папке, Федор странно промычал и бухнулся на опостылевший стул.
Через минуту дверь открылась, и в комнату вошел следователь. Схватив Федора за руку, он гаркнул:
- Вставай, недоумок. Мы посоветовались, и решили тебя повесить. Как тебе такая идея?
- Но, но, почему? Вы, вы не имеете права, - побледнев, заговорил молодой человек.
- Еще как имеем, - усмехнулся толстяк, - Мы повесим тебя и твою тетю Машу. Тебя я повешу лично, на веревке, которой ты связал студентку.
- Нет, нет, нет, - рыдал Федор.
- Да, да. Двигай, давай. И готовься к смерти, сын мой, - довольно проорал следователь в ухо молодому человеку. Выведя последнего из комнаты, толстяк провел его коридорами и ввел в комнату ожидания. Там его уже ждали молодая блондинка - врач, а также молодой, но уже с густой бородой, борец за права сирых и убогих.
- Почему он плачет? - воскликнула с возмущением врач.
- Даун он, вот и ноет, - весело проговорил толстяк и что-то шепнул душевнобольному на ухо.
Тот, после услышанного, заплакал еще громче, а довольный следователь подтолкнул его к молодым людям покрутил пальцем у виска, повернулся, и зашагал обратно в кабинет.
- Тише, Федечка, тише, не плачь. Все хорошо, он уже ушел, - ласково проговорила девушка и, взяв Федора под руки, молодые люди не спеша повели его к выходу.
Вернувшись в кабинет, следователь уселся за стол, не зная радоваться ему или нет. С одной стороны, он довел дурачка и тот теперь не скоро забудет его коронный допрос. С другой стороны, допрос, как ему казалось, не был таким уж коронным в этот раз, и дурачок изрядно подпортил ему нервы. Думая над тем, мстить ему или нет этому "гаденышу" и перебирая потихоньку документы, он вдруг перестал думать:
- Какого хрена, тут делает статья этого Дауна, - произнес он вслух и лицо его начало приобретать жуткие оттенки, до селе никому не известных, красок.
Большими буквами на первом листе было выведено: "Критическая Статья: Прочитай Меня, Идиот (посвящается следователю)". Громила, не веря своим глазам, а в комнате и правда было довольно темно, начал судорожно просматривать стопку листов, перелистывая "статью". Вместо текста ему на глаза попадались отдельные фразы и слова, напечатанные крупными буквами: "свяжи студентку", "пообедай у тети Маши после быстрого бега", "поспорь с собой и ударься головой об стенку", " держи листы крепко под уклоном в 45 градусов", "почини светофор" и "попади в замок, во что бы то ни стало".
По идее, следователь знал, что ничего хорошего из чтения этой "статьи" для него уже не могло выйти. Тем не менее, будучи крайне любопытным человеком, он, как последний мазохист, начал читать "воззвание к идиоту" на последней странице, текст которого выглядел следующим образом:
"Дорогой следователь. Пишет вам, ваш друг, Федор Слабоумов. Пишет он, находясь далеко от вас и не будучи еще с вами знакомым. Два года назад, так получилось, что к вам на допрос попал мой брат, которого вы жестоко избили. Узнав об этом, я с друзьями решил вам отомстить и поиграть с вами в игру "Урони Карандаш", нами же придуманную по этому случаю. Надеюсь, вам понравилось. Удачи вам во всех ваших начинаниях и чтоб ты сдох, подлая скотина.
С уважением,
Дмитрий Донской, а также, Александр Невский, Екатерина Вторая и Зоя Космодемьянская."
Это было уже слишком даже для такого спокойного человека, как следователь. Дочитав "воззвание" и изрыгая проклятия, он подпрыгнул на месте и проорал нечеловеческим голосом:
- Убью гадов, убью.
Прокричав это, он двинул папку со всей силы со стола правой рукой. Папка полетела вниз, задев при этом карандаш, который, медленно, но верно, покатился по столу. Заметив карандаш, следователь широко раскрыл глаза и пробормотал:
- Что за...
Карандаш, докатившись до края стола, со свистом полетел вниз...
Немногим ранее, практически одновременно выведя Федора из шокового состояния и из участка и отойдя на сотню метров от здания, блондинка сняла парик и оказалась брюнеткой, а борец за права в свою очередь отклеил бороду и снова стал братом Федора. Федор, который, к слову сказать, был Константином, обнял брата, поцеловал в щечку девушку, которую звали Лена, и произнес:
- Фух. Я так боялся, что эта сволочь тебя узнает. Не стоило тебе рисковать.
- А тебе стоило? - весело спросил брат брата.
Все трое рассмеялись, а Костя сказал:
- Да уж, теперь неделю нельзя будет на людях показываться.
- Ого. Не слабо он тебя разукрасил, может действительно обратиться к правозащитникам и прессе? - улыбнулась Лена.
- Ладно, поехали быстрее. А то всякое может быть, - забеспокоился Костин брат.
- Нет, я никуда не поеду, пока карандаш не упадет, - упрямо заявил Костя.
- А если он догадается? - засомневалась Лена.
- Нет, эта тупая скотина ни о чем не догадается, - уверенно прошептал Константин.
Наступила тишина и молодые люди стали в напряжении чего-то ждать, всматриваясь в маленькое тусклое окно на втором этаже.
Внезапно, раздался громкий хлопок, оконное стекло с грохотом вылетело и посыпалась штукатурка.
- Есть, - прошептал Костя, и, простояв еще чуть-чуть, добавил, - Ладно, поехали. Нам нужно забрать Светика из больницы и рвать когти из города. Пусть теперь ищут сумасшедшего Федю, который живет у тети Маши и всем показывает свои рисунки.
Все трое заскочили в машину и та со скрипом и шумом рванула с места, чтобы спустя мгновение, исчезнуть в темноте навсегда.