Дитя и пальма
Фаине исполнилось тридцать лет. Она и в восемнадцать была некрасивой, а уж теперь… Представьте себе крупную, нескладную женщину, отечную, рыжеватую. Фаине не шло, когда она пыталась как-то исправить всю эту вопиющую несправедливость. Если она завивала гладенькие глянцевые волосы, они свисали жалкими кудельками вдоль пухлого лица, и от этого оно становилось еще круглее и нелепее. А если ей вдруг приходило в голову накрасить ресницы, то она же первая и отводила стыдливо глаза от своего отражения в зеркале – настолько противоестественно оно выглядело. В общем, все считали ее дурнушкой, и к тридцати годам Фаина смирилась с этим.
Фаина жила вместе с мамой в однокомнатной квартире, и мама заботилась о ней. Это странно, но она, казалось, не замечала всей Фаининой некрасивости. С мамой было уютно, и больше у Фаины никого не было.
По вечерам они любили сидеть у телевизора. Мама вязала. Фаина не умела вязать. А зачем? Мама вязала. Мама готовила, мама выращивала цветы. Вечером, когда Фаина возвращалась домой с работы, она зажигала свет на кухне, окно которой выходило во двор. Фаина видела этот свет и забывала, как оскорбила ее продавщица на рынке, как равнодушно посмотрел сквозь нее мужчина в длинном модном пальто, как рявкнула за спиной огромная овчарка, и она оступилась, промочив в луже единственные ботинки, которые наверняка не высохнут до утра – отопление-то до сих пор не включили. Но свет в окне означал, что через три минуты «эта мымра» (рана, нанесенная продавщицей, еще ныла в сердце) превратится в писаную красавицу, которую ожидает ужин, бак с горячей водой – горячую воду тоже так и не дали – и любимый сериал.
Кажется, мама никогда ничем не болела. Вроде бы жаловалась, что появилась одышка, но у кого ее нет. Самое сильное чувство, которая Фаина испытала, когда мама умерла – это жгучая, нестерпимая обида. Как она могла так поступить - бросить ее, оставить одну! Совсем одну. Даже мамины цветы погибли в одночасье – ночью после похорон Фаина забыла закрыть форточку, а на улице ударил мороз.
...Фаине было страшно возвращаться в пустую квартиру, где ее никто не ждал. С утра она включала на кухне свет и оставляла его до вечера, но поняла, что ее скудной зарплаты не хватит, чтобы оплатить эту роскошь. Тогда она завела котенка. Он был маленький, и, истосковавшись по ласке за целый день, плакал до поздней ночи, требовал, чтобы Фаина чесала ему за ушком, вертелся под ногами. Фаине было не до него. Ей хотелось лежать на диване и плакать, а котенок раздражал, требовал от нее каких-то действий, не давал уснуть. Вся квартира стала отвратительно вонять кошатиной, а однажды котенок сделал едко пахнувшую лужу на диване. Фаина схватила его за шкирку и понесла на помойку. Котенок хотел есть, ему было больно и холодно, и он оглушительно плакал. Но Фаину это только еще больше злило. У нее не было сил любить котенка. Вернувшись, она впервые после маминой смерти крепко уснула.
Но одиночество не отступало. Фаина решила возобновить разведение цветов. В аванс она купила в цветочном магазине две великолепные фиалки – темно-бордовую и фиолетовую. Сначала все шло очень хорошо. Новые и новые бутоны превращались в яркие махровые цветы. Но через месяц бутоны кончились, растения как-то поникли, стали чахнуть и вскоре зачахли окончательно. За это время Фаина так исстрадалась, глядя на их безжизненно повисшие листья, что пообещала себе больше не связываться ни с чем живым.
Ее уговорили коллеги по работе. Объяснили, что цветы нельзя покупать в магазинах, их там пичкают гормонами, и такие растения долго не могут существовать. Цветы нужно выращивать только из отростков, взятых от приличных домашних растений. Но ни один отросток, подаренный заботливыми коллегами, не прижился у Фаины. «У тебя рука тяжелая. Такое бывает. Ты вот и по телефону никогда дозвониться не можешь», - любезно объяснили ей.
Фаина слышала, что лучшее средство от депрессии – это финики. От них болели зубы, и их невозможно было промыть так, чтобы во рту не скрипел песок. Но Фаина мужественно вечер за вечером поглощала этот антидепресант. В новогоднюю ночь она плакала у телевизора, и никакие финики не помогали ей.
Еще хуже она встретила Рождество. С самого утра Фаину не покидало чувство, что ее кто-то безжалостно обманул. В магазинах толпились люди, все были по-праздничному оживлены, будто каждого из них дома ожидает чудесный подарок. А Фаина замерзла, и не могла отогреться даже в магазине. Ее толкали. Денег не хватало даже на самый дешевенький торт. Она вышла на улицу, ветер, снег хлестали в лицо. Из детских сказок уставшая женщина помнила, что на Рождество должны происходить чудеса. Фаина изо всех сил сжала кулаки и прошептала: «Ну измени хоть что-нибудь!!! Я же не могу так дальше жит! Слышишь?!! Я не могу! Не могу! Не могу!!!» Она не знала, к кому обращалась, но тут же поняла, что ее просьба не была услышана. Прохожие удивленно оборачивались на нее и даже участливо улыбались. Фаина отворачивалась от них. Только она одна на все белом свете была непричастна всеобщей радости, только для нее чуда не могло произойти.
Даже дома она не могла утешиться. Финики как назло почти кончились, осталось всего несколько штук, самых маленьких и самых песчаных. Разжевав их, Фаина подошла к аптечке и достала две пачки «димедрола». «Интересно, а этого хватит? Лишь бы не откачали, а то позора не оберешься», - подумала она, запивая водой первую таблетку. Во рту стало нестерпимо горько, и на Фаину нахлынула волна горячей жалости самой к себе.
С этого мгновения женщина решила взять себя в руки. Выбросила таблетки, а финиковые косточки в знак того, что грустное прошлое навсегда ушло и начинается новая жизнь, похоронила в одном из пустых цветочных горшков, оставшихся от погибших растений. Было еще не поздно. Нарядившись в выходное платье, которое шилось несколько лет назад к свадьбе троюродной сестры, Фаина отправилась в местный дом культуры, где проходил вечер танцев «для тех, кому за тридцать».
И вот, казалось, удача улыбнулась ей. На вечере Фаина познакомилась с лысоватым дядечкой. Конечно, так себе дядечка. Но и не хуже, чем у других. У соседки тети Нюры муж куда более невзрачный. А этот с усами. И шляпу носит. Фаина вдруг превратилась в Фаиньку и даже купила себе туфли на каблуках.
Мужчина повел себя по-мужски. Приходил строго по средам и пятницам, ел нехитрую Фаину стряпню, ругался, когда не было мяса. Требовал и стопку к ужину. Но знал меру, не перебарщивал. После ужина по-хозяйски (если дело было в среду) отправлялся в ванную. По пятницам он мыться не ходил, потому что по субботам с семьей ездил к теще в деревню и парился там в бане. Мыться два дня подряд - это пустая трата времени. И вот по пятницам с ним и происходил небольшой конфуз. Носки мужчины, не менянные со среды, приобретали крепкий мужской запах. Но эта тема была запретной. Один раз Фаечка робко предложила постирать носки. О том, что произошло дальше, она не любила вспоминать. Он ушел, хлопнув дверью, наговорив ей кучу обидных вещей. Фая поняла только, что глубоко оскорбила его мужское достоинство. Больше к этой теме никогда не возвращались. Промочив ноги, мужчина вешал носки на батарею, и тогда небольшая комнатка быстро наполнялась ароматом его мужественности.
Естественно, что у ее любовника была жена, которую он не любил. Она звонила Фаеньке и насылала на нее проклятия. А однажды все трое случайно встретились на улице, и он сделал вид, что не знаком с Фаиной, а после выговаривал ей за то, что она успела сказать «Здраствуй…» Она извинялась. Действительно, так глупо получилось. Не думает же она, что он когда-нибудь смог бы жениться на ней. Нет, конечно, Фая не думала об этом. Только редко-редко, тихонечко, про себя… Но она тут же обрывала эти мечты. Довольно с нее и того, что у нее «кто-то есть».
А из косточек к концу лета выросла маленькая пальма. Когда острый зеленый росток появился над землей, Фая не поверила своим глазам. Семечко, посаженное ее тяжелой рукой, ожило и тянется к свету! Фаина полюбила пальму и поверяла ей все свои обиды. Особенно тяжело ей приходилось по пятницам. Как-то раз от ненавистного запаха ее даже вырвало. По счастью, она успела убежать в туалет, и ужинавший любовник ничего не заметил.
На другой день Фая пошла в аптеку, и, набравшись мужества, купила тест на беременность. Тест нужно было делать утром, и она не спала до четырех утра. В четыре утра маленькая финиковая пальма узнала, что лоно Фаины, как пустой цветочный горшок, приняло в себя новую жизнь. Узнала пальма и то, что ее хозяйка в ужасе. Фаина вспоминала отвратительного котенка. Вспоминала умирающие цветы. Даже нищенская зарплата и презрительные взгляды коллег пришли ей на ум. Фаине казалось, что она тяжело заболела чем-то страшным, например, раком, и эта болезнь пожирает ее изнутри.
Любовник орал:
- Ты же говорила, что это безопасный день!!!
- Да, я думала…
- Индюк тоже думал, думал, да в суп попал! У меня семья! У меня дети! У меня нет лишних средств, чтобы содержать еще и тебя с твоим выродком!
Фаинька заплакала, а он неожиданно подобрел, стал утешать:
- Ну, ну, родная моя, хорошая. Не расстраивайся, я все придумал, я все устрою. На вот, возьми денежку, завтра утром иди в больницу, и там все быстренько сделают. Мы же с тобой еще не старые. Вот скоро меня повысят, и мы обязательно с тобой родим кого-нибудь. А сейчас не время, не время, хорошо?
От его неожиданной ласки, оттого, что он в первый раз так заботливо дал ей денег, Фаина размякла, успокоилась. Чего переживать? Завтра утром сходит в больничку, там ее быстренько избавят от этого, страшного, что поселилось внутри нее и угрожает ее благопрлучию. Она ведь тоже имеет право на счастье! Зачем что-то решило угрожать этому ее праву?
Он даже остался на ночь. Наврал жене, что срочная работа, и остался. Утром сварил ей кофе, помог собрать вещи, проводил до троллейбуса.
… Но троллейбус ехал очень долго, и Фаина опоздала. Когда она приехала, спящих абортниц уже развозили на каталках по палатам. Мимо нее провезли совсем молоденькую девчонку. На ее щеках играл румянец, она улыбалась. Фаина позавидовала ей. У этой девчонки все уже позади, а ей еще ждать целый мучительный день.
Вдруг она услышала, что кто-то тихонько всхлипывает. Рядом с ней у стены стояла женщина и плакала, закрыв рот руками.
- У вас что-то случилось?
- Да, случилось, - ответила женщина и зарыдала еще сильнее. - У меня умер ребенок
- Ребенок? Какое горе… Сколько ему было?
- Шесть недель.
- Неудачные роды?
- Замершая беременность. Сделали чистку. А ребенку было всего шесть недель…
Фаина пристально посмотрела на женщину. Вроде нормальная, в дорогом халате. Какой же это ребенок в восемь недель? Она в видела в учебнике по биологии. Никакой это не ребенок, а так, червяк какой-то. Фаина никак не могла ее понять.
- Что, муж очень хотел ребенка, не можешь ему родить?
- У нас есть мальчик и девочка… Но так жалко этого, погибшего… И эту девчонку тоже жалко. Ведь не знает, чего делает. Потом спохватится, плакать будет, а поздно.
- Чего поздно-то? Родит еще, когда возможность будет.
- Этого, мертвого, уже не родит. Они встретятся снова только на страшном суде, и он тогда спросит: «Мама, за что ты так со мной?!»
Фаина даже не знала, что отвечать на эти странные фантазии.
- Я вот недавно видела такой фильм, - продолжала женщина, - будто бы идет аборт. Нож приближается к восьминедельному ребеночку, а он жмется, отдергивает ручки, раскрывает ротик. Он зовет: «Мама, мама, мамочка!» Он ищет защиты у этого единственного родного существа. Он надеется на ее любовь до последнего мгновения. А она, которой вручена эта беззащитная жизнь, сама отдала его на растерзание, и место, созданное для его защиты, стало местом страшной казни. Представляете – ведь он живой, он твой, родной, он все чувствует, а его…
Женщина закрыла лицо руками. Она даже уже не плакала, а просто вздрагивала всем телом. Фаина молчала. Она боялась пошевелиться. Ныло сердце, но она не могла понять, почему.
Она не пошла в больницу на другой день, хотя и взяла административный, и знала, что в другой раз будет трудно взять. У нее не хватило мужества признаться во всем любовнику, и она сказала ему по телефону, что все прошло хорошо, что она избавилась от «этого». После она отключила телефон. Целый день она сидела на диване и смотрела на свою пальму. Ей было очень страшно, и она не знала, как ей жить дальше.
Ночью она плакала и звала: «Мама, мама, мамочка! Помоги мне, пожалуйста, помоги!» Стояла глухая, непроницаемая тишина, и вдруг женщина явственно услышала, как кто-то совсем близко повторяет эти же слова. Кто-то ищет ее защиты, ее нежности и ее тепла. Кто-то боится, что она откажет ему в любви. И Фаина поняла, что это - червячок внутри нее, ее плоть от плоти, ее дитя. Ее дитя? Ее ди-тя! «Маленький мой, не бойся, не бойся, мое сокровище, не бойся ничего! Я не дам тебя в обиду», - горячо зашептала она и закрыла живот руками.
Проснувшись, Фаина снова затосковала. Она не знала, что сказать отцу своего ребенка, когда тот придет. Она очень боялась потерять его. Ночная уверенность прошла, и призраки голода и одиночества снова витали вокруг. К тому же она обнаружила, что где-то оставила свою сумку с кошельком, где лежали последние деньги.
И вот он пришел, пришел, разулся, и волна тошноты подкатила у нее к горлу. Он подошел к батарее, снял один носок… И вдруг закричал.
- Эта дрянь! Она уколола меня! Я чуть не остался без глаза! Я сейчас выброшу ее с балкона!
Он схватил горшок, где росла пальма. Но Фаина уцепилась за него с другой стороны и тихо произнесла:
- Уходи. Я прошу тебя. Уходи. И никогда больше не возвращайся.
- Дура! Да какая же ты дура! Да ты посмотри на себя в зеркало! Кому ты еще нужна, такая страшилища!
Фаина посмотрела в зеркало. И вдруг увидела там лицо необыкновенной красоты. Лицо, самое любимое на свете, удивительное, прекрасное лицо, на которое невозможно было насмотреться. И она поняла, что такой ее видит дивное существо, изволившее поселиться внутри нее. Она даже не могла рассердиться.
- Пожалуйста, не обижайся на меня. Но уходи. И не возвращайся.
Оставшись одна, Фая без сил опустилась на пол у порога и заплакала, обняв цветочный горшок. Решимость снова оставила ее. «Это же безумие. Я обрекаю своего ребенка на нищету. Он сам потом будет упрекать меня. Как мы будем жить?»
Может, он вернется? Она все расскажет ему, и все будет хорошо! Хоть бы он позвонил! Но телефон молчал. Вдруг ее осенило. Она же сама отключила телефон! Фаина воткнула вилку в розетку, и тут же раздался звонок. Но говорила женщина.
- Алло, как хорошо, что я до вас дозвонилась! Мы вчера встретились с вами в больнице! Вы так быстро убежали, а я смотрю – вы уронили сумку. Там же кошелек! Не переживайте, я сейчас все вам принесу! Вы будете дома?
- Да, конечно, но не к чему вам приходить ко мне. Я сама зайду.
- Да что вы, мне совсем не трудно! Мы тут неподалеку живем. Я все равно с Игорьком пойду гулять, и занесу! Кстати, как вы себя чувствуете? Как маленький? Вам ничего не хочется?
- Хочется?
- Ну, беременным всегда чего-нибудь хочется. Вы скажите, я куплю. Вам ведь сейчас вредно ходить по магазинам. Душно, да и толкнуть могут
Фаину вдруг осенило:
- А с чего вы взяли, что я беременная?
- Ой, простите, а разве вы не на сохранении лежали?
- На сохранении?.. Да, конечно, на сохранении...
От этого разговора у Фаины закружилась голова. Эта странная женщина разговаривает с ней, как со старой знакомой. Ей как будто бы есть до Фаины дело. И с какой нежностью она спросила про ребенка! Фаине стало стыдно, что она еще не умеет так любить его, как эта чужая тетя.
- Ну так чего купить?
- Если вам не трудно, купите, пожалуйста, пирожное…
- Девочка! У вас будет девочка! С девочками всегда хочется сладкого. Ждите, мы выходим.
Фаина повесила трубку и только сейчас поняла, что не назвала адрес. Ей так захотелось, чтобы эта женщина скорей пришла, чтобы она снова говорила о ребенке, о ее ребенке, о ее доченьке. И надо же, дура какая! Не сказала, где живет! Фаина чуть не заплакала, но вспомнила, что в сумке лежал паспорт. «Вот глупая! Как же она бы позвонила, не зная адреса». На сердце вдруг стало так легко, что захотелось петь. Дочка, доченька, у нее будут дочка! И они как-нибудь выкрутятся, ничего. Все образуется.
За чаем новая знакомая рассказала Фаине, что она работает в церкви бухгалтером. Фаина удивилась. Эта красивая, модно одетая женщина работает в церкви? А она всегда считала, в церковь ходят только мрачные бабки в темных платках да родственники умерших. Когда мама умерла, она и сама ходила туда, подавала милостыню, писала записки. Увидев удивление на лице Фаины, она рассмеялась.
- А вы приходите ко мне на работу, я вам покажу много интересного…
И на самом деле, в церкви Фаина узнала много такого, о чем даже и не подозревала. Но это уже отдельная история.
Прошло восемь месяцев. Утром в Лазареву субботу за литургией читали Евангелие о том, как по слову Господа каменная пещера, таившая в себе мертвое тело, вдруг непостижимым образом стала вместилищем новой, чудесной жизни. Утром в Лазареву субботу, несмотря на то, что ей страшно хотелось сладкого всю беременность, Фаина родила мальчика. Она назвала его Федором, что значит «Божий дар».
И они не пропали, Фаина и ее Федор. Новые знакомые не оставили их, нашлась и кроватка, и коляска, и целый чемодан приданого. Притащили старенький компьютер, и когда ее драгоценность засыпала, Фаина набирала для заработка дипломы и рефераты. Конечно, ей было трудно. Но вдруг она поняла, что трудности и счастье – это вовсе не взаимоисключающие вещи.
…Через год, вечером Лазаревой субботы, когда в храмах готовились праздновать Вербное воскресенье, к церкви в честь Патриарха Тихона и Новомученников Российских подошла такая процессия: полная, веселая женщина и маленький мальчик, одной рукой держащийся за свою коляску, где восседала пышная ярко-зеленая пальма, как в подвенечное платье убранная в газеты. За этот год и Федор, и пальма очень выросли. Мальчик, пошедший уже в девять месяцев, уже довольно бойко бегал, а пальма распушилась, подтянулась и вымахала куда больше мальчика. Поэтому ее и было решено везти в коляске – уж очень тяжела. Фаина только переживала, примет ли батюшка такой дар, не осмеет ли ее. Но батюшка обрадовался и ласково благодарил, а пальму поставили возле праздничной иконы.
Фаина очень любила свою пальму. И решила, что это будет лучший подарок Тому, Кто незримо вел ее к радости всю ее непутевую жизнь, Кто услышал ее отчаянный крик Рождественской ночью и Кого ей так хотелось благодарить. В этот день Фаина в сердце своем, украшенном пальмовыми ветвями, встречала Господа. И сердце ее ликовало и было полно этой встречей, и она больше никогда не боялась холода, темноты и одиночества.
Май 2004