Я просто предложила прогуляться в воскресенье. А как же иначе? Жить целый месяц в Праге и не сходить на могилы Чапека, Дворжака, Сметаны? Ну уж нет. И поэтому с вечера я предупредила свою подругу, что завтра мы идем в Вышеград. Это такой огромный комплекс на горе над Влтавой. Одна из резиденций чешских королей. Причем все сохранилось почти в первосозданном виде. Кое-что отремонтировано, отреставрировано, и впечатляет, конечно, здорово. Сначала просто погуляем, полюбуемся парком, раскинувшимся у стен древней крепости, потом сходим на историческое кладбище, потом пройдемся по крепостной стене, послушаем службу в костеле, а если останется время, то еще просто погуляем по окрестностям.
-Ну, вот еще,- скорчила недовольную физиономию Сонька,- Надо бы еще что-нибудь придумать. Развлечение какое-нибудь, что ли. А то скучно просто так шататься, да и погода, надо сказать, не особо радует.
Не знаю, почему ее не радовала погода. По мне, так небольшой ветер, который упрямо дул всю неделю, никак не мог помешать нашей прогулке. А Соньке лишь бы в тепле лежать, да книжки читать. Сначала наберет разных мистических триллеров, читает их запоем ночи напролет, а потом кричит во сне. Но в итоге мне удалось ее убедить, тем более, что небо к вечеру очистилось от туч, и я искренне радовалась нашей завтрашней прогулке.
С утра ничего не предвещало дождь. Мы собрались. Одели легкие куртки, и решив сжечь немного калорий, отправились пешком, благо жили недалеко от Вышеграда. Всего-то и надо было намного пройтись и подняться на гору. Выложенная ровненьким булыжником дорожка довольно отвесно поднималась вверх, и мы, городские жители, не привыкшие к таким перегрузкам, продвигались по ней достаточно медленно. По дороге делали небольшие остановки, рассматривая то часовенку, выстроенную в готическом стиле, то старинный колодец, то скульптуру какого-то чешского святого. Нам нравилось все, мы ахали от восхищения, фотографировались на память у старых стен, развалившихся оград, статуй, но когда в конце концов дошли до кладбища, то обнаружили, что солнышко спряталось за тучи, и дует довольно холодный ветер, и вообще собирается дождь.
-Ну вот,- надула губы Соня,- я так и знала, что ничего путного из этого не получится, я еще вчера говорила: давай отложим эту прогулку. А ты? Пойдем, да пойдем. Вот сейчас, сама увидишь, что пойдет дождь. Какой смысл мокнуть? Мы же не завтра уезжаем, успели бы еще наглядеться.
-Да ладно,- уговаривала ее я,- давай вот только посмотрим еще эти знаменитые могилы и пойдем домой.
-Давай,- нехотя согласилась Соня, и первая подошла к стенду с планом кладбища.
- А, знаешь, дорогая,- продолжала она разговор,- Сегодня такой ужасный день. Как будто должно случиться что-то ужасное. Что-то гнетет меня и гнетет с самого утра. Какое-то нехорошее предчувствие.
-Ну что ты каркаешь,- разозлилась я. –Ну, не хотела, так и не шла бы гулять, а то всю дорогу тебе все не так, все плохо. Уж сидела бы тогда дома.
-Да я за тебя переживаю,- нашлась Сонька,- ведь ты у нас вечно во всякие истории влипаешь. Меня даже мама твоя просила за тобой приглядеть.
На эту наглую фразу я просто не нашла, что ответить. Дело в том, что мою маму Соня не видела никогда. Я ее маму видела, а она мою нет. Но язык у нее и в буквальном, и в переносном смысле «без костей», и поэтому я, покрутив пальцем у виска, первая прошла сквозь ворота кладбища в поисках могилы Карела Чапека. Искали мы долго, долго бродили по дорожкам, вглядываясь в надписи. И хотя само кладбище было небольших размеров, но надписи-то все на латинице, попробуй сразу разбери, кто и где похоронен. В результате Чапека не нашли, зато нашли Дворжака. Высоченный каменный старик сурово глядел на нас из-под косматых бровей. Я остановилась напротив и стала его рассматривать. Через какое-то время мне показалось, что он смотрит на меня благосклонно, а еще через несколько минут, я заметила в его глазах улыбку. Все это было очень здорово, но я никак не могла вспомнить хоть одну, им написанную мелодию. Мне стало стыдно.
«Ладно,- подумала я,- Вот приеду домой и обязательно послушаю его музыку. Как-то это не совсем правильно, отдавать дань только имени, а не таланту».
И в этот момент начался дождь. Мелкий и серый как пыль, он то усиливался, то пропадал. А мы, конечно, как всегда, были без зонтов.
-Я знала это с утра,- уже совсем тоскливо сказала Сонька.- Вот ты никогда меня не слушаешь. А зря, между прочим. Говорила я тебе, давай отложим, а ты? Упрямая, как баран. Мокни вот теперь. Говорила же, что у меня плохое предчувствие. Вот, пожалуйста, дождь! Нет, надо все-таки прислушиваться к своей интуиции.
- Ну, если твое предчувствие распространяется только на погоду,- заметила я.- Тогда вообще все здорово! Если самое страшное это дождь, тогда, Сонька, не расстраивайся ты так! Посмотри вокруг, какая красота!
-Красота? На кладбище?- изумилась она,- Маш, у тебя что, не все дома? Ты подумай! Какая красота может быть на кладбище? Да тут сплошной негатив!
А мне почему-то было хорошо. То ли Дворжак постарался, то ли дождь. Настроение поднималось все выше и выше. Выше деревьев, выше каменных стен окружавших древнюю крепость. У меня пела душа, и я почувствовала какое-то внутреннее очищение. Как будто я не зря сюда рвалась, мне даже показалось, что и дождь пошел специально для меня. Он, заморосив, поднял мне настроение, вселил в мою душу вселенское спокойствие и мне захотелось летать, захотелось петь или сыграть что-нибудь на скрипке- жаль она осталась дома. И сердитый Дворжак смотрел на меня с откровенной симпатией, и я сразу простила Соне ее скулеж и нападки. Я даже пожалела ее. Мне так хорошо! А ей, плохо. Бедная, она бедная. И взглянув на нее, я сказала:
-А хочешь, давай пойдем домой. Бог с ней с крепостью. Действительно, придем сюда в другой раз. Лучше мы по дороге зайдем в магазинчик, купим чего-нибудь вкусненького и устроим пир!
Подруга странно посмотрела на меня.
-Машка. Что с тобой? Что с тобой случилось? Ты это серьезно? Ты же не ешь сладкое! Какой пир?
-Ну и что, что я не ем,- возразила я.- Зато ты ешь. Я буду смотреть на тебя и любоваться.
-Нет. Сегодня очевидно ненормальный день, -заявила подруга,- ты совсем с ума сошла. На тебя явно подействовала здешняя обстановка! Если сейчас у тебя уже съехала крыша, то представляю, какой бред ты будешь нести к вечеру. Ну что, налюбовалась на свои могилы?
-Налюбовалась,- кивнула я, пребывая в том же самом приподнятом настроении.
-Тогда пойдем домой?- стоя под дождиком, недоверчиво переспросила Соня.
-Пойдем,- кивнула я согласно, и мы пошли.
Входили мы в Крепость через главный вход, а выходить решили где получиться. Вот как только увидим хоть какие-нибудь ворота или калитку, так и выйдем. Еще минут пятнадцать потратили на поиски хоть какого-нибудь выхода. Спросить было не у кого отдыхающих и гуляющих, даже просто туристов попадалось очень мало. Изредка вдалеке проходили люди, но до них было далеко и мы не стали напрягаться. Вскоре мы увидели балюстраду, с которой открывался шикарный вид на уходящую в туман Влтаву. Сбоку от нее спускались отвесные каменные ступеньки, упирающиеся в асфальтовую дорожку. А дорожка, причудливо петляя между деревьями, терялась вдали. Но то, что она вела вниз, в город, сомнений не было. Вдоль дорожки было много деревьев, и они стройными рядами уходили к горизонту.
-Ой! Смотри! Это яблони, - восторженно закричала Соня,- посмотри как много! Давай соберем немного?
-Как, рвать яблони? –ужаснулась я,- Сонь, давай не будем! Во-первых, это чужие яблоки, а во-вторых, это, возможно, запрещено. Пойдем лучше!
Но Соня меня не слушала.
-Ну, хорошо, мы не будем их рвать,- сказала она со знанием дела,- мы просто немного соберем. Посмотри как их много здесь.- И она подняла из травы большое красное яблоко.
Но только она это сделала, как из-за высоких кустов, будто специально для нас, навстречу выступило целое семейство немцев. Мама-вся в ямочках и кудряшках, папаня- - длинный и тощий как жердь, подросток-мальчик с угрюмым видом, и скучающая девочка лет девяти в розовых джинсах, с маленьким игрушечным зайцем в руках. Взрослые весело переговариваясь пристально оглядели нас с Соней со всех сторон, и взгляд их, особенно, как мне показалось, задержался на красном яблоке. Мне стало стыдно. Я покраснела как рак и отвернулась. Немцы, гортаня что-то по своему и конвоированные собственными детьми, прошествовали дальше, а я злая и красная как рак, сурово посмотрела на Соню.
-Пойдем отсюда,- сказала я,- и давай не будем собирать яблоки, мне стыдно. Мы что, нищенки какие-нибудь?
- Ничего здесь стыдного нет,- возразила Соня и достала из сумки большой целлофановый пакет,- ты стой на шухере, а я немного соберу. Зачем покупать в магазине, если они тут валяются и никому не нужны? Все-таки витамины. А если тебе стыдно, то можешь отойти подальше по дорожке и стоять там. Мы ничего не воруем. А ты тоже мне, принцесса на горошине. Иди. Иди.
И она, развернув пакет, и наклонившись, стала деловито выискивать упавшие яблоки.
Я стояла как столб. С одной стороны я прекрасно понимала, что в сборе яблок нет ничего криминального, но с другой стороны я чувствовала себя побирушкой. Плюс мне стало немного обидно, что она обозвала меня принцессой. Тогда я повернулась и тихонько пошла прочь.
«Ни за что не буду есть эти несчастные яблоки»,- говорила я сама себе,- И оставаться там, и читать осуждение в глазах всех проходящих, выше моих сил. Меня это обижает и унижает. А Сонька тоже неправа. Надо же придумать такое: принцесса»
Так я шла и шла вперед. И никто мне не попадался. Тихо и пустынно было вокруг, видимо действительно людей испугала погода. Асфальтовая дорожка через пару поворотов сменилась на более узкую, мощеную мелкими камушками, та, в свою очередь, еще через какое-то время перешла в обычную тропку, которая, попетляв между порослями кустов и уже не фруктовых деревьев, неожиданно закончилась. Я огляделась. Вокруг был лес. Высокие сосны, пушистые ели, необыкновенной красоты тисы. Все в зарослях боярышника, и незнакомых разновидностей кусты уже почти скрывали меня с головой. Тишина стояла необыкновенная. И только слабый шум от мелкого дождя еле слышно нарушал ее. А ко мне стало возвращаться то состояние, в котором я пребывала на кладбище. И еще, я, оказывается, шла по внешнему периметру крепости, и стоило мне поднять голову, как кирпичные десятиметровые стены, подавляя меня своим величием, стремились в высь. Я поймала себя на мысли, что мне нравится идти вот так, продираясь сквозь заросли каких-то кустов, прячущих меня, перелезая через поваленные или упавшие деревья, и ощущать у себя над головой огромную громадину средневекового замка. Он гордо взобрался на высокую скалу и грозно нависал надо мной, закрывая собой полнеба. По-небу быстро бежали рваные тучи, и все это напоминало волшебную сказку. Вдруг что-то под ногой хрустнуло. Я наклонилась и присмотрелась. Как оказалось, я просто наступила на чье-то кожаное портмоне. Еще совсем свежее, как будто оброненное не далее как вчера, оно валялось на земле, открытое на странице с удостоверением. Даже фотография и та еще не успела раскиснуть под дождем. Я присела, взяла в руки две палочки и осторожно ими раскрыла отделения. Ни денег, ни документов не было. Были только какие-то визитки, штуки три-четыре кредитных карточек, два просроченных проездных билета на транспорт и пропуск с фотографией толстой тетки лет сорока. Соколова Мария Викторовна, было написано в том удостоверении.
«Надо же, - подумала я.- Я тоже Мария. А она, вот, растяпа, угораздило же потерять все документы. Хорошо хоть паспорта нет, наверное, с собой не носила. И тут меня вдруг осенило: а ведь вполне возможно, что у нее украли это портмоне. Паспорт и деньги забрали, а просроченные билеты кому нужны? Кредитки? Наверняка эта Соколова наверняка заблокировала счета, а воры просто знали, что не смогут ими воспользоваться. Но как же ее могли тут обокрасть, если вокруг вообще ни души?»
И мне стало немного жутковато.
Надо сказать, что в Чехии очень низкий процент преступности. Люди гуляют по улицам совершенно свободно в любое время дня и ночи. Никто ни разу не пристал к нам с Соней, хотя мы иногда возвращались домой далеко за полночь. Да и тот показатель, что по улицам города совершенно безбоязненно гуляют дети, говорит сам за себя. И, конечно, мне и в голову не пришло , гуляя здесь в одиночестве, кого-либо опасаться. Да, ушла я довольно далеко, и в принципе пора обратно, но я только посмотрю, что находиться вон за той красивой скалой и пойду назад. Решив так, я полезла вверх по склону, держась за ветки деревьев и подбираясь поближе к высоченной кирпичной кладке. Пробравшись сквозь заросли какого-то бурьяна, я оказалась на расчищенной площадке. Прямо перед собой в скале, на которой возвышалась крепостная стена, я увидела дыру. А немного в стороне чуть повыше, еще одну.
« Ага,- подумала я, внимательно разглядывая эти отверстия,- Я так и знала, что здесь обязательно должен быть подземный ход. Сейчас он, скорее всего, завален с внутренней стороны, а раньше наверняка был действующим. Эти монахи или короли, все равно кто, при малейшей опасности как раз через этот ход и рвали когти. Очень удобно. За спиной река. Кубарем по склону, на плоты или лодки, и поминай, как звали. А нападающие пусть сами там, в замке, разбираются, что к чему».
И в этот момент я почувствовала запах еды. Видимо я здорово проголодалась, раз у меня такие глюки. Ну откуда в заросшем деревьями склоне, еда? А может наверху на скале ресторан? Пахло очень вкусно. Я подняла голову и посмотрела вверх. Замок был недосягаемо высоко и вряд ли запахи могли донестись сюда. Потом посмотрела по сторонам. Все-таки правильно всегда мне говорит Сонька, что я периодически где-то витаю. Конечно, не заметить потухшую керосинку со сковородкой, стоящую в самом центре расчищенной площадки, мог только мечтатель, вроде меня. Я стала потихоньку приближаться к сковородке, с намереньем заглянуть в нее. Странно все это. Тут что-то не так! В глубине, в какой-то глуши стоит сковородка с едой! Непонятное варево, похоже, даже еще теплое и очень вкусно пахнущее. Нет, не подумайте, что мне захотелось попробовать это. По натуре я очень брезгливый человек, но любопытство вещь более чем странная, и мне стало интересно, что же там, в этой сковородке. Пахло баклажанами, чесноком, перцем и базиликом.
- Хцешь?- прямо над ухом прозвучал звонкий девчачий голос. Я от неожиданности вздрогнула и оглянулась. Прямо передо мной стояла девушка. Раскосые черные без зрачков глаза, выдавали в ней то ли киргизку, то ли монголку. Давно немытые волосы были заплетены в толстую, недлинную косу, переброшенную на грудь. Длинная черная куртка до колен, была явно велика, рукава подвернуты и только тонкая шея торчала из-за воротника неприкрыто и беспомощно.
-Хцешь?- снова повторила она и взмахнула рукой в сторону сковородки.
-Нет,- улыбнулась я,- Спасибо. Я не хочу.
-Ты что, русская?- вдруг спросила она без малейшего акцента.
-Русская,- подтвердила я.
-Ага,- почему то обрадовалась она,- туристка?
-Да,- снова ответила я, и уже потеряв какую либо боязнь, добавила улыбаясь: «Облика морале».
-Ага,- усмехнулась монголка,- Ну, давай проходи, садись
-Проходи? -Удивилась я и огляделась,- Куда проходи?
И только сейчас заметила, что прямо под теми дырами, на которые я любовалась, стоят два чурбачка и лежит одно поваленное дерево.
-А ты откуда?- вновь спросила меня калмычка.
-Из Москвы, я студентка,- ответила я и осторожно села на поваленное дерево
-Павел,- вдруг пронзительно крикнула девчонка и задрала голову к скале, - Это туристка! Студентка!
-А что, там действительно подземный ход?- полюбопытствовала я
-Был когда-то, - неохотно ответила она,- Но сейчас он засыпан, и там мы живем.
-Как это живем?- снова удивилась я,- Где живем? В пещере?
-Тихо,- шикнула на меня монголка, потому что в эту минуту из дырки в скале вылез парень.
В принципе даже и не парень, как я потом разглядела. А мужик лет сорока. Одет он был тоже точно в такую же черную куртку. Но ему она была явна мала. Длинный, тощий, лысый и костистый. Узкое лицо, узкий удлиненный нос, полукружья приподнятых к вискам бровей выдавали в нем аристократическую породу, но светлые, почти прозрачные глаза несли холод и ненависть ко всему окружающему миру. По крайней мере, к таким беззаботным гулякам как я, он явно не испытывал симпатии. Взгляд, которым он меня наградил, не сулил ничего хорошего. Наоборот, волна лютой ненависти, холодной и страшной окатила меня, и в ледяной кулак сжала сердце. Я сразу почувствовала дискомфорт в его присутствии, и мне захотелось уйти, но любопытство пересилило. Мне очень хотелось узнать, как же они живут в пещере?
-Туристка, говоришь?- пристально оглядев меня с головы до ног, презрительно процедил сквозь зубы мужик,- а что ты тут делаешь, туристка? Все люди по парку гуляют, по дорожкам, а ты куда полезла? Что тебе здесь надо?-
- Что значит куда полезла? –возмутилась я,- Я здесь гуляю, и, между прочим, не одна. Во-он там моя подружка яблоки собирает, и нечего на меня здесь кричать.
-Да я и не кричу совсем,- медленно проговорил мужик, и я увидела как сузились его глаза и глубокая морщина перерезала его лоб. Стало похоже, что он о чем-то задумался,- Подружка говоришь?
А я вдруг опять почувствовала и страх, и холод, и даже моросивший весь день дождь. Хотя раньше я, мокрая насквозь, его совсем не замечала. А тут вдруг ощутила- все мокрое, холодное, прилипшее к телу: и курточка, и бандана, и джинсы. А еще заметила, что постепенно сгущаются сумерки, и вспомнила, что бессовестно бросила Соньку, даже не объяснив ей, куда направилась. Наверное, она уже набрала своих яблок, и ищет меня по всем окрестностям.
А монголка тем временем зажгла керосинку, и та весело запела, притягивая к себе взгляд и источая тепло.
-Вот посижу еще пять минут, потом попрощаюсь и пойду,- подумала я, – пожалуй, мне пора.
-Оп-ля!- крикнул кто-то за моей спиной, и чьи-то твердые руки легли мне на плечи. Мне стало неприятно, я вообще не люблю такие шутки, и я попыталась повернуться хотя бы в одну какую-нибудь сторону, но как ни крутила головой мне не удавалось даже слегка увидеть того, кто так сильно меня держит до тех пор. Пока парень, стоящий сзади не перегнулся через меня сверху и не посмотрел мне в лицо. О боже! Любой фильм ужасов, любой персонаж из ужастиков просто младенец по сравнению с той физиономией, что мне довелось увидеть. Во-первых, этот человек был альбинос. Его красная рожа так сильно приблизилась к моему лицу, что я почувствовала его дыхание. Длинные белые, сальные волосы перевесились через голову и коснулись моей щеки. Я от отвращения вздрогнула. Один глаз у него напрочь отсутствовал. Запавшее вглубь глазницы веко, было черно и неприятно страшно. Шрам на лице, бугристый и красный рассекал одну ноздрю и проходил по верхней губе. Причем было видно, что когда-то рана была зашита плохо и поэтому губа верхняя не срослась до конца, а так и осталась слегка раздвоенной. Прибавьте к этому свернутый на бок нос, и вы поймете, почему мне сразу захотелось все бросить, и рвануть оттуда что было сил. Вдобавок ко всему тип вдруг неожиданно громко завизжал свиньей, и, отпустив меня, перепрыгнул через бревно, на котором я сидела. Улыбаясь своим жутким ртом, он достал из кармана ложку, подошел к керосинке, и обернувшись, мерзко подмигнул мне единственным глазом. Потом принялся противно есть, громко чавкая и хрюкая.
Я поняла, что сейчас потеряю сознание от той нереальности, что меня окружает. Мне стало как-то нехорошо, поэтому я начала потихоньку вставать с бревна, держа наготове дежурную фразу типа: «Спасибо. Было очень приятно познакомиться. До свидания»
Но пока я вставала, пока мямлила, что мне пора, что меня уже ищет подружка, лысый, не спеша, снял свою черную куртку, бросил на растущий рядом куст, потом вытащил из-за пояса большой нож и стал пальцем пробовать его на остроту. Реакция его друзей была разной. Девка притихла, опустив голову, и перестала даже смотреть на меня, став, как будто, ниже ростом. Альбинос радостно заржал конем, и, подняв вверх ложку, стал ею победно размахивать над головой.
-Ой-ей-ей,- подумала я,- тут уже не до приличий. Надо не просто сваливать, а смываться быстро. А тут еще это дурацкое бревно за спиной. Как бы перелезть через него не споткнувшись, еще не хватало упасть здесь.
И не сводя глаз с ножа, я осторожно переступила одной ногой через поваленное дерево. А лысый в это время стал аккуратно закатывать рукава своего рваного свитера, и делал это очень медленно, не сводя с меня глаз. Глаза у него были гадкие, холодные, настоящие глаза убийцы. Я не глядя переступила через бревно второй ногой и поняла, что на что-то наступила. Машинально взглянула вниз, и мне стало совсем дурно: дело в том, что предмет, попавший мне под ногу, не был ни камушком, ни веткой, ни пластмассовым стаканчиком, ни каким бы то ни было обычным предметом. Это была кость! Не старая, но и не очень свежая. Просто серая и грязная. И достаточно больших размеров! Поэтому, первое, что пришло мне в голову, это была мысль: «Я знаю, куда делась Соколова Мария Викторовна»! И вот эта кость, моментально вывела меня из ступора, в котором я находилась под взглядом ледяных глаз. Она заставила меня напрочь позабыть все знаки приличия, и я, взвизгнув утробным, каким-то нечеловеческих голосом, бросилась со всех ног бежать. Так я не бегала с детских лет. С тех пор, когда за мной и братом бежал чужой дядька, чья шляпа, сбитая моим камушком, покоилась в глубокой луже. Но на этот раз скорость моего бега вообще побила все рекорды. Я летела вперед не видя дороги, ломая кусты, не чувствуя ног под собой, и мне кажется, что даже не касаясь земли. А вслед мне неслось улюлюканье, дикий хохот и петушиное кукареканье. Кусты хлестали меня по лицу, рюкзачок бился о спину, за него цеплялись ветки деревьев, но я, этого ничего не замечая, неслась вперед. Я мчалась быстрее курьерского поезда, перепрыгивая на ходу через какие-то канавки, поваленные деревья, не разбирая уже появившихся тропинок, и остановилась только едва не сбив Соньку, стоявшую на асфальтированной аллее, рядом с огромным целлофановым пакетом полным яблок.
-Ты что с ума сошла?- спросила она меня, когда я, схватившись за нее двумя руками, согнулась в полном изнеможении, пытаясь отдышаться,- За тобой что, свора собак гонится? Ты откуда бежишь? Что случилось?
Но я пока не могла ничего ей ответить, судорожно заглатывая воздух и думая, что нам надо сматываться отсюда как можно скорее. Тем более, что уже совсем потемнело и не только людей не было вокруг, но даже и сами деревья терялись в темноте.
-Быстро уходим отсюда,- задыхаясь крикнула я не своим голосом, и, схватив ее дурацкие яблоки, увлекла за собой вниз, вниз по дорожке к спасительным светлым улицам,- Быстро! Быстро! Уходим!
-Да уходим, ходим,- не сильно сопротивлялась Сонька, - Мы и так быстро идем, что ты орешь как ненормальная!
-Это я-то ненормальная?- возмутилась я,- Да меня сейчас чуть не съели как Соколову!
-Какую Соколову?- вытаращила на меня глаза моя подруга,- Ты что, с кем-то познакомилась?
-Ага,- сказала я, приходя в себя, - Я познакомилась с тремя бомжами, даже нес бомжами, а с людоедами. Ты только подумай! Здесь, в Праге, в цивилизованном европейском городе, живут настоящие людоеды! И они меня чуть не съели! Представляешь, у них кости человеческие вокруг подземного хода разбросаны, а еще документы Соколовой. А этот мерзкий лысый уже смотрел на меня, как на бифштекс, а одноглазый альбинос облизывался в предвкушении завтрашнего ужина. И монголка сразу поняла, что я- это их еда. Она даже разговаривать со мной перестала, гадина. Сразу видно, что эта Мария Викторовна им пришлась по вкусу. Не зря же у них так вкусно пахло. И когда этот лысый аристократ вытащил ножик, я сразу поняла, что меня сейчас зарежут!
-Твоя фантазия меня всегда привлекала,- фыркнула моя подруга,- Ты себя сама послушай! Что ты говоришь! Какая-то Мария Викторовна, какие-то людоеды, аристократы и подземные ходы! А что здесь делают монголы? Машка, да это бред собачий. Тебе плохо? Остановись и посмотри на себя. Бессвязная речь, всклокоченные волосы. Да что там могло случиться? Ну бомжи, ну живут они здесь летом. Я бы и сама с удовольствием пожила на природе. Просто ты залезла в их логово, и они тебя шуганули. Ну, зачем им тебя есть, когда ты кожа да кости,- и забрав у меня свой драгоценный пакет с яблоками она пошла впереди.
А я плелась за ней, вся опустошенная, выжатая и думала, что конечно, может быть, они просто хотели меня попугать. Это очень похоже на правду, но неосознанный страх который я испытала общаясь с лысым аристократом не мог возникнуть на пустом месте. А альбинос с неадекватным поведением? С его кукареканьем и блеяньем, да по нему явно плачет сумасшедший дом. Такому все равно, что кушать. Какая разница, кости ли, кожа ли? А хрустнувшая под ногой косточка. Чья она? А вдруг это действительно Мария Викторовна? И неизвестно кто прав, я или Сонька. Эта Соколова на фотографии была вполне съедобна.