В эту пятницу Роджер Эдей возвращался намного позже обычного. Последнее время он вообще не любил рано приезжать домой. Выдумывал себе работу в офисе, отвлекался на какие-нибудь дела по дороге. Его пустой дом в одном из предместий Лондона пугал его своей тишиной и темнотой. Вот и на сей раз он не спешил. И хотя рабочий день давно кончился, Роджер все еще сидел один в своей конторе и перебирал какие-то бумаги. Потом он еще около часа провел в соседнем пабе со своими друзьями и сослуживцами. Когда он присоединился к ним, все они были уже изрядно под градусом. Они шутили, смеялись, рассказывали бородатые анекдоты. Роджер слушал молча, потягивая свое пиво. Его приятели поначалу пытались было расшевелить его, втянуть в разговор. Но потом бросили все попытки. Так на этом и повелось, что он просто молча сидел рядом и так же молча пил. Ему нужно было просто быть среди людей. Нужно было слышать шум бара и голоса. Так ему становилось легче от своего одиночества. Это ему немного помогало.
Машину он вел ровно, хотя и выпил изрядно. Дорога была мокрая. Стояла уже поздняя осень. Шел обычный противный осенний дождь. Над дорогой нависало пасмурное небо. Дул сильный боковой ветер. Машину все время слегка сносило вправо, так что Роджеру приходилось постоянно подруливать. В машине было прохладно. Роджер протянул вперед руку и включил печку. Достал из бардачка сигареты, закурил. Радио ему включать не хотелось. Ехал в тишине. Слушал лишь, как шины шуршат по асфальту, да шумит ветер. Свет фар выхватывал из темноты куски ограждения, мокрые деревья, придорожные столбы, скользил по темному от влаги асфальту. Ветровое стекло покрывалось мелкими каплями. Взмах дворников на короткое время очищал стекло. Капли появлялись вновь. Еще взмах дворников. Опять капли. Новый порыв ветра бросил под колеса машины горсть листвы. Один листок приклеился к стеклу прямо перед глазами Роджера. Взмах щетки. И листок остался на ней. Он мотался по дуге перед глазами, оставляя за собой мокрый след. Наконец дворники справились с ним и скинули его в темноту.
Все еще шел дождь. На дороге не было ни души. Кто же соберется идти или ехать куда-то в такую погоду, да и время уже позднее. Все сидят сейчас по домам, наслаждаясь теплом. Кто у камина с книгой, кто у телевизора. Там, наверно, идет сейчас какое-нибудь ток-шоу. Сидят, может быть, заботливо укрыв ноги пледом, и пьют горячий кофе. А может, что и покрепче. Дети, небось, уже уложены заботливыми матерями спать. Какой-нибудь старик трет, наверно, спину и проклинает эту ненастную погоду за то, что она приносит боль в поясницу. В домах горел свет. Кое-где была слышна музыка.
Раньше и у Роджера было так же. Он приезжал домой. Дом встречал его светом окон и звуками. Открывая дверь, он слышал, как Анита гремит на кухне посудой, как шумит кофеварка. Запах кофе пробуждал аппетит. По телевизору что-то невнятно говорил диктор. Роджер подходил к жене, обнимал ее. Он любил уткнуться носом в ее волосы и вдыхать их приятный запах.
Теперь же, со смертью Аниты, все изменилось. Приходя домой, он находил все холодным, остывшим.. Окна чернели темнотой, за дверью ждала тишина. Никто его не встречал, кроме серой кошки Дианы. Анита ее очень любила. Роджер подарил ее Аните еще котенком. И теперь он не мог отдать ее кому-либо или выкинуть. Эта кошка была еще одним напоминанием о его жене. Роджер включал свет и шел на кухню. Перекусывал холодными котлетами, курил. Кошка бежала за ним следом, явно надеясь, что он не забудет ее покормить. Диана так же ждала, когда он усядется на диване перед телевизором. Тогда она запрыгнет ему на колени, и он будет гладить ее по спине.
Они с Анитой поженились всего полтора года тому назад. И вот уже скоро будет год, как ее нет. Это была нелепая роковая случайность. Она ждала его за столиком уличного кафе, что напротив его офиса. После работы они собирались пойти в гости к друзьям, праздновать день рождения. Она сидела одна за столиком. Перед ней стояла чашка кофе. На столе лежал приготовленный ею букет цветов. Анита нежно поглаживала свой, уже ставший совсем заметным, живот. Она увидела Роджера в окне офиса и помахала ему рукой. В ответ он двумя руками нарисовал в воздухе большое сердце. Спустя секунду, в кафе врезался грузовик. У водителя случился сердечный приступ, и он умер прямо за рулем. Неупрявляемый автомобиль сходу протаранил столики, протащил под собой Аниту еще метров пятнадцать. Цветы так и остались лежать разбросанными на асфальте. С тех пор Роджер никогда не подходил к окну своего офиса.
Теперь он не знал, как развеять тоску. Воспоминания о ней не покидали его. Ее образ был всегда в его памяти. Он вспоминал их первую совместную поездку в Брайтон, к морю. Тогда на море был довольно сильный ветер. Было прохладно. Так что людей на пляже не было. Берег захлестывали полуметровые волны. Несмотря на это, им там было хорошо. Вместе. Она была тогда в черном. Ее длинная юбка шелестела складками. Ветер развивал ее волосы. Она была так красива в тот момент. Они долго бродили вдоль берега, взявшись за руки, с интересом рассматривали выброшенные морем на берег коряги, комки водорослей.
Увы, теперь ему остались лишь только воспоминания. Он пытался отвлечься, включал телевизор. Видел перед собой каких-то бегущих людей, стреляющих солдат, о чем-то говорил президент. Но смысл происходящего на экране не доходил до него. Он долго и бессмысленно смотрел в телевизор, механически поглаживая по спине кошку. И ловил себя на мысли, что вновь думает о ней. Гас экран, дом опять погружался в тишину. Его давила, пугала эта тишина. Ему становилось страшно, рука невольно тянулась к стакану с виски.
Роджер ставил на проигрыватель ее любимую пластинку. Смотрел слайды, которые он снимал во время их свадебного путешествия. Они тогда отдыхали на Мальте. Анита была как никогда красива. Ему все завидовали, и он втайне гордился ею. Она улыбалась со слайдов. Казалось, лучи яркого южного солнца освещали комнату, проникали ему в душу. Слайды кончились.
Спал он тревожно, беспокойно. Ночью ему снились кошмары. Ему снилось, что какие-то злобные существа забирают у него Аниту и волокут куда-то в темноту. Он делал отчаянный рывок, чтобы освободить ее…вздрагивал и просыпался. Потом он долго не мог заснуть. Боялся, что это может ему присниться снова. Он поднимался с постели, бродил по дому. Подходил к окну и слушал шум дождя. Долго смотрел, как вода стекает по стеклу. Снова ложился.
Однажды он проснулся рано утром. Сквозь неплотно занавешенные окна пробивался луч света. Уже взошло солнце. Он еще не открыл глаза, но уже почувствовал, как солнечные лучи начинали заполнять спальню. Анита лежала рядом. Спала. На щеке замерла прядь ее темно-русых волос. Он тихонько поцеловал ее в плечо. Ему приятно было смотреть, как она спит. В душе его рождалось чувство, неведомое ему ранее. Ведь он охранял ее сон. И ничего не могло быть важнее этого.
Он вновь просыпался. В глаза светило солнце, но ее с ним не было.
Бог мой, ну почему ты так немилостив ко мне? Почему? Почему ты заставляешь меня так мучиться? О, господи! Чем я так провинился перед тобой? Зачем ты ее у меня отнял? Зачем ты заставляешь меня терпеть эту боль? Зачем?
И если бы хоть кто-нибудь заглянул тогда ему в глаза, то увидел бы в них столько тоски, что в ней можно было бы утопить все человечество. Он не мог вспомнить, что с ним было до нее. Он совершенно не помнил себя до знакомства с ней. Действительно, а был ли он вообще до нее? Он не мог представить себя без нее. Все его воспоминания были связаны только с ней.
…Снова на работу. Да и там он не мог сосредоточиться на чем-то определенном. Мысли постоянно сбивались. Он стал каким-то рассеянным. Порой замыкался в себе. Друзья не понимали его. Все валилось у него из рук. Ничего не получалось. И работа не ладилась.
Ну и какого черта тогда жить? Чего ради делать эту, вдруг ставшую ненужной, работу? Ради чего возвращаться вечерами в этот пустой дом? Ну зачем все это надо?
Опять шел тоскливый дождь. Ветер снова гнал по небу обрывки туч. На всем лежала печать уныния и заброшенности. Как обычно, Роджер приехал домой поздно. Поставил машину в гараж. И не глуша мотор, плотно закрыл ворота за собой. Вернулся в кабину. Постарался удобно устроиться на сиденье. Закрыл глаза, откинув голову на спинку водительского кресла. Воздух в гараже становился теплее. Он начал дремать. Или погружаться в забытье.
Прошло несколько часов. Он почувствовал боль в шее. Она занемела от долгой неподвижности. Голова раскалывалась от боли. Роджер медленно провел руками по лицу. Затем, наконец, решился открыть глаза. Бак был пуст, и двигатель заглох. На панели приборов горело несколько контрольных ламп. Он машинально выключил зажигание. Лампы погасли. Роджер выбрался из машины. Через приоткрытую гаражную дверь пробивался дневной свет. Было холодно. На улице шел первый снег. Рядом с дверью сидела кошка Диана.