Что сказать человеку, который направил вам в лоб пистолет, и собирается спустить курок? Спросить: за что? Или, недолго думая, попросить прощения за все, независимо от того был ли ты в этом виноват? Не знаю, что бы сделала я, если бы оказалась на месте любовницы моего мужа, которую я в тот момент готовилась застрелить, но одно точно – если бы я совершила то же преступление, что и она, я бы не стала молить о пощаде.
Телефонный звонок и сообщение от секретарши: звонит мой муж.
– Соединяй.
– Привет, Сэмми, - слышу ласковый голос. – Как обстоят дела у твоих умалишенных?
– Не надо, Тэд, – мягко останавливаю его я. – По-моему, мы с тобой уже не раз говорили на эту тему: они не больные, просто… не совсем здоровые психически люди.
– Ты помнишь, мы собирались сегодня поужинать у Витторио? – меняет тему Тэд.
Витторио – владелец итальянского ресторанчика «Венеция», хороший друг моего мужа.
– Конечно, - говорю я. – У тебя все нормально?
– Да, - я так и вижу, как он кивает.
– Ладно, извини, пришла новая пациентка, – разочарованно сообщаю я, увидев мигание красной лампочки на телефоне: знак подключения второй линии.
– Я заеду за тобой, солнышко, - прощается со мной муж. И добавляет: – Удачи.
Я нажимаю на кнопку приема звонка.
– Миссис Хилтон, к вам Элизабет Браун.
– Пусть проходит, - обреченно отвечаю я. Новый пациент – новая проблема для психоаналитика.
Дверь кабинета открывается, и я вижу молодую девушку, лет двадцати пяти. Очаровательная блондинка. Обычно мои клиенты – люди после тридцати, а то и после сорока. Неужели и этому юному созданию нужна помощь «врачевателя душ»?
Но через пять минут выясняется, что я ошибалась.
– Саманта, я давно хотела с вами встретиться. Я просто не могу больше ждать. Мы с вашим мужем встречаемся уже полгода. Я люблю его.
Я думала, я потеряю сознание. Резкая душевная боль нанесла мне удар, который она готовила уже долго. Но вместо того, чтобы упасть в обморок, я ощутила острую боль в животе. Вполне закономерно: врач предупреждал меня, что в моем положении мне нельзя волноваться, - я находилась на седьмом месяце беременности. У меня закружилась голова, перед глазами встала пелена тумана, а Любовница Моего Мужа, не замечая, что со мной творится, методично рассказывала, не пропуская интимных подробностей, как они познакомились с Тэдом, как начали встречаться, как он хотел, чтобы она родила ему ребенка…
Через месяц я выписывалась из больницы. Меня встречал Тэд. За этот месяц я ничего ему не сказала. И не только ему. Я вообще не произнесла ни одного слова.
В тот день меня увезли на скорой. Я два дня не приходила в себя, а когда очнулась, мне сказали, что моего ребенка больше нет. С того момента я больше не могла думать ни о чем, кроме мщения.
Мне было страшно видеть моего мужа. Он постарел лет на десять, весь осунулся. Он потерял то, что хотел иметь не меньше меня. Мне хотелось бросить ему в лицо, что он сам виноват, что это он убил нашу дочь, но я не могла. Вместо этого, едва оказавшись дома, я позвонила свей секретарше и узнала у нее адрес этой Элизабет. Я знала – записываясь на прием, она не могла не оставить своих адреса и телефона. И я была права.
Тэд хотел взять небольшой отпуск – побыть со мной, но я запретила. Сказала, что на работе мы сможем быстрее вернуться к привычной жизни, и пообещала, что и сама выйду на работу. Через день. Потому что на следующий день после выписки у меня были свои планы. Вот о них я, конечно, ничего ему не сообщила.
Я встала в одиннадцать. Тэда уже не было дома. Я прошла в ванную и включила горячий душ. Зеркало запотело. В нем отражались смутные контуры моего тела. Я собрала волосы в высокий хвост и достала из-под ванны пистолет. Он лежал там уже давно. Его купил Тэд для самообороны. Но у меня были другие цели.
Я приняла душ и отправилась выбирать себе гардероб на сегодня. В результате остановилась на своих любимых черных брюках и удлиненной обтягивающей золотистой кофточке. Туфли на небольшой шпильке, и часы, подаренные Тэдом на нашу последнюю годовщину, завершили картину. От природы волнистые волосы я собрала в тугой низки хвост. Косметика показалась мне лишней. Пистолет убрала в карман куртки.
Всю дорогу – а Элизабет, как оказалось, жила совсем недалеко от нас – пистолет жег мне руку. В нем было три пули – еще с тех пор, как Тэд купил его. Я подумала, что даже если мой расчет окажется неверен, и у Элизабет дома будет какой-нибудь ее ухажер – в час дня это может быть только такой же, как и она, неработающий трутень – мне хватит пуль и на него.
Она сама открыла мне. В ее голубых глазках мелькнул страх, но она быстро с ним справилась и захлопнула дверь. Я позвонила еще раз. И она, видимо, собравшись с силами и решив выяснить отношения, открыла. Такие ошибки порой меняют судьбу.
Под моим настойчивым взглядом она отступила в глубь квартиры. Ей больше некуда было деться, и я, зажав ее в угол, вытащила пистолет. Приставила его к самому ее виску.
– Тебе наверняка есть, что мне сказать, - утвердительно сказала я, ожидая, что она бросится мне в ноги.
Пять минут мы смотрели друг другу в глаза, и она не выдержала – разразилась рыданиями. Эта мелкая шлюшка молила о пощаде, но я почти не слушала ее, ища в ее речи одно единственное слово. Но я не могла не обратить внимание на ее фразу:
– Я солгала!!!
– О чем?
– Твой муж даже не знает меня! Я хотела причинить тебе боль, какую ты когда-то причинила мне! Что, забыла меня? – она перешла в наступление. – Нет, ты вспомнишь! Рождество 1996 года, ты и Том… Том Хайнс!
Я вспомнила. Тогда она была еще Элизабет Кент, первокурсница лучшего колледжа штата, а я заканчивала в том году тот же колледж. И о нас двоих знал весь колледж. Мы обе любили одного парня и бились за его ответное чувство всеми возможными способами. Том выбрал меня, и, когда нас провозгласили лучшей парой вечера, мы целовались на глазах у всего колледжа и, в первую очередь, на глазах Элизабет. Но неужели старые обиды заставили ее пойти на такое?..
У меня снова потемнело в глазах. Эта идиотка мечтала о том, чтобы я бросила мужа и страдала, но я сейчас предпочла бы этот вариант тому, что случилось на самом деле. Могла ли она хотя бы подумать о том, к чему приведет ее поступок?!
Не убирая пистолет, я второй рукой схватила ее за горло. Она пыталась кричать, но вместо этого у нее получался хрип. Она знать не знала, что сломала мне жизнь.
– Если бы сказала «прости», ты осталась бы жива, - сообщила ей я, чуть отпуская ее шею.
– Не убивай меня! Ведь у тебя все хорошо, это мои планы рассеялись, как дым! И прости за все!
Все хорошо? ВСЕ ХОРОШО?!! Я уже было начала сомневаться в правильности своего решения, но после этой фразы я больше не могла сдерживаться. Я со всей силы ударила ее кулаком и, глядя, как она сползает по стене, выстрелила ей в грудь. Потом наклонилась к ней – она была еще жива и что-то шептала. Я читала по ее губам: за что?
– Ты убила моего ребенка!
И я подарила ей еще одну пулю.
Вечером я сидела в объятиях Тэда в полной темноте в нашей гостиной. Чувствуя его дыхание на своей шее, я подумала, как же я могла сомневаться в его верности и любви ко мне?
– У нас ведь все будет хорошо? – спросил он с надеждой.
– Обязательно, – прошептала я, целуя его.