Багряное солнце медленно исчезало за покрывалом кровавых вод, оставляя на нем светлую дорожку слезы. Ночь медленно охватывала небо, скрывая за своим темным плащом бесконечную бездну и огромный крест, возвышающийся далеко на горизонте, весь проржавевший и полуразрушенный от дыхания времени. А на переднем плане, на холодном камне сидела нагая девушка. Левая нога ее медленно покачивалась на ветру, а правая, согнувшись, опиралась на камень. Голова девушки была низко опущена, так, что ее темные длинные волосы струились вниз, скрывая лицо, лишь красный огонь полузакрытых глаз проблескивал между ними. И из плавных линий изящной спины вверх взвивались пепельно-белые крылья…
- Ну как вам мое новое творение? – спросил высокий юноша с длинными вьющимися голубыми волосами, не отводя взора от полотна, прислоненного к стене.
- Оно восхитительно, - заворожено произнесла невысокая девушка двадцати трех лет в дорогом, но скромно выглядящем синем платье. Длинные темные волосы ее плавно ниспадали на плечи, а светлый взор в глубине своей скрывал тайну.
- Неплохо, - пожал плечами не менее высокий как первый, но более широкоплечий коренастый мужчина. – Я, конечно, ничего не понимаю в «высоком» искусстве, но этот рисунок вроде бы ничего.
- Рад, что вам понравилось.
- Не стоит, Овидий. Если бы нам не нравилось, то мы бы не держали тебя у себя в гостях, - усмехнулся мужчина, после чего направился к выходу. – Идем, Марианна, к нам сейчас должны пожаловать бароны, помнишь?
- Да, конечно, подойду через минуту.
- Как хочешь, – с этими словами мужчина вышел.
- Это ведь я? – после некоторой паузы спросила девушка.
- Конечно, - подошел к ней юноша. – Во всех моих картинах присутствуешь ты. Более того, их бы не было, не будь тебя.
- Не надо… - тихо прошептала девушка.
- Хорошо, - через силу проговорил юноша.
Марианна медленно подошла к выходу.
- В любом случае… спасибо, - сказала она и скрылась за деревянной дверью.
Художник с болью в глазах посмотрел ей вслед, потом беглым взглядом окинул картину и подошел к окну. Бесконечные ряды туч медленно охватывали ясное полуденное небо.
- Как кстати, - грустно улыбнулся Овидий…
Каин медленно открыл глаза. Сквозь прозрачные занавески проникали первые лучи восходящего солнца. Воин откинул белоснежное одеяло и поднялся, мельком взглянув на женщину, лежащую рядом с ним. Раскинув свои рыжие волосы по подушке, она мерно дышала, будучи не в силах вырваться из той бездны, что люди именуют сном. Одевшись и взяв свой меч, он тихо вышел из комнаты.
Вдохнув полной грудью свежий воздух, Каин неспешно оглянулся. Небольшую опушку, на которой стоял двухэтажный домик, окружали высокие силуэты деревьев, над вершинами которых величественно поднимался огненный глаз красного солнца. Издалека неспешно подплывали темные корабли облаков. Немного постояв, Каин направился к деревьям.
Они уже были совсем рядом, когда он вдруг остановился. Из-под тени ближайшего дерева отделился чей-то силуэт и огромный черный волк предстал перед человеком. Взглянув в его глаза, Каин онемел. Он увидел безграничную снежную пустыню, по которой в ряд с поникшими головами шли измученные люди в полусгнивших балахонах. Не в силах оторваться, Каин вглядывался в эту картину, поглотившую весь мир, и через минуту он уже шел среди этих людей, ощущая на своих запястьях холодные цепи, а в сердце – леденящую тоску. Лишь с огромным трудом ему удалось избавиться от наваждения и вновь оказаться на опушке. Волк сидел перед ним, пристально вглядываясь в его побледневшее лицо.
Рука Каина уже потянулась к мечу, когда волк оскалился и, встав, плавно побрел среди деревьев. Проводив его взглядом, воин направился вслед за ним…
Овидий устало прилег на диван, закутавшись в синий халат и придвинув к себе кальян. Полной грудью он медленно вдохнул в себя дурманящий дым и блаженно откинулся на спинку. А потом через несколько секунд выдохнул, наблюдая за тем, как струи дыма в замысловатом танце плавно улетают вверх, куда-то в иной мир…
- Соскучился? – внезапно услышал он женский голос.
- Да, - улыбнулся Овидий и сел.
Справа от него на широком и дорогом кресле, в одном полупрозрачном черном плаще, сидела девушка. Она очень напоминала Марианну, разве что лицо было более жестоким, а глаза более холодными, что только придавало ей очарования и какой-то нечеловеческой красоты.
- Вот видишь, ты позвал – и я пришла, - мягко посмотрела на художника девушка. – Хотя, может быть, я пришла только потому, что ты нарисовал эту восхитительную картину, - добавила она и усмехнулась.
- Целестия… иди ко мне, - прошептал Овидий.
Девушка уже стояла около картины, пристально в нее вглядываясь.
- Мгновение, жизнь и смерть, слившиеся в экстазе… и великая тоска по той тайне, что скрыта где-то глубоко внутри, где-то за этими бесконечными кровавыми небесами… - задумчиво, немного нараспев и с глубоко внутри скрытой иронией произнесла она. – Овидий, сегодня ты превзошел сам себя.
Та, что пришла из ночных глубин его сердца и которую он нарек Целестией, медленно села на его колени и вплотную приблизила свое лицо к его лицу.
- Чего ты хочешь? – ее теплое дыхание охватило его, заставляя забыть обо всем.
- Тебя, - губы пересохли от возбуждения, а обезумевшее сердце, казалось, сейчас вырвется из груди.
- Действительно? – усмехнулась она и их взгляды встретились…
Несколько секунд он не видел ничего, но потом темная пелена спала и его душа закричала. Немой, а от того еще более невыносимый крик закрутил его, разрывая на части. Ибо увидел он то, что скрывал за собой его разум, то, что покоилось в темных глубинах бессознательного, то, благодаря чему он творил – то был ад, до жестокости прекрасный дьявол и он сам…
С перекошенным от ужаса лицом Овидий отшатнулся и в тот же миг их губы соприкоснулись. Ее тело вжалось в него, его руки скользили по ее бархатной коже, а сам он чувствовал, что несется по безумному потоку, сквозь который виднелись ее обжигающие глаза и притягивающие к себе губы, с которыми он сливался в сладострастном порыве…
А потом она исчезла…
Он сидел на диване, отрешенно глядя куда-то вдаль. Внезапно ее руки легли ему на грудь, а губы прошептали в самое ухо:
- Ты будешь страдать, Овидий… А я буду с тобой, пока ты пишешь такие прекрасные картины. Но с твоей последней работой я исчезну, а тебе, утратившему свой гений, останется только покончить с собой или сойти с ума, ибо то, что ты видел, съест тебя… рано или поздно…
Страшное молчание повисло в воздухе.
- Почему? – наконец надломленным голосом спросил он.
- Потому что это и есть тайна жизни и смерти…
Солнце уже зашло, когда Каин вышел к обрыву. Тучи заволокли всё небо, лишь диск луны еще проглядывал между ними, своим нечеловеческим глазом освещая темный замок неподалеку, туманные дали на дне обрыва и силуэт призрачной девочки двенадцати лет, стоящей на самом краю обрыва. Казалось, ей было совсем не холодно в одной белой ночной рубашке, плавно покачивающейся на ветру вместе с кудрявыми светлыми волосами.
Каин осторожно подошел к ней и, когда он уже был совсем близко, девочка внезапно обернулась. Зеленые глаза ярко блеснули в надвигающихся сумерках…
- Т-ты… - побледнел воин.
- Да, я та, только раскрывающийся бутон жизни которой так резко и жестоко прервал твой холодный и бесчеловечный меч, - голосом, полным безнадежной тоски произнес призрак.
- Что… что ты делаешь здесь?
- Мне здесь одиноко, любимый. Здесь так много тех, кого ты убил, но мне нет среди них места… Я абсолютно одна и могу только плакать…
- Пожалуйста, найди мне подружку! – с мольбой внезапно вскричала девочка, схватив руку воина.
- Что? – Каин непроизвольно выдернул руку из холодных как лед пальцев.
- Убей еще одну девочку, такую же как я. Она придет ко мне и мы подружимся, после чего вместе будем ждать тебя. Мне уже будет не так одиноко. А когда ты придешь, то мы будем ласкать твое усталое и израненное тело на темных берегах Валгаллы.
- Ты хочешь, чтобы я еще раз… - с ужасом прошептал Каин.
- Пожалуйста, - простонала девочка. Небольшой хрусталик слезы плавно заскользил по белоснежной щеке.
Каин долго смотрел на мир позади призрака, медленно утопающий в ночи, чувствуя, как темнота неумолимо охватывает его, и, наконец, тихо сказал глухим голосом:
- Хорошо, я подумаю…
- Как же я люблю тебя! – счастливо воскликнула девочка и, крепко обхватив талию воина своими тонкими и холодными ручонками, растворилась…
А Каин, потеряно сев на краю обрыва, посмотрел в небо, вслушиваясь в тихую музыку, звучащую оттуда, и впервые в жизни понял, что там ему уже никогда не быть…
Овидий сидел около стены, запахнувшись в свой халат и держа в руках полупустую бутылку вина. Пустой взор его бесцельно бродил по окружающей тьме, не в силах найти что-то очень важное. Марианна тихо подошла к нему.
- Овидий, что с тобой? – встревожено спросила она.
Художник посмотрел на нее, и девушка, вздрогнув, непроизвольно сделала шаг назад. Этот взгляд невозможно было выдержать, ибо стоило только в него окунуться, как сразу же подкатывало безумие…
- Я… не знаю… - тихо пробормотал Овидий. – Мне страшно, больно… Нет, жарко… или холодно…
Внезапно он вскочил и с криком: «Воздуха!» - выбежал на балкон. Марианна осторожно последовала за ним. Овидий стоял, оперевшись одной рукой на перила, и жадно пил вино из бутылки. Потом резко ее откинул и, вдохнув полной грудью, засмеялся, после чего, поперхнувшись, закашлялся и в изнеможении опустился на пол.
- Я… рад, что ты пришла… - тихо прошептал он.
- Что с тобой?
Художник невесело усмехнулся:
- Хм… кажется, это называется депрессией. Знаешь, когда не понимаешь, зачем и почему, – он опять поднялся и встал к перилам.
- Ты же только что завершил прекрасную картину, - подошла к нему Марианна.
- В том-то и дело, что завершил… Понимаешь, она уже не моя – то чувство, с которым я ее писал, ушло, исчезло, навсегда поселившись в этом узоре красок. Пусть даже он прекрасен, но во мне пустота. Каждое мое творение убивает меня и когда-нибудь наступит миг, когда внутри уже ничего не будет… Ничего…
Она подошла, взяв его за руку.
- Неужели ты думаешь, что этот миг когда-нибудь наступит?
- Обязательно. Хотя… возможно, что и не наступит. Есть другой путь – прыжок в самого себя, полное отключение сознания и погружение в бездну, в тот первоначальный хаос, из которого все рождается… Но никто не сможет вынести это: безумие - вот цена бесконечного гения. Безумие, что страшнее самого ужасного ада… Не думаю, что когда-нибудь решусь на это. Засим, - Овидий горько улыбнулся, - безрадостное одиночество в конце…
- Мы никогда не бросим тебя.
- Ага, как калеку-инвалида… Пойми, даже если не один, то все равно отвратительно…
Овидий надолго замолчал, вглядываясь куда-то в темноту.
- Знаешь, - заговорил наконец он, не поворачиваясь к ней, - Ты – это единственный свет в моей жизни. Только благодаря тебе и моему чувству к тебе я творю и способен справиться с тьмой. Но когда я опустею, пропадет и это чувство. А даже если и останется, оно не будет приносить ничего, кроме страдания… Нам никогда не быть вместе – я это понимаю, но никак не могу принять. Скажи, я хоть нравлюсь тебе?
- Да.
- Но ты все же с ним?
Молчание.
- Естественно… Хотя, до конца я этого, наверное, никогда не пойму. Ну да ладно, - пауза. – Можно тебя попросить?
- Конечно.
- Когда… когда во мне останется последняя капля… последняя искра моей любви… можно я… приду к тебе, - его голос сорвался, но он с силой закончил, - на одну ночь?
Овидий повернулся. Марианна стояла почти вплотную к нему, подняв свои наполненные слезами глаза на него.
- Наверное, это глупо и мерзко… - произнес он.
- Я согласна, - чуть слышно прошептала она.
Их взоры соприкоснулись. Через несколько секунд он отвел глаза.
- Теперь ты меня ненавидишь? – спросила она.
- Возможно… возможно, что после той ночи возненавижу еще больше… Даже, может быть, буду презирать… Но… сейчас… я все-таки люблю тебя…
Медленно и нежно он обнял ее. Их губы встретились. Оба тяжело дышали. Через некоторое время она отстранилась и вышла. А он опять повернулся к темноте, глядя на холодные проблески луны.
- Все-таки глупо…
А потом с отчаянием добавил:
- Я один… я бесконечно один…
Воин подошел к другому воину, сидящему на краю обрыва, и сел рядом с ним, освещаемый безразличным взглядом луны.
- Наконец-то, - голосом сбывшейся мечты сказал он, - Наконец-то этот миг наступил.
- Да… я ждал его, - задумчиво проронил Каин.
- Знаешь, когда мы семь лет назад встретились в бою и, не в силах одолеть друг друга, дали обещание встретиться здесь в этот час, я ни минуты не сомневался, что так и случится… И вот…
- Наши мечи не позволили бы нам не сдержать обещание, - серьезно произнес Каин и улыбнулся.
Несколько минут они просидели в молчании, проникаясь темнотой вокруг, луной, тишиной, друг другом и предстоящей смертью…
- О чем ты думаешь? – наконец спросил подошедший воин.
- Я думаю, можно ли убивать других людей, - проронил Каин.
- На такие вопросы нам нельзя отвечать.
- Почему?
- Если ответишь – умрешь…
Молчание.
- Знаешь… один раз я убил невинного… девочку. В одной деревне на меня напали – загнал в ловушку какой-то лорд, чьего сына мне довелось убить. И тогда, единственный раз в жизни, я стал берсерком… Когда я очнулся, все мои противники были уже мертвы. А меч мой, который я держал в правой руке, проходил сквозь ее худенькое тело, легкое, как перышко… Она смотрела на меня, и в этом взгляде было столько страдания и страха… И я заплакал… Теперь… теперь ее призрак всегда со мной…
- Все мы убийцы. Это наш путь. И плата за него – страдания наших жертв, которые всегда с нами.
- Вот только правилен ли этот путь?
- Это еще один вопрос, на который нельзя отвечать. Надо лишь идти… Это тяжело и невозможно, но свернув, ты только потеряешь себя… Тогда все потеряет смысл.
Некоторое время они просто разглядывали холодный лик луны.
- Пожалуй, я все же отвечу, - внезапно произнес Каин.
- Что же?
- Убивать других людей – зло.
Его собеседник впервые за весь разговор пристально посмотрел на него, а потом улыбнулся.
- Пусть будет так…
* * * * *
Какое-то движение внезапно привлекло внимание Овидия. Вглядевшись, он увидел неподалеку маленькую полянку на краю обрыва. Два человека стояли в ее центре, обнажив свои мечи. Мгновение – и они побежали друг к другу. Мечи яростно столкнулись и разошлись. Люди немного отбежали, и в ту же секунду один из них, резко обернувшись, атаковал. Еще три молниеносных встречи – и одна из фигур медленно осела на землю. Другая осторожно склонилась над ней, и, через несколько секунд поднявшись, неспешно удалилась в лес…
Последний раз взглянув на луну, Овидий пошел в комнату. У него было еще много вина.