Дружба у нас завязалась сразу, как только мы познакомились. А увиделись мы с Варварой впервые жарким июньским днём на пасеке. Чудесное же было место! Большая поляна – низина, окруженная с трёх сторон косогором, покрытым кустами черёмухи, ивняком, берёзами и выходившая одной стороной к быстрой неглубокой речушке, находилась в четырёх километрах от села по пути в большую тайгу. Недалеко от берега стоял их дом, а у самой воды – крошечный навес, прикрывающий от солнца маленький столик, где хозяева обычно трапезничали. Муж Варвары - Михаил, тоже пчеловод, встретил нас с тёткой, спускающихся по крутой тропинке, стоя возле открытого улья. Кивнул головой, защищённой сеткой, но заговорил с нами только после того, как досмотрел и закрыл крышкой гнездо. На мой вопрос о продаже двух пчелосемей, ответил, что решает такие дела Варвара, и указал на женщину, с улыбкой идущую нам навстречу. Простое русское лицо сорокалетней женщины светилось добротой, тёмно-серые глаза пытливо всматривались в меня, но при этом улыбались тоже. Некогда чёрные кудри, сейчас лишь слегка вились, поблёскивая редкой сединой. Полнота ей шла, может потому, что не портила её походку – стремительную, порывистую.
Жизнь била в ней ключом, эмоции, порой, лились через край, многим в жизни она интересовалась совершенно искренне; часто очередной интерес превращался в страстное увлечение, как, например, последнее – пчёлы. Хотя, по её собственному признанию, любовь к этим удивительным созданиям, возникнув раз, остаётся у человека на всю жизнь. У всех без исключения, - по доброй воле с пчёлами не расстается никто. В общем, с приобретением пчёл жизнь моя изменилась. И не столько потому, что сбылась давняя мечта, сколько с появлением Варвары…
Второе наше совместное пчеловодческое лето выдалось дождливым. Буйно росла трава, ярко цвели и красовались цветы, но солнечных дней, когда нектар хорошо выделяется, было мало. Поэтому «точки» – места сбора мёда - приходилось менять чаще, т.е. перевозить, непременно ночью, павильоны с ульями с одного места на другое на расстояние более 5-8 км. В ту памятную ночь помогал им мой муж на своём тракторе. Утром я поехала на пасеку, с трудом преодолевая на мотоцикле путь по просёлочной дороге, раскиселившейся от дождей. Варвара сидела на крыльце, подперев обеими руками круглое лицо. Улыбнулась, как всегда, но глаза оставались грустными.
-Что случилось? Иван уехал на работу сразу, как только утром поставил трактор, я не успела у него ничего спросить, как перевезли пчёл…
-Вот и дело – то, как…. Представляешь?! Михаил перевернул павильон с моими элитными пчёлами!!… Мои труды! Я специально наращивала силу этих семей! Моя надежда!!! – Варвара встала и в сердцах откинула от себя, лежащую рядом с ней, огромную палку. Глаза - горели серым огнём, лицо - раскраснелось.
- Твой приехал и рассказал, что он предлагал Мишке самому зацепить большой павильон, т.к. у вас трактор новый и опыта у Ивана больше, но мой же…, что ты! Всё на свой русский авось надеется. Короче, поехал с горы первым, с трактором на полпути что-то случилось, ну…, ты знаешь, как у него техника «ходит», и…опрокинул павильон. Улья кубарем покатились по горе, пчёлки, естественно, полетели кто куда. Твой - то в своём тракторе закрыл все окна и наблюдал, как Мишка, прикрывшись пиджачком, со всех ног кинулся в кусты, - у моего-то, не только стёкол в кабине нет, но и двери на проволочке, путём не закрываются. Когда я это услышала от твоего мужа, заехавшего сюда на обратном пути, думала меня инфаркт хватит. Минут пять не могла опомниться, стояла как столб, голова гудела, словно пустая бочка. Потом подошла к забору, одним рывком, ну…, ты же вес мой знаешь, - выдернула кол и решительно зашагала к той горке.
- Это же шесть километров! – воскликнула я.
- Знаю. Но тогда я об этом не думала, злость переполняла всё моё нутро. Представляешь!? Я преодолела уже больше полпути, как вдруг меня осенила одна мысль: «Если… я… сейчас… туда приду, то я же его просто… убью этим колом!» И знаешь, я ведь повернула обратно. Вот только что пришла… Думаю, что Мишка жив останется, я уже немного остыла, ведь в пылу я на многое способна. Не поверишь, но однажды в сердцах звезданула его по башке, ну…, ты же вес мой знаешь, он упал и потерял сознание, пришлось «Скорую» вызывать», - Варвара наконец-то улыбнулась своей добродушной улыбкой, видя, как я покатываюсь со смеху…
Позднее, они всей семьёй – двумя дочерьми и сыном – подростком, собирали пчёл, слетевшихся в один огромный рой, укутав большую берёзу от макушки до комля, деля их на семьи. Естественно, в тот год они остались без «большого» мёда…
Заводная, увлекающаяся, немного чудаковатая натура Варвары порой вредила ей. Как - то по совету своей приятельницы-доктора я начала обливаться холодной водой, стоя, непременно босыми ногами на земле, совершенно нагая – по методу известного Порфирия Иванова. После трех месяцев этих регулярных процедур все мои болячки прошли, а вдобавок я ещё и похудела. Варвара, глядя на мою тощую фигуру, говорит однажды.
- Научи меня. Может, сброшу несколько кэгэ, - «габаритами» своими она была, страсть как недовольна.
Я завела её в сад и наглядно продемонстрировала всё от начала до конца, предупредив, что эффект будет только в случае соблюдения всех, показанных мною, тонкостей.
Через неделю приезжаю к ней на пасеку и… вижу щемящую сердце картину: Варвара лежит в постели под тремя одеялами, с обмотанным вокруг горла, полотенцем. Увидев меня, застывшую от удивления в дверях, она прохрипела.
- В гробу я видела твоё обливание вместе с твоим Порфирием!! Полюбуйся на результат!
- Да что случилось? – я не верила своим глазам.- Расскажи, как ты всё делала.
- Как? Да обыкновенно, - женщина натянула огромный тряпичный ворох до самого подбородка и продолжила.
- Два дня подряд заходила в речку в чём мать родила и ковшиком лила на себя воду… На третий – уже в постели лежала.
Смеяться, конечно, было грешно над «бедной» женщиной, но я позволила себе разъяснения с улыбкой. Благо, было лето, мёд, травка лекарственная… Варвара быстро оправилась от своего недуга, зарёкшись не поддаваться больше никогда на соблазны экспериментов по снижению ненавистного веса.
Вообще, мелкие забавные приключения следовали за ней по пятам. К примеру, по её собственным же словам, она «не дружила» с… дверьми. Как? Да очень просто, - говорит.
- Однажды мы с Михаилом поехали в город к дочери, учившейся в муз. училище. Соседка попросила нас отвезти для сына-студента мешок картофеля. Найдя в городе общежитие института, где учился парень, мы поднялись на небольшое крылечко. Я - передом, за мной - Михаил с огромным кулём на плечах. Взявшись за дверную ручку, я почувствовала, что дверь туговата… Поднатужившись, ну…, ты же вес мой знаешь, открыла дверь и мы вошли в здание. Несколько студентов оживленно разговаривали, кучкой стоя у столика вахтёра. При нашем приближении, все замолчали и уставились на нас во все глаза. Я поздоровалась, но ребята хранили молчание, продолжая ошарашено смотреть. Наконец одна студентка тихо спросила.
- Вы… откуда? Как вы сюда попали?
Что за странный вопрос, подумала я, может их смущает колхозно-деревенский вид Мишки с ношей на спине, но вслух ответила.
- Как откуда? Вот из этой двери, т.е. с улицы.
- Вот именно, - лицо студентки всё ещё оставалось смущённо-удивлённым, - ЭТА дверь, через которую вы вошли, ЗАБИТА у нас уже второй год…
Спустя два-три дня после этого рассказа, как-то поздно вечером, Варвара звонит и без предисловий и приветствия, на только ей свойственной высокой ноте, возбуждённо рассказывает.
- Ой, Зин, у меня трагедь! Ты же знаешь, на пасеке у нас теперь электричества нет, пользуемся керосином… Всё ничего, да только во дворе без привычного, висевшего на столбе фонаря, как-то жутковато. Да тут ещё на днях, в сумерках, мне помаячилось, что кто-то у речки ходит. Короче, Михаил сегодня уехал в район, а я с внуками осталась одна. Зашли в дом, затопили печь, у нас, в нашей низине, в сентябре уже очень холодно, и сели деда поджидать. Начало смеркаться. Тихо…
Вдруг слышу – дверь в сенцы открылась… и закрылась. Кто-то пришёл, явно не дед, ведь шума машины не было слышно. Подождали немного. Тишина. Я решила посмотреть, кто там, ведь темно в сенцах уже. Опп! А дверь-то подпёрта!! Какая на..а..а..глость! - возмущению моему не было предела. Пришли, подпёрли дверь, а теперь шастают по двору, а у нас ведь живности полно всякой! Тут же молниеносно принимаю решение. Короче, ра..а..азгоняюсь, ну…, ты же вес мой знаешь, - и в дверь! Та вылетела напрочь, а я сверху плашмя на неё упала. Осталась только единственная доска, к которой прикрепляются навесы… Вышла во двор, обошла дом – никого. Ещё один круг дала по всей пасеке, обойдя сараи – опять всё тихо, да и собаки спокойненько полёживают. Вернувшись к внукам в дом, я села у печки и стала думать-вспоминать. А когда всё вспомнила, хохотала, вот как ты сейчас, наверное, полчаса: ведь это я сама, собственноручно, закрыла дверь изнутри на крючок!! Правду говорят: «У страха глаза велики!»…
Виделись мы часто, особенно после того, как они купили дом в нашей деревне. А сделали они это опять же благодаря увлекающейся натуре Варвары. Вздумалось ей однажды заняться большим разведением помидоров. А на пасеке, где они разбили небольшой огород, весенне-осенние заморозки случались намного чаще, чем в селе. Начала она с того, что выписала по каталогу более 30-ти сортов томатов! С февраля по май её дом представлял собой теплицу.
Ящики с рассадой стояли всюду, а в комнатах почти не топилось(!), чтобы растения не вытянулись. Мужа загрузила на полную катушку! Тот ворчал, но подчинялся, - всю весну колотил ящики, сооружал утеплённые рассадники во дворе, заготавливал тонкие жердинки для подвязки томатов.
В то первое своё помидоровое лето Варвара высадила в грунт около тысячи корней! Конечно, времени и сил на хороший уход за ними у неё не хватало, поэтому все простые товарные сорта были пущены на самотёк, а главное внимание уделялось элитным, суперсовременным сортам. Я видела её воодушевлённое лицо и искрящиеся глаза, когда она водила меня по плантации, показывая свои достижения, и понимала, что всё это Варваре в радость, даже не смотря на начавшиеся боли в спине.
Набрав в подол платья разных помидор, садились мы среди самых высоких кустов на низкую скамейку и… дегустировали. Пробовали на вкус и сахаристые яблочные, и с кислинкой лимонные, и пикантные московские, и сочные «черноморец», и крохотные сладкие «чио-чио сан». Любовались ярко-жёлтыми «чудом света», чёрными «негритятами», вишнёвыми «космонавт Волков», «виноградными», похожими на гроздь…
В такие минуты Варвара отдыхала, как она сама говорила, «душой и телом». Также мы с ней «отводили душу», бродя по нашему саду, где росло более десяти привитых мною сибирских полукультурок, пробуя на вкус такие разные, но все без исключения сочные и удивительно запашистые плоды. Но особой любовью пользовались у Варвары мои сибирские арбузы.
- Ммм…, - всякий раз она закатывала глаза, как только откусывала первый кусочек нежно-розовой, сахаристой мякоти. В жаркие, знойные дни короткого сибирского лета, проводимые Варварой в основном с пчёлами, она радовалась как ребёнок этим сочным плодам, заезжая ко мне после работы на «точке» почти каждый день.
Как-то осенью, по просьбе детей, я приготовила немецкое блюдо – галушки с тыквой. Варваре так понравилось, что она тут же решила развести на будущий год этот незатейливый овощ. Но буквально через неделю моя пчеловодиха отказалась от своей затеи по причине…, впрочем, всё по порядку.
…Снимаю трубку зазвонившего телефона и,… не успевая вставить ни единого слова, слушаю Варварин эмоциональный рассказ: «Ой, Зин, у меня опять камедь! Помнишь, я взяла у соседки огромную тыкву на семена? Да всё недосуг мне было её разрезать, так и лежала она под кроватью. Сегодня ночью залаяла собака, да так громко! Я вскочила. Все спали. Думаю, кто-то опять, как в прошлую ночь, шарится во дворе. Я, разъярённая донельзя наглостью чёрт знает кого, полетела на улицу. А дочь днём мыла полы и выкатила эту тыкву в коридор.
Так вот, я со всего маху, пардон, разгону, ну… ты же вес мой знаешь, налетела на неё. Ты не смейся, слушай дальше – комедия переходит в трагедию. Я так «задела» своей ногой тыкву, что пробила в ней дыру, а под ноготь большого пальца до основания зашла тыквенная корочка. Взревела, видимо, как раненый зверь, что все мои домочадцы вскочили с постелей. Ничего понять не могут, а я жутко вою.
Давай мы всем скопом эту корочку из-под ногтя выуживать. Какой там! Она отломилась по краю ногтя, и ничем её невозможно было зацепить. Ломота… сил нет! С ночи до обеда кое-как выдержала, хотела уж в больницу ехать, да внучок Димка помог. Как? Да очень просто. Прыгал-прыгал около меня и… со всей силы прыгнул на этот мой несчастный палец. Я опять в рёв. И давай быстро разматывать бинт, чуть внука не прибив. А оказалось, что зря сердилась на него. От его удара корочка из-под ногтя вылезла, и я руками удалила её совсем.
Вот таким образом у меня Димка «хирургом» оказался. Сейчас чуток хромаю, но жизнь веселее пошла…Короче, с тыквами больше «не дружу»…
Впрочем, «сердечные» отношения с разного рода вещами возникали у неё довольно часто. В своё время пережила «дружбу» с чесноком, усадив им всю поляну и все закутки на пасеке: где-то вычитала, что это растение отгоняет от жилища и хозяев всё злое, дурное, а главное – болезни.
Как-то целых три сезона «болела» садовой земляникой – викториёй, выращивая её на участке размером в 30 соток! Некогда живя в соседнем районе, увлеклась садом и прививанием, теперь там жила средняя дочь и пользовалась трудами матери: запущенный, но ещё молодой сад, дарил прекрасные сибирские плоды.
То «загорится» разведением мускусных уток или декоративных курочек, то содержанием ангорских коз или тувинской лошади. Одну зиму «заразилась»… вязанием: обвязала всех детей и внуков, друзей и знакомых пуховыми носками и варежками…
О себе, конечно же, думала Варвара в последнюю очередь. Обходилась малым – как в еде, так и в одежде, да и во всём остальном. Помогала троим дочерям устраивать начавшиеся у них семейные жизни, старалась держать в узде подростка-сына, который кроме неё никого и не слушал, - с отцом у маленького Мишки отношения не ладились; растила двух детей своей младшей дочери, когда та оставила мужа и устраивала (более 5 лет!) свою судьбу…
… Бабье лето вступило в свои права – солнечные тёплые деньки, к обеду становясь даже жаркими, стояли тихими-тихими - ни ветерка. Всюду можно было увидеть серебристую паутину - верный признак осени. А вот мой «Ветерок», не молодой уже жеребчик, резвился подо мной во всю, - знал, что я люблю быструю езду.
Набрав полный рюкзак шиповника, я спустилась к реке и поехала вдоль неё по дороге, по обе стороны которой тянулись горы. Слева – невысокие, пологие, с редкими и крохотными рощицами берёз и сосен, между которыми раскинулись огромные поляны с клубникой. Справа – высокие крутяки, покрытые разными деревьями, где в основном сельчане устраивали свои покосы. Сейчас они были все убраны, и отава поблёскивала в осеннем искрящемся свете.
Буйство красок поражало взгляд. Молоденькие стройные берёзки поспешили скорее сменить свой зелёный наряд на ярко-жёлтый, тогда как матроны постарше, посолиднее и покурчавее, не торопились с переодеванием, оставаясь в своих летних платьях. Шаловливые осинки всё также трепетали узорными, начавшими менять окрас, листьями, а огромные кусты черёмухи привлекали разных птиц черной ягодой, ярко выделяющейся в изрядно поредевшей листве.
Временами среди деревьев мелькали ярко-красные всполохи, - это красавица- калина хвалилась своими сочными пурпурными гроздьями. Изредка мелькали лианы золотистого хмеля, обвивающие стволы деревьев пушистыми шишечками, да призывно выставляла свою оранжевую красу неказистая на вид боярка. Некогда бледно-зелёная листва талин и ив, сейчас была лимонного цвета и начала уже тихонько опадать.
Мой конь по привычке свернул на дорогу, ведущую к пасеке. Варвара с непокрытой головой сидела в центре поляны, где у неё стояли экспериментальные, как она их сама называла, ульи. Привязав Ветерка, я подошла и села рядом. На лице пчеловодихи блуждала улыбка.
-Что я тебе сейчас покажу! Какая прелесть, какая красота! – она подошла к большой колодке и чуть- чуть, с краю, откинула холстик, - полюбуйся!
Я ахнула. Матово-белые, похожие на огромные языки и расположенные в несколько рядов параллельно друг другу, соты были полны янтарного мёда.
-Это же тот самый, забытый мною рой, помнишь? Пчёлки без рамок и нашей помощи сделали всё как надо: и соты выстроили, и мёду натаскали, и расплода много у них, и рабочей пчелы. Такую красоту только на выставку, показать людям, как пчёлы в Природе работают.
Варвара бережно закрыла улей, присела на своё брёвнышко, куда она приходила часто, особенно в тревожные минуты и часами сидела, наблюдая за пчелками – её это всегда успокаивало. Затем задумчиво заговорила.
-Я занимаюсь ими уже много лет и всё не перестаю удивляться. Вот у кого людям надо поучиться! И старанию, не зря в народе говорят про работящего человека: «Трудится, как пчёлка», и строгому распределению труда, ну, ты знаешь, что каждая группа пчёл выполняет только свою работу, и способности строить,- ты только что видела соты, выполненные по всем законам геометрии.
И взаимовыручке, когда все бросаются на помощь по сигналу - запах яда, идя при этом на верную гибель, и умению содержать жилище в чистоте, универсально используя его в своих целях. Ведь в ячейках они хранят мёд и пергу - пчелиный хлеб, и выводят потомство, и зимуют.
А продукция? Вся – целебна для человека! Только с трутнями - мужскими особями, жестоко поступают. После того, как Матка оплодотворится, они их просто выталкивают из гнезда и все трутни гибнут. Конечно, они, как и мужики наши, от разведения потомства получают только одно удовольствие, всё же жалко их, - Варварина сердобольная натура брала своё…
А я смотрела на женщину, на её простое, но в эту минуту такое одухотворённое лицо, и думала о том, что любила она своё главное, страстное и, наверное, вечное увлечение по-настоящему.
Занимаясь с пчёлами, Варвара забывала обо всём – это была как песня души: она сама её исполняла, вслушиваясь в смысл слов и мелодию, любуясь необыкновенным звучанием; наблюдала за удивительно гармоничным существованием божьих созданий, познавая таинство этого творения природы, получая при этом огромное удовольствие и удовлетворение…
-Варвара! Иди, Димка тебя зовёт! Что-то срочное! – громкий голос Михаила нарушил очарование минуты. Пчеловодиха встрепенулась, легонько поднялась и, позвав меня с собой, быстро зашагала в направлении дома – внук требовал внимания.
Обыденная жизнь продолжалась….