- Интересно, попадают ли в ад киты-самоубийцы? – сказал я ее спине, неловко присев на подоконник окна в вечную полночь.
Она обернулась, подошла поближе и ласково провела по моей щеке холодным пальцем.
- У тебя необыкновенно обыкновенное лицо, рыцарь. Партию?
За моим журнальным столиком появилась доска в черно-белую клетку.
- Повторяешься. Я это уже видел. У какого-то продвинутого режиссера, - сказал я, стараясь не смотреть в эти пустые глазницы под низко надвинутым капюшоном. – Ты в них всегда выигрываешь.
- Извини, проклятые архетипы...
Шахматная доска исчезла.
- Домино? Карты? Прятки? Футбол? Во что ты предпочитаешь мне проиграть в данное время суток?
- В города, - сказал я, посмотрев на карту мира над моей кроватью.
- Да будет так, - молвила она и пафосно расправила складки своего плаща, - начинай, ибо последнее слово, как всегда, останется за мной.
- Тюмень, - сказал я, неловко перебрасывая ноги за подоконник окна в вечную полночь – с тебя город на мягкий знак.
- Да будет так, - молвила она, но после задумалась.
В это время что-то ухнуло и заворочалось в шкафу у стены.
- Как сюда попал этот шкаф? – спросил я ее и неловко ступил на карниз под окном в вечную полночь. – Этот шкаф? Как он сюда попал?
- Это я. Это я его нечаянно выдумала, - сказала она. – Это шкаф - там трахаются скелеты твоей юности.
- Мне наплевать, - сказал я, - если бы ты знала, КАК мне на это наплевать, ты бы поняла, насколько на это СТОИТ наплевать.
Я стоял на карнизе под окном в вечную полночь и смотрел на освещенную внизу площадь. С высоты моего восемнадцатого этажа она была крошечной.
- Может быть, все же в домино? – неуверенно спросила моя гостья, в сотый раз обшаривая костяным пальцем карту мира над моей кроватью.
- А еще самоубийством иногда кончают стаи леммингов. Стада антилоп. Опять же - дельфины,- сказал я, - Интересно, они попадают в одно и то же пекло – или там есть отдельные вольеры…
- Я настаиваю на домино… - брюзжала она.
Я вздохнул. Моя грязная догадка, кажется, подтверждалась.
- Отбрось капюшон. Дай мне увидеть твое лицо, - попросил я ее.
- Зачем?
- За шкафом. Отбрось капюшон – и мы сыграем в домино.
Рядом с грохочущим изнутри шкафом послышался хрустальный звон, и замерцало.
Воссиявший воздух явил белый венчик из роз, под которым заструилось чье-то трудно уловимое лицо.
- Как сюда попал этот бог? – спросила она и чуть попятилась.
- Это я. Это я его случайно выдумал, - сказал я.
- Вопросы есть? – сонно спросили из мерцания.
- Существует ли ад для китов-самоубийц? – сказал я в пустоту, неловко делая шаг по карнизу над вечной полночью.
В это время она оказалась совсем близко. Костяные пальцы отбросили капюшон, и ее лицо залил тусклый свет окон соседнего дома.
Я так и знал.
Я давно догадывался.
Что у смерти – лицо Петросяна.