ПРЕДЫСТОРИЯ ФЕСТИВАЛЯ.
Глухой ночью Юре позвонили на трубу люди с Пушкинской 10.
Долго матерясь и нашаривая на тумбочке дорогую раскладушку, подаренную ребятами из «ДДТ» на новый год, Юра, наконец, раскрыл глаза, и увидел мерцающий свет Самсунга.
«Бля», - подумал Юра, раскрыв аппарат, который продолжал издавать мелодию из фильма «Бумер», - «Все время забываю, на какую кнопку тут давить-то». Вызывающий был настойчив, продолжал звонить. Телефон орал громко. Настолько громко, что где-то на краю деревни залаял проснувшийся от звонка Юриной трубы пес. Наконец, после остервенелого нажатия на зеленую кнопку, телефон заглох.
- Да! – нервно сказал Юра в телефон.
- Алло? Юрий Юлианович?
- Ну, ребята, ну надо же совесть-то иметь …
- Это Вас с Пушкинской 10 беспокоят, ну, арт-клуб там, знаете?
В трубке послышалась какая-то неясная возня, голос вдали: «Да дай я уже поговорю, ну дай сюда, я сказал. Что? Иди ты на ***! Давай сюда. Все. Пошел».
- Алло? Юра? Юра, здорОва! Васин* это.
- Ребята, какой Васин? – усталым голосом произнес Юра, - Ну, имейте совесть, только из Чебоксар приехал, выспаться думал…
- Да Юр, я ж говорю, Васин это. Коля Васин. Браток, я ж по делу к тебе. Вот и наши все здесь, Митя Шагин тоже вот сидит тут, привет передает, значит…
- А… Коля, ты чтоль? Как вы там, братушки?
- Ну так Юра, я ж тебе вот и говорю, и Джон бы тоже так сказал, я верю, Джон всегда был за любовь, мир, и рок-н-ролл … Ну, так что? Поучаствуешь?
«****ь», - подумал Юра, - «Опять в какой-то блуд втягивают»…
- Коля? – осторожно начал Юра, немного помолчав, - А о чем ты?
- Ну Юра, как о чем… Фестиваль у нас, значит, Слава уже согласился, Боб тоже вот думать пошел, Валерик будет…
- Валерик? Какой еще Валерик? – удивился Юра, не спросив даже, про какой фестиваль речь идет.
- Ну, его на афишах не будет, мы решили сюрпризом его… Про Джона расскажем людям, обязательно расскажем! Люди должны знать про него, какой это был парень! – уже взахлеб кричал Коля Васин.
- Коля, так а вы где сейчас, на Пушкинской что ли? – спросил Юра, поворачивая к себе будильник и прикуривая сигарету. На часах было без пяти четыре.
- Ну да! Здесь! Мы тут собрались, выпили немного, Славе вот позвонили уже, он правда, расстроенный какой-то был, представляешь, я ему про Джона, а он мне: «Идите на ***, я только Цоя могу». Я думаю, он это спросонья наверное, ну, ничего, он же славный парень! Вот, сидим тут, Джона слушаем. Володю дать тебе? Володь, на, там Юра…
- Коля, да подожди ты, какой еще Володя? Ты мне объясни, в чем фишка-то? Какой фести…
- Алло! Юра! Ну так что? По рукам? – в трубке раздался незнакомый Юре строгий баритон.
- Ребята, ну вы даете! – закашлялся от табачного дыма Юра. – А кто это?
- Рекшан*.
- Ну вы там что, перепились что ли все? Зачем с кандачка такие вещи решать? Да и не играю я уже… Устал, пожить хочу спокойно… Какой Рекшан-то?
- Юра! Ну ты что? Пьяный что ли? Рекшан я, Володька… Ну, помнишь?
- А… Ну да… - сделал вид, что узнал собеседника Юра. – Володька, слушай, ты Васина позови, пожалуйста.
- На, тебя, - послышалось вдали.
- Алло?
- Коля, я спать хочу, устал. Давай, утром позвони, и все решим, ладно?
- Юра, хорошо, договорились, молодец, не подвел. Джон – это великое дело, Юра, слышишь? Великое дело! All you need is love! Юра! Да! «Nothing you can say...» - запел Васин в трубку.
- Все Колян, до завтра, - перебил его Юра и сложил трубку.
«Совсем что-то Васин сдает» - подумал он, - «Сбрендил окончательно. С Рекшаном еще каким-то связался»…
Утром через два дня.
Юра никак не мог врубиться в навигацию аппарата «samsung». Долго матерясь и тыкая на кнопки, он все-таки вышел в телефонную книгу и набрал нужный ему номер.
«Таня Кочерыга» - написал телефон на табло.
- Але… - протяжно ответил ласковый женский голос.
- Танюша, привет, извини, не помешал?
- Котик, это ты? – истомно ответила трубка.
- Извини, Таня, это Юра из «ДДТ».
- А… - разочарование на том конце линии, - Юрий Юлианович… Но послушайте, мы с Олей ведь просили больше не звонить нам. Нам надоело уже петь про всякие ларьки и прочую вульгарщину, слышите? Не звоните.
Раздались короткие гудки.
«Обиделись девчата тогда. Доц, похоже, и правда переборщил с подарками»…
«Ольга Черникова» - сообщил телефон при следующем наборе.
- Але… - протяжно ответил ласковый женский голос.
- Оленька? Привет, извини, не помешал?
- Котик, это ты? – истомно ответила трубка.
- Извини, Оля, это Юра из «ДДТ».
- А… - разочарование на том конце линии, - Юрий Юлианович… А мне Таня только что звонила, сказала мне, что Вы опять за свое взялись… Что Вам нужно от нас? У нас коллектив, понимаете? Своя программа, фольклор…
- Оленька, я вот объяснить и хочу. Тут вот ребята предлагают на фестивале поучаствовать, в Юбилейном, много людей хороших придет, рок-н-ролл, ведь это же праздник, Оленька, я хочу только…
- И че? -перебила его Черникова, - Пенсионер этот ваш, с саксофоном который, тоже припрется?
- Дядя Миша-то? А как же? Это же символ, Оленька, да, символ…
Уговаривать девчат Юре пришлось меньше, чем его самого уговаривали на Пушкинской. Участие группы «ДДТ» было на фестивале было решено. Афиши отдали в набор.
ФЕСТИВАЛЬ.
Кому-то этого было просто достаточно, кому-то в самый раз, кто-то ждал чего-то другого…
Я перестал понимать концертный репертуар «ДДТ». Больше всего Юра теперь любит петь про любовь и про чертовы глазищи.
Перед выходом «ДДТ» на сцену выскочил какой-то отвязный человек, и громко (очень громко) проорал в микрофон, что все пучком, и все заявленные на афише группы будут. Ладно. Спасибо. Непонятно, только, зачем так орать-то? Мне показалось, что Шевчук, с его космической глоткой, пел тише, чем кричал этот человек. Ладно.
Естественно, вышел еще Коля Васин, и рассказал народу про Джона. Про то, как тот превозносил любовь и рок-н-ролл. Я люблю Джона, но я не понял, при чем он тут вообще. Ну, да ладно. Сюрреализм начался. Погнали. ДДТ:
Попсовая «Любовь», потом симпатичная «Адам и Ева» - с нового диска. На экране – Джон и Йоко. В парке, в море, в кровати, в кровати, в кровати…
Во время исполнения довольно-таки острой темы «В бой» Юра начал изображать из себя то ли Борю Моисеева, то ли Киркорова, то ли группу “Nazareth” в полном составе. Как-то карикатурные прыжки казались неуместными… Эх, Юра, где твои полосатые штаны с расстегнутой ширинкой? Почему-то подумалось, что искоренять зло у группы «ДДТ» получалось раньше намного лучше, чем сейчас – творить добро.
Даже «контрреволюция» в индустриальном варианте звучала натянутой, показной, в отличие от форматной радиоверсии. Ладно.
Приятным сюрпризом стал Гаркуша. Вышел на сцену, прочитал стихи про «пушистые хвостики маленьких котят», поздравил всех с днем Святого Валентина (!!!) и ушел. Я хлопал от души. Молодец. Всегда жжет. Даже тогда, когда этого от него совсем не ждут. Замечательный человек.
После этого Коля Васин с «громким» человеком агитировали всех стать гражданами Санкт-Петербурга. Потом только, на следующий день, я понял смысл этого идиотизма. На сцену вышел Владимир Рекшан. В шляпе и жилетке, и еще какие-то люди с ним.
И сказал, что «Пока к выступлению готовится группа «Ю-Питер», мы вам сыграем старые добрые хиты группы «Санкт-Петербург»». Рекшан брякнул струнами и остановился. Под ногами у него ползали люди, сворачивающие «дэдэтэшные» провода и примочки.
- Щас, - сказал Рекшан. – Подождем.
Люди продолжали ползать. Некоторые поднимались с пола и несли за кулисы какие-то непонятные мне железки. Прошло минут пять. Люди ползали. Рекшан стал нетерпеливо колотить пальцами по корпусу гитары. Мне стало его жалко.
Мне лично было бы интересно услышать хоть одну песню из репертуара группы, по которой в семидесятые сходил с ума весь фарцовочно-хипповский Ленинград.
Постояв еще минуты три, я понял, что побеждает желание немедленно залить пивом разочарование от Шевчуковского экшена.
За что люблю «Юбилейный» и «СКК», в отличие от «Ледового», так это за относительную демократичность охраны в отношении публики. Здесь не грозят уголовной ответственностью за курение в туалетах и за проход не на свой сектор. Разливное пиво, пусть и гадкую «Балтику», можно купить на всех этажах через каждые три метра и без идиотской толкотни.
- Все ребята, отыграли, едем по домам, - сказал Юра ребятам за кулисами.
- Юр, - сказал дядя Миша, - а че ты, может пойдем, пока Бутус там исполнять будет? У Боба там поляна накрыта…
- Дядя Миш, ты, если хочешь, иди, а я устал. Устал я, ребята, от рок-н-ролла… От славы устал… От любви народной устал. Пусть они забудут меня… Там у меня хорошо дома… Олимпиада по телевизору, биатлон, девчата наши стараются, хоть конец посмотреть успею…
А в уголке сидела притихшая Света Белова и заворожено смотрела на легенду русского рока. Свету сюда по блату провела племянница, у который были половые связи с одним из представителей менеджмента группы «Аквариум».
- Какой страшный-то, обалдеть! – только и сказала Света.
Когда мы зашли снова в зал, там вовсю наяривал «Ю-Питер». Правда, «ю-питеровских» песен мне услышать было уже не суждено. Никогда не любил Бутусова, но потрясающе качественное исполнение темы про Апостола Андрея заставило включить интерес к дальнейшему. А дальше продолжался сюрреализм.
Казалось, это не «Ю-Питер», а «Кино». А на сцене – Цой. Это был даже не трибьют с выражением почтения, а полное копирование саунда цоевской группы. Бутусов был одет как Цой, с прической как у Цоя, с отрешенно-инфантильным взглядом, как у Цоя. На больших экранах – лицо Бутусова. Про Цоя – вообще, ни надписи, ни слова. Зал охватило всеобщее безумие. Никогда такого не видел. Бутусов жег не по-детски. Казалось, что в каком-то психоделическом угаре он просто решил, что он – это Цой.
При отсутствии явной любви к творчеству Виктора Цоя, признаю, что увиденное и услышанное мной тогда («звезда по имени Солнце», «Пачка Сигарет», и еще две каких-то песни, не помню) – понравилось. Я был в восторге от этой нереальности.
После всего этого еще больше понравился финальный «Тутанхамон», все также сыгранный и спетый с безупречным звуком и с отрешенным взглядом.
Мы решили, что Бутусов – это в натуре «Атский сотона».
За все время, пока его слушали мы, человек сказал два слова: «Агромное спасиба».
Уважуха.
Когда мне было двенадцать лет, я впервые услышал и увидел «Аквариум» в программе «Музыкальный ринг» на лениградском ТВ. Десяти минут было достаточно, чтобы подростковый разум отдался во власть гребенщиковско-курехинских хитросплетений слов и нот. Кассеты со всеми знаковыми альбомами, начиная с «Треугольника» и, заканчивая «Равноденствием» были прокручены через магнитофонные головки до дыр на пленке. С выходом в 90-м году англоязычного “Radio Silence” любовь поутихла, а потом и совсем пропала. Что странно, раньше я никогда не видел «Аквариум» живьем. Много кого видел, а вот Аквариум – нет. Так что посмотреть было интересно.
Пока пили очередное пиво, периодически поглядывали в зал. Там пел какой-то полуголый мужик с длинными волосами. Прислушавшись к последней песне, мне показалось, что это – и есть тот самый «Кипелов». А на афишах его не было. Ну и ладно.
Очередной элемент сюрреализма четырнадцатого февраля 2006 года:
Года два назад, когда я видел БГ вылезающим из машины у бизнес-центра на углу перекрестка Разъезжей и Большой московской улиц, у того была типично гребещиковская козлиная бородка. Сегодня же на месте той бородки у Боба был огромный пушистый лисий хвост. Фантастический хвост. Ни у кого такого нет. Мне понравилось. Зачетно.
Огромное спасибо БГ за сходу исполненную «Плоскость» и, чуть позднее, «Аделаиду». Приступ ностальгии удался на славу. Ну, а поздний «Аквариум» мне, как бы сказал мой друг В. Дорогин, - «не». Понравилось упорство Борис Борисыча. Техники уже врубили освещение арены, видимо вышел на «нет» регламент праздника, а он упорно продолжал петь. Спел при свете еще песни три, не обращая на него внимания. А затем, со странным призывом обратился к начинающим таять трибунам: «Ну еще немножко, ладно? Подождите, метро же еще не закрывается»… Казалось, он уговаривает народ остаться. Да, вот оно другое время. Уверен, году в девяностом, никого уговаривать не надо было бы. Под ремикс «Искусства быть смирным» мы покидали «Юбилейный».