Не растекаясь по древу.
Словно отточенный клинок, твердый и холодный. Не рассматривая преграды. Как будто я один.
- Кусни меня еще разок за шею, да посильней.
- Обещал, так сдержу обещание.
Великолепная пятерка без четырех, один дебил, жующий подошвами своих ботинок обращенную к нему подошву земли. Тихо, безветренно, безмятежно. Восприимчивость на максимуме, пинает пустую пивную банку. Скрежет и на секунду – суета. Потерянный во времени мир, снующий на задворках рая. Как будто все приготовились к великолепному пышному празднику, напекли пирогов тортов, а праздник так и приходит. Грезы портятся как молоко, мечты плавятся как мороженное на жарком солнце. Ржавый мир, мир, окунувшийся из молодости сразу в тяжелую старость. Все познано, возможностей нет.
И он внутри этого мира, без способности чему-либо удивляться. Расслаивающееся небо над головой, черные джинсы в пятнах грязи, красная кепка, мятая как салфетка, футболка с буковками, такую не жалко порвать. Ботинки – кроссовки Спранди, уродливые и несуразные, зато удобные. Носков нет, поэтому ноги уже начинают проскальзывать по подстилке кроссовок. Вокруг серые угрюмые плакаты, давно не меняли. На них рэп-звезды, красивые машины, голые девочки, еда. Урчит в желудке, и он достает жвачку с клубничным вкусом из правого кармана брюк. Все делается намеренно медленно. Это ведь просто обход для интереса. Может, удастся увидеть труп, лежащий на асфальте, или поймать за хвост дикую кошку и помучить ее. Тогда в его голубых холодных глазах отразятся капли крови словно внутренности граната. Он облизнулся. Пусть здесь и тихо, зато здесь есть жизнь. Вокруг, в подвале каждого дома сидит маленькая стая людей, они боятся и трясутся, они в двадцатый раз заклеивают щели в стенах. От этого становится все душнее и душнее, глаза проваливаются, хочется умереть.
А он идет себе по улице, забросанной желтым мелким песком из речки. Он смеется над их страхами. У его семьи есть дома аккумуляторы и телевизор. От него он узнал, что следующая волна радиационного фронта пройдет мимо них еще через восемь часов. Целых восемь часов. Он еле отпросился у матери выйти наружу:
- Ну, что ты там забыл? Там ничего нет, ты потеряться можешь.
- Мам, я хочу прогуляться. Маааам, ну сказали, что еще не скоро все вернется. Я успею там что-нибудь полезное найти. Еды какой-нибудь или еще чего. Ну что ты, а?
Едва увидев слабый кивок головы, он помчался наружу. Небо было такое красивое, непонятного цвета. Везде желтый песок.
Он шел дальше и жевал жвачку, чесал затылок. Вокруг валялись какие-то железки, деревяшки, всякая мелочь. Кошек не было. Окна во всех домах были выбиты, казалось, что сами дома немного накренились. Это так кажется. Вокруг так пустынно. Удивительно, раньше здесь была такая толпа, что не протолкнуться. Это не удивляло, скорее это было свежо – ходить в полном одиночестве по улицам. Темнело, а он так ничего и не нашел. Неожиданно моргнули фонари на тротуаре. Не все, на пару секунд они осветили всю улицу. И он увидел что-то. Когда он стал приближаться к этому что-то, сердце начало сжиматься. Это был труп. Человек, мужчина. Едва увидев что-то конкретнее, ему захотелось уйти. Он даже развернулся и сделал два шага. А потом подумал – а что будет? Ничего же не будет. И он смелее подошел к трупу. От тела ничем не воняло, он думал, что обязательно будет вонять какой-нибудь гнилью. Оказалось – нет. Ничто не мучило обоняние.
Труп лежал, свернувшись, у угла одного бетонного дома, покрашенного бежевой краской. Лежал лицом к стене, почти вплотную к ней. Его туда вдавило, подумал он. И подошел еще поближе. Потолкал ногой, носком кроссовка Спранди. Ничего, никакой реакции, еще бы. Смелости хватило на то, чтобы одной ногой первернуть труп. Мужчина, немного толстенький, без усов, с густыми русыми волосами. Лицо у него синее, в сети морщинок. Глаза закрыты, не так страшно. Он одет прилично, в пиджак. Как же он оказался на улице, всех же предупреждали? Не верилось, что он мертвый, человек, как человек. Небольшая царапина на щеке, от шершавой стены. Мальчику было противно, но не очень покопаться в карманах пиджака. Это же как читать чужие письма. Попался паспорт, мальчик всмотрелся в фотографию и начал разглядывать мужчину поближе. Лицо. Видел ли он его раньше, живым. Интересно было бы сравнить. Внезапно мальчик дернулся. Было какое-то движение. Это инстинктивно, что-то поменялось перед глазами, и тело отреагировало отступлением. Через мгновение мальчик понял, что произошло. Это капелька крови появилась на лице трупа. Откуда? Так вот же – из носа. Мальчик вытер нос пальцем, и тот оказался весь в крови. Подумаешь. Он наклонился еще раз, поискать еще что-нибудь в карманах трупа, когда еще представится такая возможность? Капли крови покрупнее упали на асфальт, смочили желтый песок на нем. Это уже ненормально. Мальчик встал. Может, не надо наклоняться?
Но теперь кровь стала литься еще быстрее, еще сильнее. Она уже успела запачкать четверть футболки. Маме это не понравится. Мальчик по памяти пошел назад, к дому. Голова гудит, немножко подташнивает. Это, наверно, из-за того, что крови столько льется из носа. Она когда-нибудь остановится. Теперь точно не удастся покурить сигаретку, которую он украл у матери. Какая сигарета, когда носом невозможно дышать? Глова прямо начинает раскалываться, свирепая боль. Что делать? До дома еще далеко. Полкилометра. Это превращается в марафон. Боль в голове так резко возрастает, что мальчик падает ниц.
Переворачивается на спину. Дышать тяжело, тяжело двигать руками, подняться еще тяжелее. Перед глазами все идет кругом.
Мальчик просыпается. Желудок сводит, рядом лежит его содержимое. Мутит, голова гудит, сердце колет. Светлеет, но это не рассвет. Это вторая волна. Она возвращается. Он думает – сейчас вот меня тоже вмажет в стену. Нет сил встать. Из ушей, кажется, тоже идет кровь.
Слышны чьи-то шаги. Перед его глазами возникают две чудесные беленькие ножки, тонкие. А потом появляется личико какой-то девушки. Она что-то говорит, но слова не разобрать, голова болит. Она хочет попытаться его спасти, перетащить куда-то. Мальчик думает – как не хочется умирать, как же не хочется. Но все равно ему так плохо, что он понимает, что его не спасти. И, когда она уже хватает его за руку, чтобы оттащить куда-то, он ее отдергивает. Он не слышит своих слов, но он пытается выговорить:
- Уходи отсюда, уходи. Не трогай меня, я скоро умру. Беги в свой подвал, здесь опасно. Она скоро придет.
Девушка все равно хватает его за руку, тогда он, что есть мочи, кричит:
- Пошла отсюда нах%й, дура. Спасайся, отвали от меня, я сейчас уже сдохну.
Это действует. Она убегает.
А он остается лежать. С каждой минутой все слабее. Больше не до разговоров. Только глаза еще видят. Они видят, как по земле пересыпается мелкий песок, пыль, листочки бумаги и целлофан. Становится очень светло. Небо светлеет. И в этот момент глаза перестают видеть.