Алка Прохорова училась плохо. Ну не давались ей точные науки. Зато с ней было интересно. С ней можно было часами обсуждать фильмы, говорить о косметике и о мальчиках. Она была простой и доступной. Она была болтушкой. Через это весь класс знал, что она любит Пелевина. Включая самого Пелевина. Но для него она была как пиявка на заднице. Он хотел чувствовать себя крутым и независимым, а Алка упорно вешалась ему на шею и понимать, что она ему по барабану, не хотела.
Васе Пелевину уже давно перестало льстить наличие этой поклонницы. Он бы с радостью перевесил ее на шею кому-нибудь другому, но Алка была настойчивой. За год такой жизни Пелевин успел привыкнуть к ней как к чему-то обязательному и неотъемлемому от школьной жизни. Вася вел здоровый образ жизни, Алка уже два года курила и бросать не собиралась, но однажды на школьном огоньке Пелевину сказала:
- Если ты мне предложишь встречаться, я ради тебя брошу курить.
- Не стоит ради меня так мучиться, - ответил ей Пелевин.
- Нет, стоит – расстроилась Прохорова. – Я люблю тебя.
Вася тогда не смог придумать ничего лучше, как промолчать. Такое признание свалилось на него впервые, и что с ним делать он не знал. Позже об этом узнал весь класс. Кто-то Пелевина подкалывал, кто-то ему сочувствовал, кто-то завидовал. Безразличных не было. Все-таки такое событие – в классе вот-вот появится первая пара. Но пара не появилась, и ребята поутихли. Впрочем, скоро на обсуждение вышли Вронская и Герасимова, одновременно начавшие в середине 7-го класса встречаться со старшеклассниками. Девчонки хоть и не распространялись на эту тему, но знал об их пассиях весь класс. Одноклассницы им завидовали, парни уважали и не пытались отбить, чувствуя, что не выдержат конкуренции.
Костя Патрушев и Вадим Лихачев шли домой. Обоим, однако, идти не хотелось. Но время было полдесятого, если в 10 не придут, обоим достанется от родителей. Патрушев курил, Лихачев отворачивался от табачного дыма:
- Родители ругаться будут.
Патрушев в душе тоже опасался реакции родителей, но считал, что с сигаретой выглядит взрослее. Затягиваясь, хмурил брови, струйкой выпускал из легких сизый дым, гордо, свысока, смотрел по сторонам, иногда получая наставления от незнакомых теток и бабулек с авоськами. Патрушев пропускал эти наставления мимо ушей, проходил мимо, делая независимую рожу, но однажды все-таки попал: дворничиха взяла да и настучала родителям. Дома был скандал, в результате которого Косте отказали в карманных деньгах на два месяца. Костя расстраивался. Стрелял сигареты у старших товарищей…
Ребята подошли к дому. Уже стемнело. Во дворе компания играла в карты, рядом сидели девчонки, кто на коленях у парней, кто сам по себе. Костя и Вадим приостановились. Компания заметила их, кто-то поднялся, протянул руку.
- Присаживайтесь, парни!
Они постояли, подумали, присели.
Вообще-то Вронская такой уж безупречной красавицей не была. Но был у нее какой-то шарм, который не оставлял равнодушными даже самых отрешенных парней. Четырнадцать ей не давал никто, все думали, старше. Настька умела подать себя. Вероятно, ей это передалось от матери. Настька родилась, едва ее мамаше стукнуло 19, своего отца не знала. Она уже три года жила с отчимом, до этого у матери были другие мужчины. Аркадий, нынешний мужчина, а теперь даже законный муж матери, Настьку не обижал, часто подкидывал денег, делал мелкие подарки, по поводу и просто так, но отца ей все равно не заменял. Она не возражала, она и не знала, как это, когда есть папа. Он ничего ей не запрещал, пару раз даже предлагал покурить с ним за компанию. Настька отказывалась. Она не хотела начинать. Витька – Настькин бойфренд – называл Аркадия мировым мужиком, часто курил с ним за компанию вместо Настьки, часто говорил ей, что «эх, был бы у меня такой отец, я бы…» Воронская улыбалась и отмалчивалась – Витек не знал, что Аркадий ей отчим. Настька почему-то стеснялась говорить ему об этом.
- Вы чего, совсем охренели?! - Патрушев в сердцах швырнул на землю свою новую кепку.
- Ты проиграл – плати, - спокойно отвечали ему.
Ребята были мускулистые, высокие, и их было много. Костя высоким и мускулистым не был, и потом, он был один. Лихачев еще полчаса назад ушел домой, сославшись на строгих предков. А Патрушев вот не ушел… дурак… За эти полчаса он проиграл Серому тридцать баксов и теперь просто не представлял, что будет делать. Серый курил, спокойно смотрел на него. Серый был старше. Он недавно вернулся из армии и занимал в их дворе место главного заводилы. Серый брал свое всегда, чего бы это ни стоило, Костя знал это по чужим рассказам, но не хотел проверять на своей шкуре.
- Я верну… - тихо сказал он. – Не сейчас.
- Срок – три дня, - спокойно ответил Серый. – Через три дня не вернешь – пойдут проценты, так что в твоих интересах отдать как можно скорее. Ребята – свидетели. Так, парни?
Парни ответили гудящим «да», девчонки заливисто засмеялись.
Трофимова считала себя настоящей подругой. Она, во что бы то ни стало, решила помочь Ленке. Она решила поговорить с Лешкой. Не испытывая к нему никаких чувств, кроме дружеских, она решила объяснить ему про Ленку все как есть.
- Ленка сама не сможет, заволнуется, у нее не получится, - думала она. – А я помогу, все объясню, он поймет.
Ленка почему-то в школу не пришла, более удобного случая для объяснений быть не могло. Трофимова вздохнула и направилась к гудящей толпе, во главе которой был Лешка.
- Я делаю рестарт – ни фига! Та же лажа! Блин, я думаю, че делать! Уже хотел винду переустанавливать…
- Леш, - позвала Трофимова.
- Чего? - отвлекся он, посмотрел.
- Подойди на минуту.
- Во, стрелку тебе Трофимова забивает! - весело засмеялись мальчишки. Лешка нехотя поднялся, пошел за ней.
- Она тебя любит, Леш, - грудным голосом говорила Трофимова обалдевшему Лешке, который за последние пять минут не сказал ни слова. – Ты к ней сам подойди, а то она стесняется, боится, что ты ее пошлешь. Она ведь тебе нравится?
- Я даже не знаю… - очнулся Лешка. – Нормальная девчонка. А почему я?
- Ну нравишься ты ей! – опять взялась за свое Трофимова.
- Уф, Свет, прям как снег на голову… - после долгой паузы произнес он.
- Ничего – парировала та. – Ее вот сегодня нет, зайди к ней, спроси, почему не пришла, или позвони.
- Не, я не буду звонить, - сказал вдруг Лешка. – И заходить тоже не буду. Она… Ленка… ну нормальная она девчонка, но мне не нравится… ты уж извини, ты вроде как от ее имени… нет, я не хочу звонить…
Трофимова смотрела на него, широко открыв глаза.
- Ты что! – сказала она, наконец. – Ты же меня подведешь!
- А я не просил тебя признаваться мне в любви от нее! Вот… - он вдруг улыбнулся и ушел.
Коридор был темным, лампочка перегорела вчера, вставить новую не успели. Ребята толпились, сыпали приколами, толкались. Яна Маковецкая в этом не участвовала. Тут вообще был не ее класс. Она стояла в углу, около 39 кабинета, и ждала. Ждала только одного, ей сейчас больше ничего не надо было. И если бы этого не произошло, то Яна бы считала, что день прошел зря. А если бы это случилось, то чувствовала себя счастливой. Дверь открылась, из кабинета высыпала толпа старшеклассников. Яна стояла, вглядываясь в лица снизу вверх. Это он? Их глаза встретились, замерли на мгновение, вообще все замерло. Сердце – тук-тук!
- Привет!
- Привет!
Еще несколько минут Яна стояла и смотрела вслед уходящим ребятам. Ей казалось, что она счастлива.
Патрушев не знал, что делать. С одной стороны, 30 баксов – не такая уж большая сумма, с другой – где ее взять? Костя поспрашивал у друзей, но все только сочувственно пожимали плечами.
- Друзья, блин, тоже мне… козлы… - злился Костя.
Возможно, денег у мальчишек и правда не было, но Патрушеву на это сейчас было наплевать. Для него жизненно важной целью стало, во что бы то ни стало, раздобыть эту сумму. Спросить у родителей было исключено, вместо денег получил бы по шее. Оставалось два варианта: либо заработать, либо что-то продать. Вариант «заработать» Костя отложил на крайний случай – вряд ли кто-то возьмет на работу тринадцатилетнего да еще и заплатит сразу. Оставалось последнее. Костя с тоской перебирал свои вещи. Вот плеер, отец ему подарил на прошлый день рождения, вот фотоаппарат «практика» - родители отдали когда купили новый, мобильник… Родители точно заметят. Сказать, что потерял?…
Ответ пришел неожиданно, как бы сам собой. Костя сунул руку в карман чужой куртки, и сразу понял, что попал в цель. Зажимая в руке добычу, он боялся взглянуть на нее; стараясь не привлечь внимания охранника, он не торопясь вышел из школьной раздевалки, поднялся на второй этаж, зашел в пустую рекреацию и только там открыл ладонь... 350 рублей... еще какие-то бумажки, чеки... Что ж, неплохо, 10 баксов уже есть. Патрушев не раздумывая положил чужие деньги в рюкзак, на всякий случай прикрыл тетрадями. Чтобы отдать долг у него оставался еще один день. Костя теперь был уверен, что недостающие деньги достанет.
Витек в Настька опять ссорились. Последнее время это часто повторялось. Ссоры возникали на пустом месте, ребята иногда сами не могли понять, как так получается. Так случилось и в этот раз. Только теперь Витек не стал догонять ее, а сам развернулся и ушел. А Настьке не позволяла гордость окликнуть его и извиниться. Так всегда поступал он, она просто принимала его извинения как должное, никогда не задумываясь, что, возможно, она также виновата в размолвке. Витька ушел. Настька постояла немного и пошла домой. Но с каждым шагом в горле рос комок, на глаза набегали слезы. Под конец своего пути она уже не сдерживалась, и слезы катились по лицу, нос неприлично распух, глаза покраснели... Она вошла в подъезд, не спешила заходить в квартиру, поскольку в это время отчим обычно был дома. Придется ему объяснять, что случилось. А говорить об этом Настя не хотела. Ни с кем.
Она прислонилась к крашеной зеленой стене. Стало вдруг обидно, она задумалась над тем, что обидели ее несправедливо, слезы потекли с новой силой, она закрыла лицо руками и зарыдала, стараясь плакать не слишком громко...
- Кто тебя обидел, солнце мое?
Она резко подняла голову и увидела над собой Аркадия. Только сейчас Настька сообразила, что сидит на лестничной площадке своего этажа, а Аркадий как всегда вышел на общую лоджию покурить.
- Никто, - сквозь слезы ответила девочка, изо всех сил пытаясь успокоиться.
- А что же ты тогда плачешь? – Аркадий ласково наклонился к ней, потом присел рядом на корточки. – Просто грустно стало?
- Да, - не нашла лучшего ответа Настька.
- Просто ты поняла, что для того, чтобы все было хорошо так же, как сейчас, нужно иногда поплакать, да? Чтобы вся отрицательная энергия вышла? Правильно? - он с улыбкой смотрел на нее. Настька взглянула на него и тоже улыбнулась, но больше из вежливости.
- Вот, ты уже улыбаешься, - обрадовался отчим. – Ну пойдем, со мной постоишь. Хочешь? Или домой?
Он стоял и курил, смотрел перед собой. А Настька смотрела на него. Они оба молчали и стояли близко-близко.
- Зачем ты куришь? - спросила Настька.
- Расслабляет, стресс снимает, - Аркадий задумался. – А вообще просто привычка. С армии курю, теперь уже не завяжешь.
- Стресс снимает... – повторила Настька. – А можно мне тоже?
Аркадий удивленно взглянул на нее. Потом протянул открытую пачку.
- Да нет, - раздраженно ответила Настька. – Дай мне свою докурить.
Отчим усмехнулся. Протянул тлеющую сигарету.
- Ты курить-то умеешь?
- Не курила никогда...
- А стоит пробовать? - он улыбался. Настька молча взяла сигарету из его руки, вопросительно посмотрела на отчима.
- Вдыхай ртом, обхвати ее губами, - подсказал Аркадий. – Теперь дым выпускай... так... Настька выдохнула.
- И все? - с удивлением спросила она. Аркадий рассмеялся.
- Попробуй еще раз, - сказал он. Настька послушно затянулась.
- Сразу не выдыхай, - давал наставления Аркадий. Неожиданно Настька резко выдохнула и зашлась в кашле.
- Ну вот, молодец, - усмехнулся отчим. – Накурилась? Пошли домой.
Он вытащил из ее руки недокуренную сигарету и, затушив ее о бетонную перегородку, бросил вниз. Приобнял Настю, уводя за собой.