ОЧЕРЕДЬ ЗА СЧАСТЬЕМ
«Господи, спаси его и сохрани.
Образумь его и направь.
Облегчи его страдания.
Спасибо тебе, Боже».
Почему она так легко оделась? Ну, почему?
Есть очереди, в которых не пропускают, будь ты хоть трижды беременна.
Зона чувствовалась далеко за домами. По лаю собак. Уже на подходе к ней, комок обиды стоял в горле. Обида. Как он там? Сын. Твой. Единственный сын. Под этот непрекращающийся собачий лай. В камере с чужими, взрослыми, обиженными судьбою и на судьбу людьми.
От этого самому становилось вдруг пусто. За что тебе это?
Надо ещё забежать в магазин прикупить чеснока и лука. Машины с кольцами – свадьба. Есть в Магадане традиция - проехать и пронести невесту через семь мостов. Чтобы навсегда!
Стоп! Что за женщина? Раннее утро. Две сумки, битком под завязку. Тоже видно туда, а может, и нет. Всё равно обогнать. Подрежу возле гаражей. Точно угадал. Туда. Идёт сзади. Зашёл и стал двенадцатым.
Безнадёжность всегда рождает злость и отчаянье. До Нового года 2 дня. Потом СИЗО, как и все будет отдыхать числа до десятого. А, там могут резко собрать и отправить в тюрьму на Талую. Так и не сможешь ничего передать, ни вещей, ни продуктов. Просил большую сумку. Мандарины само собой. Новый год!
Народу поднабилось. Вошла и она. Совсем молоденькая. На вид лет пятнадцать.
На улице мороз градусов 30, а на ней тонкая вязаная шапочка и лёгкая, коротка болоньевая курточка. Без рукавичек. С небольшим пакетом. Спросила, кто последний и присела сначала на лавочку у двери. Но затем, поскольку дверь не закрывалась. Был поломан замок, отсутствовала пружина. В помещении из-за этого стоял собачий холод. Она не раздумывая, пока освободилась, пересела на батарею. Ближе, на свету разглядел, что она старше. Уже по-женски развиты бёдра, да и беременна. Заметно, беременная.
Согреться. Согреться. Видно и ног не чувствует – сапоги тоже летние.
Спросила бумагу и ручку, написать заявление на передачу. Выяснилось, пришла первый раз. С пригорода.
Ручка не писала, замерзала. Руки у неё тоже не слушались. Замёрзли. Кое-как написал. Что было и писать. Пять пунктов: сахар, сигареты, печенье, мыло и зубная паста. Роза Сергеевна, Роза.
Желание согреться. Но ещё большее желание увидеть его. Своего Андрея. Передать бы хоть эти крохи. Всё, что удалось собрать. Снова одна. Казалось, вот нашлись, полюбили. Нашёл работу. Только начали. И вот! Снова одна. Что? Что же делать?
Из разговора. Не работает. Живет у знакомой, та тоже безработная, да ещё и больная.
Промёрзли все. Стоять дальше бессмысленно, примут ещё у одного и всё. Общая злость. На медленно двигающуюся очередь. На холод. На начальство, которому нет дела до двери. Ушёл. Завтра приду пораньше. Оденусь потеплее. А, она осталась.
На следующий день подошёл к 7 часам. Стал пятым. В уголке, как будто знакомая с трассы. Отвернулась. Странно. Неужели застыдилась? Вполне. Всегда у неё было завышенное самомнение. Встречаются и такие. Раз в ожидании свидания сидел с бабушкой, так она мне поведала, что мать не ходит к сыну, стыдится. Приходится ей ходить. А, она еле ходит. Проплакала бабушка всё свидание.
Подошёл, поздоровался. Сказал, что всё знаю. Вчера в очереди стоял, с другом её сына. Тот мне и рассказал, что обвиняется в убийстве студента нашего университета, возле ресторана «Астра». Стала говорить, говорить. Торопливо, сбивчиво. Про следователя. Про несправедливости. Про адвокатов. Ошибки. Расплакалась. Тяжело, внутренне, навзрыд. Сразу постарела. Сгорбилась. Муж умер год назад. Теперь с сыном горе. Навалилось. Не ходит беда одна.
Пришла и Роза. Поздновато. Может автобус так подходит с пригорода?
Аж синяя вся. Ладно, вчера. Оделась бы потеплее. Ведь уже знала, какой здесь дубак. А, может и одеть нечего? Вполне. Снова прилипла к батарее. Вот так генетически идёт формирование будущего ребёнка. Через неё мать, через холод. Так закладывается отношение к существующей системе, к человеческим ценностям. Похоже, действительно, как определили японцы, мы из отряда крыс.
В три часа отдал передачу и вышел из СИЗО. Можно было ещё успеть на кафедру, проводить, как у нас заведено, по традиции старый год. Но не пошёл.
Счастье. Отдал передачу, выходил из СИЗО и был счастлив. А, вечером. Вышел в разукрашенный гирляндами город. В надвинувшийся на тебя рокот машин. Неон витрин. Ёлка. Салют. И почувствовал себя глубоко несчастным, оттого, что этого не может видеть твой сын. Потому, что он там. За тем высоким бетонным забором.
Странно устроен мозг. Написалось, как-то зло, резко изнутри:
Чтоб не била
Жизнь омутом
Не стелила
У глаз
Чтоб шампанское
Ящиком
Выпивалось
За раз
А потрясные
Девочки
Западали на нас
И - не раз.
После Нового года пошёл навестить в больницу друга. Упал в подъезде пьяный и сломал ногу. Сложный перелом. В палате лежало двое. Второй весь в бинтах. Друг рассказал мне его историю. Я спросил имя девушки.
Так узнал, что у Розы был выкидыш, и она повесилась. Андрей вышел из СИЗО и бросился со скалы. Чудом спасли. Весь в гипсе. Трепанация черепа. Бесконечные операции. Оказался тоже детдомовским. Говорит, жить не буду. Что скажешь. Попросил не загадывать, попробовать жить надеждой в хорошее. Оставил другу денег, чтобы купил Андрею мороженного, как тот просил. Больше к другу не пошёл. Хоть тот и просил принести шахматы и поиграть. Не хотелось видеть лицо Андрея после того, как с него снимут бинты.
Пришёл на передачу пораньше, по опыту к половине восьмого. Стал первым. Полтора часа. Тепло. Правда, сильно грязно, неопрятно. Окурки. Замок просто сняли, и дверь стала закрываться плотно. Две свежие надписи. На табличке «Не курить» ручкой дописали: «Пятки». На жаргоне пятка, это папироса набитая анашой. А, под потолком, выше всех. Большими корявыми буквами: «Андрей я люблю тебя. Роза».
Роза!
Решил дописать этот рассказ. Заходили женщины. Занимали очередь. На словах: «Он уходил счастливый. Тем, что сына не отправили, и он оказался ещё здесь. Что ему сейчас, в течение этого часа, передадут передачу», запустили всех кому положено свидание и позвали на передачу. Вошёл, но выяснилось, что здесь его уже нет, отправили на Уптар.
Ещё дома подумал. Возвращался – не будет дороги, точно. Смотрят на меня солдатки, сочувственно. У одной, постарше, сын в армию только призвался. А, там разгул дедовщины. Целыми днями, про солдата с отмороженными ногами. Чья вина? Старослужащих? Офицеров? Жизнь, как ад. Все в одном котле варимся. Знать бы, зачем.
Женщина стоявшая за мной уже стояла в проходе. Готовая войти. Я увидел у неё в глазах радость. Ну, что ж. Я и сам бывало, радовался, когда у стоящего впереди тебя не оказывалось адресата. Так устроен человек. Он решает свои задачи. И эту радость можно понять. Но когда закрылась дверь и на немые вопросы смотрящих на тебя. Почему так быстро вышел, ты ответил:
-Уже отправили.
Сумки сами выпали из рук, и ты остановился. Встал и не можешь двинуться.
Так происходит со всеми. В этот момент все стараются на тебя не смотреть. Трудно сдержаться. Женщины не выдерживают, плачут.
Как во сне дошёл до остановки. Стоит поп, расчёсывает бороду. Пузатенький. С ноутбуком в руке. Бородёнка волосок к волоску. Ухоженный. Мурлычет. Может, верит?
Слава Богу, хоть там их нет, и никогда не будет. Для них главное доход. А, там край. Черта. Всё обнажено. Сошлись горе с заботой. Здесь не обломиться. Сюда несут последнее. Здесь стоят одинокие матери и подруги, зачастую тоже с непростыми исковерканными судьбами. Здесь фальшь не пройдёт. Написал тогда и другое стихотворение из той очереди.
СВИДЕЛИСЬ
(С теплом Вас всех.)
Не видела шесть лет
Она его,
Мать – сына своего.
Он тортик попросил, она купила.
Нашла одежды,
Согрела их
Теплом своей надежды.
Ему,
Единственному сыну своему.
Ей всё ровно
Она не раз уж голодала -
На год, вперёд деньжат заняла.
Меня ты убеждала,
Каким он был красивым,чистым.
Вот он вошел - убитые за ним.
Он втиснулся в стакан - они за ним.
Избитый,
С Хабаровска - на Магадан
Пришёл транзитом.
Вот посидели, пошептались.
Сквозь три решётки
Теплом родных сердец обнялись,
И вновь на десять
Долгих – вечных лет расстались.
Мы вышли. Постояли.
Не плакала она,
Учительница с добрыми глазами.
Ты позавидовала мне - дождёшься своего.
А я уж нет.
И разошлися - вечность потерялись.
Счастье – это отсутствие несчастья. А, живёшь до тех пор, пока нужен.
День короткий. Очередь движется медленно. Надо всё взвесить. Проверить. Исправить.
А, им. Всем, кто пришёл – успеть передать.