ЮРИЙ БУЖОР
ЗАПИСКИ ЧИЧЕРОНЕ
«Чичероне» нравится мне гораздо больше, чем «гид» или «экскурсовод». Все, что по-итальянски, красиво, даже если на этом языке ругаются. Cicerone, «Цицерон», вот именно в кавычках, самоирония полезна. Созвучно «лаццароне» - ‚нищий’, ‚босяк’. Нет, никто не прибедняется. И на «чичисбей» похоже - ‚постоянный спутник состоятельной замужней женщины, сопровождающий ее на прогулках и увеселениях’. Надо мечтать!
Махнем в Европу?
«Наяда моя!»
В подзаголовке - реплика обезумевшего от страсти Велюрова - Броневого. Интонационно выделяется первое слово, это принципиально. Второе слово мог бы выделить Костик – Меньшиков, которому наяда однажды досталась-таки, но он из деликатности этого не делает.
«Покровским воротам», слава Богу, вот-вот стукнет четверть века. В 1982 г. мало кто «махал в Европу», шлюзы были ещё перекрыты. Все больше на выезде и преследует нас наше невыездное прошлое: обрывками мелодий, затерянными во времени словечками, цитатами из фильмов – как сейчас на площади Республики в Риме, у Фонтана наяд.
Наяды, они же нереиды – разновидность нимф, но водятся не в горах или лесах, а в водоемах. Сирены, те из другой оперы, не говоря уже о злобных Сцилле и Харибде. Наяды - девушки красивые и жизнерадостные. Некапризные, если только вы не станете принуждать их остаться на суше. Отзывчивые в любви.
Повезло юному Пушкину:
Среди зеленых вод, лобзающих Тавриду,
На утренней заре я видел Нереиду.
Сокрытый меж дерев, едва я смел дохнуть:
Над ясной влагою – полубогиня грудь
Младую, белую как лебедь, воздымала
И пену из власов струею выжимала.
Не от реки дрожь – рождена наядой! - это Цветаева.
Предмет велюровой озабоченности пловчиха Света – Догилева выступает в купальнике. У настоящих нимф, равно водных и сухопутных, таких предрассудков не было.
Каково же было изумление, восхищение, негодование, когда в 1901 году Марио Рутелли представил свою работу. Четверка совершенно не одетых очаровательных созданий, освежаемых водой фонтана, в непринужденных позах лихо мчится:
- наяда озер - на лебеде;
- наяда рек - на речном чудовище;
- наяда океана - на морском коньке размером с хорошую лошадь;
- наяда подземных вод – на драконе, хотя есть мнение, что на бронтозавре.
Изначально посредине была замысловатая композиция из трех тритонов, дельфина и осьминога. Она немедленно получила прозвище Fritto Misto. Так называется итальянское блюдо из слегка поджаренных останков морской живности – мелких и плохо узнаваемых на тарелке. С лимоном очень вкусно.
Рутелли был восприимчив к критике. Осьминога с компанией задвинули на другую площадь, а вместо них появился Главк (Glaucus). По Овидию, это морское божество еще в бытность человеком поело травы, которая сделала его бессмертным, но за это боги пересадили Главку плавники, рыбий хвост и жабры. В центре фонтана он отчаянно борется с дельфином.
Кто из вас, читатели постарше, не слышал в прошлой жизни грозного слова «главк». Выше было только министерство. В главке решались судьбы заводов, КБ, людей. В главк засылали красавиц из проектного отдела и снабженцев с железной печенью. Остается только в очередной раз подивиться совпадениям, которые преподносят нам путешествия в пространстве и времени.
К фонтану вел акведук, безвозмездно отстроенный папой Пием IX в 1870 г. Этот благородный жест Пию не засчитали: через десять дней Папская область со столицей в Риме была повержена, ей нечего было больше делать в единой и неделимой Италии. Папа заперся в Ватикане, обиженный на весь мир, лишившийся остальной недвижимости и всякой светской власти. А иначе, к слову, не видать бы потом Риму этого фонтана, как своих ушей. Женская обнаженная натура, да еще групповая и на открытой площади была бы совершенно немыслима в папском Риме, это вам не вольнодумствующая Флоренция.
Но и без пап у фонтана нашлись враги. Его обнесли забором. В результате то, что за забором, стало, разумеется, в сто раз притягательнее. Да и что значит какой-то забор, если горячие римские парни хотят взглянуть на красивых девушек. Забор вскоре напоминал решето, потом и вовсе пал. Состоятельная мужская публика на извозчиках или в собственных экипажах описывала по площади, в центре которой наяды радуются жизни, неторопливые круги. Пролетки сталкивались, пришлось закрыть подъезд конного, затем и автомобильного транспорта.
Старожилы помнят, что вон в том небольшом кафе можно было еще лет сорок назад видеть двух старушек, впрочем, очень хорошо одетых и подтянутых. Их было четверо – молоденьких натурщиц, которые позировали Рутелли. По понятным причинам делалось это тогда в глубокой тайне. Двоих жизнь сломала, две другие вытянули счастливые билеты. И вот эти баловницы Фортуны отпускают водителей, потом заказывают «эспрессо» и смотрят на себя и своих подруг, узнавая и не узнавая. Они почти не разговаривают, только смотрят, все глубже погружаясь в dolce far niente, «сладкое ничего» …
На Piazza Repubblica проще простого добраться на метро, и она находится в двух шагах от центрального вокзала. Фонтан окружен двумя пышными полукруглыми дворцами. Совсем рядом церковь Богородицы и развалины терм Диоклетиана, где одновременно легко помещались и мылись 3000 человек. Это не опечатка. Есть точка, с которой одна из наяд оказывается как раз на фоне этих мрачноватых развалин. Оживленное движение, никто и не думает пялиться на великолепную четверку. Другие времена, другие нравы. Туристов мало. Площадь остается как-то в стороне от натоптанных маршрутов.
Можно понять наяду подземных вод. Ей доверен весьма ответственный участок. Когда-то в Риме добрались до таких скрытых природных резервуаров, и уже два тысячелетия, как нет проблем с водоснабжением. Смело пейте римскую воду из крана. Она не просто чистая, это самая настоящая минеральная вода, талая или родниковая, без газа.
«Над ясной влагою полубогиня грудь…» - и далее по тексту
А легко ли там, под землей, где и познакомиться толком не с кем и темень кромешная? Наяда немного рисуется, раскинувшись на спине чудовища. Дорвалась до солнца и неба. Руки заброшены за голову, кажется, и вправду, по Пушкину, выжимает «пену из власов». А когда струи ласкают её нагой стан, да еще в лучах солнца, и образуется маленькая радуга, хочется простить Рутелли нелепого Главка, и какие-то, говорят, огрехи Гверрьери, проектировавшего собственно фонтан.
Наяды хороши. Отличные наяды.
Русский некрополь в Каннах
На подступах к кладбищу Гран-Жа (Grand Jas) наталкиваешься на огромный герб Великобритании, с единорогом, девизом «Мой бог и моё право», всё, как полагается, и эмалевой табличкой, извещающей, что здесь где-то есть представитель Лорда Чемберлена. В данном случае это не имя, а должность, вроде министра двора. Похороны граждан Британской империи проходили некогда по этому ведомству.
В конторе у главных ворот обычно можно за небольшую плату получить список знаменитых покойников, неизбежно далеко не полный; будут преобладать, естественно, французы, однако это лучше, чем ничего. Вхожу. Мне немедленно, в лоб: «Вы такой-то?». Но я не такой-то. Все тут же становятся очень занятыми людьми. Список всё-таки добываю.
В этом невесёлом месте находится ещё один повод для улыбки. Другое извещение, с часами приёма в администрации англиканского участка, буквально выбито в камне, на века. Нет, не чувство юмора подвело. Просто существующий миропорядок представлялся этим людям именно таким. Дружили с вечностью. Ошиблись тогда. Не они последние.
Это англичане научили Европу загорать и купаться и затеяли первый групповой тур. Они и Канны открыли. Первопроходец лорд Броэм удостоился памятника в виде огромного креста. Леопольд, герцог Олбани, оступился когда-то на лестнице местного отеля и умер от внутреннего кровоизлияния, остановить которое было невозможно. Он с детства страдал гемофилией – несворачиваемостью крови. Только через три года могилу посетила мать – королева Виктория. Это событие отмечено мемориальными доской и скамейкой из мрамора. Почему не перевезли к отеческим гробам в Англию? Отпрыск был и после смерти укором бабушке всей Европы, наградившей этим наследственным недугом, среди прочих державных особ, любимую внучку – будущую российскую императрицу, а через неё и цесаревича Алексея.
Вот на удивление скромная могила Проспера Мериме. Был убежденным противником церкви и всего, что с ней связано, а закопать себя дал, чтобы не огорчать своих верующих английских друзей. Имеется мемориальная приписка Жорж Санд: «Прощение и любовь». Что-то там у них не сладилось в земной жизни. Подарил театралам Клару Садуль, а всему человечеству – Кармен. Основательно выучил русский язык, с Тургеневым переписывался по-русски, переводил Пушкина, Лермонтова, Гоголя.
Сразу за Мериме – покосившийся православный крест. Надпись: «Только в смерти обретешь ты покой. Новикова, урожденная Шульц. 1944 ». Щемящее очарование безвестных могил.
В числе друзей Мериме была Александра Федоровна Скрипицына, жена французского…нет, не посла, а консула в Москве месье Трипе. Семейная гробница находится в католическом секторе. Осталась верна православию, но решила не разлучаться с родными и тоже ведь христианами, или выкрестилась в католичество? Вряд ли это так важно сегодня. Бесспорно, m-me Skrypitsine-Tripet стала русским лордом Броэмом, проторив путь на Ривьеру уже для своих знатных и богатых соотечественников. И немало приложила сил и средств для постройки православной церкви на бульваре Александра III, где погребены два высокопоставленных осколка империи – великие князья Николай Николаевич и Петр Николаевич с женами.
Среди первых русских колонистов в Каннах - князь и княгиня Лобановы-Ростовские, из Рюриковичей. Здесь жена французского посла окажется отчасти к месту. В песенке Городницкого действие разворачивается в Сенегале, но это для рифмы («А мне не Веры снятся и не Гали…»). На самом деле всё произошло в Турции, где князь Алексей подвизался в высоком ранге российского посланника и увел-таки жену посла Франции. Увел по-русски - всерьёз и насовсем. Международный скандал. Очень не скоро получил высочайшее прощение и портфель МИДа к тому же.
Похороненная здесь в 1914 году княгиня была замужем не за ним, а за его рано умершим братом Яковом. Погоревав, она избавилась от депрессии посредством хобби. Не на шутку увлеклась драгоценностями, которые скупала, где могла. К примеру, её кузина, урожденная Долгорукая, после гибели своего морганатического супруга Александра II Освободителя сильно нуждалась в наличных деньгах. Вера Николаевна Лобанова-Ростовская оставила после себя фантастическую коллекцию, в том числе три диадемы, бывшие предметом зависти самого Феликса Юсупова. Кое-что иногда выставляется на продажу, следите за рекламой.
Еще несколько имен в списке упокоившихся среди католиков: Марсель Тиль, боксер-средневес, экс- чемпион мира; генетик Жак Моно, лауреат Нобелевской премии; Лили Понc, начинавшая в Каннах, оперная дива в довоенной Америке; Клаус Манн – сын другого нобелевского лауреата Томаса Манна и еврейской мамы из Мюнхена. Читающая публика и сегодня ценит «Мефисто» и «Патетическую симфонию» - о близком ему Чайковском. Был делегатом I съезда советских писателей. Cтал бы Клаус признанным классиком, как отец и дядя Генрих, или не стал бы, можно только гадать. В 1948 году безнадёжно сломленный человек умирает от передозировки снотворного.
Не католики обретают покой на протестантском секторе.
Золотых дел мастер Густав Фаберже - наполовину датчанин, наполовину немец и коренной россиянин. Эстонцы тоже могут считать его своим: городок, где он родился, находится теперь в суверенной Эстонии. Собственная ювелирная мастерская в Санкт-Петербурге, дело пошло. Настоящий триумф выпал на долю его сына Петра Карла. Первое пасхальное яичко поднесено августейшей супруге Александра III. Всего принято в дар 57 яиц. Да разве только яиц! Фаберже и лично им назначенные сотни мастеров с 1872 года (понятно, по 1917-ый) создали около 150 тысяч уникальных, с именными клеймами, украшений, великолепных безделиц, шкатулок и портсигаров «с сюрпризом», самодвижущихся слоников, паровозиков и других изысканных игрушек для больших и маленьких. Вся эта радость неземная появлялась уже не только в северной столице, но и в Москве, Киеве, Одессе и Лондоне. Царь с кучей детворы частенько заезжал на Большую Морскую. Заранее сговаривались во что бы то ни стало выведать секрет будущего яйца. «Карл Густавович, голубчик, ну скажите, ну что вам стоит», - голосили дети. Но Карл ни разу не дал слабину. «Ваше императорское величество останется довольно» - таков был неизменный ответ.
Массивная плита с именами Карла Фаберже, его супруги и внука. Безупречно обработанный черный гранит, ничего лишнего. Великий мастер умер в 1920 году в Лозанне, прах перевезли сюда. Классические образцы будут старательно копировать, начнётся грызня за имя. Аукционы, 9-значные суммы сделок, подделки – суета сует. Но никто и никогда не скажет больше: «Ваше императорское величество останется довольно».
Петр Карл, Августа и Игорь Карл Фаберже
Издалека виден склеп Марины фон Дервиз, выстроенный в традиции ростовских храмов. Нелепо умереть в семнадцать лет только из-за того, что еще не было пенициллина. Отец, барон Серж фон Дервиз, и мать держались изо всех сил. Он был превосходный пианист, давал благотворительные концерты. Изредка принимали у себя на вилле «Мимозы». Туберкулез отнял дочь, революция – всё остальное. Супруги перебрались в номер затрапезного отеля, долго пытались, но уже не смогли подняться. Сергей Павлович умер, ничего не оставив жене, кроме неоплаченных счетов; она по своей воле последовала за ним. Склеп стал фамильным.
В России Дервизы осели в XVIII веке и преуспели. Отец каннского горемыки, богач и филантроп Павел Григорьевич фантастически разбогател на железнодорожных подрядах. В 1881 году получил в Ницце известие о смерти любимой дочери Вареньки, сестры Сержа, и умер через два дня от горя.
Скромная могила у стены, мемориальная доска. Взлёт и падение – жизнь Николая Попова уместилась в этих двух, казалось бы, затертых словах. Купеческий сынок с дипломом агронома пробивается в экипаж дирижабля «Америка II» (эта попытка достичь Северного полюса закончилась неудачей). Он корреспондент на фронтах русско-японской и даже англо-бурской войны. Безоглядно заболевает воздухом и становится вторым после М. Ефимова русским, прошедшим подготовку у Фармана под Реймсом. Взлет в Каннах – беспосадочный перелет к Леренским островам и обратно, мировой рекорд высоты – 207 метров. Русскую группу поддержки возглавляет великая княгиня Анастасия Михайловна, внучка Николая I. В том же 1910 году в Петербурге – 600 метров над землей и рекордное время пребывания в воздухе – 2 часа 4 минуты! Блерио, с его 24 минутами над Ла-Маншем, отдыхает. Русский авиатор №2 cтановится №1 в мире.
За взлётом – падение. Во время испытаний «Райта» отказал двигатель. Полученные увечья закрывают дорогу в небо навсегда. Великая княгиня шефствовала тогда над Всероссийским императорским аэроклубом, да и лично симпатизировала герою. Рекрутируются лучшие врачи, она назначает Николая Евграфовича камергером двора, хотя жила в Эзе на уединённой вилле, и двор там не держала. Это была материальная поддержка, оказанная в деликатной форме. Экс-чемпион получил возможность жить и лечиться на Ривьере. Издал книгу «Война и лёт воинов», весь доход перечислил на призы за будущие русские рекорды в воздухе. Август 14-го, октябрь 17-го, смерть покровительницы, крах всех надежд, самоубийство.
Барятинские, Хованские, Голицыны. Но и множество россиян, предки которых переселились когда-то из других краёв, фамилии известные: Клодт, Унгерн-Штернберг, Паризо де ля Валетт, Бильдерлинг. Надежда Ивановна Жандр (1876 - 1970), дочь адмирала Манто, мичманом сражавшегося при Синопе.
Боевые генералы: Туманов, Церпицкий, Ванновский. Как раз между захоронениями генерала Сутулова и протоирея Вильчевского, до рукоположения – важного чина в царском Генштабе, расположилась могила Николая Левинзона. Полководец и православный батюшка должны быть снисходительны к такому соседству: покойный Левинзон – кавалер ордена Почётного легиона.
На одном из надгробий побогаче выбиты имена Ольги Хохловой, актрисы дягилевского кордебалета и жены Пикассо, и их несчастного внука Паблито. Как будто мало было нам изломанных судеб! Уроженка тихого Нежина умерла в одиночестве и бедности, трагически уходили из жизни почти все её преемницы. Дети и внуки не знали любви и участия. А главным обвинителем недавно мэтра стала внучка Марина, в молодом ещё возрасте унаследовавшая десятки миллионов, заработанных дедом, законная обладательница около 400 живописных работ его кисти и 6000 рисунков, виллы в Каннах. Есть в этом что-то... Ну, не нам судить. И не здесь.
К кладбищу примыкает большая больница с окнами на залив, город и на горный массив Эстерель. И на кладбище тоже. Полюбовавшись чудесным видом, направляемся к выходу. Нас ждёт ласковое море, и столько еще надо исследовать на Лазурном берегу. Жизнь продолжается.
Напоследок – неожиданная находка.
В далеком 1762 году на свет появляется дитя любви немки, великой русской императрицы, а главное - женщины, не знавшей до этого ласки, и Григория Орлова. Убийца мужа осыпан милостями, но место жертвы не занимает. Екатерина II никогда не станет госпожой Орловой. Незаконнорожденного нарекли Алексеем, придумали фамилию и дали титул. Рос изрядным шалопаем. И то сказать: отправили отрока с глаз долой и с деньгами, а куда? В Париж!
И вот на солидном, слегка замшелом надгробии у выхода обнаруживаем имя прямого потомка и тезки первого графа Бобринского. Потомок этот в свое время дослужился до генерал-майора и министра путей сообщения. Затем вынужденная отставка. В Тульской губернии у Бобринских была своя родовая усыпальница, но тело оставили здесь. Он был последователем лорда Редстока, значит, с точки зрения православных иерархов, сектантом. Л.Н.Толстой сочувствовал «редстокистам», или пашковцам, не раз бывал в имении Алексея Павловича и отозвался о нем так (эти слова выделим): «Очень поразил меня искренностью, жаром своей веры. Этого счастья веры нельзя приобрести усилием мысли, а надо получить его чудом».
Тьмы низких истин
Дело было в Голландии лет 150 назад. Мама собрала корзинку с пирожками и отправила – нет, не девочку, а 8-летнего мальчика, его звали Ганс Бринкер, и не к бабушке, а к нуждавшемуся в помощи постороннему дедушке. Мальчику велено было заночевать в доме получателя пирожков. Но Ганс решил вернуться в тот же вечер.
Уже было темно, когда, проходя мимо дамбы, он обнаружил, что сквозь неё просачивается вода, пока тонкой струйкой. Зная, что может произойти с людьми, их жилищами и посевами в случае, если эта струйка мало-помалу размоет дамбу, мальчик закупоривает отверстие. За неимением под рукой ничего подходящего, он делает это пальцем. Так и простоял всю ночь. Посинел и весь дрожал. К счастью, поутру мальчика хватились, и все кончилось хорошо.
Есть люди, прежде всего из числа строителей, которые знают устройство дамбы. Если только в нашем случае её не строили абы как, что в Голландии исключено. В толще песка и глины, а в наши дни – ещё бетона и стали, вода лазейку не найдет. Прорвать или снести такое заграждение, однако, оказалось под силу шквальному ветру и миллиардам тонн воды, которые он нагнал, страшным утром 1 февраля 1953 г. Тогда одновременно не выдержали 50 дамб.
А был ли мальчик? Может, мальчика никакого и не было?
Не было. Его с ног до головы придумала американская писательница Мэри Додж. Знаменитая книжка «Серебряные коньки» была издана в Нью-Йорке в 1865 г., и автор до этого никогда не бывала в Европе.
Мэри Додж, литературная мама мальчика-с-пальчиком
Но по сути правда. 3/4 территории Нидерландов находятся ниже уровня моря. Тяжкий труд и упорство, возведенное в степень, помогли голландцам защитить свою страну. Они могли проиграть сражение, как в 1953 г., но не войну. В войне с океаном народ победил.
Помните «Тимура и его команду»? «Серебряные коньки» тоже про это, только без красных галстуков. С той ещё разницей, что русскоязычная молодежь эту вещь Гайдара сегодня не читает, а Ганса знают 99% американцев всех поколений. Для них в основном и воздвигли памятник маленькому герою в Спаарндаме. Имеется надпись на пьедестале: «В память о нашей юности и в честь мальчика, имя которого стало символом неустанной борьбы Голландии с водной стихией».
Похожий текст, где ни да, ни нет не говорится, выбит на мемориальном изображении Шекспира в замке Кронборг (Эльсинор, Дания).
Кстати, о Дании.
Датский король был политик, отнюдь не персонаж исторического вестерна. Он думал, как спасти людей, а не красиво подставить их под удар, и никогда не гарцевал по Копенгагену с желтой повязкой на рукаве. К тому же находился тогда под домашним арестом. Но, говорят, все жители датской столицы надели такие повязки, чтобы нельзя было различить, кто есть кто? Не было и этого. Вообще никаких желтых повязок или нагрудных знаков не было. Акция была спланирована как совершенно неожиданная. Вся история с повязками – апокриф, предание.
А по сути правда. Король Христиан X, лютеранская церковь, социал-демократы и тысячи простых людей 29 сентября 1943 г. организовали переправу людей в соседнюю Швецию через пролив Эрезунд. Как раз был еврейский Новый год. Датчане уберегли своих сограждан от лагерей смерти. Ключевую роль сыграл Праведник мира, немецкий морской атташе Георг Дуквиц
Пипин Короткий был высокого роста. «Простая сельская девушка» Жанна д’Арк, может, и была отчасти сельская, но уж никак не простая, а, напротив, дочь бургомистра Домреми. Право первой ночи существовало только в народной фантазии. Лютер никогда не произносил слов: «Я здесь стою и не могу иначе».
Дальше - больше. Галилей отрекся с удобствами и без красивых фраз. У Бетховена был кошмарный почерк, и «К Терезе» переписчик воспроизвел как «К Элоизе». Так и пошло. Франкистский мятеж не сопровождался условным радиосигналом «Над всей Испанией безоблачное небо». В жилах Маннергейма, отца-основателя независимой и процветающей Финляндии, не было ни капли финской крови.
Это история. Теперь география. Какая европейская столица самая дождливая? Опрашиваемые почти поголовно отвечают: «Лондон». Ничего подобного. В Риме за год выпадает осадков больше. Самый дождливый – Батуми, и тоже ведь столичный город. Из бесспорных столиц самая «мокрая» - Осло. Но и в Дублине, Лиссабоне, Брюсселе, Вене, Белграде, Минске и Москве вы рискуете попасть под дождь или снег чаще, чем в Лондоне. Самое большое государство на нашем континенте, кроме европейской части России – та же Дания. С учетом Гренландии, конечно.
С какими-то заблуждениями расставаться легко. Доктор Гильотен пропагандировал гильотину, но он её не изобрел и не умер под ее ножом. «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить» - это не Отелло «сделал дело», а другой мавр, из трагедии Шиллера. В словах гимна «Германия превыше всего» речь идет о системе ценностей, и там нет никакого шовинизма: не «превыше всех» ведь, а «всего». Первый в истории кинофестиваль был организован не в Каннах, а в Венеции, это идея Муссолини.
Литературные персонажи живут своей особой жизнью. Какого это Гамлета не было в Эльсиноре? Материального, от которого и косточек не осталось? Тот и вправду жил в другом месте. Кто бы помнил о нем, если бы не шекспировский персонаж. Этот уже сотни лет мается в Эльсиноре и будет пребывать там в своей виртуальной реальности, то бишь в наших головах и головах наших потомков в n-ном поколении. Так решил его создатель. И за окнами кабинета на острове Сите в Париже сидит комиссар Мегрэ, ничего не знаем. И будет сидеть, пока читают Сименона.
Тяжелее расставаться с красивыми мифами. Марко Поло, похоже, никогда не был в Китае. Кардинал Гален отрицал эвтаназию, но не военную или расовую политику нацистов. Голиафа убил все-таки не Давид, а, согласно более раннему свидетельству, Елханан (2 кн. Царств, 21: 19).
Поаккуратнее развеивайте мифы, собратья по цеху! Один, самое большее два за экскурсионный день. Нам же такие «опровергалки» дают радость нового знания и помогают коротать долгие зимние вечера межсезонья.