...Так пошлость свертывает в творог
Седые сливки бытия.
Б. Пастернак. Смерть поэта
Среди разнообразных молочных продуктов, встречающихся в большом ассортименте в каждом магазине, йогуртов, сметан, простокваш, варенцов, кефиров, сливочных масел и, конечно, многих других, особое место занимают сливки.
Такое замечательное изделие получают путем сепарирования молока. Делается это довольно легко: берется молоко, желательно не парное, а, наоборот, постоявшее в холодильнике дней пять-шесть, и заливается в сепаратор, где, собственно, и происходит отделение вкусных и пригодных к дальнейшему использованию сливок от совершенно несъедобной, но являющейся неотъемлемой от молока части, называемой в русских селеньях обратом, умело примененным практичными хозяйками для кормления телят. Принцип действия сепаратора основан на различии физических свойств компонентов смеси. И не имеет ровно никакого значения, какой вид сепаратора вы выберете: центробежный, отстойный или магнитный. Разница состоит лишь в быстроте получения результата и затрате собственных сил.
Но существует и совсем простой путь: нужно оставить банку с молоком в холодильнике и не притрагиваться к ней в течение нескольких дней (где-то около 7-9). Тогда сливки самопроизвольно «переместятся» на вершину сосуда, оставив под собою очищенное молоко. Они будут иметь желтоватый цвет и непревзойденный сладковатый вкус, любимый миллионами людей и по сей день. Сливки – это продукт, отделенный от общей массы, от толпы, выделенный на основе «элитарных» его качеств, его исключительности и непревзойденности.
И именно это слово применяют в русском словаре в переносном смысле, относя его к дифференциации общества, подразделении его на многочисленные слои, несомненно, подчиненные определенной иерархии.
«Сливки общества» – известное всем понятие, означающее высшую прослойку общественной пирамиды, ту самую элиту, становясь членом которой, человек характеризует себя избранным, «сепарированным», принадлежащим к «высшей касте», мгновенно наделяя себя определенными властными полномочиями в отношении к «простым смертным», приобретая уважение и материальный достаток. Как и свой аналог в пищевой промышленности, «общественная элита» находится на вершине, над прочими слоями, жизнь которых без её существования бессодержательна, уныла и сера, так как смысл бытия остальных членов общества, на мой взгляд, заключается в поддержке элиты и всеобщем содействии ей, состоящей в первую очередь из образованных, креативных и деятельных личностей, способных удержать страну от всеобщей разрухи и хаоса путем взаимовыгодного сотрудничества с низлежащими кругами.
Ярким примером отхода от этой теории и последующего незамедлительно за тем бедлама, царящего не только во внешней атмосфере, но и в мыслях и чувствах людей, послужила история собственной страны, где методами всеобщей «уравниловки» и искоренения малейшего зарождения творчества и идейной мысли населения желали привести страну к процветающему, безмятежному будущему, так и не показавшегося из-за гор трупов и каторжников - неотъемлемых атрибутов той поры. Население, угнетенное и страшащееся, обездоленное и обескровленное, превратилось в тот самый обрат, годящийся только в употребление телятам, немощный, пустой, с отсепарированными врагами народа, предателями, изменившими идеалам социализма.
А что произошло со «сливками»? Тем, кто остался в живых, пришлось поступиться своими взглядами и идеологией, затеряться и раствориться в толпе, пожертвовать многим. Среда умнейших и светлейших представителей интеллигенции, круг художников, поэтов, писателей начал «пополняться» «новыми людьми» - микробами и бактериями, своим «творчеством» и сознанием убившими сливки, превратившими их в продукт кисломолочный, испортившийся, тоже некоторым образом пригодным, но утратившим всю сладость и роскошь вкуса.
Для употребления же «нового» продукта в пищу полученная простокваша должна еще быть преобразована: в течение длительного времени он находится в теплом месте, в подвешенном состоянии, понемногу освобождаясь от сыворотки, преобразовываясь постепенно в творог. Так сдобренное изрядным количеством сахара и сметаны и такое «изделие» находит своего потребителя, но в исходном виде есть его практически невозможно.
Аналогичным образом «сливки бытия», как выразился Б. Пастернак, умерщвляются обыденностью, безыдейностью, безынициативностью. Так как здесь орудуют такие же бактерии, витающие в воздухе тривиальности, сквашивающие действительность, используя пассивность и апатию населения, преобразовывая существование в необратимый процесс дегенерации.
В связи с этим остается не заданным вопрос: как долго каждый житель собирается инертно наблюдать за политической и другими сферами жизни своей страны? Как скоро он осознает неумолимое течение времени и набирающую с каждым годом мощь всеобъемлющей свертываемости сливок?