Путешествие

 



 
 

 «Путешественники»
 
 Шуршалка, Шныря и Кувырк отправились однажды плыть по Реке. Раздобыв с этой целью лодку, они стали решать, как выбрать направление. Шныря указывал на одно, Кувырк настаивал на противоположном. Так бы и не сдвинулись с места, если бы не вмешалась Шуршалка.

- Мне кажется, это не так существенно – куда плыть. Главное, чтобы путешествие состоялось. Ведь что бы мы ни выбрали, всё равно будем в одной Реке. Сначала мы посмотрим, что там? – и она упёрлась пальчиком в Точку Восхода. А когда придёт время возвращаться, вы понимаете, о чём я ? Мы сменим направление, и будем знать всё-всё-всё!

 И Шныре и Кувырку это понравилось. И так, обретя согласие, они сели в лодку и оттолкнувшись от Берега, отплывали в Неизвестное, изредка делая остановки в интересных местах, чтобы получше рассмотреть истоки своих вопросов. Надо сказать, что все в этой компании были ещё слишком малы, и с нескончаемым любопытством они не уставали озадачивать друг друга новыми загадками.
Такими, к примеру:

- А философы – это люди? – спрашивает Шуршалка.
- Да, люди – это философы, - с важным видом отвечает Кувырк
- Кем же им быть ещё? – с недоумением вздыхает Шныря.
- А все об этом знают? – допытывается Шуршалка.
- Те, кому надо – непременно,- отвечает Кувырк.
- А, вот, и неправда, - возражает Шныря.- У меня был знакомый Философ. Однажды в другом городе он встретился с издателем очень хорошего научного альманаха, где готовилась к публикации его статья. На вопорос «кто автор?», он ответил « я – Философ».
Издатель был старым и уважаемым за свою учёность, но имя «философ» привело его в изумление, т.к. он впервые о нём услышал. Если бы этот великий муж был булочником, каменщиком, или газонокосильщиком, например, тогда бы не стоило удивляться. Но моему знакомому невежество авторитетного в различных науках лица показалось смешным и оскорбительным. Философов ему полагалось знать, а он не знал. Мне ничего не оставалось, кроме, как посоветовать быть более снисходительным и моему знакомому, да и мне.
- А он? – спрашивает Шуршалка.
- Он был философом, но, как ни странно, не понял. У меня по этому поводу возникла мысль. Вот она: «Все не могут знать всего!»К слову сказать, я не был близок с этим Философом, а он – со мной. А без хорошего знакомства с «предметом» не происходит понимания.
- Хорошо, - поддержал друга Кувырк.
- Нет, не хорошо,- запротестовала Шуршалка. Если нет понимания, что же в этом хорошего?
- Да, - согласился Кувырк.- Только, знаешь, я не перестаю спрашивать себя и других: к чему нам понимание ненужных вещей? и есть ли вещи ненужные…и для чего они нужны?
и как отличить нужное от ненужного, пока не испытаешь того и другого. Может, если понимать всё-всё, тогда ненужного не останется?
- Надо испытать…- проговорил Шныря с таинственно вспыхнувшими в его глазах огоньками, которые тут же «сбежали» в невидимые пространства отвлеченных и только ему известных фантазий,- посмотрим.
 В один прекрасный момент они устали и погрузались в задумчивое настроение, созвучное природе каждого. Вдруг послышился одинокий всплеск воды. Это Кувырк бросил в неё камень , который до того преспокойненько лежал на дне их судёнышка.

- Это всхлип,- пояснил он, – так плачет Река.
- Где она плачет? – удивилась Шуршалка, - я ничего больше не слышу.
- Погляди, - ответил Кувырк, - везде!
- Столько слёз?- ахнула и схватилась за щёчки Шуршалка. И, покачивая головкой произнесла - мне её жаль . Очень…
- А почему, ответьте мне, - присоединился Шныря,- камень, брошенный в Реку, тонет, а облака и рыба – нет? И не услышив от своих друзей объяснения, продолжил сам – Это серьёзный вопрос! На него сразу не ответишь.
- Да, жалобно протянула Шуршалка, - вот и звёзды тоже не тонут, чего нельзя сказать о нас. Если дно нашей лодки прохудится или, если подует очень-очень сильный ветер , мы…мы можем погибнуть! Прямо сейчас в этом месте, и никогда….никогда не сможем уже повернуть к началу или постигнуть другой отрезок пути.
- И что? если и так? Что может сказать друг другу каждый из нас, столкнувшись с очевидной Необратимостью? – сказал Кувырк и испытующим взглядом обвёл друзей, а после посмотрел на своё отражение в воде.

 Все молчали. Первой заговорила Шуршалка, обратившись к Шныре:
- Пожелай мне Любви.
- Желаю – ответил Шныря, и смущённо отвернулся в сторону заката.
- А можешь ты мне её дать? – не отставала Шуршалка, пытаясь предугадать в небе траекторию взгляда своего друга.
- Нет, - с нескрываемым сожалением ответил Шныря, разводя руками в пустом пространстве перед собой.
- Нет, видишь, - он открыл перед Шуршалкой свои ладони, в которых, и правда, ничего не было. И, казалось, что ему было от этого не по себе.

Шуршалка недоверчиво отшатнулась и в поисках сочувствия, глядя на Кувырка, продолжала размышлять вслух:
 - Как странно…почему у меня она есть, а у него – нет? Почему она есть не у каждого?
- Почему не всё есть у всех, - ответил ей Кувырк, рассматривая свои ладошки, - Почему всего нет ни у кого? Немного погодя , тронув Шуршалку за плечо, он тихонечко произнёс:

- Вот – у меня она тоже есть. И я могу тебе её отдать. На, бери, - как-то обречённо проговорил Кувырк.

- Но я не могу, - ответила Шуршалка, и осторожно сняла руку Кувырка со своего плеча.
- Почему? – удивился Кувырк, - а я бы попросил твоей!
- Потому что мне надо то, чего нет у Шныри. И только этого.
 
 И опять между ними единственным неравнодушным собеседником оставалась тишина. К ней и в неё были устремлены зрение и слух и зов сердец. Никто никого не хотел обидеть, но все оказались огорчены до глубины души. И уже не помнили, какой вопрос привёл всех в волнение.

- Не смотря на то, что мы находимся в своей лодке, и не покидаем её, мы по-прежнему движимся . Обо всём позаботилась Река, - заметил Кувырк, намеренно исправляя затянувшуюся паузу и возникшую неловкость.

 Но друзья его не поддержали. Шуршалка свернулась калачиком и делала вид, что ей больше ничего не интересно. Шныря виновато поглядел на неё, потом в обступающие со всех сторон сумерки:

- Ну, хватит, если мы не перестанем задавать вопросы, то никогда не уснём,-произнёс он.
- Да, мы никогда не уснём, если не перестанем задавать вопросы, - рассерженно ответил ему Кувырк и с досадой запустил ещё один камешек (тоже, видимо, лежавший на дне лодки) в воздух.

 Впереди что-то блеснуло и опустилось далеко-далеко …в Точке Восхода.



 «Ночное происшествие»

 На рассвете лодку качнуло. И Кувырк, открыв глаза, обнаружил , что находится под покровом разноцветного одеяла растительного происхождения. Они так давно плыли, что не заметили ни приближения осени, ни её первых признаков в надвигающемся похолодании и раздевании лесов

- Ого, - раздался его возглас, - вот, оказывается, что нас согревало и делало сладким сон.

С упоением он втянул в себя прохладный воздух и выпустил вперёд в виде пара.

- Почти, как пароход, не хватает лишь гудка.

Он вытащил руки из-под природного настила и растопырив влажные от росы пальцы, принялся их разглядывать и рассуждать:


- Что-то уже изменилось в мире, а мы ещё – нет.

 С этими словами он поискал глазами своих спутников, засыпанных и замаскированных той же лавиной осеннего конфетти Листва была свежей и не успела отдать все свои соки.
Поэтому привлекала пестротой и разнообразием цвето сочетаний и полу тонов. Незримые облачка аромата поднялись в эфир и сгустились в одном плавучем месте необъятного пространства Реки.

- Ночью, значит, был ветер , - заключил Кувырк.- А мы не заметили его, так как крепко спали. Вот, как. Может опасно ничего не заметить?

 Через некоторое время стал просыпаться Шныря.
Он потянулся и, не открывая глаз, тоже ощутил перемены в воздухе.

- Прелестнейший запах, словно от скошенной травы …как во сне, – пробормотал он.
- Это осень, - отозвался Кувырк. – Доброе утро.

- Утро? – повторил, не особенно желая согласиться с явью, Шныря. Но окончательно проснулся и вскочил рывком. Так, что лодку опять швырнуло на другой бок и уложило обратно с плюхом или со «всхлипом» воды. Шныря неожиданно быстро оценил новое убранство судёнышка и сразу же стал ворошить листья под собой и вокруг. Разбрасывая их, он создавал беспорядок не только в лодке, но и за её пределами, от чего невинные обитатели былых крепей деревьев с тяжестью ложились на воду и оставляли на ней следы прекрасного.

- Вообще на воде очень не просто оставить след, - заметил Кувырк, наблюдавший за движениями Шныри.
Вначале во внезапной возбуждённости друга ему показалась пустая забава, но вскоре он почувствовал тревожность .

- Где Шуршалка?- озираясь по сторонам и продолжая поиск, спросил Шныря, обращаясь к спутнику.

 Кувырк как-то проморгал исчезновение подруги. Ему было невдомёк, что её вдруг может не оказаться рядом.

- Как это? И вправду, куда она подевалась?

 Он присоединился к Шныре, и вместе они быстро расправились с листьями, расчистив лодку до дна, которое, как ни странно, не выдало пропажи.Кувырк бросился к одному краю, к другому . Лодку бросало из стороны в сторону, но обнаружению Шуршалки это ни в коей мере не помогло. Оставшись вдвоём, они рассеянно глядели в зеркальность Реки, но ничего не увидели, кроме себя, да и себя, как подражание в искажающей зыби .

- Если её нет на поверхности, значит она на глубине, - с рыданием выкрикивал Шныря.
Он закрывал руками лицо, но спазмы вздрагивающего тела выдавали , какой стихийной
хваткой вцепилась и потрясает его нежданная грусть.

 Кувырку нечего было ответить в утешение. Он не верил, что на самом деле бывают такие слова.В этот момент он сам был застигнут врасплох растроенными чувствами и нуждался в поддержке не в меньшей степени.Кто бы знал, какого сейчас ему. Но он всё же собрался и твёрдо произнёс.

- Ночью был Ветер, это - он. Под листьями мы пригрелись и не заметили, как …
Он плакал про себя, не вслух, как получалось.

- Как что?! – завопил Шныря и посмотрел на Кувырка с укором, которого тот явно не заслужил.
 Но именно в его лице он пытался найти объяснение происшедшему, как в единственном источнике всех возможных бед. Кувырк , словно уличённый в собственном упущении в случившемся, со смущением проговорил:

- Надо было стать ближе. Тогда бы ничего (он хотел сказать «не случилось») не пропало.

 Река двигала лодочку вперёд медленно и плавно, не смотря ни на что. Позади неё украшением пути дрейфовал шлейф из свежей, приятно пахнущей и роскошно наряженной листвы.
 Сквозь плотно сжатые кулаки туч Дождь, капля за каплей, выдавливал то, что ему досталось от жребия. А кроме воды, которой в придостаточном количестве накопило Небо где-то в вышине, у него ничего не оставалось.Вода всегда находит выход либо в своих потоках, либо в испарениях собственного дыхания. Итак , дождь испускал из себя нити и стоны влажного вещества, весьма необходимого для жизни и во время засух, но не здесь и не сейчас.
Явился без спроса , стучит туда, где даже нет дверей.
 Путешествие обретало новые очертания под звуки «кап». От них нечем и негде было укрыться. С человеком поблизости был только человек. Не сговариваясь, но охваченные единым порывом, Шныря и Кувырк бросились друг к другу в объятия. Только так можно было согреться и разделить тоску. Шныря не слышал внутренних вопросов, будто они застыли на пол-пути к осознанию. Кувырк монотонно повторял, как заклинание «ночью был ветер…»

- Но почему? – сдавленным голосом обратился Шныря к другу и высвобождаясь из его тепла.- Почему – она?
- Понимаешь, - ответил Кувырк, словно бесповоротно уверовав в свои доводы .- Ночью был Ветер. Этого никто из нас не мог предугадать. Если бы мы знали, то соорудили бы укрытие. Но … мы не знали! – выкрикнул он в источник Дождя и поднялся во весь рост, показывая Небу свою непричастность . Он на самом деле был таков – смел и прямодушен. Недостаток опыта не умалял достоинств Кувырка.
- Мы не зна-А-ли, - ответила Неопределённость эха, подтверждая оправдание .

 Дальнейший путь не представлялся сколько-нибудь увлекательным событием жизни, как теперь казалось путешественникам.

- Река всё та же, - через некоторое время произнёс Шныря.
- Нет, - присоединился Кувырк, - ты не внимателен. Когда наступает Осень, Облака тяжелеют и не любят своё отражение в воде, и почти никогда их взгляды не касаются дна.
- И Звёзды, - добавил Шныря. – Шуршалка, милая…Знаешь, Кувырк, больше всего на свете она любила их.
- Нет, Шныря, не это…



 «Суша»

 О Суше теперь известно больше , чем раньше, и всё же, даже многие познания о ней не всегда проясняют истинное положение дел. Для нашей истории достаточно будет упомянуть, что она – тверда и малоподвижна, хотя это вовсе не прибавляет ей прочности и постоянства в круге вещей.

- В Суше нет Реки, а в Реке она есть. Кажется - так? – задумчиво обронил Шныря и посмотрел на приближающиеся заросли камышей.

- В Реке нет кустов и деревьев, значит не бывает и паутин, - продолжил Кувырк.

- Но в Реке встречаются сети. Что же лучше? Как бы, наверно, стало всем на свете легче, если бы не было ни сетей, ни паутин, - сказал Шныря, пряча подмышками окаченевшие руки , пытаясь хоть чуточку согреться.

- Хм… надо подумать, - Кувырку по душе были такие задачки,- кто кого ловит? Вот, Река… Её поверхность мягка, слаба и ранима . Задрожит от мимолётного дуновения ветерка, покроется мурашками, словно испуганная. А на деле? Она – украшение Суши, её глаза. Чтобы понять, надо это увидеть, а чтобы увидеть, надо попасть на Берег и посмотреть прямо. Без воды земля бы ослепла и никогдла не увидела Неба, которое ловит в свои объятья Река. Значит, тот, кто ловит, тот и сильней? А Суша ничего не ловит. Она просто держит, чтобы не оторвались и не попрыгали вдаль за звёздами (я имею ввиду тех, кому это особенно не терпится). Она позволяет корням прорастать в глубину своих властных недр и редко, кого выпускает побродить и не возвращаться. И в этом тоже сила.

- Или слабость,- возразил Шныря.- Тот, кто не отпускает, боится, а страх…ну ты и сам знаешь. Да и он, порой, происходит от разного, но быть страхом не перестаёт. Так , что же сильнее, если оно вообще есть? Найдётся ли ответ, успеем ли мы к нему подойти…?

 Они изрядно продрогли и боялись простудиться. Решение переждать холода в более
подходящем месте приходило на ум без разногласий. Путешествие прерывалось лишь на время, в этом друзья не сомневались. Лодку спрятали в надёжное укрытие и пошли в надежде на убежище своим измученным непогодой телам .

- До чего же мы оказались беспечны, коли не подумали о соответствующем снаряжении, отправляясь в Путешествие, - стал сетовать Кувырк.Но в то же время сам нашёл извиняющее обстоятельство,- мы же первый раз в Неизвестном, откуда нам было знать, что нас поджидает в пути?

- Да-да,- согласился Шныря,- теперь-то мы знаем и обязательно расскажем другим…

-Для начала надо развести костёр , а потом позаботиться о временном доме, - скомандовал Кувырк. После того, как не стало Шуршалки, им было (почему-то?) легче договариваться.

- Д-о-м, - почти пропел Шныря, - какое ласковое слово, звучит тёплым и светлым. Произношу и согреваюсь от одной мысли. Но у нас же был Дом, а нам захотелось посмотреть на другое ( последняя фраза прозвучала только в сердце Шныри…глаза опять осветили таинственно появившиеся и «сбежавшие» огоньки).

- Дом нужен каждому, и нам сейчас в самую пору. Ладно, поглядим…Ай-да за хворостом.

 Впереди открывался вход в лес, в котором ещё слышалось постукивание дятла и звуки прочей животворной возни. Но краски летнего расцвета будто слизал громадный язык прожорливой осенней поры, утромбовывашей в своей земной утробе все пережитки прошлого. Кое-что полиняло само по себе – от долгой и неустанной жизни. Под ногами шуршало и хлюпало.

- Всё выглядит изрядно отсыревшим, - заключил Шныря,- придётся, значит, самим извлекать из себя гром и молнии для огонька. Да, мы такие!- провозгласил он бодро и воодушевлённо и показал кукиш предстоящим неприятностям, будто те заранее приготовились к сражениям с одинокими странниками и заняли боевые позиции в ожидании новых потерь со стороны «противника». В подобии марша он зашагал и чуть было не наскочил на заваленный липкими листьями муравейник. Тот ещё принимал запаздавших трудяг на зимовку, но в целом не выдавал признаков жизни , а просто их сохранял в тайном обетовании заступивших на стражу размашистых елей . Разве что случайный путник пройдёт мимо, но какое ему дело до мельчайших подробностей какой-то козявки, прячущейся в отпавших иголках и считающей, что это правильно…


- Все муравьи на глаз – совершенно одинаковы. Я уверен (но откуда во мне такое самомнение?), что даже если их рассмотреть в микроскоп, мы навряд ли обнаружим существенные признаки отличия. В них, видимо, мало индивидуальности и это….позволяет им выживать в суровых условиях реальности, о которой им ровным счётом ничего не известно. Всё, что им надо знать – это о приходе зимы, стихийных бедствиях , птицах и двуногих. А человек? Так , кажется, много знает, но это не позволяет ему быть неуязвимым.Его самость мешает воссоединению с семьёй или себе подобными . У муравьёв нет кумиров, кроме главного жизненного начала, которое безошибочно приводит их к дому, где бы они не блуждали. И птицы – таковы…в стае. Что не так с человеком, почему мы – иное? Или мы не от этой природы…

В раздумиях он постепенно, вслед за Кувырком, набрал добрую охапку едва ли пригодных для розжига веток. Других в округе не наблюдалось, не бежать же вдогонку за хорошей погодой на край света.

- Ну, принимаем то, что есть, - сказал Кувырк, бросая на землю свои трофеи. Он недолго пошарил по карманам и из одного из них извлёк пригоршню спичек, на чудо оказавшихся в полной сохранности и готовности к воспламенению имевшегося хвороста . Стараться и мериться силами со стихией тоже не пришлось. Не смотря на повышенную влажность, огонь удался. Он согревал и наводил в размышлениях новые образы и причуды фантазий. Запах смолы и потрескивающей, не хотя хвои, приятно обволакивал и насыщал обоняние мыслями о пище, которой поблизости не было и в помине. Значит, после разогрева у костра опять в новый путь. А вскоре покажутся лики темноты , и надо торопиться. Опять движение. Только вперёд.

 Они пошли друг за другом.. Первым - Кувырк. Через какое-то время он остановился и что-то поднял с земли.Огланувшись на Шнырю, помахал ему зажатой в руке находкой.

- Здесь был человек, совсем недавно! Гляди, - и он протянул Шныре блестящую пуговку, щербинки которой ещё не успели забиться землёй. Было видно, что кто-то совсем недавно обронил в этом месте свою застёжку. А значит, есть надежда на человеческое участие, быть может, в самом скором времени.

Шныря подоспел к другу и приостоновился, чтобы из рук получше рассмотреть находку. Потёр её, почистил об рукав и снова пригляделся . Потом , изменившись в лице , произнёс:

- Но это – моё. В смысле, моя пуговица.

Кувырк приложил ладонь ко лбу Шныри , заглянул ему заботливо в глаза. Потом повеселел.

- Ну, разумеется, а–то - чьё же? - ведь она - главная на свете, а ты – её начальник и единственный господин, о, Великий Властелин Сокровенной Пуговицы, - подшучивал Кувырк.

Шныря был серьёзен и озадачен, если не испуган.

- Это правда, говорю же тебе! Моя это пуговица, и мои инициалы на ней …выцарапала давным-давно Шуршалка. Она часто придавала значение разным несущественным и смешным вещам. Почти во всём или во многом находила особенные знаки. Не чудачка ли?

- В то время, когда ты был глубокомысленным и серьёзеным? Да, если это так, как ты говоришь, всё гораздо лучше, чем я думал. И это первая нежданная радость,- проговорил Кувырк и откинув голову, устремил свой взгляд к облакам.- Птицы потянулись в тёплые края. Как им хорошо вместе лететь, - произнёс он и поник.Конечно, он больше радовался выяснению принадлежности находки, только откуда-то появилась грусть…и огоньки в глазах, на которые раньше мог претендовать только Шныря. Кувырк обернулся к другу:

- Что мы будем делать?
- В каком смысле?
- Ну, теперь… куда нам идти, когда появилась надежда, что наша подруга, возможно, жива? Вперёд или назад? Вдруг она ждёт нас и ищет у Реки? И, если мы разойдёмся, то и впрямь потеряемся, быть может, на этот раз навсегда? И немного погодя,- может ей сейчас нужна помощь…

 Радость Шныри сменилась новой озабоченностью «что делать-то?знал бы я Шуршалку получше, было бы более понятно…а мне, кстати, ничего не мешало узнать её ближе, просто …да, я как-то больше любил смотреть по сторонам света в ожидании чудес…»

- Можно разделиться и поискать в разных направлениях. Но в лесу поодиночке, да ещё во время смены сезонов …очень-очень опасно.- Ответил Шныря.

- Надо принимать решение,- по обыкновению твёрдо отрезал Кувырк.- Я вернусь к Реке этой же тропой. Ты пойдёшь…- он посмотрел вокруг, словно знал наверняка,- пойдёшь через лес вдоль Реки туда, - и он показал на Точку Восхода. – Сможешь – один?

 Шныря был удивлён и обескуражен бесцеремонностью друга:

- Почему – так? Что ты вообще знаешь? Что лучше, что правильнее…По-моему, главное – договориться о другом.
- Да? О чём же?
- Место встречи, когда мы окончательно найдёмся или потеряемся.
- Что ты такое говоришь, Шныря?- как мы встретимся и где, если окончательно потеряемся?
- Я знаю…Знаю!- вскрикнул Шныря и прибавил шаг, так, что уже обогнал Кувырка,- наша лодка – вот условный знак. Ты и я знаем это заветное местечко.

 Он уже находился на приличном расстоянии , и на ходу обращался с последними словами бывшему спутнику. Кувырку оставалось только проводить взглядом убегающего в новую Неизвестность Шнырю. Он только и успел крикнуть на прощание:

- А время? Сколько мы условимся ждать?

 Шныря не обернулся, потому что последние слова Кувырка не успели его догнать. Он скрылся из виду на удивление быстро. Только раз, другой донёсся хруст потрескивающих веток. И снова – тишина.
 Кувырк тоже, не мешкая, повернул к Реке.
 И опять – треск, хруст, абракадабра звуков, похожих то ли на брань, то ли на завязавшуюся битву: «бей, бей, убегает…на-ка держи …куда же ты, голубчик? все так говорят… ничего нет?…да держи ты его…камень…на…лови…»
 Хлоп…



 «Ветер и …всё остальное»

 «Вот видишь, в этом месте действительно больше странного, чем везде. Ни лет, ни дней они не отсчитывают. Ещё бы, когда ничего не стареет, зачем выдумывать Время!
Но, правда, у них есть Даты. Они бывают разные, хотя чаще – счастливые. Даже у меня, оказывается, тоже появились две. Вернее, одна уже есть, а вторая – День Рождения Твоего Письма – в самом недалёком будущем…» - Шуршалка ещё раз перечитала собственные буквы, скомкала листок и безвольно отбросила его в сторону. Она опять опечалилась:
 « Всё – не так… неправильно. Надо обо всём по порядку, с самого начала.» Со вздохом она посмотрела на Солнце, которое в этих краях никогда не скатывается к горизонту, не слепит глаза ровным и спокойным светом - так, что можно любоваться им , сколько захочешь. Или глаза здесь становятся другими, или ещё – что-то… Впрочем, какая разница? Не обязательно же находить объяснение всему на свете. Не полезнее ли было бы для всех - принимать хоть какие-то, по крайней мере, самые замечательные вещи просто , на веру? Она сорвала с дерева ещё несколько листьев и начала царапать на них новое письмо:

- Той ночью обо мне позаботился Ветер. Я подождала, когда вы уснёте, чтобы шёпотом, в тайне задать единственный вопрос. Я могла бы сделать это и раньше, не озвучивая, при всех, но про себя. «Но, как же, - подумала я, - спрашивать у себя, если у меня точно нет ответа?». Он (Ветер) , на радость был поблизости и занимался самым редчайшим из искусств на земле – расчёсыванием деревьев. Уверяю вас, никто не умеет этого лучше, его. Лохматые прибрежные деревца, уставшие за лето от плакучих кос, смачивали их от тяжести в Реке. Было видно, что они испуганы своими отражениями. А тут – он, как кстати! Заботливо и прилежно – прядь от пряди отделил и махнул мне в знак приветствия.
Я – ему, изумлённая возникшему пониманию, тоже ответила, помахала . Но я торопилась с вопросом и не заметила, как нечаянно, потеряв равновесие, услышала новый всхлип Реки... и ощущение леденящей пустоты.
 Следующая секунда пронзила и заполнила темнотой, которая теперь была не только везде, но и во мне. Ни единого звука, даже собственное сердце не напоминало ни о чём – остыло, отстучало. Какое-то время спустя я стала различать в чёрном пространстве более «светлое» - серые силуэты теней. Вслед за этим послышались из какого-то необозримого далёка непостижимой ,для чувств , глубины первые, отчаянные и обречённые звуки скрежечущего песка. Кажется, это было самое неприятное, что когда-либо доносил мне мой слух. Я понимала, как что-то , видимо, затонувшее судно , сползает и тащится по самому дну. Постепенно звуки стали сглаживаться , что означало – оторвались , поднимаемся … Но, о ужас! Откуда я это знала? Я смотрела через край, уносившей меня к неизвестному, лодки. Впереди - спина перевозчика. Он не оборачивался, но я поняла, что это за фигура. Странно, но я – не испугалась! Я вглядывалась в темноту, насколько это вообще возможно, чтобы поскорее различить в пространстве неизвестного берег. И он показался так скоро, как я о нём подумала. А я поторопилась покинуть спутника и его лодку. Я выпрыгула и, очутившись в воде, мне она показалась не мокрой, хотя и липкой и вязкой, как тина. Вплавь я самостоятельно добралась до показавшейся вскоре суши. Новая странность опять меня поджидала – я была совсем сухой и не выпачкалась.
 Сразу от берега начинался оголённый и искорёженный муками лес. Кому-то, возможно
когда-то и мне самой, он показался бы зловещим и угрожающим . Но вызывал он чувство уныния и сострадания - да чем тут поможешь? Был ли здесь расцвет? Нет, этой земле он , похоже, не знаком. Она издревле представала в том виде, в каком я застала её сейчас. Какое несчастье – не иметь понятие о жизни, цветении…Мутные глаза этой незрячей земли в её Реке. Из них скользили на сушу сквозь стволы корявых деревьев и куда-то вглубь леса торопящиеся серые тени, доставляемые сюда бесперебойно тем же, видимо, перевозчиком. Они проходили мимо меня , не замечая…Я подумала, что мне тоже –туда.
А зачем, не знала. Ощущения холода прошли, но их место заняла тоска. Но , по-прежнему, я не боялась!
 Так я выбралась на открытую лысеющую опушку, где меня ждал …мой, не так давно почивший в молодом возрасте, друг. Он умер от отсутствия любви и тяжёлой болезни . Последнее, наверняка, было седствием первого. Я так думала. Он был молчалив и печален. Завидив меня, он повернулся и пошёл вперёд. Я – за ним. Я хотела его о многом расспросить, но никак не могла его догнать, а он больше не оборачивался и не окликал меня (почему?). Следуя за ним, я дошла до входа, открывающегося в землю. Вниз к нему вели ступени, и, опускаясь по ним, я понимала, куда я иду, но (опять почему-то) не испугалась…
 Но вот ступеньки почти закончились и оборвались, не доходя до входа в самое нутро . Такая близость - уже рукой подать. Но для этого потребовался бы стремительный и решающий прыжок. Я задержалась в раздумии. В этот момент мой друг оглянулся на меня в последний раз и исчез, «осветив» свой уход чёрно-красными всполохами бездны.
 Я чувствовала тоску и …любопытство (?)…И уже отважилась на прыжок, как вдруг, из чадящего зева пропасти на меня бросилась собака, которая одним лишь рывком повалила меня навзничь и уставилась оскалом звериной огнедышащей пасти. Но почему не вгрызлась, чего ожидала? Грустные, наполненные непреходящим одиночеством глаза, изучали меня , сверлили насквозь. Но вместо того, чтобы вскочить на ноги , бежать (только – куда?) и спасаться, я неожиданно для себя, обняла эту страшную голову и почувствовала всю томившую её боль. Я не боялась! Жалела искренно всем сердцем. Боялась своими прикосновениями причинить новые страдания. Пёс смягчился и перестал издавать угрожающие звуки, происходящие из его утробы. Вилял хвостом. И показалось, что вот-вот готов заговорить, пожаловаться…Тем временем я уже стояла и намеревалась продолжить начатый спуск. Он решительно встал наперерез, заслонив собой дорогу, и издал прощальный (предупреждающий?) рык. Глаза его начали наливаться недобрым огоньком, и я не осмелилась испытывать его терпение ещё раз. Словно его взгляд сказал сам за себя : «беги, спасайся!иначе…я за себя не ручаюсь, не сдержусь!».
 Я повернула обратно и без оглядки пошла вверх по известным теперь ступенькам. Подъём оказался не из лёгких. Не только и не столько телом, сколько внутренним порывом я старалась преодолеть незримые препятствия, преграждавшие мне возвращение в мой мир. Откуда-то я знала, что это сопротивление моей внутренней темноты. Пёс (я чувствовала это собственной спиной), карауливший печальный вход, терпеливо провожал меня своим разгорающимся дыханием до самой последней ступеньки. Дойдя до последней, я обнаружила перемену пейзажа, который покинула совсем недавно.
 Повсюду простиралась одна ровная и голая поверхность опалённой земли, подготовленной для преображения, начавшегося, буквально, у меня на глазах. Кое-где начали пробиваться редкие, но уверенные в росте травинки. И я осознала, что мне - пора…срочно покинуть это место, будто оно не предназначено для соглядатаев рождения новой жизни…
 Я возвращалась к берегу в сопровождении меняющейся картины природы Только добравшись до воды и найдя пристанище на повалившемся деревце с вывороченным корнем, я ощутила всю, внезапно охватившую меня, усталость и настоящий холод, пронизывающий отовсюду. Как я не заметила в волнении, что промокла до нитки. Ни одного сухого места, казалось, ни на мне, ни во мне. Сосульками слипшимися свисали волосы. От этого коже доставалось больше мурашек. И дрожало сердце, отстукивая, какой-то бешенный, оглушительный ритм. Так , почему же никто не слышит. Я бы проснулась от такого грохота. Но я была так же одинока, как и Пёс, стороживший Врата.
Только он был из другого мира, а я (уже?) вернулась в свой…
 

 Только Ветер ласково обнял меня и по-настоящему был рад встрече. Пока он приглаживал мои волосы и пытливо заглядывал в лицо, я пыталась вспомнить о вопросе, так взволновавшем меня до всего «этого»…
 Он не спрашивал. Просто был рядом, и этого оказалось достаточным.

- Очень часто достаточно бывает малого,- сказала я то ли ему, то ли себе.
Но тут же вспомнила о Шныре, Кувырке, лодке, путешествии, Реке…открывающей передо мной спокойную, ровную гладь.
- Неужели я – совсем одна?
- Ага,- ответил, не останавливая своего занятия, Ветер.
- И ночь не кончается и до рассвета ещё долго…
- О, нет, - ответил он и захохотал надо мной. – Шуршалка, Шуршалочка…фыр-фыр…ф-ф-ф…какое чуд-ЕШ- ное имя.- и хохочет опять
- А я сейчас заплачу…- и заплакала.
- Слёзы горя-щщ-ие и ша-лённые, - говорит он и слизывает их с моих щёк.- Ф-ф-ф-
- Хватит фыркать, не трогай меня, отстань, - отвечаю ему и пытаюсь отвернуться и вывернуться из его хватки.
- Не трогай…Недотр-ОШ-ка! Не утрушдайся моей прич-ЁШ-кой,- подшучивает, пытаясь меня немного развеселить.- А где же твоя рас-ЧЁШ-ка? Шама-шама, ф-ф-ф..Смеш-ф-ф-но!
- Я хотела задать вопрос, по-моему .Что же смешного? Но я его забыла. А теперь у меня появился новый.
- Ш-ш-шадавай
- Как мне найти дорогу?
- А откуда ты ш-шла, куда направлялашь?
- В темноте я могу ошибиться. Но, кажется, к Точке Восхода – вперёд мне надо, понимаешь? Где это, знаешь?
- О-ш-ш, а далеко-ш ты продвинулаш?
- Не помню, не знаю. Да, я была не одна.
- А ш кем?
- Сдрузьями. В лодке. Мы путешествовали по Реке.
- Как трудно – понять людей. Только што – с друзьями и …одна-ш! Ни ш кем! Шама ш шабой!
- И с тобой, вот, только сейчас.
- Да, ша мной – што? Хорошо! Ша мной – тошна, не одна. – И опять хохочет.
- Ты везде, где захочешь, правда?
- Ни-шав-щем, но што-то ешть. ф-ш-ф-ш ,- кокетничает с камышами…стелится в траве, ей что-то нашёптывает. Платьице мне поднял и легонько по коленке холодком. И опять в лицо мне заглядывае, дышит::
- Хочешь, отнешу тебя, куда захочешь? Но и ты мне поможешь!
- Хорошо,- отвечаю.
- Што хорошего, если ты не знаешь, што я попрошу?
- Ну, проси. Я всё равно на всё согласна. Мне к Шныре надо!
- К Шныре Шуршалке? А почему – к нему, он – што?
- Он – не что, а – кто,- поправляю его (вдруг, не знает)
- Што-кто-кхо-кхо… извини, што-то в горло попало, закашлялся.
- Он – Любимый!
- У-У-Ф, - протянул,- ты понятно объясняешь, понимаешь, што говоришь…- и улетел.
Вспорхнул, как птаха, и был таков. А я? Ни – где, ни – кто…сплошная непонятность. Позвать бы кого-нибудь…
Но я запела …то, что больше всего любила…про дерево, которое опустило свои корни в земле, в одном месте…никуда не спешило…всё, что ему было нужно и чем оно было счастливо – в одном месте : «между двух камней трёх путей…»(это слова Шныри). Вскоре я заметила, что мне подпевает Ветер и трава, и вода…
- Вернулся? Ну и скорость! Везучий,- вздохнула я.
- Вот эт-та шкорашть,- передразнивает Ветер,- ничего не успеваешь рашглядеть, ни на чём оштановиться. Я – не дерево! Не везёт-ш-ш… А её я нашёл.
- Кого?
- Не кого, а што! Точку Вашхода, у-п-ф..Держи-ИШЬ!
- За что?- я взглянула на него умоляюще. Но руки сами нащупали где-то на «загривке» оперенье тонкой шеи. На что (или кого) похож Ветер? Он, не удивляйтесь, как птица. Только с громадными, прозрачными глазами и почти всегда хохочущим ртом. Он очень тонкий, и не понятно, где в таком хрупком теле умещаются все смешинки.
- Подожди,- остановил он,- надош, штобы ты сказала заклинание. А-то – не получитша.
- Как? Я не знаю ни одного.
- Мош-ш-но подумать…ну-ш-ш-на!
 Я, конечно же, не поверила в происходящее, но после всего, что со мной приключилось, ничего другого не оставлось:
- Хорошо, послушай…Милый Ветер!
- Хорошо!
- Погоди, не перебивай, видишь, я собираюсь с духом…Милый Ветер, отнеси меня, пожалуйста, туда, где мой Любимый! Это – заклинание?
- Нет-ш…
- Отнеси меня , пожалуйста, к моему Любимому. Я буду тебе очень благодарна и всегда…всегда буду помнить о твоей доброте…
- Не подходя-щ-щ-ще,- сердито просвистел он.
-Почему?
 Он свистнул ещё раз , и у меня на глазах раскололся надвое старый пень. Я подумала и поняла…что слова – не те. А Ветер не сдаётся, играет со мной.
- Так мы никогда не найдём общий язык и не сдвинемся с места. Пойми меня, постарайся. Быть может ты, такой же, как я, а я …Мы не одинаковы, но едины в желании быть там, где сердцу лучше всего…
- Наконец-ш ,- выдохнул из себя Ветер,- это то шамое, што и должно быть. Што толку, если ты знаешь правильную дорогу, но не понимаешь, зачем идёшь? П-ф-ф…
- Давай скорее, в путь!- скомандовала я с облегчением, и мы взмыли под облака. Я даже не успела вскрикнуть «ой».
 В видениях, развернувшихся в скорости, промелькнуло многое : и Дом, и Река, и Берега…и лодка…и встречи…и Пёс …молниеносно вспыхнул забытый вопрос «почему так хочется умереть, когда тебе пожелали любви?…всего-навсего - пожелали…»
…и всё-всё-всё….

 
 «love Edge»

 «…Так я оказалась в месте, из которого берёт начало Река. Это – Ловэйдж (Love Edge).
Если ты торопился , никуда не сворачивал и , по-прежнему, направляешься к Точке Восхода, то … когда-нибудь обязательно найдёшь его и …меня. Может то, чего у тебя тогда не было, уже появилось или оно всё же было, но ты не догадывался об этом? Откуда мне знать – что на самом деле? И тебе. Пока не попробуешь…
 Ветер опустил меня возле невысокой ограды, закрывающей Город от Леса. Но не он мне показался неприступным, а сам Лес – густой и, с виду, непроходимый, угрюмый. Но это только на первый взгляд.
 Я ошибалась, думая, что всё так просто. Чтобы попасть в Ловэйдж, надо пройти через стражу его границ. Сверху они напоминают подкову. Вроде и кольцо, но не замкнуто. Нет ни ворот, ни дверей, а попади- ка туда , попробуй. Как ни раскланивался, как ни пел перед охранниками Ветер, и того не пустили. Думаешь, стражники – великаны-громилы? Нет, всего-навсего два маленьких-прималеньких человечка. Чтобы поговорить с ними, мне пришлось наклониться почти до земли. Выглядят они спящими. Впрочем, отчасти, так и есть. Даже ограда в Ловэйдже называется Дримбэлтом (Dream belt) – Пояс Мечты. Какие красивые названия… Если у тебя нет Мечты, считай всё пропало. Ничем не подкупишь и не заслужишь доверия. Сколько угодно можешь пытаться разжалобить их рассказами о трудностях и испытаниях, выпавших на твою долю, всё будет тщетно. Мне- повезло! Я живу, как думаю, а думаю, как живу. Но! Вот ещё одно и самое главное условие – в Ловэйдже нет одиноких! Если у тебя нет пары или половинки, как говорят у нас, ты можешь быть только его гостем, Правда, я не знаю, как долго, ведь здесь нет ни календарей, ни часов. Я только и сказала, что скоро буду не одна, а они мне «проходите, вас уже ждут» (?)
Я была бы рада этому известию больше всего на свете. Но, переступив гостеприимный порог Города, поняла, что меня никто не встречает и не ждёт. Только моя мечта всегда со мной…
 Я попрощалась с Ветром. Он переминался с ноги на ногу и чистил перья, готовясь к новым полётам. Ухнул и взлетел.
 Я побрела по чистым (без единой соринки) улочкам нового пункта моих странствий
Ни на минуту меня не покидали мысли о Путешествии и расхождения наших путей.
 Незнакомцы – жители Ловэйджа, которых я встречала по дороге , все ходят, держась за руки, парами. Завидя кого-нибудь, улыбаются, кланяются друг другу, пропускают вперёд. Как вежливо, милые, добрые люди! Не стареют, ни больных, ни бедных нет в этом Городе. Знают ли они, что так - не везде? Я пыталась им поведать, кто я, откуда, зачем. Но они в ответ лишь качают головой, удивляются. Похоже, что они из наших мест, просто всё позабывали. Может так и надо ! (?) Или здесь так получается. Меня ни разу не охватил голод. Но вот , что не проходит, так это Тоска. Ни есть, ни пить, ни спать – ничего не хочется. Все помыслы только о тебе. Я часто подхожу к страже и расспрашиваю , не видят ли они новых снов? А они в ответ повторяют «вас давно здесь ждут». Я возвращаюсь обратно, но никто (стоит ли удивляться!если тебя нет рядом) не встречает. Одна, как и была – гость.
 Только не подумай, что все здесь праздно шатаются и предаются безделию. В Ловидже непрестанно ведутся работы по расширению его границ и застройке новых территорий. Всё время что-то сажают, поливают, чистят. Но не редки и праздники. О них мне , как ни странно, грустно рассказывать.
 Недавно меня спросили, где мой Дом? Я напомнила о временном пребывании в этих краях , в смысле, я – гость. «Ну и что из того?- ответили мне добрые местные жители,- дом нужен каждому везде!» И посоветовали : «вначале надо выбрать место» (отличнейший совет, нечего сказать!)… «дом – это где тебе хорошо, и какая разница – где?» .
«Но, с кем хорошо – это важнее . С этим согласится любой, где бы не находился.»- возразила я им в ответ.
 Дорогой мой Шныря, я отправила тебе нимало писем. Правда, все они на листьях одного-единственного почтового дерева, которым здесь позволено пользоваться по особо важным делам. Скоро, по-видимости, мне откажут и в такой милости, т.к. я не одна, кому может понадобиться эта услуга. Надо уступить место другим (гостям).
 Получил ли ты хоть одно моё послание? Меня уверяют, что на свете нет надёжнее средства, чем эта , проверенная почта. Но, так ли это?
Милый мой, дорогой, очень я тоскую по тебе и тревужусь – всё ли с тобой в порядке?
Твоя Шуршалка. Ловэйдж. Без даты.»

- Но почему мне нельзя отправить ему географическую карту, чтобы он быстрее меня нашёл? – спросила Шуршалка у Блюстителя Отправлений.
- Это бессмыленно. Если ему ничего не снится, то не поможет и это . А , если есть хоть малейшая надежда и мечта , то он отыщет тебя без всяких сподручных средств. Ты сама видишь, Ловэйдж ни для кого не закрыт.
- Да, но в наших местах нельзя обойтись без средств…, - посетовала Шуршалка, - большую часть жизни мы тратим на их приобретение или на их изобретение. Редко нам хватает времени для чего-то, более значимого… И хорошо, если кто-то успевает спохватиться и вовремя вспомнить, Что - Самое Главное, без чего даже при всех средствах жить невмоготу…


 «Перевозчик»

- Пойдём с нами поливать цветы? Я – Андра, а он – Андр,- представилась подошедшая к Шуршалке пара.- А ты кто, гость?
- Шуршалка. Пойдём. А это, где?- Шуршалка подумала, как непринуждённо происходит знакомство в Ловэйдже.
- На площади Драгоценностей. Но сначала надо спуститься к Реке вон по той тропинке. За водой.
 И они , не спеша отправились, а Шуршалка продолжала на ходу оглядываться на выход из Города «вдруг , пришёл?».

- Драгоценности это здесь- что?- поинтересовалась она у своих новых друзей.
- Это то, что есть у каждого,- ответила Андра.
- Должно быть,- добавил Андр.
- Мы всё складываем в одно место. Ну, что-то, вроде Хранилища Воспоминаний,- продолжала Андра.
- Но не всех,- вмешался снова Андр,- а только самых дорогих. А что может быть бесценным? Да, что хочешь, у каждого – своё. Надеюсь, ты понимаешь,- обратился он к Шуршалке.
- Я? Да – задумчиво ответила она, будто припоминая нечто особенное.- У меня тоже есть своя, всего одна. Я её много лет берегу. Но…,- Шуршалка, словно вспомнила о чем-то, проведя рукой по шее, и замерла. Андра и Андр продолжали говорить, но она отвлеклась от собеседников и озиралась по сторонам, как потеренная.
- Кажется, больше нет…единственное, что у меня было – Две «Ш»…
- Что это значит? Здесь ничего не теряется. А , если ты ненароком и обранила какую-то вещь, никто не возьмёт чужого, не бойся. Хочешь, поищем вместе,- стала наперебой и абсолютно искренно предлагать влюблённая пара.
- Как? Она такая маленькая, моя драгоценная пуговка. Она почти убитым взглядом окинула своих новых друзей. – Здесь всё начисто выметают. Значит и её, как мусор…
- Дорогое, даже если слишком (но такого же не бывает!) не спутаешь с мусором,- попытался утешить Шуршалку Андр.
- Да-да,- как-то отстраненно произнесла Шуршалака,- но вот же, её нет. Где она теперь…
две мои любимые буквы…одна- моя. другая- его…были на одном месте…К чему такая спешка, нетерпение с вопросом… той ночью?! Она выпала, когда я летела или тонула. Она блестящая,- объяснила она ничего не понимающим Андре и Андру.- пожалуйста, будьте внимательны, если заметите, как что-то маленькое вдруг заблестит. Это – моё! Верните! Хорошо?
- Хорошо, обещаем,- ответили ей единодушно Андр и Андра, и встав по обе стороны от Шуршалки, пошли к Реке , взявшись за руки.
- Какие у вас тёплые, нежные ладони,- с благодарностью проговорила им Шуршалка. Я не иду, а словно плыву над землёй…словно вы несёте меня в своих руках.
 Андра и Андр, переглянулись с улыбкой на прекрасных, светлых лицах , а Шуршалке почудилось, что они так переговариваются друг с другом, без слов. И она тоже понимает, о чём они… будто поют – о сочувствии …
- Какая прозрачная вода,- воскликнула Шуршалка, когда они приблизились к Реке.- Никогда не видела ничего чище!
- Это начало Реки,- отметил Андр с величественным видом.- и никому не известно, где её конец. Говорят, что её Поток – беспредельный…
- Здорово,- не переставала восхищаться Шуршалка,- значит в неё могут уместиться все звёзды…
- Что? Что это – звёзды?- с нескрываемым удивлением спросила Андра и посмотрела на возлюбленного , которого , кажется, взволновало новое слово. И он ждал ответа от Шуршалки, которая не сразу догадалась о возникшей заминке в понимании.
- Вы не знаете звёзд? Вы никогда их не видели?- она посмотрела по сторонам,- ну, конечно, ведь здесь не спят, потому что никогда не наступает ночь. Они …звёзды – глаза Неба,- подумала она не торопясь и нашла в своих словах наилучшее объяснение. Они светят всем, когда темно, но издалека . Да, вы позабыли. И это – не правильно. Даже в Ловэйдже есть не всё, что есть. Кое о чём не стоило забывать,- добавила она разочарованно разглядывая местное небо. Но тут же сменила тему, вспомнив о цветах:
- А в чём мы понесём воду отсюда?
- В руках. В чём же ещё?- ответили влюблённые, показывая Шуршалке, что её вопрос они тоже находят необычным, если не сказать – странным.
- Но это – глупости,- усомнилась Шуршалка,- сколько может каждый из нас зачерпнуть из Реки, не говоря о том, чтобы донести?
- А ты попробуй,- сказали они и дружно рассмеялись.
- Чему вы тут учите гостей?- вмешался новый и показавшийся (почему-то) знакомым Шуршалке голос, приближающегося к ним по той же тропинке аборигена Ловэйджа.
 Все трое обернулись к подоспевшему, а Андр протянул ему в приветствии руку.
- Это Шуршалка, - отрекомендовал Андр,- а это – наш Перевозчик, познакомьтесь,- сказал он по местному этикету с поклоном к каждому.
- Гость,- неуверенно выдавила из себя Шуршалка и тоже (скорее в шутку) сделала реверанс. А сама принялась пристально изучать подошедшего, находя в нём всё больше и больше поражающих её сходств с каким-то известным ей лицом.
- А я за вами. Ну-ка , бери ведро и зачерпывай, - обратился он к новенькой…гостье.
Шуршалка взяла его, заглянула - пусто. Сама себе удивилась «а что там должно быть?»
- А как же руки?- поинтересовалась она у Перевозчика и в то же время поглядела на своих новых знакомых, почувствовав неловкость своего вопроса.
- А что у вас с руками? Посмотрим…
 Пока Перевозчик рассматривал ладошки Шуршалки, Андра и Андр , перешёптываясь, хохотали.
- Это была шутка,- с новым разочарованием заключила Шуршалка, которая на самом деле ожидала хотя бы маленького чуда.
- Да, знаешь, звёзды нас не жалуют своим присутствием, куда им до такого слепого неба, как здесь …Зато шуток – сколько хочешь, не жалко.
- Ну, и смейтесь на здоровье,- обиделась по-детски Шуршалка и отвернулась. И вновь погрузилась в свои воспоминания.
- Я так и думал,- заговорил внезапно Перевозчик, сложив ладошку Шуршалки и обхватив её своей.
- А я вас откуда-то знаю,- обронила Шуршалка, продолжая ощупывать взглядом своего собеседника.
- Кто же его не знает,- стали помогать Андр и Андра,- он – Лодочник. И вновь смеются и перешёптываются.
Но Шуршалка оказалась настойчивее :
- А вы меня знаете? (а на самом деле – помните?). Посмотрите на меня повнимательнее, может мы когда-то уже встречались?
Но Перевозчик увернулся от её пытливых глаз и , похоже, не собирался расщедриваться на нужные Шуршалке ответы.
- А вы, заете, дорогая Шур-шал-ка, - проговорил он по слогам,- Шуршалка, что звёзды не заглядывают на это небо. А вот птицам нигде нет преград. И они всегда или почти … выбирают себе дом в тёплых краях. И летят вместе в стае.
- Это вопрос?- уточнила Шуршалка.
- Нет, конечно же, уже – нет…Пойдёмте на площадь. Скоро все соберутся и начнётся праздник,- сказал он твёрдо, как отрезал. Быстро опустил в Реку ведро, зачерпнул и побежал впереди всех.
- Вы так и не ответили,- попыталась его догнать Шуршалка, но он уже исчез из виду.


 "Праздник, встречи и всё-всё-всё"

 На площади наблюдалось торжественное столпотворение. Воздух был наполнен благоуханием цветов, которые распускались, словно по команде, стоило лишь дотронуться до них капле воды. Счастливые бутоны салютовали семенами фейерверка, что и вызывало приятное амбре.
- Вот это чудеса,- отметила наконец с удовлетворением Шуршалка,- как в сказках!
Здешнее Солнце никогда, не прячущееся за горизонт, сегодня светило мягче обычного.
-Можно смотреть, не прищуриваясь и без очков, сколько пожелаешь,- вслух проговорила Шуршалка незримому собеседнику,- и никогда не ослепнешь, можешь поверить в такое.?
Вот бы тебе увидеть…
- Вы кому?- спросил у Шуршалки находящийся рядом местный житель, и посмотрел по сторонам.
- Вы всё ещё одна? Странно…Разве вас так и не встретили?
- Кто меня здесь встретит? Всё осталось там,- ответила она , не хотя и печально . И , не поворачивасяь, показала рукой на выход из Города, ведущий в Лес.
- Жаль,- словно извинялся незнакомец,- правда, жаль, поверьте.
- Верю. А что мне досталось от жребия, кроме этого…?А вы с кем?- спросила она равнодушно, без желания поддерживать беседу
- С семьёй. Сейчас они присоединятся. Хотите познакомиться?
- Здорово,- ответила она, не дослушав ,- а я …пойду…
 И направилась не к выходу, а к Реке по чистой-чистой тропинке. Одна. Праздничный галдёж веселящейся толпы нисколько её не взволновал. Она оставила позади все постепенно стихающие звуки, напоминающие о жизни.
 Тёплый песчаный берег приглашал её отдохнуть и «закопать» все печали в искрящихся чистотой кристаллах кварца, на ощупь оказавшегося нежнее бархата, хотя такого же рассыпчатого, как обычный речной песок. Она присела и стала всматриваться в необозримое продолжение великой Реки. «Только в этом месте Ловэйдж похож на вечер, накануне моего вопроса». Перед глазами на волне покачивалась лодка . «Точь в точь, как наша для Путешествия»,- подумалось Шуршалке.
 «Надо только решиться и сбежать…оттолкнуться от берега и в путь…но это не правильно…нет…вдруг Шныря , прочитав письма, уже приближается к Ловэйджу? но …с другой стороны…может он и прочитал и молчание…и есть его ответ?откуда мне знать?»- размышляла Шуршалка в то время, как старалась из чудесного песка построить устойчивую башенку. Та никак не могла набрать высоту и рассыпалась. «Надо её намочить» и пошла к воде. И нечаянно (так получилось) заглянула в лодку, которая была очень-очень близко. Та вся , до краёв, была устлана листьями. «Мои письма!Все – здесь!?
Но зачем? Зачем так обманывать?»_ закричала она в Реку и, повернувшись к Городу, тропинке.- Для чего всё это, Перевозчик?!» Шуршалка освободила лодку, предав свою выстраданную почту на суд безжалостным водам, чтобы добраться до самого дна.
«Все, до единого!»- плакала она и негодовала. Когда всё было чисто, она увидела одинокий камешек . В порыве схватила его и запустила в сторону тропинки.
 Хлоп!...

- Мне послышалось или нет? - показался Перевозчик. – Вы меня звали? Он спустился к Шуршалке. В один момент оценил изменившуюся на берегу обстановку, поразмыслил и заговорил:
- Зачем же – так? Письма, ладно, я понимаю, это – ваше. А камень – мой. Я давно его бросил. Он предназначен для другого…
- Другого? Кого?- в гневе не могла сдержаться Шуршалка и , казалось, молнии, выпущенные из её глаз, насквозь пронзят несчастного Перевозчика.- Всё…всё…всё я вспомнила! Кто – ты…
- Камень – мой противовес, ни больше ни меньше. И - Знак. Но не для вас, извините,- сказал он, как всегда твёрдо, словно отрезал. И направился обратно на площадь. Шуршалка – за ним. Но подниматься на этот раз было труднее, словно она испытывала и преодолевала сопротивление среды…
- Да ответь же мне, Кувырк - Перевозчик ты несчастный!- в бессилии вопила она стремительно удаляющемуся Перевозчику,- От- вЕ-Е-ть!
«От-вЕ- Е-ть!»- вернуло эхо берегу…
 Он не услышал Шуршалку, т.к. очень-очень быстро двигался...и скрылся из виду.
 Когда Шуршалка достигла площади, торжества уже закончились, и все расходились по своим домам.
- Завтра у нас выходной, не забудьте,- обращался кто-то к Шуршалке.
- Завтра? Какое «завтра»? Как здесь узнать, когда наступает «завтра»?! …когда нет Времени и часов.
 Она уже никуда не торопилась. Просто шла к выходу. По-прежнему, в этом Городе у неё не было своего дома, и никто не встречал, хотя она ни раз слышала об обратном.
«Как издёвка!»- подумала она. Но всё ещё на что-то (на что?) надеялась. Потом, набравшись смелости, выкрикнула в пространство чужих улиц «Кувырк!». Звала?
- Я рядом,- послышалось у неё за спиной.
- Почему ты такой? Что произошло? Где Шныря?- спрашивала она на ходу.
- Этого я не могу сказать,- с грустью в голосе ответил Кувырк (Перевозчик)
- Не можешь?
- Я не знаю – вот в чём правда.
- И мои письма тоже – твоя правда?- отрешённо бросила Шуршалка и одарила его презрительной усмешкой .
- Послушай, хотя мне и не придётся долго говорить, т.к. много – не о чем. Надо лишь остановиться… не надолго…я понимаю…
 И он поведал Шуршалке всю историю их совместного Путешествия, вплоть до расхождения их со Шнырей путей на одной из лесных тропинок.
- И всё? А листья, т.е. письма? Он не получил ни одного! Значит – не ответит! Всё было напрасно…- проговорила Шуршалка.
- Как они обратно собрались в лодке , не знаю. Видимо, Поток, распорядился по-своему – вернул их туда, где им и должно было быть. Ты писала Шныре. Ты думала, что он в лодке. Так и было поначалу. Чему же теперь удивляться? Мы с ним на прощание условились о знаке. Это и есть он.
- А как ты сюда попал? Почему не дождался его?
- Я ждал. Долго, поверь! Не один сезон…посылал ему разные знаки. Но все они возвращались,- сказал Кувырк , прикрывая шрам на руке.- Лес исследил вдоль и поперёк.
Тебе не в чем меня винить. Может он ещё не забыл о нашем знаке и продолжает искать. Как знать!
- Что ищет, кого?
- Да, прости, прости…драгоценность.. Я нашёл в Лесу твою пуговицу, т.е. не твою …вашу теперь. Это послужило Шныре знаком надежды на то, что ты жива. И он пошёл за тобой.
- Один! В Лесу! Накануне смены сезонов! И ты его после не встретил…как ужасно… здесь нет часов. Но я понимаю, Кувырк …как опасно не заметить …сколько времени! – Шуршалка зарыдала. – Я ухожу! Они уже дошли до Дримбэлта, который продолжали сторожить «чуткие» , сонные охранники.
- Куда ты?- спросил Кувырк,- одна…
- В Лес…к Шныре,- ответила твёрдо Шуршалка.
- Одумайся, может он сам тебя найдёт, если ты …
- Если, что? Она уже не верила. Последние силы, казалось, покинули её безвозвратно. В поисках сочувствия она бросилась в объятия Кувырка.
Тот с большой осторожностью, нежно гладил её по волосам, утешая:
- Милая моя, мне, правда, очень жаль…

 Они стояли с закрытыми глазами, каждый погрузившись только в свои горькие воспоминания.

 На пороге показался новый путник:
- Ну, давай, до встречи,- обращался он к кому-то за оградой. Рука, приготовившаяся помахать на прощание, застыла на мгновение и безвольно упала вниз. – Нет, эй, постой!- снова окликнул странник. Он наблюдал за объятиями, которые явно его не обрадовали.
 Суровый по-мужски и ироничный, как Улисс, вернувшийся домой:
- Да, нечего сказать «вас здесь давно ждут»….дождались! Видно, долго ждали …видно!
Это был Шныря, потрепанный всеми ветрами и познавший следы дорог немало..
 Философ!
 Он узнал свою Шуршалку, не смотря на время, которого здесь нет, не смотря на то, что не видел даже её лица. Но она была в руках Кувырка. Другая бы не оказалась…это ясно. «Вот тебе и птицы …вместе. Мало…мало меня били и я бил!»- выпалил он с гневом и с пренебрежением сдёрнул верёвочку со своей шеи и , отшвырнув её в сторону, зашагал обратно , откуда пришёл . «Смотреть противно…»- сглатывая слёзы, высказался Шныря на прощание своим бывшим спутникам по Путешенствию.
- Вы кто, гость или…?- спросили у Шныри оказавшиеся рядом влюблённые.
- А в чём разница?- приготовился съехидничать Шныря.
- Разница?- переглянулась пара- во всём!
- Ну, бывайте!- ответил им Шныря и вышел из Ловэйджа.

 Шуршалка наконец успокоила всхлипы, вырывающиеся из груди, и повернула к выходу из Города. На пороге она повернулась к Кувырку и крикнула ему на прощание:
- Я никогда…никогда не останусь здесь одна. Слышишь, даже в Ловэйдже! Ничего мне этого не надо …
 Лес , перед «лицом» которого она стояла в выборе путей , не пугал и не останавливал её решимости. Она приготовилась сделать шаг, но, словно что-то вернуло её движение, заставило оглянуться.
- Блестит! Моя пуговица! Он был здесь!
 Шуршалка на этот раз не ошиблась. Пуговица, нанизанная на бичёвкау, валялась запросто на чистом-чистом тротуаре Ловэйджа.
- Вы его видели? Где?- заглядывала она в лица спящих стражей.
 Но те смотрели в своих снах лишь на новых поселенцев Города, дома, цветы, фейерверки…
 «Это было недавно, иначе они всё вымели бы подчистую»- обнадёживала себя Шуршалка.
- ШнЫ- ря!- позвала она и шагнула в Лес, раздвигая его сопротивление своими руками.-ШнЫ-ря!

 Какая-то вредная ветка , которую он не заметил из-за темноты, сильно хлестнула его по глазам. Хотелось бы не обращать внимания на телесную боль, когда есть другая – иной природы…Шныря уверенно пробирался вглубь Леса, приговаривая:
- Мало меня били…мало?! А что? Может и я мало побил! Что происходит от нетерпения?- спросил он вдруг самого себя и остановился, подумал…
«ШнЫ-ря!» - раздавалось позади. «Это – меня!»… «ШнЫ-ря!» « Это- она! В Лесу такая темень!»
- Я иду- ответил он тихо,- И-ДУ !!!- закричал ,- куда идти-то?- замешкался.
Он отогнул ещё одну ветку над головой, и перед глазами что-то сверкнуло. Он попробовал ещё – руки! они светятся? светят! отчего?
- Она у меня есть, Шуршалка, видишь – это? Смотри-и!- кричал он подруге и , подняв ладошки, осветил ей путь в темноте.

 Издали, тоже что-то засияло в ответ. В глуши заметно посветлело.
 «ШнЫ-ря!»… «Шур-шАл-ка!,,,»

 По тропинке тёмного-тёмного (как в сказках!) Леса спешили друг к другу, не смотря ни на что, два огонька…

 «Вас здесь давно ждут!» -присоединился ещё один радостный возглас.
 Он принадлежал Кувырку (Перевозчику).