Спать голышом под простынёй – не любишь, но жарко. Даже в феврале.
Пить коньяки на кухне – смешивая запах парфюма с дымом ментоловых сигарет.
Запираться в ванной, чтобы поплакать.
Не смотреться в зеркало, чтобы не терять время на то, что и так ясно – бесспорно – лучше прочих. Лучше некоторых прочих.
Не закрывать дверь – ни комнаты, ни квартиры, ни балкона – на ночь – страха нет, есть тоска. И надежда, что кто-то войдёт в открытую дверь.
Допивать холодный несладкий чай, кончать на полу тёмной комнаты.
Завесить стены фотографиями бывших влюблённостей. И долго ворочаться в постели прежде чем заснуть – мучает душа голосами прошлого.
Просыпаться каждую ночь около трёх – так бывает, примерно, раз в полгода – судорожно хвататься за телефон и – пусто.
Звонить вечерами давно забытым знакомым и выслушивать ахи и охи – кто-то бестактно занимается сексом, не забывая что-то лепетать в трубку, кто-то восхищается неожиданностью звонка. Банальщина.
Вытягивать из пустых глоток комплименты и признания – в обмен на фальшь улыбок и томную усталость взгляда.
Ездить в метро. При виде толпы – тошнота. Универсальная машина по выплеску негатива.
Сидеть на работе. Ловить голодный взгляд сотрудника и контрольно ему улыбаться – сделай радость себе – помучай человека!
Растворяться в ежедневно-привычном кафе – в бокале мартини ли, рома ли с колой… Улыбаться приветливому официанту, тайком схватив его за задницу – не надо удивлённых взглядов – ещё одна позволенная слабость – он красив.
По-цветаевски ставить тире – между и между – рисуя заборчики – между и между.
Поставить тире между жизнью и существованием – и успокоиться.
Но это всё быт. Голый, февральский быт, помноженный на упрямство и обиды. Пропитанный желчью и слезами. Быт, что разъедает изнутри. Ухнуть в образовавшуюся дыру и упасть на жёсткое каменное дно.
А кроме быта есть возвращения с одиноких холодных прогулок. Десять минут – на полу у кровати. Собраться. С мыслями. С мышцами.
Пересчитать звезды у неё в ресничках. Сыграть колыбельную на флейте её позвоночника. Вылизать запах мёда с её запястий. И уснуть рядом.
А утром проснуться в чуть нагретой телом постели. В одиночестве. С привкусом медового сна во рту. И вновь разбить висок об острый угол быта.
Я каждую строчку завершаю мыслью. О ней.
Она каждый день завершает мыслью: «Я так устала». Без акцента на моё отсутствие.