Два бархатных, неправдоподобно маленьких тапочка, изумрудного цвета, расшитые причудливым бисерным узором, уже две недели скучали в тесной прихожей. Для них это была целая вечность. Привычка по вечерам ощущать внутри себя теплые, нежные миниатюрные ступни, розовые пальчики с аккуратными ноготочками и, кукольного размера, пятки превратилась для них в смысл жизни.
От воспоминаний сладко защекотало в зеленых носиках.
Теперь этого не было целых четырнадцать дней.
Вечером приходил хозяин. Швырял в угол два своих башмака, покрытых, как и он сам, седой пылью времени.
Горящими глазами долго смотрел на тапочки, безнадежно вздыхал и шаркал босыми ногами в комнату или на кухню. Так повторялось изо дня в день. Скучный ритуал грусти.
- Она придет. Вернется. – шептал Левый.
- Не придет. Следовало уступить. А теперь надо держать марку. Мы же мужчины - все трое, – возражал Правый.
Она пришла. У нее был ключ от дома. Бросила оба тапочка в душный целлофановый пакет.
И ушла. Насовсем.
В доме остался мужчина.
Один.