Снежная Королева
(злая сказка)
Пролог
Шелком твои рукава, Королевна,
Белым вереском вышиты горы.
Знай, что там никогда я не был,
А если и был, то себе на горе.
Мне бы вспомнить, что случилось
Не с тобой и не со мною.
Я мечусь как палый лист,
Но нет моей душе покоя.
Ты платишь за песню полной луной,
Как иные платят звонкой монетой.
В дальней страны укрыта зимою,
Ты - краше весны
Ты - краше весны
Ты - краше весны и пьянее лета.
Где-то бродят твои сны, Королевна.
Далеко ли до весны травам древним?
Только повторять осталось
Пору слов. Какая малость:
Просыпайся, Королевна!
Надевай-ка оперенье!
Мне ль не знать, что все случилось
Не с тобой и не со мною.
Больно ранит твоя милость,
Как стрела над тетивою.
Ты платишь за песню луною,
Как иные платят монетой.
Я отдал бы все, чтобы быть с тобою,
Но, может, тебя
Но, может, тебя
Но, может, тебя и на свете нету…
автор: Хелависа
Если любовь возможно заменить ненавистью,
То и тепло возможно заменить холодом.
1.
Не ищите сказку, и сказка сама найдет Вас.
В этом году выдалась очень холодной зима. Крупные металлически-прозрачные сосульки смертельной опасностью свисали с любых, не обогретых выступов, где только могли найти жидкость для саморождения. Холодно-холодно-холодно! Снег застилает глаза. Ветер метет, беспокойно и беспомощно выдувая себя в разные стороны, как будто отчаянно ищет кого-то между этих низких треугольных домиков. Воет так отчаянно. "Он, верно, потерял кого-то действительно дорогого ему и, верно, потерял настолько давно, что уже сошел с ума от поисков" - подумала маленькая фигурка, озябшая и замерзшая, медленно переступающая, скрытыми теплой длинной накидкой, ногами.
Метель усиливалась, а фигурке непременно нужно было попасть домой к ужину. Приходилось торопиться, чему отчаянно мешал рыхлый слепящий снег, сбившийся в западню сугробов. "Холодно-холодно-холодно" - будто бы выл ветер, вторя тихим, тяжелым шагам фигурки. Вот уже совсем стемнело, и небо окропил розоватый оттенок, пришедший на смену звездам давно упавшим с неба над этим городком. "Быстрее! - подгоняла себя фигурка, и тут же обрывала сама себя, отвлеченно выдыхая: - Как же все-таки холодно".
Кнопочки домофона поистерлись и обмерзли. Фигурка сняла теплую варежку и прислонила розовые подушечки пальцев, повторяя извечную преграду трехзначного кода. В глаза ударил неестественный ярко-желтый свет электрической лампочки, висящей где-то под потолком. Рука спряталась обратно в варежку, а ноги уже побежали по лестнице наверх. Стены исписаны неровными надписями и похабными рисуночками подростков, не знающих, куда истратить лишнюю энергию. На третьем этаже было выбито окно, и ветер отчаянным свистом то и дело залетал в образовавшийся уголок, царапая себе тело, и принимался в истерике срывать плохо налепленные на стены листовки и плакатики. Фигурка лишь бросила быстрый любопытный взгляд на это и побежала дальше по лестнице.
Знакомая дверь с трудно досягаемым высоченным звонком очень обрадовала фигурку. И в предвкушение домашнего тепла, она потерла свои маленькие варежки друг об друга и, возможно, где-то в толще тканей шапок и шарфов, даже улыбнулась. Три коротких еще не окрепших стука об железную эмаль заставили загореться глазок, повисший где-то на уровне звонка. Дверь со знакомым несмазанным скрипом открылась:
- Витя! - посветлело лицо мамы, - Где ты был? Почему так долго?
И знакомые сильные руки втащили фигурку за шиворот в испаренную теплоту прихожей. Под слоем клетчатой материи старого пальто открылась фигурка маленького мальчика лет 7-10. Его большие щенячьи глаза внимательно смотрели на маму, выражая какой-то полудетский-полузвериный испуг.
- Витя? Ну, чего молчишь? Я тебя спросила же? Отвечай немедленно: где ты был? - острый безжалостно-беспокойный голос мамы делал эти щенячьи глаза еще более жалостливыми.
- Я у бабушки задержался. - Пробежал по прихожей свежий детский голосок.
- У бабушки? - сильные руки сдернули с головы мальчика плотную шапку, разлохматив его светло-русые пшеничные волосы. - Я же тебе сто раз говорила, чтобы ты не шлялся туда и не беспокоил старушку. Ей и без тебя тяжело, еще и ты туда прешься.
Мальчик молча слушал все, что ему говорила мама. Его голубые глаза потухли и опустились, принявшись равнодушно разглядывать грязный серый пол под ногами, на котором когда-то очень давно лежал красивый рыжий паркет, но позже из-за прорыва трубы его пришлось снять, а денег на новый так и не нашлось. Обычно здесь лежал длинный ковер-дорожка, скатанный и потерявший за годы свою мягкость, но сегодня мама отнесла его в их с сестрою детскую и постелила там, чтобы было теплее ногам.
- Разуешься сам, - махнула рукой мама и со свойственной ей чуть прихрамывающей походкой направилась на кухню. - Переоденешься, помоешь руки, и можешь садится есть.
- Хорошо, мам. - Почти прошептал мальчик, стягивая с ног несколько раз перешитые и прошитые черные стоптанные сапоги.
* * *
- Витя?! - позвала мама.
- Что? - выглянули из-за косяка уже сонные голубые глаза, скрытые нарочно зачесанной на лицо светлой челкой.
- Завтра пойдешь с сестрой на стеклотару, так что сейчас же ложись спать, чтобы утром не ныть, что не выспался. - Мама строго посмотрела на Витю и тот тут же, кивнув и схватив пижаму, убежал в ванну переодеваться ко сну.
Старшая сестра спала на нижней кровати и Витя, стараясь карабкаться как можно тише, то и дело поглядывал в её расслабленное обветренное лицо. Когда бы он её не спрашивал о том, что ей снится во сне, она отвечала только одно: темно и пусто, ничего вообще не снится.
Забравшись под одеяло, мальчик с силой зажмурился, дав себе слово не открывать глаз до самого утра. И тут перед его глазами отчетливо встала картина, как холодный обезумевший ветер воет на улице. "Ему, наверное, очень и очень холодно и совсем некуда пойти. И мамы у него нету. И сестры. И дома. И кровати. Выгнали его, небось, из его дома тыщщу годов назад, вот он и воет так жалобно, - думал Витя, чуть расслабив вдруг заболевшие от напряжения зрачки. - И даже не потому, что ему обидно, что его выгнали. Ему и не больно-то надо было с ними жить. Просто всем же, наверное, хочется, чтобы у него была мама и дом, а все вокруг вот так спят в своих кроватях, а он летает и завидует. А может он сейчас завидует именно мне? Сидит у окна замерзший, весь в сосульках и смотрит, как я тут сплю". Витя испуганно подпрыгнул, рывком сев на пастель. Большое, скрытое занавесками окно, находилось как раз в ногах у двухъярусной кровати. Но ветра он там увидеть не смог. Только какой-то розовый осадок на небе вместо звезд и луны, хорошо видный в полной темноте комнаты. "А вот мне совсем и не жалко, - храбро подумал Витя. - Пусть, пожалуйста, ночует со мной. Вон, у меня сколько места свободного. Только пусть тихо заходит, а то Машу разбудит, а она спросонья очень злая".
Витя подполз ближе к окну и нерешительно потянулся маленькой ладошкой к ручке. За окном что-то вдруг задвигалось, и мелкие частички какого-то мусора с дробным маршем стали биться об стекло. "Это ветер обрадовался тому, что я хочу пустить его" - светло улыбаясь, подумал мальчик и с силой надавил на ручки, почти повиснув на её рукояти.
- Ты чё делаешь, дебил? - закричала Маша, вскакивая с кровати. - Закрой окно, даун!
Но было поздно. Счастливый и опьяненный новым неизведанным участком свободы ветер, обезумевшим паром ворвался в комнату. Мгновенно комнатная температура сменилась невыносимым, колющим и щетинящим кожу морозом.
- Мама!!! - завизжала сестра.
Витя виновато забился под одеяло, хотя не знал, за что его сейчас поругают. Но, судя по крику сестры, поругают точно.
* * *
Витя стоял в углу, упираясь лбом об холодную стену. Болели плечи из-за вырвавшегося вдруг удара маминых ладоней. Было обидно до слез. Не из-за боли, а из-за того, что наказали-то ни за что. Он ведь все верно сделал. И ветер впустил, и погреться дал. Правильно ведь? Ведь так и надо? А она - вот… Обидно.
Витя выронил из голубых глаз две серебристые капельки слез. Горьких-горьких…
Мама сидела на стуле напротив окна на кухне и что-то вязала.
- Мам, ты меня любишь? - вдруг пробурчал Витя.
- Ты зубы-то мне не заговаривай и на жалость не дави, - погрозила пальцем мама. - Сказала, что будешь стоять в углу час, значит столько и будешь. И не смей подлизываться. Люблю - не люблю…провинился, значит отвечай! Стой там молча.
Витя закрыл лицо маленькими ладошками и закрыл глаза. Стало очень темно и мальчику вдруг показалось, что он превратился в памятник. Такой, который он однажды видел на площади. Такой тяжелый и разучившийся шевелится. Хотелось спать под теплым и мягким одеялом…
2.
Утром мама сварила яиц и сделала бутерброды. Витя попил чаю с печеньем и, схватив портфельчик с припасами, выскочил на улицу. Во дворе кругом лежал еще не тронутый не чьими сапогами снег. Витя спешил первым оставить на нем именно свои следы и резво бегал по гладкой, мучнистой поверхности, пока не услышал строгий голос сестры:
- Разбегался, даун. Пошли быстрее. Я тебя тут ждать не собираюсь.
* * *
- Аккуратнее! - зло процедила сестра, когда Витя, споткнувшись, чуть не уронил ящик с пустыми бутылками. - Неси в подвал, а я пока с человеком расплачусь. Быстрее!
Мальчик всегда боялся этого подвала. Сырой, теплый лишь из-за необычайного уличного холода, он внушал Вите непонятный ему самому страх. Ему бесконечно казалось, что кто-то с большими желтыми глазами наблюдает за ним неизвестно зачем. А его когтистая черная рука вот-вот схватит Витю за ногу, да и утащит под огромные коробки. И никто не хватится.
Поэтому мальчик входил сюда крайне тихо, внимательно оглядывая все углы. А еще этот ящик мешал смотреть вперед…
- Чего замер? - крикнула за спиною сестра, нетерпеливо ткнув в спину мальчика пустой банкой, которую она также несла в подвал.
- Маш, тут так страшно… - прошептал Витя и тут же замолчал, понимая, что выглядит глупо, ведь все кто говорит правду выглядят глупо.
- Не выдумывай. Или может, ты работать не хочешь? Смотри у меня. - С силой толкнула она мальчика.
- Нет, ну что ты. Я хочу… очень хочу! Ты только маме не говори, ладно?
- Дурак ты, Витька. - Не выдержала и, оттолкнув мальчишку к стене, Маша пошла впереди, в самую тень.
В подвале снова загорелись чьи-то желтые невидимые глаза. Мальчик поежился, но послушно пошел следом за старшей сестрой.
* * *
Так, нагроможденный ящиками день, постепенно перевалил через свою половину. Витя не слишком переживал, что пропустил занятия в школе. Единственное чего ему сейчас хотелось, это придти домой, наесться маминых пирожков с капустой и лечь спать под свое теплое-теплое одеяло.
Весь день к сестре-Машке приходил какой-то долговязый парень с какими-то блестящими безделушками в карманах, с которым сейчас она и ушла куда-то в подвал, приказав Вите сидеть снаружи и ждать сторожа, обязанного взять у них ключи от склада с пустыми бутылками.
3.
Завыла метель и будто бы только что проснувшийся где-то в белых сугробах ветер, вдруг поднялся над землей и принялся как сумасшедший метаться в разные стороны. Он то дул в лицо, то снова падал к самой земле, занося носки сапог снегом. Холодно-холодно-холодно!
Витя сидел на пустом ящичке напротив низкорослого самодельного человечка с веточками вместо рук и носа. Ему был не страшен ветер. Даже наоборот, Витя чувствовал к нему необъяснимую привязанность и может даже где-то жалость. Жалость к его вечному зову. Да-да, ветер именно звал кого-то, кого-то ушедшего далеко в тепло, куда ему никогда не попасть.
- Эй, ты, мальчишка! - услышал Витя властный женский голос над собой.
Перед ним в длинной меховой шубе, несравнимой по своей белизне даже со снегом, лежащим вокруг, стояла высокая бледная женщина с алыми губами и синими, как самый темный лед яркими глазами, сейчас строго обращенными на него. На чёрной прилизанной шапке толстым слоем лежал иней. Внезапно Вите показалось, что он стал негритенком, настолько смугла была его кожа по сравнению со щеками и ладонями женщины.
- Мальчишка! - Её голос был по-женски грубым, властным и холодным. - Я к тебе обращаюсь!
- Ко мне? - переспросил растерянный Витя.
- А здесь еще кто-то есть? - строго заметила женщина и нагнулась чуть ниже, чтобы получше разглядеть мальчика. - Ты верно нищий. Твой костюм прохудился и устарел. Так сейчас никто не одевается. Зачем ты тут сидишь?
- А зачем вы спрашиваете?
- Я? Я спрашиваю, о чем хочу и когда хочу. И не смей мне грубить, ты не знаешь, кто стоит перед тобой, мальчишка. - Женщина важно положила свои белые ладони к себе на пояс.
- А кто Вы? - Витя встал, желая смотреть даме прямо в глаза, но он все равно был слишком низок для неё.
- Я? Ты и вправду хочешь узнать кто я? - она засмеялась дребезжащим капризным смехом, как смеются сумасшедшие пенсионерки, отчаявшиеся в своих домах в одиночестве.
Но тут поднялся сильный ветер и стряхнул с её шапки иней, но саму женщину будто бы и не посмел коснуться. Лишь легонько погладил по щекам. Её смех тут же прервался, а глаза, долгое время строго глядящие на Витю, наполнились удивлением.
- Ты? - зашептала она, некрасиво ткнув в него пальцем. - Это ты? Мальчишка, ты верно очень любишь зиму?
- Не знаю, - признался Витя. - Я лето не люблю. В нем жарко и скучно. Кругом постоянно все лежит. Нет…
- …ветра - подсказала женщина, на что мальчик одобрительно кивнул. - А хочешь ли ты попасть туда, где всегда есть ветер и снег?
- Но там, наверное, очень холодно? Я не хочу мерзнуть, - покачал головой Витя, доверчиво сделав шаг к женщине навстречу.
- О, ты не замерзнешь, - снова засмеялась женщина, протягивая мальчику свою белую ручку с тонким золотым кольцом на безымянном пальце. - Ты вообще больше никогда не будешь чувствовать холод.
Мальчика шатнуло от неожиданно сильного потока ветра с размаху ударившего в спину. Он подошел вплотную к холодной женщине и положил свою маленькую руку в её бескровную раскрытую ладонь.
- Полетели! - скомандовала она, широко приоткрыв свои алые губы.
И закружилась метель, и со звоном и скрежетом разорвались провода, в которых так отчаянно задыхался город. И нельзя было смотреть вперед, ведь кругом разлился такой ослепительно-белый свет, что глаза резало.
Витя почувствовал себя парящим в воздухе, но не испугался. Рука женщины была невыносимо холодной. Её кожа будто бы резала ладонь мальчику, въедалась в неё ледяной нематериальной влагой. И по небу, ликуя, носился ветер…
4.
"Что-то произошло" - думали любопытные люди, глядя глубоко в небо. Огромный вихрь несся над городом, размывая, разрывая в своих когтистых лапах звезды. А за ним, как привязанный, срывая с людей шапки, сбивая с ног слабых, летел седой ветер. Быстрее-быстрее…
Витя все еще не видел ничего ни перед собой, ни вокруг себя, настолько много было снега. И тут мальчик подумал: "А не ведьма ли она, эта странная холодная женщина с синими как лед глазами? И если так, куда она несет меня?". Витя, как мог, вжал голову в плечи, испуганно озираясь в поисках длинной белой шубы, но её силуэт слился с метелью и был совершенно неразличим.
Витя не знал, сколько продолжался этот полет, в какую сторону они летели. Приземлился он в большой пушистый сугроб, который тут же его и поглотил. У мальчика тряслись пальцы и посинели губы. Вокруг было очень холодно и трудно дышать. Настолько трудно, что Витя закашлялся и упал на колени, еще больше утонув в западне сугроба.
- Встань! - услышал он знакомый властный голос.
- Скажите… - прошептал Витя, стараясь быть вежливым и благодарным.
- Что? - перебила его женщина, рывком вынимая его из сугроба и ставя на протоптанную ледяную дорожку, прямо у своих ног. - Ты, верно, хочешь знать, кто я? Так слушай! Я - великая и могущественная повелительница заморозков, метелей и холодов. Единовластная хозяйка всех снегов и льда, которыми вы, люди, восхищаетесь и которых так боитесь. Я та, что каждый год дарит миру явление Зимы. Я та, что замораживает и останавливает самые горячие сердца. Я - Снежная Королева!
Мальчик изумленно поднял на женщину свои большие голубые глаза. Её кровавые губы вытянулись в улыбку. Она сняла свою шапку, и из-под неё вырвались на растерзание ветру черные как смоль длинные волосы. Она смотрела на Витю ледяными синими глазами, прямо в сердце, глубоко внутрь…
- У вас кровь! - закричал мальчик, подбегая ближе. - Вон, вся ладонь в крови.
- Это все проклятое человеческое тепло, - чертыхнулась Королева, приподнимая правую руку. По её белой коже тонкими худыми струйками текла кровь, разлиновывая своей сетной всю её ладонь.
- Вам больно? - прошептал на выдохе мальчик и, не дождавшись ответа, расстегнул своё клетчатое пальто.
Во внутреннем кармане, за подкладкой, мама постоянно заворачивала ему очень красивый носовой платок. Он был весь синий, обшитый голубой волнистой каемочкой. А на обеих сторонах красовался рисунок большого пушистого котенка с грустными глазами. Витя достал платок и принялся аккуратно вязать его на руку к Снежной Королеве, судорожно пытаясь остановить лениво льющуюся кровь.
Снежная Королева лишь засмеялась, одним коротким движением отбрасывая мальчика обратно в снег.
- Глупый человечек, - громко смеялась она. - Ты разве не понимаешь, что делаешь только хуже. А я не чувствую боли. Я вообще ничего не чувствую. Я ведь Снежная Королева, дурочек. А ты может, хочешь растопить меня?
- Нет, - замотал головой мальчик, опираясь голыми ладонями об ледяную дорожку под собой. - Я хотел помочь.
- Помочь? - удивилась Королева, но тут же сменила удивление на милостивую улыбку. - Лучше я тебе помогу. Выполню обещание. Ведь тебе холодно…
И снова все завертелось. И поднялась все та же метель, и завыл все тот же ветер, приподнимая Витю над землей. И неожиданный смертельный холод хлынул ему под кожу, добираясь до самого сердца, превращая грудную клетку в решетки изо льда. И тут же оборвался. Мальчик почувствовал… нет, он ничего не почувствовал. Витя просто знал откуда-то, что холод ушел навсегда. И холод, и озноб, и любые болезни - все ушло. Он остался, более не нуждающийся в них, под крылом Снежной Королевы. Он знал, что навсегда останется с ней.
- Как тебя зовут, человечек? - спросила она, насмешливо улыбаясь тому, как мальчик непривычно трудно сгибает перед глазами синие пальцы.
- Витя, - ответил он несмело.
- Витя - это слишком по-человечески. Слишком по-старому. А тем временем ничего старого больше нет, - Королева подняла глаза к темному небу. - Я буду звать тебя ВиктОр. На французский манер. Запомни - ты больше не Витя. Ты - ВиктОр.
Глаза мальчика помутнели, и он, вдруг ощутив сильнейшую боль в горле, сглотнул. Ком провалился куда-то внутрь грудной клетки, и Витя встал на ноги, заняв почетное место рядом со своей Королевой. Он смотрел вперед, на хрупкий хрустальный замок впереди, своими большими серыми глазами…
5.
Дворец Снежной Королевы был ослепительно бел, как самый дорогой фарфор, собранный и склеенный миллионами мастеров. Мальчик шел по коридорам, жадно глотая глазами пространство. Он старался увидеть и запомнить каждую мелочь, каждую трещинку, каждое искажение своего маленького тела в хрустальных стенах и колоннах.
Королева великодушно позволила ему крепко сжимать свою ладонь, чтобы он не боялся потеряться. Витя шел за ней, невольно стараясь подражать её беззвучным, мягким шагам, привыкшим, казалось, ходить по самым облакам. Её рука больше не кровоточила под прикосновениями человеческих ладоней. А мальчик, способный растопить одним своим дыханием стены в её ненаглядном дворце, стал таким же белым и холодным, как многочисленные фигурки изо льда, украшающие залы и коридоры. Разницу заключали в себе лишь остатки человека все еще жившие в его побелевшем, ледяном теле. И это было забавно.
- Ты любишь пингвинов? - вдруг прошептала королева, остановившись на секунду.
- Я ни разу не видел их, - честно признался Витя.
- Примитивно. Вы разводите этих отвратительных, лающих, бесконечно бегающих, мохнатых, вонючих собак, при этом ни разу не видя пингвинов - истинных царей животного царства? Как вы, люди, примитивны, - Королева слегка фыркнула, как бы подчеркивая свои слова, и чуть крепче сжала маленькую ладонь в своей руке.
Коридоры не кончались. Они тянулись и тянулись куда-то в самый горизонт. Такие похожие и не похожие друг на друга, они резали глаза своими пышными хрупкими украшениями. Вот рыцарские доспехи целиком изо льда, а вот замерзший фонтан с прозрачной глыбой торчащей из трубы (наверное, она когда-то была водой). А вот две фигурки скалящихся белых волков, выполненных неизвестным мастером также целиком изо льда.
- А почему вы не вешаете цветных вещей? - спросил Витя Снежную Королеву.
- Потому что есть только черный и белый, а остальные цвета лишь их неумелый отблеск. По сути ничего нет, кроме тени и света - черного и белого. А я не люблю излишеств.
Королева чуть заметно улыбнулась, но не мальчику, а куда-то в пространство. "Кругом лёд, ничего кроме льда, - грустно подумал мальчик, и в тот же миг, подняв глаза на свою королеву: - Лёд? Ну и что?…"
* * *
- Ты будешь жить здесь, - царственным размашистым жестом, Королева указала на маленькую комнатку с кроватью, больше похожей на шатер, с белыми подушкой и одеялом. - Нравится?
- Да, - почти прошептал мальчик. - А где шкаф с книгами или стол?
- А зачем они тебе? Стол? Мы здесь обедаем в большом зале, где будешь обедать и ты, возле меня. А книги? Какой здесь тебе с них толк? Книги, они зачем? Чтобы читать их и делать себе пометки на будущее. А здесь нет будущего. Только лёд. Смотри на лёд и будь счастлив своей долей. - Королева кивнула и чуть потрясла рукой, чтобы высвободиться от Витиной ладони. - Итак, ВиктОр, я оставляю тебя здесь. Скоро за тобой придут, а пока, посиди и подумай…обо всем.
- До свидания, Королева, - помахал он ей рукой, когда её шуба замерла в дверях комнаты.
- Надо, кстати, научить тебя кланяться. Вы люди такие невежи…
Её голос еще звучал где-то в коридорах, но сама Снежная Королева уже ушла из пространства. Мальчик закрыл глаза и лег на свою кровать. Она была удивительно мягкой, как перина набитая снегом. Вите хотелось спать, но он слишком сильно боялся проснуться дома, напротив открытого окна с гуляющим за ним ветром…
6.
Витя открыл глаза от ощущения чьего-то присутствия совсем рядом с собой.
- Проснулся? Королева ждет.
Послышался противный скрипучий голос рано постаревшего человека. Рядом с кроватью, в длинном черном фраке и яркой красной бабочке на шее, стоял худощавый (будто высушенный) долговязый старик с козлиной бородкой и маленьким круглишком линзы в правом глазу.
- Королева? - переспросил Витя, желая услышать, что все что он видел не было сном, и его Королева реальна.
- Королева, - утвердительно закивал старик. - Меня зовут Сервантес. Символично, не правда ли?
- Красивое имя, - улыбнулся Витя. - А я Ви… то есть - ВиктОр. А зачем Королева зовет меня?
- Её Высочество Снежная Королева, - Сервантес вытянулся по струнке, и было видно, что эти слова он заучил наизусть, методом ежедневного повторения, - желает позвать Вас на личный разговор, цель которого мне знать никак не положено.
- Хорошо.
Витя вскочил с кровати и встал прямо напротив старика. Он был выше мальчика почти в два раза. Его черный фрак покрылся легким инеем и элегантно блестел в отражениях ледяных стен.
- Молодому человеку придется переодеться, - прогнусавил Сервантес, указывая на лежащие на кровати черные лакированные ботинки, носки, вязанную серую кофту и темные брюки.
- Спасибо, - мальчик постарался изобразить поклон.
- Нет-нет, - вдруг закричал старик, замахав руками. - Вы кланяетесь не верно! Королева этого не любит. Нужно так…
Сервантес положил правую руку на сердце, а левую завел за спину и в такой позе медленно опустил голову в поклоне.
7.
- здравствуйте, Ваше Высочество, - поклонился мальчик.
- Я вижу, Сервантес научил тебя правильно кланяться. Это похвально, - Королева (как думал Витя) умела улыбаться самой красивой, самой светлой улыбкой на свете.
А еще она переоделась и сейчас стояла перед ним в пернатом белоснежном платье, настолько длинном, что казалось Королева вот-вот споткнется об его подол и упадет на твердый лед, усыпанный стружкой снега против скольжения. Эта мысль напугала мальчика, и он поклялся про себя, что непременно поймает свою Королеву, если она упадет. Но как же красиво её платье…
- Уйдите все! - хлопнув в ладоши, прокричала королева.
И огромный зал тут же стал настолько пустым, что шаги Королевы по его ровной поверхности тут же превращались в гулкое эхо.
- Королева? - выпалил мальчик, когда она отвернулась от него и медленно пошла к своему трону. - Вы…
- Интересно, зачем я тебя позвала?
- Да… - испуганно зашептал Витя.
Снежная Королева дошла до конца огромного зала и царственно села на хрустальное кресло-трон, ослепительно сеявшее, даже при отсутствии солнца в этих холодных залах. Полы её платья разметались по ступенькам к трону, как сложенные крылья огромной птицы. Она указала мальчику на место у своих ног.
- Мне стало скучно, - сейчас её темно-синие глаза смотрели прямо на Витю, не на секунду не отвлекаясь, не отступая, будто желая прожечь насквозь. - Развлеки меня. Расскажи мне что-нибудь.
Мальчик встал на колени у ног Снежной Королевы и растеряно посмотрел в её бледное бескровное лицо.
- Я не знаю… - прошептал мальчик, опустив свои потухшие серые глаза. - Что я могу Вам рассказать? Неужели у меня есть что-то, что могло сравниться с Вами? То есть…
- Глупости, - отрезала Королева. - Расскажи о своей смертной жизни. Эти смертные рассказы всегда забавляли меня.
Витя задумался на секунду, но под неожиданно смягчившимся взглядом синих глаз, осмелел. Он долго рассказывал Королеве о своей любимой бабушке, которая живет далеко в одиночестве. О своей маме, которая не любит бабушку. О своей сестре, которая не любит его. О своих друзьях, школе, вредном учителе по русскому, который ни за что влепил ему 2 в дневник, и еще много-много чего. А Королева все слушала, не перебивая, лишь иногда громко смеясь, иногда только улыбаясь, а, иногда вдруг отворачиваясь и что-то, бормотала себе под нос, так тихо, что Витя не мог разобрать слов.
* * *
Шли годы или дни, какая разница? Витя каждый день проводил в ногах Королевы, а в слишком громкую и страшную вьюгу, она даже позволяла ему спать на полу возле своей кровати. Там было совсем не страшно. Совсем спокойно. Он слышал как тихо и ровно дышит в темноте его Королева и, так и засыпал, чувствуя себя чем-то очень важным, какой-то частью. Кусочком мозаики, из которой состоял Замок, дыхание его Королевы и даже сама Вечность. Маленьким кусочком, но все же чем-то.
Иногда Королева улетала куда-то с метелью, и тогда Витя оставался совсем один. Тоскуя, он резал подаренным ему ножичком фигурки изо льда, а потом сам же и выбрасывал их, считая убогим подарком к возвращению своей Королевы. И снова ждал. И по привычки засыпал на ступеньках у трона, боясь, что Снежная Королева вернется ночью, а он не услышит. И просыпался от любого случайного шороха. И, слава Богу, она всегда возвращалась.
Шли дни или годы - он сам уже не знал.
8.
Снежная Королева сегодня небывало пришла в его комнату сама. Виктор очень удивился этому, но радостно заулыбался ей навстречу.
- Доброе утро, моя Королева, - прошептал он, свесив ноги с кровати.
До пола он все еще не доставал. Его тело замерзло, и о том, чтобы вырасти Снежная Королева приказала и не мечтать. И он прекрасно знал, что никогда не будет доставать до пола, вот так свесив ноги с края кровати. Да и зачем? Зачем здесь расти? Читать он давно разучился, писать тоже, друзей забыл, забыл свой дом и не желал всем сердцем возвращаться, или вспоминать хоть что-то из своей прошлой жизни. Разве что… бабушка. Она, наверное, давно умерла. К ней никто не приходил, никто не говорил с ней. И она тихо умерла от собственного одиночества. И мама, наверное, этого даже не заметила. Бабушка…
- Что случилось, Виктор? - прогремел знакомый властный голос.
И неожиданно Снежная Королева, придерживая свое платье, села на пол, на колени перед кроватью и снизу вверх посмотрела прямо в неожиданно поголубевшие глаза Виктора.
- Не стоит грустить, человечек. - Прошептала она, таким нежным голосом, которого он раньше не слышал от неё, но, что-то ему подсказывало, что с сегодняшнего дня он будет слышать его часто.
- Вы как всегда правы, моя Королева, - заулыбался он, услышав этот ласковый голос.
- Знаешь ли ты, зачем я сюда пришла? - Продолжила тихо она.
- Нет, моя Королева.
- Чтобы позвать тебя на скорый был, в мою честь, естественно, - она достала откуда-то из платья алые ленточки и принялась вязать их бантиками на плечи, руки, пояс и ноги мальчика, что-то приговаривая про то, как она любит балы, какое на ней будет красивое платье и еще что-то.
А Виктор всё сидел, не шевелясь. С недавнего времени, он стал ощущать себя как-то иначе. Иные мысли стали посещать, по иному он стал думать, представляя некоторые предметы более глубоко. Он научился делать выводы, запоминать события, размышлять, предугадывать слова и желания Королевы, даже кое-как по-своему считать дни, когда она улетала в метель. "Может, я взрослею? - подумал он как-то утром и тут же оборвал сам себя. - Ну и что?".
- Королева, Вы любите меня? - Вдруг спросил он и тут же испугался собственного вопроса.
Но Снежная Королева не отстранилась, не изменился её взгляд, не задрожали пальцы. Она не усмотрела в его вопросе ни злого умысла, ни скрытой лести. Она лишь улыбнулась своей самой прекрасной улыбкой на свете.
- Конечно, - нежно прошептала она. - Ты моя любимая игрушка. Я тебя очень люблю.
"Игрушка" - радостно забилось его ранее молчащее сердечко, представляя себе нечто мягкое и разноцветное, что он так любил тискать и гладить в той старой жизни. Как хорошо быть любимой игрушкой. Так счастлив он не был еще никогда…
* * *
Ему тогда было позволено весь день не отходить от Снежной Королевы. Он сопровождал её, крепко держась за её белую прекрасную руку. Сидел в ногах у её трона, пока она говорила с него с гостями. Кланялся всем кто подходил к ней, чтобы высказать свое почтение. А когда гости разошлись, привычно лег на полу у её кровати и уснул, дожидаясь следующего дня со своей Королевой.
9.
Прошли годы или дни. Сервантес научил его играть на гитаре, и он играл по вечерам романсы, под которые Снежная Королева любила танцевать или засыпать. Не зная букв, Виктор легко читал ноты, откуда-то огромным количеством лежавшие в комнате старика-слуги. Королева танцевала очень легко, как будто не касаясь вовсе земли, и радостно смеялась. И Виктор улыбался ей в ответ. С некоторого времени, он сам удивлялся своему спокойствию. Ничего уже не могло его удивить, он желал удивлять сам. Потом он и сам научился писать музыку.
Шли годы и дни, как будто скользя по ровному льду.
10.
- Виктор! - разбудил его скрипучий голос старого Сервантеса. - Просыпайся скорее!
- Что-то случилось? - сквозь сон пробормотал он, и тут же вскочил на своей кровати, стряхивая с себя последний сон. - Что-то с Королевой?
- Да, - горько прошептал Сервантес. - Она тает.
- Тает?!
Виктор, дожидаясь ответа, быстро спрыгнул с кровати и вихрем побежал по ледяным залам Дворца. Наконец, найдя нужную комнату, он без стука распахнул двери. За прорубленным окном сияла ночь.
- Королева! - в ужасе прошептал он, от чего-то ставшим грубым и излишни громким голосом. - Что с Вами?
Снежная Королева лежала в своей кровати. Мокрые черные волосы длинными веревками были рассыпаны по подушке. А на её прекрасном и ровном лице, откуда-то вдруг появился румянец. Такой отвратительно-нормальный, что мальчик вдруг ужаснулся увиденному. Её пальцы потеряли былой синий оттенок настолько, что порозовели даже ногти. Её глаза стали мутными и плохо различали очертания Виктора, подошедшего вплотную к её кровати.
- Что я могу сделать? - растерянно бредил мальчик.
- Ничего, - грустно сказала Королева, стараясь сосредоточить внимание на его детских чертах лица. - Я уже приказала рядить метель. Она отнесет меня далеко от сюда. Здесь слишком жарко. Мне плохо. Здесь я могу погибнуть.
- Ты вернешься? - вырвался детский голос, а маленькие руки мальчика преданно схватили знакомое запястье Королевы.
- Нет, - ответила она, высвобождая руку. - Я оставляю тебя. Возвращаю людям.
- Я не хочу! - Виктор закрыл лицо руками.
- Не хочешь свободы? - удивилась она.
- Моя свобода только рядом с тобой, - он оторвал руки от лица и отчаянно посмотрел Королеве прямо в глаза, от чего внутри неё что-то больно лопнуло.
- Прекрати, - Снежная Королева отвернулась к окну. - Ты растопишь меня раньше этого проклятого мира.
11.
В ту же ночь вечность закончилась навсегда. Он в последний раз заснул у её ног, а на утро уже провожал её далеко в холодную метель.
На последок, Снежная Королева привязала ему на плечо синий платок с каким-то глуповатым котенком с большими глазами. Она хранила этот платок очень долго…
* * *
Виктор стоял на длинной ледяной дороги, ведущей в заброшенный замок и смотрел, как быстро уносит холодная злая метель его Королеву.
"И что теперь? Метель вернется за мной и отнесет меня в мой город. Зачем? Кому я там нужен? Кто там нужен мне? Королева! Снежная Королева! И почему я не птица? Почему я не снег? Почему я не могу умчаться следом? Почему я только человек…"
С него градом катилась вода. Заклинание было снято, и Виктор вновь почувствовал, как жесток и колюч холод. Вспомнил, каков на самом деле на ощупь лёд. И тут же вспомнил, как люди умеют плакать. Горько и протяжно выть - как воет ветер. Похоже…
- Почему я не ветер?! - закричал Виктор куда-то вслед давно улетевшей метели. - Я бы полетел следом. Я бы нашел. Непременно нашел бы Вас, моя Королева.
И все вновь закружилось перед глазами. Мальчик почувствовал, как его приподнял к самым небесам холодный поток воздуха и закружил, нещадно разрывая одежду, раня голую кожу под ней. Мальчик закрыл глаза, зная, что сейчас он должен будет выбрать. Чтобы сосредоточиться, он мысленно складывал в воображение из мелких кусочков льда неразборчивое слово "Вечность".
12.
В этом году выдалась очень холодной зима. Сапоги утопали в снегу, но идти все ж было нужно. Высокий молодой мужчина, с черными, как смоль волосами и громил шагами нетронутую белизну улиц. Холодно-холодно-холодно.
Уже стемнело, а ему обязательно нужно было попасть домой к ужину. Для этого ему приходилось постоянно подгонять себя, еще более увеличивая и без того исполинские шаги. . "Быстрее! - шептал он, и тут же обрывал сама себя, отвлеченно выдыхая: - Как же все-таки холодно".
Ему пришлось остановиться на светофоре, чтобы пропустить вперед эскадрилью нетерпеливых водителей, в своих обмерзших скорлупах из железа. Случайно, справа от себя, на небольшом пустыре он заметил движение. Это безумный ветер выдувал себя в разные стороны, бесконечно горько воя о чем-то своем. Он то подбирал какие-то бумаги со снега, то, бросая их обратно, с грохотом ударялся об кору деревьев, то, окончательно обезумев, начинал биться об высокий забор, за которым засыпала стройка. Холодный, ледяной ветер…
"Он, верно, потерял кого-то действительно дорогого ему и, верно, потерял настолько давно, что уже сошел с ума от поисков" - подумал мужчина, глядя, как ветер в очередной раз с грохотом ударил сам себя об забор и снова протяжно взвыл.
Загорелся красный свет и мужчина поторопился перейти дорогу, уже окончательно опоздав на ужин к своей семье, где жена напекла пирожков с капустой, сын нарисовал что-то и повесил на холодильник, а дочь, наконец, выпросила у матери новое платье.
Остался лишь ветер. Озябший, ощетинившийся от недостатка тепла, он полетел на другую улицу, в надежде найти там что-то или кого-то. Но лишь метель вокруг знала, что улицы давно спят, а ветер уже настолько сошел с ума, что, найдя, не сможет стать прежним.
Вдаль убегал чужой теплый человек. Совсем не из мира ветра. Совсем не такой, как он. Никогда не видящий белизны метелей и ладоней его Королевы.
Но Ветер продолжал выть, перебирая на ходу мусор, подолгу разглядывая следы на снегу, засматриваясь на небо, вдаль, за горизонт.
Но ветер продолжал летать, отчаянно таская за собой детский синенький платочек, самое дорогое, что было и осталось у человека и не человека уже вовсе…