Наверное, в каждом из нас умирает художник-концептуалист. Причем сразу же возникает забавный вопрос. Если этот художник и сам человек – одна и та же сущность, то едва ли можно говорить о том, что он умирает. Или говорить о его умирании только как об умирании всего рода человеческого. Что тоже, вероятно, не совсем верно – ведь если этот художник никак себя внешне не проявляет, а только в таком случае речь может идти об умирании, то вполне правомочным становится предположении о наличии его в кошке, собаке или выключенном утюге.
Однако мы рискуем утонуть в болоте схоластики. Поэтому несколько сузим луч нашего восприятия и обратим его на конкретного художника, который умирает в теле гражданина Н в то время, когда гражданин этот кушает, спит или играет на пляже в волейбол. И рассмотрим некоторые образцы творчества художественного альтерэго гражданина Н, которые, вероятно, могли бы украсить многие музеи современного искусства.
Ногтюрн
Пожалуй, одна из самых простых работ автора, не перегруженная чугунными гирями философии и социологии. Это картина для простого безмысленного созерцания, своего рода ХУМ или как там их называют любители дальневосточной философии (нашего художника к ним нельзя отнести, несмотря на рискованность некоторых его творческих опытов, он все же не перегрыз привязывающую его к западной культуре пуповину).
Темно-желтый дощатый стол – очень простой, не полированный, без скатерти и даже клеенки с изображением овощей. На столе – небольшая алая бархатная подушка. На подушке – обрезки ногтей. Если приглядеться и проявить известное терпение, можно определить, что ногтей ровно два десятка. Освещение спокойное, свет и тень даже не думают играть и кокетничать со зрителем. Доминирующая эмоция – спокойствие, граничащее с отчаянием.
Сосны, освященные солнцем
Шутка. Забавная, может быть, несколько пошловатая, но ее непритязательность исключает строгий суд.
Изображение – полная копия картины И. И. Шишкина «Сосны, освещенные солнцем». При внимательном рассмотрении возникает ощущение, что у расположенной в фокусе сосны есть три бледных перекладины, как у православного креста. Автор утверждает, что ничего такого не изображал, и перекладины – лишь плод воображения сориентированного названием зрителя. Так это или не так? Вопрос сложный. Разрешение его неизбежно упирается в частокол софизмов, окружающих слово «реальность». Оставим штурм этого частокола философам и отправимся дальше.
Позвонила
Очень трогательное полотно. Холст окатывает зрителя теплой волной простого, как говорится, человеческого счастья. Впрочем, это характерно для любого бытового натюрморта, пожалуй, самого близкого к народу жанра изобразительного искусства.
Стол, возможно, тот же, что и в «Ногтюрне», но покрытый клеенкой. На столе тлеет одинокий ужин – о том, что это именно ужин, сообщает попавший в кадр кусочек темного окна, за которым можно разглядеть ртутный пузырь уличного фонаря. Выпитый наполовину стакан чая, надкушенный бутерброд с колбасным сыром, тут же буханка хлеба, палка этого самого сыра и нож. Видны крупные крошки – ели неаккуратно, ужинавшего что-то мучило. Аппетит его тоже явно не богат. Но… Позвонила!
Улыбка возникает сама собой. Хочется, чтобы также повезло.
Картина на реставрации
Самая сложная, глубокая работа. В большей степени, чем все предыдущие, будит воображение, стимулирует работу мозга не хуже кокаина. Однако суховата, как и всякий интеллектуальный артефакт.
Белая стена, прорисованная очень тщательно – автор опасается упреков в компенсации недостатка художественного мастерства эпатажем. На стене – табличка с титульной надписью. В правом нижнем углу виднеется жало огнетушителя.
Можно долго смотреть и фантазировать на тему содержания реставрируемой картины. Можно криво ухмыльнуться по поводу исчерпанности колодца творческих идей. Можно просто не заметить на стене выставочного зала – последнее, пожалуй, было бы лучшей похвалой автору.
И несколько слов по поводу рам, которые выполнял сам автор, пока гражданин Н кушал, спал и играл в волейбол на пляже. Рамы очень простые, темно-коричневые, ненавязчиво фокусирующие взгляд зрителя. Очень похожи на открытые ставни окна в иной мир. Приятно и немного неловко. Все-таки, неприличное занятие – подглядывать в окна. Но не в этом ли заключается всякое поглощение культурной пищи?