При стоянке в вырубленных карманах постоянно приходилось в ночное время осматривать окружающую ледяную поверхность вдоль бортов судна. Делалось это с помощью прожекторов, которые держали включенными всю ночь, а она к этому времени уже удлинилась до четырнадцати часов. Вахтенный матрос ходил на нос судна, и носовым прожектором освещал лед по бортам судна. При необходимости запускали двигатели и подрабатывая ими вперед или назад разбивали намерзший за ночь лед и расширяли карман для стоянки.
Как-то на вторую или на третью ночь вахтенный матрос не закрепил прожектор. Погода была снежной, метельной. Ветром прожектор развернуло почти вертикально вверх. Ничего особенного в этом не было, особой нужды в том, чтобы прожектор светил вперед не было, и я не послал матроса исправить непорядок. Каково же было наше удивления, когда в середине ночи мы услышали какой-то странный шум, никак не относящийся к происходящему на судне.
- Что это такое? - удивленно спросил вахтенный.
- Да черт его знает что это, - прислушиваясь к доносящимся снаружи шелестящим звукам и глухим ударам, ответил я. – Кстати, ты заметил что там мелькает в свете прожектора?
- Да, заметил, там еще что-то по вантам колотится.
Вдруг какая-то темная масса врубилась в иллюминатор рулевой рубки, но не разбила его, а свалилась вниз, на палубу.
- Слушай, так это, по всей видимости, перелетные птицы. Они же сейчас летят на юг, к местам своим зимовок и пролетают над нами. А прожектор они принимают за свет солнца и летят прямо на него.
Тут заворчала рация и голос старпома с «Пионера Казахстана» прокричал из динамика:
- Ну что, ты уже артельщика поднял?
- Нет. – ответил я
- Поднимай, пусть идет на палубу, на охоту. Над караваном пролетала огромная стая уток, и очень много побилось о такелаж и мачты судов. Мой уже собрал больше десятка раненых и разбившихся уток.
- Точно, - крикнул матрос. – Я тоже видел какие-то тени, которые пролетали в лучах прожектора.
- Ну, раз видел, иди, поднимай артельщика, и собирайте урожай, - сказал ему я.
Через полчаса, вернувшийся матрос доложил, что набрали они восемнадцать уток и отнесли в артелку.
Утром, сменившись с вахты, я сходил в артелку и посмотрел на собранный урожай. Утки были крупными, отъевшимися. Они только начинали свой длительный перелет и не успели израсходовать нагулянный за полярное лето жирок.
После этого ночного происшествия на обед у экипажа была «утка по пекински», которую приготовил наш повар. Единственный недостаток, который был у блюда – это рыбный запах у уток. Ну, правильно. Они ведь в основном питались морской рыбой.
Так мы и развлекались, стоя в сплошном льду, постепенно промораживаясь насквозь. Температура по ночам опускалась уже до минус десяти градусов, снег шел почти каждую ночь, дни становились все короче и пасмурнее. А наши проблемы так и стояли на месте.
Продолжение следует