С барабанными веревками на шее Нагико шла неторопливо к реке. Два булыжника в карманах – для веса. Вовремя подплыл паром и повез девушку на легке через препятствие на другой берег. Сосны стонали от тишины и любили подглядывать за спинами женщин. Они полоскали в реке белье, и белизна простыней стекала вниз по течению.
Нагико пешком прошла путь, длинный как годы, от Баошань до Чунцин. Такое передвижение навлекло страшную напасть – ее морщины исчезли, и она стала казаться моложе своего возраста. К концу жизни могла совсем превратиться в ребенка и позабыть родную речь.
Нагико часто бродила среди чьих-то обрывков снов. Она ловила их щуплыми руками. Некоторые сны перед самым рассветом сквозили меж пальцев и были неуловимыми. Ее кожа растворялась в кружке с горячим молоком, а глаза тонули в фиолетовом бокале.
По пути Нагико часто находила дупло в дереве, склонялась над ним и шептала свои секреты. Затем замазывала его глиной, чтобы тайна оставалась неразгаданной. Она построила дом из фантазий и собственных мыслей. Обустроила его так, чтобы не совершать новых телодвижений. Все свои жесты разучила еще в прошлом.
И вот идет королева. Хрустит шелковое платье. Шлейф тянется по полу, на ресницы нанизан жемчуг. Шаг, другой и такие мелкие шаги Нагико без обуви. Тернистый путь вылился из глаз, порезал слух и исполосовал мировоззрение. Ее пряные волосы заметали чужие тени. Улыбка, посоленная радостью, выделялась на овальном лице. Просыпаться, укутанной в одеяло из сухой листвы. Теплые руки – по определению – это хорошо.
Уши человеческие – соперники. Одно смотрит на восток, другое – на запад. А глаза – правый в будущее, левый – в прошедшее. Бог написал на веках имена, чтобы никогда не забывать чужих и не знать своего.
Нагико брела между вертикальных снопов ветра, обрывков очередного сна и наконец – то нашла свой дом. Дом, среди старых развалин, прикрытых паутиной. То, что так давно искала – нашла. Как будто рука всевышнего пропустила все ее прошлое сквозь терку. Леса, огибающие развалины, кидали завистливые взгляды. И здесь все стало ясно. Все ее существо потянулось сквозь вакуум деревьев и души умерших, чьи голоса усыпляли своим улюлюканьем. Они понимали, что смотрят через глаза Нагико и слышат через ее уши. И это, именно это имя было особенно счастливо в ту минуту, среди обветшалого леса и черной земли, сплетенной со вздохами вечности.