Я познакомилась с ними, когда играла в ресторане. Он был ди-джеем. Когда я уставала, он ставил диски. Она часто приходила к нему, и после работы они вместе шли домой. Мы считали ресторан местом своей работы. Другие приходили сюда, чтобы развлечься и отдохнуть. А мы – чтобы отработать отведённые нам часы.
Она была крашеной блондинкой, со стрижкой «каре». Старше его на десять лет. Сначала меня это немного смущало. Мой ровесник, симпатичный двадцатитрехлетний парень, а связался с взрослой «тётей». Но потом я привыкла и увидала, наконец, в них довольно гармоничную пару.
Он весь светился, когда она появлялась в полутёмном, затуманенном сигаретным дымом помещении. Она входила – миниатюрная, хрупкая, словно существо из другого мира, и он оживлялся, менялся. Для него уже не существовало кричащих, дёргающихся в танце людей, непрерывно-шумной музыки. Я видела, что всё и все для него исчезают. Он смотрел только на неё.
Однажды он попросил меня сыграть для них лирическую мелодию. Я кивнула и взяла скрипку. Проверив строй, я начала первый такт. Он пригласил её на танец. Она улыбнулась, и мне стало так радостно, что сдержать слёзы мне помогла лишь музыка. Я перенесла на неё все чувства, захлестнувшие меня в этот миг. Я заласкала смычком упругие струны. А они стонали в ответ от наслаждения.
Я забыла о танцующей паре. А когда, счастливая и умиротворённая, опустила скрипку, то увидела, что он и она тоже счастливы. Он проводил её к столику и вернулся на своё рабочее место.
- Спасибо, тебе! – просто сказал он.
Я впервые порадовалась, что играю здесь. Ведь это счастье – доставить кому-то радость своей музыкой. Обычно те, кто приходили сюда, или не слушали меня, накачивая себя водкой и закуской, или подходили ко мне и с видом знатоков музыки говорили:
- А «Чаконе» Страдивари умеешь играть? Давай, сбацай!
Многим, вообще, не нравилась скрипка, или я, или и то, и другое.
- Слушай, Ваня! Поставь нам Киркорова.
И совали ему в руку мятую десятку.
Ваня смотрел на меня извиняющимся взглядом. Я пожимала плечами. Мол, заказ – как закон. Всё понимаю и не обижаюсь. И он ставил очередной диск. Вместо классики звучала попса. И пока «она» занимала танцующую публику, мы пытались разговаривать. Он рассказывал мне о своей жизни.
Я с удовольствием слушала рассказы Вани об их трёхлетнем сынишке и о ней – Лене. Она была учительницей танцев, но некоторое время не могла найти работу по своей специальности и устроилась контролёром в городском транспорте. Однажды она оштрафовала «зайца» - студента Ваню. Ване понравилась худенькая женщина с характером, заставившая его заплатить штраф, его – бывалого «зайца», который всегда находил лазейки, придумывал разные истории, рассказывая их контролёрам, а в итоге – никогда не платил.
Но вот с Леной он не справился. А через некоторое время они поженились. Правда, на это раз победил Ваня. Лена долго гоняла его от себя, показывая морщинки, рисовала его будущее: молодой мужчина рядом со старухой, как она себя называла. А он продолжал дарить ей цветы, ездил на автобусе, в котором работала она, публично зачитывал ей стихи о любви, писал ей пламенные письма, кидая их в почтовый ящик, и, в конце концов, она сдалась, помолодела, расцвела, нашла работу преподавателя танцев в доме культуры и зажила счастливой жизнью рядом со своим молодым мужем.
Я познакомилась с ними весной. Весной в выходные дни я начала играть в ресторане. А осенью на неделю уехала в Москву. Вернувшись, вечером, как обычно, я взяла футляр со скрипкой и пошла на работу.
Вани не было. Вместо него незнакомый парень в рваной майке и тёмных очках выкрикивал в микрофон приветствия, подражая известным ди-джеям. Мне стало не по себе.
- А где Ваня? - спросила я у официантки, пробегавшей мимо с подносом, заставленным грязной посудой.
- Он уже несколько дней не работает. У него жена умерла.
- Как умерла?
- Погибла. Разбилась на машине.
Вот и всё. Конец истории. Не моей. Кончилась их семейная жизнь. Умерла Лена, а вместе с ней - живое, трепещущее, поющее. Сердце. Любовь...
Их маленький сын долгое время ничего не знал о смерти матери. Ему сказали, что она уехала. Но однажды он смотрел балет по телевизору, а потом тихо произнёс, серьёзно глядя на отца:
- Я всё знаю. Моя мама умерла. Она теперь там, на небе. Наверное, танцует.
Я перестала играть в ресторане. Надоело. Несколько месяцев не видела Ваню и ничего не знала о нём. Спустя некоторое время я случайно столкнулась с ним в магазине. Он был не один. Молодая девушка, привлекательная, модно одетая, по-хозяйски держала его под руку.
- Привет!
Он радостно улыбался мне.
- Как жизнь? Что нового? По-прежнему играешь в том заведении?
- Нет. Я ушла оттуда. А как ты?
- Нормально. Я сейчас веду дискотеки в доме культуры. Кстати, я забыл тебе представить свою новую подругу. Лариса.
Девушка слегка шевельнула губами, пытаясь, наверное, изобразить подобие улыбки.
- Прекрасное имя! - я небрежно скользнула взглядом по её точно отполированному кукольному лицу, мелким рыжим кудряшкам, по длинным заострённым фиолетовым ногтям. Обычная молодая особа, каких много.
- Извини, Ваня. Мне надо бежать.
Небо, усеянное облаками. Весеннее солнце, ласковое, точно пушистый рыжий котёнок. Деревья, обросшие юной листвой. Вот оно - живое, волнующее, трепещущее, зовущее, но, увы, невечное.
Наверное, нельзя поймать солнечного зайца и удержать его возле себя. Нельзя жить только прошлым. Надо уметь забывать. Но я ещё не научилась.
Дома я играла на скрипке, пытаясь удержать звуки. Может быть, мне это удалось. Они остались внутри меня. Надолго ли?!