Ей нужна была кровь. Срочно. Она не была вампиром, упырём или оборотнем, нет. Но ей нужна была кровь.
Спасти могла только кровь чистого существа, но не родственная кровь. От крови родственного тела ей стало бы ещё хуже. Лишь кровь любящего её существа. Парня, жениха, любовника. Кровь, только кровь.
Поздний вечер. Она шла по улице. И она перебирала в уме списки тех, с кем знакомилась и флиртовала. С кем флиртовала и с кем играла. Бросит – вернётся. Вернётся – поиграет – бросит. Возможно, среди них найдётся тот, кто ей нужен.
Двух таких она уже навестила. Позвонила в дверной звонок и улыбнулась тому, кто смотрел в дверной глазок. Они были одни дома, ей никто не мог помешать. Да и не смог бы.
Первый. Глупый ветреный бабник со смазливой мордой. Блондин со светло-голубыми глазами – её ненавистный тип внешности. Но с ним было интересно играть. Он всегда радовался её возвращению. Она посадила его на стул, обняла за плечи, став сзади. Резкий рывок левой рукой… он умер на удивление быстро для человека, которому вспороли горло. Она брезгливо лизнула кровь с конца своих когтей левой руки, с её гордости и грозного оружия, и брезгливо сплюнула. И ушла, оставив персидский ковёр заливаться кровью, выходившей из его горла медленными толчками соответствуя слабеющему пульсу.
Второй. Брюнет с глубокими синими глазами и с лирическим выражением аристократического лица. Он ей обрадовался, хотя когда она его бросала, неделю назад, он нагрубил ей, противореча своим принципам. Видимо, неделя не прошла ему даром, под его глазами образовались сигналы о бессонных ночах. Он отвёл её на кухню, радостно взвизгивая и глядя на неё преданными глазами. Когда он отвернулся, чтобы включить газ, чтобы поставить чайник, она взяла нож.
Он ощутил её прикосновение, она прижалась к его спине, это было бы приятно, если не считать чего-то холодного, что уткнулось ему в кость позвоночника. Боль так и не дошла до затуманенного сознания. Он упал навзничь. Она слизнула немного крови с ножа. Она ему нравилась, но не более. Это придало ей сил. Но не более…
Если бы люди видели в темноте, они бы бежали от тринадцатилетней девчонки, медленно бредущей по улице. Под наполовину расстёгнутой кофтой была заляпанная кровью футболка. Руки её были до запястий в крови третьего, но она сунула их в карманы, временами лишь поправляя сумочку на своём плече. В серых глазах был холод стали.
Третий. Он обернулся раньше, чем она всадила в него нож. Поверхностные знания каратэ вселили в него жажду жить, хотя часть сознания боролась с мыслью, что такая миловидная девчушка способна его убить. Но, даже когда обе его руки были исполосованы ранами от ножа, взятого у второго, он не упал и не перестал защищать свою жизнь. Она ударила его ногой в пах и, дождавшись, когда он согнётся пополам, носком лёгкого сапожка ударила его в нос. Он упал на спину, извиваясь от боли. «Крест» - подумала она. Четыре точки боли образовывали крест на теле третьего, рослого амбала, белобрысого, но красивого. И она снова ограничилась кровью с ножа. И снова разочарованно вздохнула. Было для чего футболку пачкать…
Но в тот момент она вспомнила другого. И наметила его, как новую цель…
Они не были знакомы. Они знали друг друга, немного друг о друге, но не общались между собой. Хотя многозначительные взгляды бывают красноречивее. Он был чуть выше её, русоволосый, с бездонными тёмно-карими глазами, его волосы спускались до плеч, обрамляя симпатичное лицо. Она улыбалась ему. А он… она не знала. И это её дико бесило! Та, что играет с парнями, как с теннисными мячиком, она… её душило от злости, когда она вспоминала своё поведение. И искала себе другую жертву, чтобы успокоить нервы. И, чем ближе она подходила к его дому, тем больше злилась, вспоминая все глупости, о которых думала, глядя на него.
Четвёртый. Она не звонила в дверь. Она снесла её одной мыслью. Она зашла. Она ощущала его присутствие в квартире и пошла на это ощущении, как охотничья гончая. Внизу проревели сирены милиции и медпомощи. Она знала, что третий, недобиток, вызвал милицию и «скорую». Ухмыльнувшись, она уткнулась в нужную дверь. За ней был он. Сидел на стуле за столом, на его ушах были наушники, из-за них он и не слышал того, как она снесла входную дверь. Он сидел и что-то писал в тетради. Всё это она увидела, не открывая двери.
Как она вошла, он не слышал. Но она громко захлопнула дверь, и он повернулся на стуле, снимая наушники. Перед ним на расстоянии шести шагов стояла она.
-Ты? Но… а… ты… как ты здесь оказалась?
Она стояла и смотрела в его глаза. Она не могла напасть. Куда подевалась её злость, куда делась душившая её ярость, куда исчезли все планы убийства того, кто не поддался её чарам? Это всё исчезло, всё утонуло в его глазах, удивлённо смотревших в её серые. Они молчали. Время растянулось…
И единственной её мыслью была «Я не успела вытащить нож…»
Часы пробили двенадцать. Её глаза так и не закрылись. Дитя неизвестности с полузакрытыми глазами осталось стоять посреди квартиры того, кого любила и не смогла убить. И она смотрела уда-то вдаль и всё ещё видела глаза цвета каштана, но это было уже в другом мире.
В больницу её доставила та же скорая, что и везла раненного третьего. Он хотел вызвать полицию, но…
Обвинять было некого. Да, в её сумке нашли нож. Но она была мертва. Врачи так и не нашли причину смерти. Тринадцатилетняя девочка умерла в ночь своего рождения…
В ту ночь окончилось ровно 14 лет с момента её рождения. Она не получила нужной ей крови. Ей нужна была кровь, но, найдя её, не смола её достать. И не смогла бы…
Она исчезла. Все следы исчезли за одну ночь. Из памяти людей исчезло её имя, все события, связанные с ней. Труп бесследно растворился из морга. Раны третьего зажили, оставив несколько шрамов а обеих руках. И лишь лёгкая боль в одной из частичек души просыпалась ночью одного календарного дня и будила ночью юного парня, того, кого она не смогла убить и из-за которого умерла сама…