Только что я уложил Аннушку спать. Она приболела, и мы решили не вести ее в садик, а оставить дома. Да и у меня выдался свободный день. Вот я и решил посидеть дома с дочкой. С утра мы поиграли с компьютером, покушали, попили чаю с малиновым вареньем. Потом мы устроили большую ревизию всем игрушкам. Вывалили все из большой коробки на пол и стали разбирать содержимое. Вот эту куклу мы починили, снова приделали ей ручки и ножки. И другие привели в порядок. Понаходили все их платьица и туфельки. Теперь они как новые. Вот эту машинку мы починим, и она вновь станет ездить. А к паровозику мы приделаем трубу и колесики. Так и заигрались до обеда. Потом еще смотрели наши любимые мультики. После послушали детские песенки.
Между делом успел приготовить обед и сварить для Аннушки компот из клюквы. Когда он остыл достаточно, чтобы его можно было пить, я позвал ребенка на кухню.
- Аннушка, чтобы быстрее поправится, надо лечиться. На-ка, выпей компотика, он теплый. Тебе с ягодками, или без?
- С ягодками, - ответила дочка. Правда потом, попробовав, сказала. – Нет, ягодки не буду, они горькие.
- А йогурт будешь?
- Буду. Он полезный и вкусный.
Она долго ела свой йогурт, старательно при этом вымазывая им свою кофточку.
- Все, больше не буду. Папа…
- Что, котенок?
- Папа, а дай мне кафетку…только агну, - когда она говорила, то показывала перед своим носиком поднятый вверх указательный пальчик.
- Ну, что с тобой сделаешь. Но только одну. И спать. Хорошо?
- Да, хорошо.
Аннушка уснула, а я отправился на кухню мыть посуду. С улицы донесся крик ребенка. Ребенок не просто плакал, он рыдал в истерике. Захлебывался своими слезами. Я подошел к окну и выглянул на улицу. По дорожке от рынка быстрым шагом шла молодая женщина. В одной руке она несла два пакета с покупками. Другой рукой она тянула мальчика лет трех-четырех. Именно он и плакал. Мама остановилась и начала кричать на ребенка, сильно при этом дергая его за руку. От этого дерганья ребенок терял равновесие и падал. Покричав немного, женщина схватила свои сумки и быстро пошла вперед. Я потерял ее из виду. Ребенок же остался стоять один на снегу и продолжал все так же громко реветь. Бабушки во дворе стали возмущенно переговариваться между собой. Прохожие оборачивались. Мальчишка плакал. Через минуту его мама вновь появилась в кадре. Она вернулась к нему и стала что есть силы трясти его, и громко кричала: «Замолчи! Замолчи!». Потом схватила его за руку и быстрым шагом пошла прочь. Ребенок не успевал передвигать ножками и просто волочился за ней, оставляя на снегу тонкую полоску. Я перестал их видеть, но еще некоторое время слышал его плач. Все только что увиденное потрясло меня.
«Ну, как же так можно, - думал я, - так обращаться со своим ребенком? Ну что за мать такая?»
Я все еще продолжал смотреть в окно. И вот на той же дорожке я увидел еще одну маму с сыном. Они, видимо, тоже возвращались домой с рынка. Мальчик был того же возраста, что и первый. Он бодро топал впереди. Мама шла чуть позади, неся сумки с покупками. Свободной рукой она достала из сумочки мобильный телефон и посмотрела на него.
- Ой, Кирюшка, уже два часа. Нам с тобой уже спать пора.
И они зашагали еще быстрей. Мальчик шел впереди. Самостоятельный. Мама чуть позади. И они скрылись из вида.
Я не отходил от окна. Затем я увидел, как той же дорогой шли еще два человека. Папа и сын, лет шести. Папа держал в руке ветку мимозы. Мальчик шел рядом с ним. Они о чем-то разговаривали. Я не слышал, о чем. Наверно, обсуждали, как лучше поздравить маму с праздником. Отец протянул руку и поправил сыну шапку. Спрятал под нее торчащее ухо. Я долго провожал их взглядом.
Я вернулся к своим делам. Увиденное не шло из головы. Выпил чашку кофе. Потом тихонько прокрался в спальню, чтобы проверить, как там Аннушка. Поправил ей одеяло. Она спала. А я сел за компьютер и написал этот маленький рассказ.