Всё было так привычно – привычный зеленый сад, запах цветов, деревянной стул. Эти банальные, отдающие классической литературой, плетеные стулья. Очки. Дурацкая дверь, лак на которой остался только в виде кружочков и трапеций. Окно, обычно – грязное, протянутый вниз провод и наводящие скуку заросли малины. Мягка мокрая трава, немного обиженное небо – как будто нахмурилось и специально сделалось темно –серым, сгустив тучи, намериваясь в скором времени загородить ими солнце. Я сидела на крыше, чувствуя, как в воздухе постепенно появилось настроение грозы. Запах этих блинчиков, пригоревших просто ужасно как, сбивал мне весь настрой соединения с природой. Хотя как я могу с ней соединиться? Небо в данный момент лишь отражает мою болезненность, скучная малина – привередливость, пригоревшие блинчики – устарелость взглядов. Ну да, так уж вышло – блинчики сгорели. Но я всё равно их скушала, потому что обжора. Он остался где – то внизу, непонятными глазами провожающий последние искорки золота там, наверху. Я так увлеклась своими рассуждениями без темы и повода, что даже совсем не заметила, как по моим плечам пробежались первые капельки. Волосы тотчас превратились в паутину, по ней паучками, преследуя друг друга, понеслись кристалики. Глаза почувствовали долгожданное присутствие посторонних слёз, пусть эти слёзы были лишь водой, которая по законам природы именно сейчас хлынула из огромной густой тучи прямо у меня над головой. Совсем легко под тяжестью таких слёз рваный листочек в клетку припечатался к крыше. На листочке не было и слова, я просто ручку внизу оставила. А внизу он, он смотрит на дождь и считает количество слёз на стекле. Вот и закончилось наше лето. Лето вообще очень маленькое обычно –его всегда не хватает.
Всегда потом наступает осень со своим сплином, а дальше зима – с душевными морозами.
А потом весна….и опять лето. Но больше лета у нас не будет – малина непричем. Просто гроза не вовремя, просто мы не можем приготовить даже блинчики вместе! Мы будем счастливы только по одиночке. Только вот теперь мне опять кажется, что сад и вся такая х. – не моё. Не для меня всё это строилось….да и малину я запустила. Она вообще на меня скуку наводит. Я лучше посижу на крыше под ударами холодных капель. Их так много – а у меня зонтика нет. Да и зачем мне зонт? Без зонта веселее…веселье лишнее, да.
Вчера на этой крыше сидеть было невозможно просто- она была такая горячая. И чай пили – горячий. Обжигали себе горло, губы. И чай был даже не солёный – горький. Собирали ягоды, наблюдали за какой – то вшивой белкой. Пахло так приятно, знакомо. Такие знакомые щеки – прямо впритык с моими. Так хорошо было ходить, держать за руку. Следом – ночь, со звездами, которые нам, кстати, нифига не нужны. Такое ощущение, что нам вообще ничего не было нужно. Мы просто жили и смеялись, иногда ругались, терпели. И вот на горизонте – такая жирная туча. Блин, я уж как – то перепугалась, когда её утром увидела. Еще лежали в кровати, а окно совсем рядом – я просыпаюсь, смотрю – и чувствую кожей холод и безразличие. Встали, кое –как развеселили себя поджаркой блинчиков. А потом солнце стало гаснуть. А потом оно стало вовсе неярким и вообще погасло. И вот теперь я на крыше одна, тут так противно. Как будто я держусь за соломинку посреди бушующего океана. А он теперь внизу – сидит и ждет чего – то. Явно не моего возвращения, уже привык. Да, надо выбираться – я так легко подхватываю простуду, не хватало только заболеть. Поднимаюсь еле – еле, шатает. Смотрю вниз – как будто на картину вылили стакан воды и конкретно так кисточкой повозякали. Малина вообще смотрелась забором с колючей проволокой. Еще как будто в ней куски застряли кровавые, людей, которые пытались перелезть через этот импровизированные забор. Нуда. Беседка скоро развалиться – напоминает комнату Раскольникова в Питере.
А к ней еще такая мрачная тропинка идет, пойдешь хоть в сапогах – вся в каком – то дерьме окажешься. Ну я же в беседку не собираюсь…зазвонил колокольчик, наверное, та вшивая белка пришла. Ну и х с ней. Пытаюсь слезть с крыши, как залезала. Конечно, подсказльзываюсь. Падаю, ладно, хоть не вниз, а то бы Он от неожиданности выдавил стекло ладонями. Совсем не хочется, чтобы ему было больно от того, что я не удержалась своими неустойчивыми ногами на такой мокрой противной крыше. Ладно, крови еще много…Переживу. А вот как бывает – думаешь о смерти, а она, сука, всё слышит, даже твои мысли….
Кое –как, с расцарапанными конечностями залезаю обратно в тепло. Какое – то уже незнакомое и неродное. Спотыкаясь, спускаюсь вниз, он стоит, прижав ладони к стеклу.
Молча открываю дверь – заяц. Ах, а я думала белка. Заяц принес засохшие конфеты и не принес выпивки. Он так и стоит, выпендривается. Я, как что – то типа хозяйки, пытаюсь положить на стол наиболее съедобные …хм….вещи. Чай вскипел. Вот скоро точно стекло выдавит, идиот. Подхожу сзади, обнимаю за плечи….тихо – тихо говорит, что сегодня он ничего не будет и вообще. И вообще, скоро опять привет одиночеству. Пью с зайцем чай, на этот раз соленый до жути. Он уходит наверх, только не на крышу, слишком для него. Уходит, что – то буркнув в ответ. Роман без оглавления, бл. Заяц не понимает, но уже сочувствует. Снайперы то плохие оказались. Хоть бы добили. А так приходится умирать. Продираясь через эти ветки малины, плача, оставляя себя там, на дне белой чашки на белой скатерти в больше не моем доме. Ухожу, просто забрав сигареты и спички, выхожу на дорогу. И всё….и больше не будет телеграмм.