Быстро, коротко и четко – доводишь действия до совершенства, упорядочиваешь движения и пытаешься быть рассудительным. Ты рабочий, для которого нет мелочей, без напряжения выбираешь правильные решения и действуешь. Вокруг миллиарды таких, и все заняты делом. Для себя и собственного блага.
Беспрерывный, взаимосвязанный цикл жизни. Работают все, результаты влияют на труды других. Люди мастерят судьбу, выбивая зубилом сюжетные линии на своих каменных плитах – у кого-то короткие, но насыщенные, у других – лишенные глубины, но протяжные и извилистые. Твой камень безупречен, ты убежден - собственное творение – вершина творчества.
Уверенно держишь в руках зубило, и молот взмывает над головой. Мысль, как выстрел – и вот удар блестящего металла, и искры рассыпаются по каменной глади. Звенит твердь, и зазубрины сливаются в единый узор, в цельную картину.
Редкий отдых дает возможность полюбоваться извилистыми, идеальными линиями. Мельком замечаешь, как трудятся другие, отмечаешь что-то интересное и разумное – набираешься опыта. А все потому, что ты не раз видел, как лучшие работы становились достоянием общества, ими любовались миллионы таких же, как и ты. О великих работниках помнят, берут с них пример.
Часто вспоминались истории, связанные с ними, и мозг постоянно трудился, фокусируя и отмечая нужное. Ты пытался следовать поступкам лучших и быть таким, как они – уверенным и напористым – это и толкало тебя выполнять работу.
Кажется, все продумал – на глазах защитные очки, на голове надежная каска, а грудь защищает прочная роба. Ни один осколок не повредит, ты уверен в этом, как и в своей идее. Собственноручно мастеришь свою историю, а грязь – лишь мелкая преграда на пути. Жизнь, которую ты выбрал, идеальная и верная. С ней согласилось бы подавляющее большинство, поэтому считаешь ее надежной и правильной - трудиться ради самого факта работы, чтобы достичь в будущем желаемого результата.
Потому твой молот продолжает монотонно биться о железное зубило в такт с другими. Ты доверяешь труду, что назначен каждому. Это просто – получать удовольствие от работы совершенно бесплатно, ведь это обязанность - так когда-то учили. Потому, когда не останавливаешься, то тебя хвалят, снимают каску и гладят по голове.
Но иногда ты устаешь. Становится тяжело от суеты, не хочется ничего делать - тогда отдыхаешь. Иногда время досуга растягивается, и это начинает раздражать. Возникает ощущение стыда, потому что ждет работа, многоголосые, монотонные тяжелые удары напоминают о долге. И вновь берешься за рукоятку массивного молота. Без звонкого грохота металла о камень не будет жизни – это понятно, ведь ты не раз наблюдал, во что превратились те, кто слишком затягивал время отдыха. Многие из них, в конце концов, исчезали, не в силах больше вернуться к работе.
Ты трудишься, прикладывая все больше усилий, потому как знаешь, что впереди ждет что-то прекрасное, к этому стремишься каждую секунду. Ты ДОЛЖЕН. Молот все выше и выше взмывает над головой и обрушивается на зубило. И вдруг – рукоять с треском ломается, мертвая тишина мгновенно окутывает тебя, но никто не обращает на это внимания. Что делать? Ты пропал, это конец! Чем теперь работать?! Запасного инструмента ведь нет, ты всегда полностью доверял этому молоту!
Дрожа от волнения, обливаешься холодным потом, судорожно пытаясь сделать что-то с рукояткой. Трясущиеся руки с надеждой собирают воедино отколотые щепки, но они не хотят держаться вместе. Ничего не выходит, как бы ни старался, ты обречен и нет никакой надежды починить молот.
Люди, что находятся рядом, начинают с подозрением смотреть на тебя. Ты уже не один год работаешь тут, многих знаешь, иногда вел с некоторыми из них интересные беседы, бывало весело, но сейчас они лишь изредка косятся на тебя и продолжают колотить каменные плиты. Стыдно, ты краснеешь, вмиг пот сменяется жаром, и резкий приток крови бьет в голову.
Не в силах справиться с собой, опускаешься на пол и проводишь рукой по мокрому лицу, размазывая грязь. Нужно закрыть глаза, попытаться отвлечься, чтобы не волноваться, не нервничать, надо подумать, решить, что делать дальше. В висках бешено колотиться, это сбивает с мысли, но лишь об одном сейчас думаешь – ты обречен, сам не справишься, у тебя нет другого молота…
Но ведь он есть у других, у товарищей – может они одолжат его, помогут решить эту проблему, ведь понимают же, что иначе пропадешь! Открываешь глаза и подбегаешь к близкому знакомому, просишь, умоляешь его, чтобы спас, дал лишь на время молот!..
Но тот лишь молча отталкивает тебя, отводя взгляд, и ворчит под нос, чтобы попытался починить инструмент или спросил у кого-то другого. Ему тоже нужно работать, он не хочет испортить заготовку или не успеть в срок из-за какого-то неудачника, сломавшего по неосторожности свой молот. И это говорит тот, кому ты доверял большую часть собственных проблем, с кем проводил почти все время.
Подбегаешь, просишь дрожащим голосом у второго, третьего, четвертого… Но все они только отмахиваются. Глупые, бестолковые советы тебе ни к чему, ты видишь, что людям нет никакого дела до тебя, они продолжают монотонно и равнодушно выбивать искры из своего камня жизни. Они не протянут руку в эту минуту, не спасут от этого кошмара.
Стоишь около своего станка с зубилом и остатками молота в руках и только теперь замечаешь, где ты находишься, где работал все это время….
Темное, пропахшее грязью и мазутом помещение. Огромное, с высоченными потолками, покрытыми пожелтевшей, потрескавшейся известью; гигантские, мутные окна, сквозь которые не проходит ни один луч дневного света. Везде, куда ни глянь – всюду ржавые кривые лестницы, ведущие в неизвестные комнаты, вымазанные маслом станки, и люди, люди, люди… Все, как один - в невзрачных серых робах, с угрюмыми лицами монотонно бьют молотами, синхронно поднимая орудия вверх и ударяя ими о каменные плиты.
Почему они делают это, ради чего, разве это кому-то надо? Какой смысл проводить всю жизнь около ржавого станка и потеть над камнем? Зачем этот тяжкий труд, ведь в лучшем случае твоя работа появится среди других, таких же. Но зачем, какова цель? Эта плита все равно станет надгробной, ты умрешь, выбивая на ней зазубрины.
По щеке покатилась слеза. Разве ты был таким, делал то же, что и все, не замечая тщетности происходящего? Наивная простота! Это лишь толпа, существующая по вложенным в головы определенным принципам!
Ты падаешь в грязь, всхлипывая и рыдая, выкидываешь к чертям молот и затертое зубило, не замечая, что вокруг понемногу начинают собираться люди. Тебе плевать на все, ты закрыл глаза, забился в угол и скрутился клубком, закрываясь от мира. Все безнадежно, как бы ты не поступил!.. Быть роботом, как эти люди; жить, бесконечно блуждая среди чужих плит; страдать среди миллионов не таких, как ты, пытаясь открыть им глаза – все это бесполезно, глупо и напрасно.
«Сумасшедший! Посмотрите на это посмешище!» - доноситься до тебя сквозь затуманенное сознание. Видишь сквозь слезы, как прямо в лицо тычутся множество новых, блестящих инструментов. И тебе действительно кажется, что ты сошел с ума…
Заливаясь слезами, встаешь и берешь в руки гладкие, сверкающие новым металлом молот и зубило. Люди расходятся, все успокаивается, и вновь монотонно бьет железо о твердый камень. Ты, утерев рукавом грязное и мокрое лицо, неуверенно подходишь к своей плите и делаешь новую зазубрину.
«Слабак! Как он будет жить дальше, если так немощен!» - звучат голоса поблизости, но они совсем не смущают. Ты набираешься терпения и уверенности, крепче сжимаешь шершавую рукоять молота, стараешься не выделятся из толпы и бить в такт с остальными, не обращая внимания на разговоры.
Быстро, коротко и четко. Но теперь-то знаешь: ты – не такой, как все, они – не рабочие, не люди, а толпа бестолковых и бесполезных машин с вложенными в головы программами – как нужно жить, поступать, что нужно делать и для чего. Они ждут прекрасного будущего впереди, но ты видишь, что сквозь мутные окна не проходит свет, а вокруг – лишь грязный цех.
Главное не поддаваться под весом неприятностей, а все то, что до них было с тобой, поможет тебе.
21:25 14.2.5