Как сбагрить дочку замуж

 
 
 




 


 
 (Инсценировка старинных русских
 водевилей на современный лад )
 
 












 
 г.Екатеринбург
 2003г.




 А К Т П Е Р В Ы Й

 ( По мотивам водевиля П.Фёдорова « Аз и Ферт » )


 ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА :
 
 ИВАН АНДРЕЕВИЧ МОРДАШОВ

 МАРФА СЕМЁНОВНА – его жена
 
 ЛЮБУШКА - их дочь

 АНТОН ФАДЕЕВ - художник

 АВГУСТ КАРЛОВИЧ ФИШ - коммерсант

 АКУЛИНА - служанка Мордашовых

 ПЕРВЫЙ АМУР

 ВТОРОЙ АМУР

 МУЗЫКАНТЫ








 - 1 -


 (Бал-маскарад. Идет всеобщее веселье. Все персонажи, взявшись за
 руки, танцуют. Художник Антон Николаевич Фадеев, вырвав из тан-
 ца Любушку, выбегает с нею на авансцену. Танцующие исчезают.)

ФАДЕЕВ – Ах , водевиль, водевиль!... Лукавый, радостный, он ведёт
 нас,заранее уверенных в успехе, запутанным путём приключе-
 ний и припятствий к финалу, где образовавшийся узел распуты-
 вается неожиданным узнаванием и водевиль заканчивается все-
 общим изъявлением добрых чувств, взаимной любви и симпа-
 тии к зрителю!
ЛЮБУШКА – Ах, водевиль, водевиль! Его стержень –преодоление не-
 преодолимого!
ФАДЕЕВ – Это всегда – авантюра!
ЛЮБУШКА – Это – страсти и слабости!
ФАДЕЕВ – Это – смешные предубеждения!
ЛЮБУШКА – Забавно-иронические характеры!
ФАДЕЕВ – Анекдотические случаи из жизни общества и, конечно же, в
 водевиле говорится про… ну?...ну?...про это.
ЛЮБУШКА – Про что, Антон Николаевич?
ФАДЕЕВ – Ну… про это…
ЛЮБУШКА – Ну про что, про что?
ФАДЕЕВ – Ах, какая вы, Любовь Ивановна, недогадливая – ну, про это
 самое…
ЛЮБУШКА – Ах, Господи, да что ж это такое – это самое? Растолкуйте
 же наконец!
ФАДЕЕВ –Это самое…это…это. Вот это самое! – (обнимает её и целует)
ЛЮБУШКА – (после поцелуя) – Ах!...Ох!.. Маман!...Шарман!... Не поня-
 ла… Растолковывайте ещё… ещё…ещё…
 (Они оказываются в комнате дома Мордашовых. Рас-
 положились на кушетке.)
ФАДЕЕВ – Любовь Ивановна, я без ума!... Как только увидел вас тогда
 на вернисаже, так сразу же весь мой ум куда-то подевался!
ЛЮБУШКА – Ах, вернисаж, ах, вернисаж!...
 (Музыка «Вернисажа». Вокруг влюблённых запорхали
 два амура с луками и стрелами – танцуют.)
ФАДЕЕВ – Придя домой, я тут же по памяти нарисовал ваш портрет.
ЛЮБУШКА – Ах, покажите…
ФАДЕЕВ – Нет, я ещё не нарисовал на нём свои инециалы.
ЛЮБУШКА – Всё равно покажите! Я хочу…
ФАДЕЕВ – Не смею – без инециалов он не готов.
ЛЮБУШКА – А я хочу, хочу, хочу…
ФАДЕЕВ – И я хочу… Вот только закончу и принесу вам.
 - 2 –

ЛЮБУШКА – Ка-а-а-ак я хочу!...
ФАДЕЕВ – И я ка-а-а-ак хочу… познакомиться с вашим папенькой и
 сказать ему…
ЛЮБУШКА – Что сказать?
ФАДЕЕВ – Да про наше это самое – про любовь, если изволите!
 (Они опять страстно целуются. И уже Любушка в
 приливе страсти, откинулась на кушетке, а Фа-
 деев склонился над нею. Амуры остановились, стоят,
 смотрят)
ПЕРВЫЙ АМУР – Ну, пора. Стреляем.
ВТОРОЙ АМУР – (целясь в зад Фадееву) – Поза неудобная – это же не
 сердце.
 (Выстрелить так и не успевают – из глубины кварти-
 ры донёсся голос Марфы Семёновны: «Акулька! Акули-
 на!» Вбегает служанка Акулина.)
АКУЛИНА – Маменька идут! Атас!
 (В панике амуры убегают. Входит Марфы Семёновна.
 Она очень близорука и потому сразу не может разгля-
 деть самозабвенно целующихся Любушку и Фадеева.)
МАРФА СЕМЁНОВНА – Акулька, где мои очки?! Акулька!
 (Любушка и Фадеев, увидев Марфу Семёновну, от не-
 ожиданности вскрикивают, разбегаются в разные
 стороны. Завизжала и Марфа Семёновна и упала в об-
 морок на руки подоспевшей Акулины.)
ЛЮБУШКА – Антон Николаевич, это маменька! Она ничего, она пой-
 мёт, она добрая, только чувствительная и часто падает. А
 вот папенька!...
ФАДЕЕВ – Любовь Ивановна, назад дороги нет! Я всё решил! Я офици-
 ально! Как благородный человек! Прямо сейчас бегу рисо-
 вать на вашем портрете свои инициалы и …к вашем папень-
 ке! Просить вашей руки! Всё! Бегу! – (выпрыгивает в окно)
АКУЛИНА – Ну что, приводить в чувство?
ЛЮБУШКА – Давай.
 (Акулина подносит к носу Марфы Семёновны флакон-
 чик, та чихает и приходит в себя)
ЛЮБУШКА – Ой, маменька, как вы себя чувствуете?
МАРФА СЕМЁНОВНА – Акулька, где мои очки?
АКУЛИНА – Да, как всегда, у вас на лбу.
МАРФА СЕМЁНОВНА – Вот… вечно ты их куда-нибудь задеваешь…-
 (одевает очки, оглядывает комнату) – Та-а-а-ак… Где он?
ЛЮБУШКА – Кто, маменька?
МАРФА СЕМЁНОВНА – И не скрывай! Я всё помню – здесь был моло-
 дой человек. Кто он?
 - 3 –

ЛЮБУШКА – Ой, маменька, а вы не узнали?
МАРФА СЕМЁНОВНА – Нет… Кто он?
ЛЮБУШКА – Это же был Антон Николаевич Фадеев. Месяц назад вы
 видели его у Сонечки Морозовой на свадьбе.
МАРФА СЕМЁНОВНА – Фадеев… Не помню.
ЛЮБУШКА – Ну как же?! Он танцувал со мной кадриль, два раза поль-
 ку «трам-блям», да вальсировал три раза!
МАРФА СЕМЁНОВНА – Припомина-а-аю!.. Пре-е-елесть! Ду-у-ушка!
ЛЮБУШКА – А до того мы с ним познакомились на вернисаже у пере-
 движников!
МАРФА СЕМЁНОВНА – Какая прелесть! И чего передвигали?
ЛЮБУШКА – Да ничего мы не передвигали. Он – передвижник.
МАРФА СЕМЁНОВНА –Ну-ну! Он-то чего передвигает?
ЛЮБУШКА – Маменька, какие вы!... Передвижники – это художники.
 Вот и он – рисует портреты!
МАРФА СЕМЁНОВНА – А-а-а, поняла. Натюрморды. Какая прелесть!
 Ну, так ты ему понравилась?
ЛЮБУШКА – Разумеется, маменька, иначе зачем ему искать встречь со
 мной?! А сегодня Акулина впустила его через окно и он всё
 время говорил мне про это…
МАРФА СЕМЁНОВНА – Это про что же?
ЛЮБУШКА – Ну… маменька… про это…
МАРФА СЕМЁНОВНА – Ну про что, про что?
АКУЛИНА – Да про то самое! – (и что-то добавила ей на ухо)
МАРФЫ СЕМЁНОВНА – Какая пре-е-елесть… А мне уже давно никто
 не говорил про это самое…
ЛЮБУШКА – Маменька, не отвлекайтесь на ненужное вам! Самое глав-
 ное: он нприсовал мой портрет и сегодня придёт к папеньке
 для разговора.
МАРФА СЕМЁНОВНА – Боже мой! не уж-то свататься?
ЛЮБУШКА- Маменька, только не падайте – свататься!
МАРФА СЕМЁНОВНА – Я за! Я за! Будем готовиться к свадьбе! Акули-
 на-душечка, поди вынь из сундуков Любушкины шубки да
 перетряси их хорошенько!
АКУЛИНА – Я-то перетрясу… да вот что ещё Иван Андреевич на всё
 это скажет.
МАРФА СЕМЁНОВНА – Ой… Про Ивана Андреевича мы как-то поза-
 были… Всё равно, ступай, Акулина, перетряси,
 (Акулина вышла)
МАРФА СЕМЁНОВНА – Я за. А вот что скажет твой папенька?.. Ведь
 он такой взбалмошный, такой своенравный: как заберёт се-
 бе что в голову – обухом не вышибишь. Возьмёт и не при-
 мет твоего избранника.
 - 4 –

ЛЮБУШКА – Помилуйте, маменька, такой жених! Не чета тому Фурси-
 кову, за которого папенька хотел меня выдать!
МАРФА СЕМЁНОВНА – И слава богу, что свадьба расстроилась! Мне
 его Фурсиков ни капельки не нравился: пятидесятилетний
 урод! Видите ли – он богат!
ЛЮБУШКА – Мне не нужны богатства, маменька,, мне нужно сердце,
 пламенная душа! Мне нужно, чтобы я любила и чтобы меня
 любили. – (поёт) – Вы сами по себе судите:
 Ведь если вы вступили в брак,
 Так верно по любви, скажите?
МАРФА СЕМЁНОВНА –(поёт) – Уж и сама не знаю как…
ЛЮБУШКА – (поёт) - Не уж-то сердце ваше мало
 Любовью было занято?
 Что вас в замужестве пленяло?
МАРФА СЕМЁНОВНА –(поёт) – Уж и сама не помню что…
ЛЮБУШКА – Нет, маменька, я хочу выйти замуж только по любви!
МАРФА СЕМЁНОВНА – Разумеется. Конечно по любви. Ты у меня та-
 кая красавица, такая умница, что в девках не засидишься…
 подожди только.
ЛЮБУШКА –Чего ждать?!Чего ждать?! Не могу уже ждать! Вон Сонеч-
 ка Морозова моложе меня на пол-года, а уже вышла.
МАРФА СЕМЁНОВНА – И ты выйдешь! Неприменно выйдешь!
 (Входит Иван Андреевич Мордашов)
МОРДАШОВ – (игриво щекочет жену за бока) – Это кто тут замуж засо-
 бирался? Уж не ты ли, старая перечница?
МАРФА СЕМЁНОВНА – (визжит от щекотки) – Ну и шутки у тебя,
 Иван Андреевич! Мы о Любушке…
МОРДАШОВ –О Любушке?...А что Любушка? Любушка-то выйдет. Как
 не выйти с таким приданым?! Только терпение, терпение, и
 ещё раз терпение!
ЛЮБУШКА – Да нет уже никакого терпения! Как вы не понимаете
МОРДАШОВ – Цыц! Терпение! Уж я тебе выбиру женишка. Выберу!
ЛЮБУШКА – Опять такого, как Фурсиков?!
МОРДАШОВ – Любушка, ты глупа! Ты толку не знаешь в женихах.
МАРФА СЕМЁНОВНА – Ну уж ты знаешь толк… Ведь кроме Фурси-
 кова столько женихов было, а всё не по тебе.
МОРДАШОВ – Энти были дрянь! Уж ежели я кому отказал, стало быть
 имею на то резон…Дайте срок – найду тебе чудесного жениха!
 Терпение, терпение!
МАРФА СЕМЁНОВНА – Терпение-терпение!... Ведь Любушке обидно –
 вон, Сонечка Морозова, чуть ли не годом моложе её, а месяц
 назад вышла замуж.
МОРДАШОВ – И за кого? За дрянь какую-нибудь?
 - 5 –

ЛЮБУШКА –Вовсе и нет. Приличный человек. Александр Сергеевич...
МОРДАШОВ – Пушкин! – (хохочет своей шутке)
ЛЮБУШКА – Александр Сергеевич Фролов!
МОРДАШОВ – Что?!... Как?...
ЛЮБУШКА – Александр Фролов…
МОРДАШОВ – Александр Фролов!... Это же Аз и Ферт… Ну надо же та-
 кому несчастью случиться!!!
ЛЮБУШКА – Какое же тут несчастье, папенька?! Они счастливы.
МОРДАШОВ – А в том несчастье, что этот Фролов мог бы жениться на
 тебе!
ЛЮБУШКА – Что?! Это от чего?!
МАРФА СЕМЁНОВНА – Вот ещё новости…
МОРДАШОВ – Молчать! Цыц у меня!... Александр Фролов!... Боже мой,
 упустил такого жениха! Такого наивыгоднейшего жениха!...
 Хоть бы он овдовел! Хоть бы он овдовел на днях!
ЛЮБУШКА – Папенька, что вы говорите?! Сонечка – моя подруга!
МАРФА СЕМЁНОВНА-Что за блажь?Что, других женихов не найдётся?
 За Любушкой и сейчас ухаживает замечательный молодой че-
 ловек…
ЛЮБУШКА – Да, папенька, только бы вы захотели…
МОРДАШОВ – Молчать! Не ваше дело! Что вы понимаете в женихах?!
 Оставьте уж это на моё попечение. Я уж вам сделаю сюрприз!
 И, может, даже сегодня!
 (Любушка в рёв, мать утешает)
МОРДАШОВ– И не сметь мне перечить! Я так хочу! Всё! Всё! Всё! Пой-
 дите-ка да распорядитесь, чтоб сегодня у нас был порядоч –
 ный обед… то есть, эдакий настоящий обед!
МАРФА СЕМЁНОВНА – Это ради чего посреди недели?
МОРДАШОВ – Ни слова, ни пол-слова! Выполняйте, что вам приказа-
 но! Марш!
МАРФА СЕМЁНОВНА–(Любушке) –Не иначе, как головкой повредился.
 (Совсем расстроенные уходят)
МОРДАШОВ – Александр Фролов! Аз и Ферт! Мои вензеля!.. Сколько
 искал, а они были рядом…Упустил… Прозевал… Жаль! Ох,
 как жаль!... А всё этот Алексей Фурсиков втянул меня в та-
 кие хлопоты… Представьте себе: был у меня приятель, этот
 самый Алёшка Фурсиков – человек богатый и холостой. Ну
 и сговорил я за него свою Любушку. А поскольку я человек
 не богатый – ну, захотелось мне пустить Фурсикову пыль в
 глаза: дочь у меня одна – так дам же я за ней богатое прида-
 ное!...И стал его закупать. Голландского полотна на бельё!
 Фаянсовую и фарфоровую посуду! Серебро а-ля ро-ко-ко:
 ложки, вилки! Двадцать три фунта серебра восемьдесят чет-
 - 6 –

 вёртой пробы! Все свои сбережения всадил в приданое! Все!
 Но, главное: на всём приданом приказал вышить и выре-
 зать вензеля: «АЗ» и «ФЕРТ». Алексей Фурсиков, значит.
 «Аз» - Алексей, «Ферт» - Фурсиков! Врубаетесь?...Выщелк-
 нулся, выпендрился, богатей!...А он, этот Алёшка Фурсиков,
 за день до свадьбы приходит ко мне и бух в ноги – не могу,
 говорит, жениться – на меня моя экономка жалобу подаёт.
 Вы поняли? У них с экономкой, оказывается… это самое…
 И они уже троих детей наэтосамили!... Так я его взашей… с
 позором…А приданое с вензелями так и осталось на шее.Ку-
 да его? Продавать за бесценок – я не богач, последнее ради
 дочери выложил… Что делать? А? Вот я и стал искать Лю-
 бе жениха с таким именем и фамилией, чтоб вензеля подхо-
 дили!...Ведь умно? А? Умно! Да круто, блин!.. И вот недавно
 на городском гуляньи познакомился с приятнейшим моло-
 дым человеком: симпатичный, обходительный и, главное,
 зовут Антон Фадеев! Ну в самую точку! Аз и Ферт! Антон
 Фадеев!... Но как-то в толпе мы растерялись.Часа три его ис-
 кал – как сквозь землю провалился! Такая досада…Это был
 настоящий жених, правильный жених! По всем статьям –
 мои вензеля… Но, не повезло… Жаль… Однако, сегодня у
 меня есть надежда ещё на одного человека… жду его с часу
 на час. Признаться, стоил он мне денег, стоил, чтобы зама-
 нить его сюда…
 (Слышен звон дверного колокольчика)
МОРДАШОВ – О! Не он ли?
 (Входит Акулина)
АКУЛИНА – Иван Андреевич, тут к вам какой-то незнакомый мужчина.
МОРДАШОВ – Впускай, Акулька, впускай.
 (Акулина выходит и впускает Фиша. Он одет
 в старый потёртый сюртук и мятый цилиндр)
ФИШ - (говорит с акцентом) – Извинитэ-с-с…
МОРДАШОВ –(удивлён) – Что вам угодно?
ФИШ - Айн момент… Я иметь честь говорить с Иван Андреевич?
МОРДАШОВ – Именно. А что вам от меня нужно?
ФИШ - Айн момент терпений – (громко сморкается)
МОРДАШОВ – (в сторону) – Что за пугало огородное?
ФИШ - Меня привёль к вам важный делё: я узнаваль, что вы выку-
 паль мой вексель в полтораста рублей серебром.
МОРДАШОВ – А-а-а-а, так это вы… Да, я его перекупил, он у меня.
ФИШ - А сегодня прходиль срок этот вексель.
МОРДАШОВ –(критически его рассматривает)- Значит это ты .-(в сто-
 рону) – Вот уж не ожидал такого.
 - 7 –

ФИШ - Это я. Тошно так. Эти деньги занималь я и вексель даваль я.
МОРДАШОВ – Значит, ты есть…
ФИШ - Август Карлович Фиш.
МОРДАШОВ – То бишь – Аз и Ферт?
ФИШ - Нет. Я – Август Фиш.
МОРДАШОВ – Садись, Август Фиш.
ФИШ - Зачем? Я могу постояль.
МОРДАШОВ – Садись!
ФИШ - (садясь, в сторону) – Надо его разжалёбить. –(Мордашову )-
 Иван Андреевич, вы должен понимайт, почему я деляль
 этот дольг.
МОРДАШОВ –А чего тут понимать?Ты же, кажется, бременский купец?
ФИШ - О! Да, да, купец!
МОРДАШОВ – Купец! А одеваешься под стать бомжу. Что, брат, совсем
 промотался?
ФИШ - Найн! Найн! Найн! Я не банкрут! Майн костюм это – супер
 мода из-за бугра!
МОРДАШОВ – Да? Надо же…
ФИШ - Я не банкрут. Я иметь сигарный и папиросный маказин.
МОРДАШОВ – Вот и занял на какую-нибудь спекуляцию! Так?
ФИШ - Найн, найн афёра! Я хотель строить папиросный фабрика,
 но мне попалься такой… некороший новый русский ком-
 паньон.
МОРДАШОВ – Надул тебя?
ФИШ - Надуль, надуль! Оставиль меня… как это по русски… на
 бабах.
МОРДАШОВ – На бобох!
ФИШ - Да, да, да, на бобах. Вот я и браль займ. Теперь наступиль
 срок векселя. Я узнаваль, что вы его перекупаль, что он у
 вас.
МОРДАШОВ – (вынимает из кармана халата вексель) - У меня, у меня.
 Вот он, вот он! И уже срок подошёл, так,Андрей Карлович?
 Кончился месяц, Андрей Карлович.
ФИШ - Август-с…
МОРДАШОВ – Какой август? У нас ещё пока май.
ФИШ - Нет, я говорю, что меня зовут Август.
МОРДАШОВ – Да это не важно. Важно, что ты не можешь выкупить у
 меня свой вексель и я вправе засадить тебя в тюрьму или
 в долговую яму. Так?
ФИШ - Не могу, никак не могу… Обстоятельств… конкуренций,
 коррупций – и никакой криша.
МОРДАШОВ – Ладно, всё это вздор.
ФИШ - Найн, найн, я говориль правда!
- 8 –

МОРДАШОВ – Не в этом дело, братец…Я говорю, что полтораста сереб-
 ром – вздор. А вексель-дрексель-ёксель-моксель – чепуха…Ты
 лучше ответь мне вот на какой вопрос: женат ты или нет?
ФИШ - (в сторону) – Разжалоблю его в конец, - (Мордашову) – Ах, Иван
 Иванович, сжальтесь! Сжальтесь над моей несчастой жена! О,
 мой несчастный жена!
МОРДАШОВ – Что? У тебя есть жена?!
ФИШ - Есть! Пощадите её несчастный муж! Дайте отсрочка векселя
 и мои пять кляйне детки будут благословлять ваше имя!
МОРДАШОВ – Жена и пятеро детей?!
ФИШ - Да! И скоро будет шестой… с седьмым!
МОРДАШОВ – Пошёл вон!
ФИШ - Иван Андреевич, что я сделяль?
МОРДАШОВ – Семерых немчуков сделяль!... Я так на него расчитывал:
 выкупил его вексель, принимаю в доме, обед заказал – думал,
 он холостяк, а он…
ФИШ - Иван Андреевич, так вы на это рассерчаль? Я это совраль: я
 не женат и детей не иметь! Тьфу-тьфу на них, шорт их забери!
МОРДАШОВ – Не женат?
ФИШ - Не-е-ет! Я немножко совраль, чтобы вы мне немножко посо-
 чувствоваль.
МОРДАШОВ – Ну дурак! Во дурак!
ФИШ - Дурак, дурак! Называйте так, я не обижаться, я давно так про
 себя слушать привык!
МОРДАШОВ – Тогда садись...поговорим откровенно. Не женат…это хо-
 рошо…Слушай, ты, случайно, не знаком сЛюбовь Иванов- н ной?
ФИШ - (засмущавшись) – Ну как же, как же… знаком…
МОРДАШОВ – (радостно) – Да?!...Как? Когда? Где?
ФИШ - Ну, как же… как же… Любовь Ивановна держит на нашей
 улице такой заведений… с красный фонарь.
МОРДАШОВ –Тс-с-с-с! Дурак!...Какой фонарь?! Какое заведение?! Я те-
 бе про свою дочь толкую.
ФИШ - Ах, виноват! Дочь тоже Любовь Ивановна? Не имель чести
 знать.
МОРДАШОВ – Ну да всё равно. Вникай: ставлю вопрос ребром: либо ты
 женишься на ней, либо сядешь в тюрьму.
ФИШ - (не понял) – Вас ист дас?
МОРДАШОВ –Дас ист вас – колбаса да квас!... Либо ты женишься, либо
 сядешь в тюрьму!
ФИШ - Как?
МОРДАШОВ – Квак! Дурак… Либо женишься, либо сядешь в тюрьму.
 Отвечай !
 - 9 –

ФИШ - Отвечать: я всегда мечталь жениться и никогда не мечталь
 сидеть в тюрьма!
МОРДАШОВ – Вот это резонно! Разумно! Хвалю! Это мне по душе.
ФИШ - (в сторону) – Наверно дочь у него урод или какой чучель.
 Чёрт с ней – женюсь на чучель…
МОРДАШОВ – Ты, братец, наверно думаешь, что дочь моя какая-ни-
 будь дрянь?
ФИШ - Ну да. О! То есть – нет! Красавица! Ого-го!
МОРДАШОВ – Вот именно! А ка-а-акое приданое!...
ФИШ - (заметно заинтересовался) – Какое?
МОРДАШОВ – (пальцы веером, изображает крутого) – Да ты что, бра-
 тец! Тут без базара… Всё бельё из голландского полотна! По-
 суда вся фаянсовая да фарфоровая! Серебра тридцать два
 фунта и всё восемьдесят четвёртой пробы!
ФИШ - Майн Гот! Иван Андреевич мне это всё сразу подходит! Я со-
 гласен, я женяюсь!
МОРДАШОВ – Точно?
ФИШ - Тошно!
МОРДАШОВ – Вот именно –тошно… Эх, проклятые вензеля… Хоть и
 тошно, но по рукам?
ФИШ - По рукам!
 (Жмут друг другу руки)
МОРДАШОВ – Но… маленький момент: ты, братец, постарайся как-то
 понравиться моей Любушке, как-то произведи на неё впе-
 чатление.
ФИШ - Как? Вы мне немножко подсказаль.
МОРДАШОВ – Как?... Ну…будь при ней весёлым, остроумным. Она
 страсть любит таких, которые могут петь и танцевать. Ты
 петь умеешь?
ФИШ - Я умею стоять на голёва. Руки вниз – ноги вверх!
МОРДАШОВ – Не надо голёва. Ты петь умеешь?
ФИШ - Я плёхо знать русский песня.
МОРДАШОВ – Ну хоть «Сени, мои сени»! Это уж всякая собака знает.
ФИШ - Я плёхо по-русски.
МОРДАШОВ – Шпарь по-немецки! Наши девки от иностранщины
 балдеют!
ФИШ - Поняль! Эх, где наша не пропадаль! – (поёт) –
 - Айн-цвай, полицай
 Драй-фир, Мойдодыр!
 - Дойче зольтатн, дойче официрен…
МОРДАШОВ –Нет-нет-нет, этого не надо. Давай «Сени, мои сени» толь-
 по-немецки. Понял?
ФИШ - Яволь! Будет по-немецки!
 - 10 –

МОРДАШОВ – Ах ты, мой дорогой Азик и Фертик! Наконец-то… Сей-
 час я тебя представлю. – (зовёт) – Марфа Семёновна! Любушка!
 - (Фишу) – Смотри же, не робей!... Эх, и одет же ты…Что за дурац-
 кая мода! Вечно в Европе какую-нибудь хренотень придумают!
ФИШ - Иван Андреевич, это не хренотень. Это я опять немножко сов-
 раль! Немножко деляль маскорад, чтобы вас разжалёбить.
МОРДАШОВ – Ну дурак! Во дурак!
ФИШ - Дурак-дурак! Я не обижаться, я так давно привикаль!
МОРДАШОВ – Тихо… идут. Стань в позу. Улыбюайся.
 (Входят Марфа Семёновна и Любушка)
МОРДАШОВ – Марфа Семёновна! Люба! Рекомендую: сын моего луч-
 шего друга – Август Карлович Фиш!... А это, Август, моя жена
 и моя дочь. Моя единственная дочь!
ФИШ - (в сторону) – Э! А дочка-то хорошенькая…
ЛЮБУШКА – (матери) –Что за пугало огородное?
МАРФА СЕМЁНОВНА – (Любушке) – Откуда он его выкопал?
МОРДАШОВ – Я думаю, вы не раз слышали его фамилию, известней-
 шую среди коммерсантов фамилию! Он – фабрикант и капи-
 таллист! Миллионер!
ФИШ - (дёргает его за рукав) – Иван Андреевич, не перегибаль палка.
МОРДАШОВ – Молчи, дурак, улыбайся… - (жене и дочери) – Он - чело-
 век известнейший на бирже!
МАРФА СЕМЁНОВНА – Очень приятно познакомиться. Прошу, сади-
 тесь.
МОРДАШОВ – Август Карлович только что из Парижа – там у не-
 го богатейшие спекуляции! Кстати, в Париже новая мода!
 Все миллионеры как нищие одеваются – это у них теперь са-
 мый писк! Вот Август и к нам эту моду завёз! Кстати, ты где
 сегодня обедаешь? Да конечно же у нас! Осчастливь нас сво-
 им присутствием! Не откажи!
ФИШ - (важно) – Ах, помилёвайте, Иван Андреевич, что за церимо-
 ний?! Я никогда не отказаль, если меня хотят накомиль…
МОРДАШОВ –(зовёт) – Акулька! Акулина!
ЛЮБУШКА –(тихо матери) –Странная мода – ни в «Бутике»,ни в «Бур-
 де», ни в других журналах не встречала…
 (Вбегает Акулина)
МОРДАШОВ – Акулька, чтобы к трём часам был готов обед. Да подай
 всё на фаянсовом сервизе.
АКУЛИНА – С вензелями?
МОРДАШОВ – С вензелями!..Стой!...Вино подай в серебряных бокалах!
АКУЛИНА – С вензелями?!
МОРДАШОВ – С вензелями!
АКУЛИНА - Ё- моё… - (убегает)
- 11 –

МОРДАШОВ – У нас такой гость!Такой гость! Любушка, Август Карло-
 вич очень весёлый человек! Шутник! А как поёт! Как тан-
 цует! В Берлинской опере пел!...Да…Ну-ка, Август, подай голос!
ФИШ - Для Любовь Ивановны я лючше стану на голёва: руки вниз, но-
 ги вверх!
МОРДАШОВ – Это потом… А ты сначала спой. Давай. – (объявляет) –
 Русская народная песня «Ах вы, сени, мои сени»! Исполняется
 на немецком языке! Давай… - (напевает, напоминая) – «Ах вы,
 сени, мои сени…»
ФИШ - (как ерихонская труба) – Ах, вестибюль, майн вестибюль,
 Майне кляйне вестибюль!
 Я не знает все слова –
 Лючше стать на голёва!
 (И он с разбегу встал на руки, но не удержался, свалил-
 ся на женщин, от чего Любушка завизжала, а Марфа
 Семёновна, вскрикнув, упала в обморок. А Мордашов хо-
 хочет.)
ЛЮБУШКА – (зовёт) – Акулька! Акулька!
ФИШ - Что такое? Я не понималь! Это я всталь на голёва…
МОРДАШОВ – Это они поражены твоим пением! И я тоже! Молодец!
 (Вбежала Акулька, привела Марфу Семёновну в чувство)
МАРФА СЕМЁНОВНА – Какой ужас!...
ФИШ - Я всегда хорошо вставаль на голёва…
 (Акулька и Любушка уводят Марфу Семёновну)
ФИШ - Я ещё могу плясаль!...
ЛЮБУШКА – Не надо, не надо, не надо! – (уходят)
МОРДАШОВ – Не обращай внимания, она очень чувствительная: чуть
 что – брык и с копыт!... Ну, ты, Август, начинаешь мне нра-
 виться. Весёлый!...И магазинчик есть, и фабрику хочешь по-
 строить? Молодец, молодец!..А между тем, поезжай-ка домой,
 да приоденься понарядней. Хватит этих маскарадов. У тебя
 есть новый фрак?
ФИШ - Два года в зад биль, но…Я гуляль по улица –сюда, туда гуляль
 А в небе леталь стая птиц, голюбь… И, почему-то именно ме-
 ня прицелив, всего… - (шепчет окончание фразы Мордашову
 на ухо)
МОРДАШОВ – (хохочет)- Обосраль!...-(хохочет) - В натуральном виде?
 Это, братец, скверно… Ну ты как-то почисть щёткой.
ФИШ - Я сделать умно: я возьму фрак у приятеля. О! Это будет – зер
 гут! Это будет всем польный… капут!
МОРДАШОВ – Ну, ступай, ступай! Марш! И к трём часам на обед!... Да
 не забудь: или Люба, или тюрьма.
ФИШ - Папа…папочка, не напоминай мне про моя тюрьма! –(Горячо
 - 12 –

 обнимает Мордашова, силится поцеловать его в губы, тот
 изворачивается) – Мой лючший в мире папочка!... А как мой
 вексель, папочка?
МОРДАШОВ – Это потом, потом. Успеем. Ступай, вексель-дрексель…
ФИШ - Айн-цвай-драй! Один нога там, другой сюда прибегаль! До
 приятный свиданий за семейным столём!
 (Убегает.)
МОРДАШОВ – (глядя ему вслед) – Э-э-эх, не такого зятя хотелось!... Про-
 клятые вензеля… Да ладно… А приятно, чёрт побери, когда
 эдакий молодой человек называет тебя… папочка!... Па-поч-
 ка!... Па-па! Па-па!
 (Мордашов даже стал пританцовывать под
 эти «па-па», но тут вошла Любушка.)
ЛЮБУШКА – Папенька, что всё это значит?!
МОРДАШОВ – Видала? Я спрашиваю тебя – видала?
ЛЮБУШКА – Папенька, что вы задумали?
МОРДАШОВ – Ни слова, ни пол-слова, ни четверть слова! Так, вот тебе
 мой отцовский наказ: приоденься пощеголеватей и старайся
 ему понравиться.
ЛЮБУШКА – Папенька! Вы что…?
МОРДАШОВ –Ни слова! Цыц! Извольте, Любовь Ивановна, выполнять
 волю отца! Вот так! –(направляется из комнаты) –Табачный
 магазин, папиросная фабрика! А как всталь на голёва! Это –
 круто… -(ушёл)
ЛЮБУШКА – Боже мой!...Похоже, он прочит мне в женихи этого урода...
 Нет, нет,нет, я за него не пойду. У меня есть жених! Я его так
 люблю, так люблю! Но папенька… деспот!...
 (Вбегает Акулина)
АКУЛИНА – Любовь Ивановна, Фадеев пришёл…
 (Вслед за нею, с портретом, прикрытым хол-
 стом, врывается Антон Фадеев)
ФАДЕЕВ - Любовь Ивановна! Не ждали?
ЛЮБУШКА – Ах, Антон Николаевич, вам лучше уйти! Лучше уйти..
ФАДЕЕВ – Что это значит, Любовь Ивановна?
ЛЮБУШКА – Ах, если увидит папенька…
ФАДЕЕВ - И что из того?! Что он может мне сделать, когда я с такими
 недвусмысленными намерениями?!
ЛЮБУШКА – Только не сегодня!
ФАДЕЕВ - Отчего ж не сегодня? Ваш портрет готов, я поставил на
 нём свои инициалы и пришёл, чтобы показать его вашему
 папеньке, познакомиться и просить у него вашей руки.
ЛЮБУШКА – Он сегодня в гневе, он не в том состоянии.
ФАДЕЕВ - А я не в состоянии больше терпеть! Я не в силах больше пе-
 - 13 –

 реносить!
ЛЮБУШКА – Вы про то самое?
ФАДЕЕВ - Именно!... Оно, то самое, не даёт мне покоя. Оно мешает
 мне работать, спать, ходить…Оно постоянно меня беспокоит.
 Я больше не могу…
ЛЮБУШКА – И я не могу…
ФАДЕЕВ - Мы оба больше не можем!!!... Я, как увидел вас первый раз
 там, на вернисаже…
ЛЮБУШКА – Ах, вернисаж, ах, вернисаж!...
 (Звучит музыка и песня «Вернисаж». Фадеев и Любуш-
 ка страстно танцуют. Появляются амуры. Они тоже
 тоже танцуют вокруг влюблённых – и в их движениях
 все «па» из современных молодёжных танцев.)
ПЕРВЫЙ АМУР – Как хорошо! Как хорошо, когда молодые люди влюб-
 ляются!
ВТОРОЙ АМУР – Больше им делать нечего… И всю жизнь – одно и то
 же, одно и то же … Заколебали…
ПЕРВЫЙ АМУР – Не брюзжи – стреляй!
ВТОРОЙ АМУР – А чего стрелять? Тут и без моей стрелы всё ясно…
ГОЛОС МОРДАШОВА – (за кулисами) – Акулька! Акулька!...
 (Сюда вбегает Акулина)
АКУЛИНА – Папенька идёт! Атас!
 (Музыка обрывается, Амуры в панике, бросились вон,
 чуть не сбили с ног Акулину.)
ЛЮБУШКА – Папенька!... Уходите, Антон Николаевич!
ГОЛОС МОРДАШОВА –Акулька!...Да где же она?!...Разнесу по кочкам!
ЛЮБУШКА – Боже мой, он идёт сюда!... Антон Николаевич, прячтесь.
 Сюда!
АКУЛИНА – Туда нельзя – там маменька!
ЛЮБУШКА – Сюда! За ширму! Скорей!
 (Любушка и Акулина заталкивают Фадеева за шир-
 му. Внизу ширма не доходит до пола и видны сапоги
 Фадеева. Акулька убежала. Любушка приняла невин-
 ный вид. Входит раздражённый Мордашов.)
МОРДАШОВ - Акулька!... О, Любушка! Ты не видела, куда эта глупей-
 шая девка подевала мои сапоги?
ЛЮБУШКА – Нет, папенька, не видела…
МОРДАШОВ – Ну, дура! Ну, дурёха!...Сгоню! Сгоню к чёртовой матери!
 Куда ж она их?!... – (замечает выглядывающие из-под ширмы
 сапоги Фидеева) –Ба! Да вот же они. Вот ведь безмозглая, ку-
 да поставила!
ЛЮБУШКА – ( в ужасе, поняв, что обман сейчас раскроется) – Не-е-е-ет,
 папенька, это не сапоги! Это не сапоги!
 - 14 –

МОРДАШОВ – Как не сапоги?! Вон же они, оба сапога.
 (Оборачивается к Любушке, в это время Фадеев,
 убрал одну ногу.)
МОРДАШОВ – Вот скажи, не дура ли она, что туда поставила?! –
 (подходит к ширме) – О! Теперь один!... А куда же другой
 подевался? Два же было..,-(хватает Фадеева за ногу) – Что?
 Караул! Люба! Это – вор! Пошли скорее за полицией! Вор!
ЛЮБУШКА – Папенька!
МОРДАШОВ – Что стоишь? Беги! Полицию! Вор!
ЛЮБУШКА – Маменька, сюда! – (убегает)
ФАДЕЕВ - (из-за ширмы)- Не кричите, я не вор…
МОРДАШОВ – А что вы делаете в моём доме и в моих сапогах?
ФАДЕЕВ - Простите, но это мои сапоги.
МОРДАШОВ – А ну-ка, извольте выйти оттуда! – (сам на всякий случай
 вооружается стулом) – Живо!
ФАДЕЕВ - (осторожно выходит из-за ширмы) –Извольте…я нечаянно.
МОРДАШОВ – (узнав его) – Что?! Кого я вижу?!
 (От радости бросается со стулом к Фадееву, но
 тот, поняв этот порыв хозяина по-своему, бро-
 сился наутёк, но споткнулся, упал. Мордашов от-
 бросил стул, помог Фадееву подняться, обнимает,
 целует его.)
МОРДАШОВ – Родной мой! Какая радость! Какое счастье!
ФАДЕЕВ - (в недоумении) – Я не понимаю… Простите… Конечно вы –
 Иван Андреевич Мордашов, но я раньше вас не встречал…
 хотя… кажется, где-то видел.
МОРДАШОВ – Да как же, как же?! Да ведь мы с тобой приятели!
ФАДЕЕВ - Странно… как это?
МОРДАШОВ – Ну-ка вспомни: день города, бульвар!.. Народу!...Салют!
 Мы с тобой с тобой оказались рядом на лавочке!
ФАДЕЕВ - С пивом!
МОРДАШОВ – Ну! Ты ещё меня фисташками угощал!
ФАДЕЕВ - Так это были вы?!
МОРДАШОВ – (обнимается с Фадеевым) – Во нажрались!
ФАДЕЕВ - И вы меня не забыли?
МОРДАШОВ – Такие имена не забываются – Антон Фадеев!
ФАДЕЕВ - Точно!
МОРДАШОВ –Как я тебя искал! Как искал! Уже потерял всякую надеж-
 ду! А ты– р-раз из-за ширмы! Какая радость!..Жена!Люба!
 Сюда!... Я тебя сейчас познакомлю!
 (Марфа Семёновна и Любушка уже давно подгляды-
 вали из-за двери и тут же явились на зов, улыбаясь
 и переглядываясь.)
 - 15 –

МОРДАШОВ – Марфа Семёновна! Любушка!... Вот он!... Рекомендую!
 Мой лучший друг…
МАРФА СЕМЁНОВНА – Не беспокойся, мы уже знаем Антона Никола-
 евича.
МОРДАШОВ – Как так? Откуда?
ЛЮБУШКА – Да, папенька, Антон Николаевич наш сосед. Вон его окна
 через улицу против наших.
МОРДАШОВ – Давно ли?
ФАДЕЕВ - Да уж с неделю, как переехал.
МОРДАШОВ – Твою мать!...А я его по всему городу разыскиваю… Гос-
 поди, если б вы знали, что за человек Антон Николаевич!
МАРФА СЕМЁНОВНА – А мы знаем, знаем…
МОРДАШОВ – (став строгим) – Что?...Знаете?...Та-а-а-ак…Вот что, Ан-
 тон Николаевич, сегодня же съезжай с этой квартиры.
МАРФА СЕМЁНОВНА – Да как же…
МОРДАШОВ – Съезжай, съезжай!...
ЛЮБУШКА – Как, папенька, вы не хотите, чтобы Антон Николаевич
 жил против нас?
МОРДАШОВ – Нет. Не хочу.
МАРФА СЕМЁНОВНА – Да почему же?
МОРДАШОВ – Не хочу!...Я хочу, чтобы он у нас жил! – (Фадееву)- Я те-
 бе, Антошенька, и отдельную комнату, и отопление, и осве-
 щение! И питаться будешь с нами!
ФАДЕЕВ - (перемигиваясь с Любушкой) – Ну, уж если вы так настаива-
 ете, то извольте – я перееду.
МОРДАШОВ – (лукаво играя глазами) – Ну, а потом… если вы вдруг…
ЛЮБУШКА – Что, папенька, вдруг?
МОРДАШОВ – Если вдруг между вами… к-хе, к-хе…
МАРФА СЕМЁНОВНА – Что между ними?
МОРДАШОВ – Ну, какие ж вы тупые! Ну. если вдруг вы понравитесь
 друг другу…
ФАДЕЕВ - Как?! Неужели я могу надеяться?! Иван Андреевич, так я и
 явился к вам, чтобы с вами…
МОРДАШОВ – Что: со мной?!
ФАДЕЕВ - Объясниться, чтобы рассказать о своих чувствах!!!
МОРДАШОВ – (в недоумении) – Ко мне?!
ФАДЕЕВ - Нет, нет! Что вы?! Не подумайте. О моих чувствах к Любо-
 ви Ивановне! В конце-концов, просить её руки!
МОРДАШОВ –(обалделый) – Вот так, сразу? Руки?
ФАДЕЕВ - Руки и сердца!... И всего остального…
МОРДАШОВ – Боже мой! Какой сообразительный молодой человек! Ка-
 кой умнейший! Какой правильный! Любушка, теперь ты
 видишь, какого жениха я тебе выбрал?!А?Ты-то согласна?
 - 16 –

ЛЮБУШКА – (сделала обречённый вид) – Воля ваша, папенька, куда ж
 мне деваться…
МОРДАШОВ – Милая дочь, послушная дочь!... А ты, Марфа Семёновна
 как?
МАРФА СЕМЁНОВНА – Стану ли я перечить…Лишь бы Любушка бы-
 ла счастлива!
МОРДАШОВ – То-то же!... Учись, Антоша, мужскому характеру: жена и
 дочь у меня как по струнке ходят! –(сжал кулак) – Вот они у
 меня где!
 (В это время Акулина распахнула дверь: на пороге ярко
 разодетый Фиш, а за его спиной несколько музыкантов.
 Заиграли «Ах. вы, сени, мои сени» и Фиш с порога пошёл
 в пляс.)
ФИШ - (отплясав) – А вот и я! Айн-цвай-драй!
МОРДАШОВ – Пошёл вон!
ФИШ - Как?..
МОРДАШОВ – Квак! Пошёл вон.
ФИШ - Иван Андреевич, вы изволиль мне приказать что-то одно: или
 женихаться к вашей дочери, или садиться тюрьма.
МОРДАШОВ – Садись тюрьма!
ФИШ - Нет!... Я выбраль!... Папочка, я хочу быть ваш зять!
МАРФА СЕМЁНОВНА, ЛЮБУШКА, ФАДЕЕВ – Зять?!
 ( Марфа Семёновна падает в обморок. Любушка и
 Акулина тащат её в другую комнату)
ФАДЕЕВ – Иван Андреевич, как это понимать?
МОРДАШОВ – (пошёл на Фиша) – Так ты хочешь быть моим зятем? Да
 кто ты такой?! Нищий! Банкрут! Да я знать тебя не знаю, чу-
 чело ты папиросное! Пугало табачное! Никотиновая душа!
 Вот мой зять! – (указывает на Фадеева) – Вот мой настоящий
 зять! Настоящий человек! Он не занимает денег, как ты, а ес-
 ли занимает, так отдаёт!
ФИШ - И я отдам. Вам нужно немножко потерпель.
МОРДАШОВ – Не буду терпеть! Вон!... Ты ещё стоишь? Так ты у меня
 сядешь! В тюрьму! В долговую яму! Эй, Акулька, зови поли-
 цию!
ФИШ - (отступая) – Нет, я не всегда дурак – я буду бистро убегаль!
 (Фиш убегает. Вслед Акулина выпроваживает
 и музыкантов)
МОРДАШОВ – Дрянь какая!... Голыш!... Вынарядился, заявился… Па-
 почка! Наглец…Тьфу- тьфу- тьфу!... Давай-ка, Антошенька,
 лучше поговорим о нашем семейном деле. Значит ты, не шутя
 хочешь жениться на моей Любе?
ФАДЕЕВ – Какие шутки, Иван Андреевич?! Я бы был счастливейшим
 - 17 –

 человеком!
МОРДАШОВ – Бесподобно! Удивительно!
ФАДЕЕВ - Я должен сразу вам сказать, что человек я не богатый, но
 труда не боюсь и смею заверить, что Любовь Ивановна не
 будет жить со мной в нужде.
МОРДАШОВ – Бесподобно! Просто изумительно!
ФАДЕЕВ - Я, Иван Андреевич, не более чем скромный художник.
МОРДАШОВ – Интересно, интересно, что у тебя за художество?
 (Музыка: «В нашем доме поселился замечательный
 сосед». Под неё они поют куплеты.)
МОРДАШОВ – (поёт) – Есть художники в картишках
 Просто что твоя чума,
 Есть художники в делишках
 Для кармана и ума.
ФАДЕЕВ - (поёт) - Но к искусству
 Святость чувства
 Открывает только дверь!
МОРДАШОВ – (поёт)- Чувства нет, брат, у искусства –
 Чувство в деньгах всё теперь!
ОБА ВМЕСТЕ –(поют) - Пап-пап, па-па-ра-пу-пап-па…
 (И оба радостно отплясывают твист)
МОРДАШОВ – (отплясав) – Ну и какое же твоё искусство?
ФАДЕЕВ - Я – живописец. Пишу картины и продаю их на городском
 развале…
МОРДАШОВ – (неодобрительно) – О-о-о-о…
ФАДЕЕВ - А ещё я даю уроки рисования и по заказам знатных людей
 пишу портреты. Вот и сейчас у меня заказы и от нашего
 Губернатора, и от Полицмейстера…
МОРДАШОВ – (одобрительно) – О-о-о-о!!! Ну-ну-ну!!! Так ты срисуй и
 с нас по натюрморде: с меня, с Марфы Семёновны, с Лю-
 бы, а мы на стены повесим.
ФАДЕЕВ - А я уже нарисовал по памяти с Любови Ивановны…только
 не натюрморду, как вы изволили, а портрет…и принёс вам
 показать.
МОРДАШОВ – Ну так давай, показывай!...Вот зять! Вот это очен пра-
 вильный зять!
 (Фадеев открывает перед ним портрет. Там в
 абстрактной манере угадывается девушка.
 Мордашов обескуражен, но не показывает вида.
 С видом знатока и ценителя рассматривает
 портрет под разными углами.)
МОРДАШОВ – О!... Э-э-э-э… Ну-ка, ну-ка…Так-так-так…Надо же…Вот
 ведь… Ё-ё-ё… Да-а-а-а… Она! Очень похожа!
 - 18 –

ФАДЕЕВ - Что запомнил, то и написал. Но внутренний мир отразил
 точно… Неправда ли, особенно нижняя часть удалась?
МОРДАШОВ – Изумительно! Бесподобно! Ай да молодец!.. Шишкин!
ФАДЕЕВ - Да ну, что вы…
МОРДАШОВ – Ну хотя бы Репкин! Молодец!
ФАДЕЕВ - Да нет… я в другой манере…
МОРДАШОВ – А что это на картине за вензеля в углу – Аз и Фита?
ФАДЕЕВ - Это – начальные буквы моего имени и фамилии.
МОРДАШОВ – Как?... Ведь ты – Антон Фадеев! Аз и Ферт?
ФАДЕЕВ - Нет, моя фамилия пишется с Феты.
МОРДАШОВ – Как с Феты?
ФАДЕЕВ - Наша фамилия всегда писалась с Феты. И в документах
МОРДАШОВ – И в документах?!
ФАДЕЕВ - Если угодно, я покажу.
МОРДАШОВ – (потрясён)– Нет,нет, нет, не надо…(держится за сердце)
 Да ты, братец, обманщик… наихитрейший обманщик.
ФАДЕЕВ - Что это значит? Чем вам моя фамилия…
МОРДАШОВ – Отчего ты раньше не сказал, что ты Фита, а не Ферт?
ФАДЕЕВ - Иван Андреевич, я вас не понимаю.
МОРДАШОВ – А и понимать тебе нечего – вон из моего дома. Не видать
 тебе моей дочери, как своих ушей!... Маляр!... Забери свою
 мазню – она так же похожа на мою дочь, как ты на честно-
 го человека!
ФАДЕЕВ - Послушайте, вы забываетесь…
МОРДАШОВ – Всё-всё-всё! И видеть не желаю! Пошёл прочь!
 (В окне появляется Фиш.)
ФИШ - Иван Андреевич, смилюйтесь… Я много думаль: я ошень
 не хочу в тюрьма-а-а-а!...
МОРДАШОВ – А-а-а-а! Кстати вернулся…Забирайся сюда, не бойся.-
 (Фадееву) – А ты… уходи, уходи, уходи…
ФАДЕЕВ - Хорошо-с! Но я этого так не оставлю. – (проходя мимо
 влезшего в комнату Фиша) – А Любови Ивановне не бы-
 вать за этим идиотом!
ФИШ - (осмелев) – Пошёль вон!
 (Возмущённыё Фадеев уходит)
МОРДАШОВ – (Фишу) – Он тебя там… как-то обозвал, так ты не обра-
 щай внимания.
ФИШ - Я не обращайт. Я давно так привык…
МОРДАШОВ – Не обижайся… ты опять мне нравишься. Опять… Толь-
 ко вот выясним один вопрос, чтобы опять промашки не
 вышло. Подойди сюда…Ты ведь Август Фиш?
ФИШ - Да. Я – Август Фиш.
МОРДАШОВ – Значит ты – Аз и Ферт?
 - 19 –

ФИШ - Нет.
МОРДАШОВ – Как нет?!
ФИШ - Я – Август Фиш.
МОРДАШОВ – Но подписываешься ты: «Аз и Ферт»?
ФИШ - Нет… я подписываться «Август Фиш».
МОРДАШОВ – Ну до чего же ты глуп!
ФИШ - Мне уже давно это говорили…
МОРДАШОВ – С какой буквы начинается твоё имя? С Аза?
ФИШ - Да…
МОРДАШОВ – А фамилия – с Ферта?
ФИШ - Да, с Ферта. Но если хотите, я могу переменяль.
МОРДАШОВ – Я тебя попеременяль!!! Всё! Вопрос решён –ты мой зять!
 Я тебя женю на своей дочери.
ФИШ - Тошно?
МОРДАШОВ – Точно-точно!... и тошно…
ФИШ - Значит я теперь будет уверен, что не попадаль в тюрьма?
МОРДАШОВ – Да какая тюрьма?! К чёрту тюрьму! Ты – мой зять! И,
 чтобы тебя успокоить,.. вот твой вексель. – (отдаёт Фишу
 вексель) – На, держи…
ФИШ - (схватил вексель) – Майн Гот! Майн благодетель!..Майн
 цвай фатер!!
МОРДАШОВ – Давай, давай, беги! И к трём часам на обед. А с музыкан-
 тами ты хорошо придумал – эфектно заявился! Молодец!
ФИШ - Папочка! Я полетель! У меня в заду вырасталь крылья! Я
 птица! Я – сокол! Кар-кар-кар!
 (На выходе натыкается на Акулину несущую
 горячий самовар.)
ФИШ - Акулина, тюрьма капут! Я–птица счастья завтрашнего дня!
 Кукареку-у-у! – (обнимает Акулину, но обжигается о само-
 вар.) – Ва-а-ай! Дура-баба!... Горячо… - (убегает)
МОРДАШОВ –Ну, слава богу, всё уладил…Правда, не так, как хотелось,
 но…Ах, проклятые вензеля! Ух, … и Фадеев подвёл! Как
 подвёл!... Теперь и другу и недругу накажу – не делайте на
 приданом вензелей!
 (Появляются Марфа Семёновна и Любушка,
 Примеряют фату, радуются.)
МОРДАШОВ – Радуйтесь, радуйтесь, всё кончено…Люба, ты почти не-
 веста.
ЛЮБУШКА – Ах, папенька, какой вы добрый!
МАРФА СЕМЁНОВНА – Вот уж истино – добрый , справедливый отец!
ЛЮБУШКА – Я воображаю, как счастлив теперь Антон Николаевич!
МОРДАШОВ – Какой Антон?... Август…
ЛЮБУШКА и МАРФА СЕМЁНОВНА – Как - Август?!
- 20 -

МОРДАШОВ – Да я Антона по боку, он это… не годится.
ЛЮБУШКА – Это от чего?...Маменька, не падайте, не до обмороков сей-
 час!... Отчего?!
МОРДАШОВ – Я знаю, от чего… Твой жених – Август Карлович Фиш.
ЛЮБУШКА –Этот идиот?!...Маменька, крепитесь же!...Я за него не пой-
 ду! Лучше век останусь в девицах!
МОРДАШОВ – Пойдёшь! И у меня все – цыц!
ЛЮБУШКА – Маменька, да не падайте же!
МАРФА СЕМЁНОВНА –(собравшись с духом) – Больше не упаду… Где
 мои очки? Где очки?!
ЛЮБУШКА – Да, как всегда, на лбу у вас.
МАРФА СЕМЁНОВНА –(опускает очки на нос)– Ох уж эта Акулька,веч-
 но задевает их куда-нибудь. Не упаду и не буду больше «цыц»!
 Я сейчас ка-а-ак всё выскажу! Ка-а-ак сказану! Я долго мол-
 чала, а сейчас сказану! Это, Иван Андреевич, с твоей стороны
 ни на что не похоже!Это уж, просто, каприз. Ты за что губишь
 родную дочь?! Отчего не хочешь выдать её за Антона Нико-
 лаевича? Ведь они так любят друг друга!
МОРДАШОВ – Да не могу я выдать её за Фиту…
МАРФА СЕМЁНОВНА – За какую ещё Фиту?
МОРДАШОВ – Да…понимаешь, фамилия у него начинается ни с Ферта,
 а с Фиты.
МАРФА СЕМЁНОВНА – Ну и что за беда? С Ферта, с Фиты?!
МОРДАШОВ –(вскипел) – А приданое?!!!...А бельё?! А посуда?! А сереб-
 ро?... Ведь там везде «Аз» и «Ферт»!
ЛЮБУШКА – Так из-за этого делать меня несчастной?
МОРДАШОВ – А что прикажете – приданое выбрасывать? Новое поку-
 пать?! А где столько денег? Нету денег! Нету-у-у!!!...
 ( Пауза.)
МАРФА СЕМЁНОВНА–(в страхе) – Ой…ой… о-о-о-ой! Иван Адреевич,
 ты прости меня, дуру – виновата я: я ведь всё то бельё-то
 продала…
МОРДАШОВ – (чуть ноги не подкосились) – Как продала?...
МАРФА СЕМЁНОВНА–Ещё на прошлой неделе продала Сонечке Моро-
 зовой, которая вышла за Фролова. Им вензеля как раз при-
 шлись кстати. И цену выше дали… Ой-ой-ой…А деньги от-
 ложила, чтобы нового полотна купить. Они и серебро спра-
 шивали, но серебро я продавать побоялась… Ой-ой-ой…
МОРДАШОВ – Цыц! Не вой! Серебро спрашивали?
МАРФА СЕМЁНОВНА – Вчера опять спрашивали…
МОРДАШОВ – Так продавай, если хорошие деньги дают. Признаться,
 мне самому этот Фиш не по душе… Да вот беда: у нас ещё
 фаянсовая да фарфоровая посуда с вензелями –с нею что
 - 21 –

 делать?
 (За кулисами слышен звон разбиваемой посуды.)
МОРДАШОВ – Это ещё что такое?
МАРФА СЕМЁНОВНА – Похоже, посуду разбили…
 (Вбегает орущая Акулина и бросается в ноги Мордашову)
АКУЛИНА – Батюшка! Родимый, не погуби! Виновата-а-а-а!!!
МОРДАШОВ – Ты что разбила, дура?
АКУЛИНА – Батюшка, родимый! Дюжину тарелок, да миску, да салат-
 ник! Да полливальник!... И всё остальное кучей!
МОРДАШОВ – Из какой посуды?
АКУЛИНА – Вы же сами приказали, чтоб к обеду ту, что с вензелями.
 (В дверях появляется Фадеев, стоит, слушает.)
МОРДАШОВ – (схватившись за голову) – Мой аглицкий сервиз!
АКУЛИНА – И не знаю, как грех случился – вся горка так и грянула
 на пол! Всё в дребезги! Батюшка, не погуби-и-и!...
МОРДАШОВ – Погублю! На каторгу! Богатея нашли! Разбила, растре-
 клятая дура!
ЛЮБУШКА – И слава богу.
МАРФА СЕМЁНОВНА – Иван Андреевич, ну уж прости её…
МОРДАШОВ- Да? Она мне посуду бить, а я – прости?! В Сибирь!
ФАДЕЕВ - (выйдя вперёд) – Позвольте мне ей помочь.
МОРДАШОВ – И ты ещё тут?!
ФАДЕЕВ - Я всё же не мог, чтобы не объясниться. Прежде только по-
 звольте помочь вашей беде. У меня есть прекрасный фарфо-
 ровый сервиз. И без всяких вензелей. Он случайно достался
 мне на блошином рынке. Позвольте мне им заменить ваш и
 выкупить грех вашей Акулины.
АКУЛИНА – Касатик мой! Ясный сокол! Спасатель мой!
ЛЮБУШКА – Ну что, папенька?
МОРДАШОВ – Нет…
ВСЕ - Не-е-е-ет?!
МОРДАШОВ – (упрямо)- Нет…
МАРФА СЕМЁНОВНА – Да почему же нет, старый ты хрен?!
МОРДАШОВ – Нет, нет, нет! – (зрителю) - Нет.., что не говорите, а этот
 (указывает на Фадеева) – лучше того! И человек ремесленый!
 И благородный! И Любушке по душе!И вензеля теперь к чёр-
 ту полетели! А коли так, Антон Николаевич, дари свой сер-
 виз невесте! Любушка, не откажи!
ФАДЕЕВ - Иван Андреевич!...
ЛЮБУШКА – Папенька!...
МАРФА СЕМЁНОВНА –Теперь и я скажу – добрый отец! Прости за ста-
 рого хрена.
МОРДАШОВ – Всё, всё, всё! Ни слова больше, ни пол-слова. И завтро же
 - 22 –

 за свадебку!
 (Из коридора донеслась музыка. Распахнулась дверь,
 входит Фиш, за ним музыканты. Играют. Фиш по-
 ёт и танцует.)
ФИШ - (поёт) – Птиса счастья завтрашнего дня
 Прилетеля, крилями звеня!
 Вибери меня, вибери меня,
 Птиса счастья завтрашнего дня!
 (отплясав) – Айн-цвай-драй! Птиса счастья вас выбирай,
 крыльями махай , сюда прилетай!
МОРДАШОВ – Вот под эту музыку крыльями махай и в тюрьму уле-
 тай!
ФИШ - Как?
ВСЕ - Квак!!!
ФИШ - Помилюйте, Иван Анреевич, вы меня называль свой зять!
МАРФА СЕМЁНОВНА – Зять – не хрен взять!
ФИШ - Да, зять! А теперь…опять? Это бесчестно, подлё!
МОРДАШОВ – Что? Ты мне грубить? Да я тебя в тюрьму! В долговую
 яму! Да ты у меня…
ФИШ - Попрошу на меня не ораль. Ведь я вам, кажется, ничего не
 дольжен.
МОРДАШОВ – Ка-а-ак?
ФИШ - Квак!.. Я вам не дольжник!
МОРДАШОВ – Батюшки, я ж ему отдал вексель… Послушай, братец,
 дай-ка мне на минутку вексель – я только взгляну и верну
 тебе.
ФИШ - Ха-ха! Я не всегда большой дурак…Я ваш вексель разри-
 валь, с моста в речку бросаль, он упливаль, вам ручкой по-
 махаль!
МОРДАШОВ – Акулька, полицию… -(падает в обморок)
ФИШ - Всем стать в поза и улибаться! Ауфидерзеен!
 (Фиш убегает. Все столпились вокруг Мордашова.
 Акулька поднесла к его носу флакончик и он при-
 шёл в себя.)
МОРДАШОВ – (держась за сердце) – Злодей… Где он?
ВСЕ - Убежал!... Да ну его!... Забудьте!...
МОРДАШОВ – Разорил… Разорил, проклятый табачник!... Деньги…
 Плакали мои денежки!...
ФАДЕЕВ – Не отчаивайтесь, Иван Андреевич, заработаем! Не пропа-
 дём!
МУЗЫКАНТ – Почтенные господа, а нам-то что: играть или восвояси?
 Немец обещал, что вы хорошо заплатите.

 - 23 –

МОРДАШОВ – А, чёрт с ними, с деньгами! Играйте! Нынче у нас презд-
 ник!
ЛЮБУШКА – Я замуж выхожу!!!
МАРФА СЕМЁНОВНА – (на мужа) – Сбагрил-таки дочку замуж!
 
 (Музыканты заиграли и все присутствующие
 отплясывают финальный танец. В конце Фа-
 деев объявляет антракт.)


 КОНЕЦ ПЕРВОГО АКТА
 
 




















 
- 24 –



 А К Т В Т О Р О Й

(По мотивам водевиля В. Соллогуба «Беда от нежного сердца»)

 ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

 ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА БОЯРКИНА

 МАШЕНЬКА – её дочь

 НАСТЕНЬКА – племянница Бояркиной, сирота.

 ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ ЗОЛОТНИКОВ – богатый откупщик

 АЛЕКСАНДР – его сын

 АГРАФЕНА ГРИГОРЬЕВНА КУБЫРКИНА – дама из Тамбова.

 КАТЕНЬКА – её дочь

 СТЕПАН – слуга Бояркиной

 Гости:
 ОПЕРНЫЙ ПЕВЕЦ

 ПОДВЫПИВШАЯ ДАМА

 НИКОЛЕНЬКА – её сынок-дебил
 
 КНЯЗЬ КУРДЮКОВ

 






 - 25 –


 (Перед занавесом появляются Василий Петрович Золотников – бо-
 гатый откупщик из Тамбова и его сын Александр. С интересом раз-
 глядывают зал. Звучит музыка.)

ЗОЛОТНИКОВ – Да-а-а-а, изумительный город N…! Великолепный!
 Какие здесь старинные дома!... Какие улицы!... Мосты!...А ка-
 кие кабаки!... Никогда не был в N .., первый раз… и изумлён!
 Здесь в самом воздухе витает что-то такое… N –ское! Вот при-
 нюхайся, Александр.
АЛЕКСАНДР – (принюхался, скривил рожу)–У них, батюшка, тоже выб-
 росы и выхлопы – экология…
ЗОЛОТНИКОВ – А я восхищён! Какие памятники! Какие магазины!
АЛЕКСАНДР – А вы заметили, батюшка, ка-а-акие здесь девицы?! Ка-
 кие девицы! Смотрите – вон, и вон, и вон!... Ой. не могу! Так бы
 взял и женился сразу на всех!
ЗОЛОТНИКОВ – Сразу нельзя… поверь моему опыту.
АЛЕКСАНДР – Батюшка, батюшка, вон смотрите – кака-а-ая! Ка-ка-ая!
 Ой, не могу! Какие глазки! Какие щёчки! А какие, наверно,
 ножки!...Батюшка, давайте к ней подсядем.
ЗОЛОТНИКОВ – (удерживает его) – Дурачок ты, Александр.
АЛЕКСАНДР – Да почему, батюшка?! Если я влюблён!
ЗОЛОТНИКОВ – В кого?
АЛЕКСАНДР – Вообще. В женский пол. Во всех…
ЗОЛОТНИКОВ – Это всё от твоего доброго пылкого сердца. Поверь, сы-
 нок, всех не перелюбишь, хотя стремиться к этому, конечно,
 надо.
АЛЕКСАНДР – Как хотите, батюшка, а я влюблён! Обнимите меня, ба-
 тюшка!
ЗОЛОТНИКОВ – (обнимая сына) – Просто пришла пора тебе жениться,
 Александр… и привёз я тебя в N не случайно: здесь живёт од-
 на моя давняя знакомая – у неё, я слышал, есть дочь…
АЛЕКСАНДР – Есть?! Дочь?! Батюшка, больше ни слова – мне кажется,
 что я её уже люблю! Скорей! Едем к ним скорей!
ЗОЛОТНИКОВ - (зрителю) – Вот видите, просто беда от такого пылкого
 нежного сердца! Ну просто – недержание! Едем, Александр!
 Едем!

 
 (Занавес открывается. Комната в доме Бояркиной. Ма-
 шенька в белых нижних юбках сидит за туалетным
 столиком, растопырив пальцы – сушит покрытые ла-
 - 26 –

 ком ногти. Дарья Семёновна торопливо завивает её во-
 лосы. Слуга Степан лениво обходит комнату, смахива-
 ет пыль с мебели.)
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – (зовёт) – Настя!... Настенька!... Стёпка, позови
 Настю! Где она…
СТЕПАН – (заикается) – На…на…на…на…
 (Вбегает Настенька, вытирая руки полотенцем.)
НАСТЕНЬКА – Я здесь, тётушка.
 (Степан уходит, на ходу, незаметно от всех, ущип-
 нув Настеньку – она гневно отмахнулась)
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА–Ну что, ты посылала за Машенькиным платьем?
НАСТЕНЬКА – Посылала. Не отдают без денег. Говорят, и так много
 должны. Денег требуют.
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА–Что?! Ты мне грубить?Вот благодарность-то: си-
 роту взяла к себе в дом, кормлю, одеваю, а она мне колкости,
 колкости…
НАСТЕНЬКА – Я ведь правду, как есть…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Не забывайся, милая, я не позволю! Ну что ты
 стоишь, как вкопанная? Видишь, у Машеньки лак не засох –
 дуй на ногти!
МАШЕНЬКА – Значит, маменька так: если нового платья не принесут,
 так я к гостям не выйду.
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Что?! Что ты?!
МАШЕНЬКА – Не выйду, не выйду! Запрусь у себя, скажусь больной.
 Как хотите, а без платья не выйду.
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – С ума сошла?! Для тебя вечер делаю, а ты не
 выйдешь?! Князь Курдюков будет! Сам Курдюков! Постарай-
 ся ему понравиться.
НАСТЕНЬКА – Ах, тётушка, да ведь он старик…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА –А вас никто не спрашивает…Что ж, что старик?
 Деньги за то у него молодые… зелёные… - (зрителю)– Деньги,
 деньги, деньги… Легко ли, думаете, мне эти вечера устраи-
 вать? Вот и платье не несут от того, что с деньгами у меня ту-
 говато. Легко ли так жить?... Курдюкова нам надо! Курдюко-
 ва! Там такое наследство останется!...
 (Входит Степан, рука за спиной)
СТЕПАН – Да-да-дарья Семёновна, тут пи-пи…пись-пись-пись…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Письмо, что ли?
СТЕПАН – Ага… -(подаёт письмо) – пля-пля-пля-пляшите!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Щас!... Это от кого же?...–(читает)- Прекрасно!
 Бесподобно!...Этот старый осёл извиняется – быть не может!
МАШЕНЬКА – Кто?
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Князь Курдюков… У него, видите ли, какая-то
 - 27 –

 разборка с графиней Охлёбовой!...Козёл!...Машенька, так
 посылать ли теперь за платьем – князя-то не будет?
МАШЕНЬКА – Что ж я из-за вашего старика на балу без платья ходить
 буду?
СТЕПАН - Го-го-го-голой не жарко…
МАШЕНЬКА – Погогокай у меня! Сбрендили? Щас же шлите за плать-
 ем!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Да перед кем теперь красоваться? Перед этим
 оперным певцом?
МАШЕНЬКА – А хоть и перед ним! У него, маменька, тенор!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Там того тенора… и денег столько же.
МАШЕНЬКА – Да не раздражайте же меня, маменька, не психизируйте!
 Как хотите, а давайте деньги и посылайте за платьем! Сту-
 пайте же!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Вот вырастила себе невесту – разоренье, да и
 только…
 (Дарья Семёновна вместе со Степаном уходят. Уже
 в дверях Ст5епан, как бы невзначай, тронул её за та-
 лию. Она отдёрнула его руку, строго зыркнула – мол,
 не место – могут заметить. Ушли.)
МАШЕНЬКА – (Настеньке) – Посмотри-ка, пристала мне эта причёска?
НАСТЕНЬКА – Пристала.
МАШЕНЬКА - Очень пристала?
НАСТЕНЬКА – Очень.
МАШЕНЬКА – Ну, а ты что наденишь?
НАСТЕНЬКА – Да я так останусь, мне ни к чему наряжаться…
МАШЕНЬКА- Ты хоть ленту в косу вплети, там у меня в шкафу мно-
 го старых лент.
НАСТЕНЬКА – Ни к чему…меня никто не заметит.
ГОЛОС ЗОЛОТНИКОВА – (в коридоре) – Дарья Семёновна дома ли?
МАШЕНЬКА – Это что – гости, что ли, уже припёрлись?
 (Машенька убегает в другую комнату. Входит Зо-
 лотников, замечает Настеньку)
ЗОЛОТНИКОВ – Здравствуйте…
НАСТЕНЬКА – Здравствуйте.
ЗОЛОТНИКОВ –(в сторону)–Похоже, это и есть её дочь.- (Настеньке) –
 А хозяйку могу ли я видеть?
НАСТЕНЬКА – Я её сейчас позову.
ЗОЛОТНИКОВ –Только одну минуточку. Я погляжу на вас хорошенько.
 (разглядывает Настеньку со стороны) –Бесподобно!...Оча-
 рованье!... Лучше вас и желать бы не мог!
НАСТЕНЬКА – (весьма смущена) – Да в чём дело?.. Кто вы такой?
ЗОЛОТНИКОВ – Извините, я не представился. Золотников – откупщик
 - 28 –

 из Тамбова. Может слыхали?.. Нет?...Скажите, а жених у вас
 есть?
НАСТЕНЬКА – Нет…
ЗОЛОТНИКОВ– Замечательно! Ну просто здорово! А я специально при-
 ехал к вам, чтобы сделать вам предложение.
НАСТЕНЬКА – Вы?! Мне?!...
ЗОЛОТНИКОВ – Я! То есть – нет! Вы не подумайте. Я хочу женить свое-
 го сына! И именно на вас! Разумеется, если вы полюбитесь
 друг другу. Уверяю: он малый добрый и сердце такое нежное.
 Дайте мне слово, что вы не будете прочь от моего предложе-
 ния.
НАСТЕНЬКА– Послушайте: слово не шутка –давши слово, надо его дер-
 жать, а я сына вашего и в глаза не видела.
ЗОЛОТНИКОВ– Умница! Какая умница!...А с сыном вы познакомитесь,
 он дожидается там, в гостиной.
 (Входит Дарья Семёновна)
ЗОЛОТНИКОВ – А вот и хозяйка… - в сторону) – Как переменилась…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА– (с удивлением разглядывая Золотникова) – Здрав-
 ствуйте…
ЗОЛОТНИКОВ– Здравствуйте, Дарья Семёновна!...Узнаёте ли вы меня?
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Виновата-с…
ЗОЛОТНИКОВ – Припоминайте, припоминайте…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Извините-с… не могу…
 (Настенька выходит из комнаты и в коридоре
 сталкивается с Александром. Он в изумлении
 от неё. Она исчезает в коридоре. Он глазами
 спрашивает у отца – она ли это? Отец кивает,
 что «да» и Александр устремляется вслед за
 Настенькой.)
ЗОЛОТНИКОВ– Не признала, Дарья Семёновна, не признала…А давай-
 те вместе припоминать: двадцать девятый год… Казань…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Боже мой…Вася…Василий Петрович…
ЗОЛОТНИКОВ – Он самый – аз многогрешный… Вот оно, время-то…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Вот бог привёл встретиться, Василий Петрович.
 Изменился… Постарел…
ЗОЛОТНИКОВ – (поправляет в шутку) – Повзрослел…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Слышала, разбогател страшно!
ЗОЛОТНИКОВ – Да богатеть оно не страшно, если не воровать, а своим
 трудом…С горя я разбогател, Дарья Семёновна, с горя. Как
 ваши родители отказали мне тогда, потому что не богат
 был, как мы с вами расстались – занялся я делами, в торги
 вошел – да и разбогател. Но уж поздно…узнал, что вас за-
 муж отдали – ну, с отчаяния иженился…
 - 29 –
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Ах, Василий Петрович… а я вдовею…
ЗОЛОТНИКОВ – Слышал, слышал… А я вот вас, Дарья Семёновна,
 всю жизнь помнил…И всю жизнь те счастливые дни вспоминал,
 там, в Казани… над Волгой… Помните?... Пароходы… Духовой
 оркестр…луна…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА–Что было, Василий Петрович, то прошло и ни-
 когда не вернётся… Так что ж сердце-то теребить?... Ну, расска-
 зывайте, какими судьбами к нам?
ЗОЛОТНИКОВ – Делишки кое-какие, да вот сына привёз – женить хочу.
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Как?
ЗОЛОТНИКОВ – Сына, говорю, привёз – женить хочу.
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Так-с-с-с… Прошу покорнейше садиться, - (кри-
 чит) – Степан, водки и закуски!
ЗОЛОТНИКОВ – Благодарствую, не употребляю…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Надо, Вася, надо! За встречу… -(кричит в кори-
 дор) – Настя! Настенька, распорядись зажечь свечи в прихожей!
 (Настенька проходит по коридору, за нею, как заво-
 роженный Александр. Степан входит с рюмкой на
 подносе и с солёным огурцом на вилке. Предлагает
 Золотникову, но тот отказывается, Степан выпи-
 вает сам.)
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – (достаёт из-за пазухи деньги) - Степан! Беги к
 модистке за Машенькиным платьем, а то Марфа пока доползёт.
 Да загляни на кухню – пусть вертят мороженое!
СТЕПАН – (уходя, кричит) – Всем ма-ма-ма-ма-роженую вертеть!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – (Золотникову) – Так о чём бишь мы только что
 говорили? Что-то такое о сыне, так ли?...
ЗОЛОТНИКОВ – Ну да. Женить его хочу. Пора уже, приспичило.
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА–Ох, только будте осторожны, Василий Петрович!
 Будте осторожны! Сейчас такая молодёжь пошла! Такая! Отор-
 ви да брось! Вот хоть в нашем городе – все девушки хороши на
 вид, а как выйдут замуж, сразу видно – не то воспитание! Даже-
 совсем никакого воспитания! Совсем, совсем, совсем!...Не то, не
 то, не то… Не то, что у моей Машеньки. Вот у меня дочь, Васи-
 лий Петрович, так уж могу похвастаться.
ЗОЛОТНИКОВ – Я это сразу оценил, когда здесь с нею разговаривал.
 Умница! И обходи…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – И-и-и, нет! Вы тут говорили с моей племянни-
 цей, с сироткой, которую я держу из милости, Это так… Ей до
 моей Машеньки!...Я – мать, Василий Петрович, но я вам скажу
 не хвалясь – дочь у меня так воспитана, так приготовлена!...
 (Вбегает Степан с платьем)
СТЕПАН – Га-га-га-гатово! Во!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Отнеси туда, к Машеньке.
- 30 –

 (Степан уходит в комнату Машеньки)
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – У моей Машеньки такое воспитание! Такое вос-
 питание! Особенно старших почитает!
ГОЛОС МАШЕНЬКИ – (из комнаты) – Маменька-а-а!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Что, светик мой?
ГОЛОС МАШЕНЬКИ – Где вы? Тут платье… пошёл вон, дурак!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Стёпка, ступай посмотри за мороженым!
 (За кулисами визг Машеньки, из её комнаты
 выходит Степан.)
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – (со скрываемым гневом) – Пошёл вон, Степан.
СТЕПАН – (виновато) – Уж и по-по-по-поглядеть нельзя … - (уходит)
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Погляди, что там с мороженым… Так вот, Ва-
 силий Петрович, дочь у меня ангел! А невинная какая – мла-
 денца пристыдит.
ЗОЛОТНИКОВ – Вот такую-то мне и надо. Саша мой – малый добрый,
 только в голове ещё ветерок. Мать по глупости где-то сболтнула,
 что на нём пять миллионов…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Пять? – (стала икать)
ЗОЛОТНИКОВ–Ну да. Пять миллионов…так, верите, невесты так и по-
 сыпались, так и липнут, как мухи на мёд или ещё на что.
 А у него сердце нежное – юбку увидет, так и тает. Весной в
 Тамбове жениться вздумал на такой вертихвостке, на такой,
 извините, оторве!... Слава богу – пронесло!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Кого пронесло?
ЗОЛОТНИКОВ – Да нас пронесло! Гусар там один к ней подвернулся,
 вот нас и пронесло. А то бы век с ним наплакался.Так я вижу:
 дело плохо, надо брать всё в свои руки – женить его надо, да
 только разумно… Дарья Семёновна, слышал, что у вас дочка,
 так вот…я к вам…Кто знает, может дети наши познакомят-
 ся, полюбятся.
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Что-что-что? Я вас правильно поняла?
ЗОЛОТНИКО– Я говорю: осмелился подумать, что вы не откажете, ес-
 ли дети наши…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Заставим! То есть, я хотела сказать – я не про-
 тив! Коль не мы, так пусть дети наши!
ЗОЛОТНИКОВ– Вот именно! Вот именно! На детей полюбуемся! Роднёй
 станем!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА–Да, да! Главное, чтобы дети наши были счастли-
 вы! Полюбятся. Они полюбятся! Надо! Надо!
ГОЛОС МАШЕНЬКИ – (из комнаты) – Маменька, ну где вас там носит?
 Идите же сюда!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Бегу, бегу, ангел мой! – (Золотникову) – Сейчас
 приведу её вам! Не будте слишком строги… Эх, Василий Пет-
- 31 –

 рович, радость-то какая! Аж кровь по жилкам заиграла,
 будто мои семнадцать воротились! Эх! – ( она встрепенулась
 всем телом, изображая молодость, но тут же скрючилась,
 схватившись за поясницу) – Ой… ой…Что-то в поясницу вда-
 рило…Извините, Василий Петрович, мы сейчас.., -(и заковы-
 ляла к Машеньке в комнату)
ЗОЛОТНИКОВ – Господи, что с нами время делает?! Тридцать лет вспо-
 минал о ней с наслаждением, воображал её той же красавицей
 и вот… что-то в поясницу вдарило… -(заковылял, иронично её
 копируя)
 (Вбегает Александр)
АЛЕКСАНДР – Батюшка, обнимите меня! Я счастлив! Я согласен! Она
 мне нравится! Она прекрасна! Я женюсь на ней! Батюшка,
 обнимите!
ЗОЛОТНИКОВ – Да погоди, сумасшедший!
АЛЕКСАНДР – Не-е-ет, обнимите меня! Решено! Я женюсь на ней, как
 вы хотели и ни на ком другом! Только на ней! Батюшка,
 обнимите!
ЗОЛОТНИКОВ – Да выслушай, оголтелый!
АЛЕКСАНДР – Нет, сперва обнимите!
ЗОЛОТНИКОВ – Отвяжись!
АЛЕКСАНДР – Тогда я вас обниму! Такое придумал! Вот это отец! –
 (и так обхватил и сжал отца, что у того дух перехватило)
ЗОЛОТНИКОВ – Отпусти, болван… Мы ошиблись, это не она.
АЛЕКСАНДР – Как не она? Она,она, она! Я не хочу, чтобы она была не
 она!
ЗОЛОТНИКОВ – Мы ошиблись это не дочь, это племянница.
АЛЕКСАНДР – Хочу племянницу!
ЗОЛОТНИКОВ – Я прочил тебе другую.
АЛЕКСАНДР – Я не хочу другую! Я эту люблю! Берём эту!!!
ЗОЛОТНИКОВ – Да не шуми ты – они сюда идут.
АЛЕКСАНДР – Скажи, пусть не ходят.
ЗОЛОТНИКОВ – Да хоть взглянем.
АЛЕКСАНДР – И глядеть не хочу.
 (Входят Дарья Семёновна и Машенька в новом платье.)
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – А вот вам и моя Машенька, прошу любить и
 жаловать. – (тихо Машеньке) – Держись прямее… -(Золот-
 никову) – Она у меня такая застенчивая…Она ведь девушка
 не светская, всё за рукоделием, да за книжками – то одну
 почитает, то другую – обе прочитала!
МАШЕНЬКА – (тихо матери) – Перестаньте, маменька, уши вянут вас
 слушать…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА–Она мне так и говорит: «Не нужны мне, мамень-
 - 32 –

 ка, светские развлечения, женское дело – быть доброй су-
 пругой, нежной матерью.»
МАШЕНЬКА – (тихо) – Маменька, какие вы дремучие…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА–А в свободное время музыкой занимается. Пени-
 ем. Как поёт! Брала уроки у оперного певца! Он ей голос по-
 ставил!
ЗОЛОТНИКОВ – Очень приятно познакомиться! А вот, сударыни, мой
 сын Александр. –(Александру) – Поклонись же…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Нам тоже очень приятно…- (умилённо) –Какой
 холёсенький мальцик!... – (Александру) – Вы первый раз в
 нашем городе?
АЛЕКСАНДР – (демонстративно, не глядя в их сторону) – Да-с…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Какая прелесть! И долго думаете оставаться?
АЛЕКСАНДР – Нет…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Отчего же так?
АЛЕКСАНДР – Так…
МАШЕНЬКА – Ах, маменька, ваши вопросы очень не скромны.
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Да где уж нам, старикам, уметь говорить с ны-
 нешними молодыми!
ЗОЛОТНИКОВ – Да,да! Вот я тоже хотел это сказать…
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА –Пойдёмте-ка, Василий Петрович, нам есть о чём
 поговорить, а молодые пусть здесь, познакомячтся – без нас
 им свободней будет. – (Машеньке) – Ты, душечка, похозяйст-
 вуй здесь. – (целует её и тихо говорит) – Помни – пять мил-
 лионов! Пять! – (Золотникову) – Пойдёмте, Василий Петро-
 вич.
ЗОЛОТНИКОВ–(взяв её под руку, уводит, говорит на ходу)–А у вас,Дарья
 Семёновна, как я заметил, в правый бок болячка отдаёт?
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Особенно к перемене погоды отдаёт.
ЗОЛОТНИКОВ – А у меня в левый. Особенно когда Саша крепко обни-
 мет. Так шпыняет, так шпыняет… - (уходят)
МАШЕНЬКА – (после паузы) - Как вам нравится наш город?
АЛЕКСАНДР –(попрежнему демонстративно не смотрит в её сторону)-
 Город , как город…
МАШЕНЬКА – (в сторону) – Он, кажется, вообще провинциал необтё-
 саный. Но пять миллионов… маменька права! - (Алексан-
 дру) - В Торговом центре уже были?
АЛЕКСАНДР – Как же!... Давеча там гамбургеры ел… - (покосился в её
 сторону, увидел Машеньку и обомлел) -…семь штук…
МАШЕНЬКА – Вам понравилось?
АЛЕКСАНДР – Наши расстегаи лучше…
МАШЕНЬКА – Как это патриотично! Присаживайтесь пожалуйста.
АЛЕКСАНДР – Не беспокойтесь пожалуйста… -(в сторону) – Ка-а-ка-ая
 - 33 –

 улыбка!...А глаза-то! Глаза у неё какие! Как два крыла!
 Как я сразу не разглядел?! – (Машеньке) – Вы знаете, я че-
 ловек прямой и так же прямо хочу сразу спросить: могу ли
 я вас просить…
МАШЕНЬКА – О чём?
АЛЕКСАНДР – Я говорю… Я не знаю, смею ли я просить…
МАШЕНЬКА – Да чего же?
АЛЕКСАНДР– ( сторону)– Да это прелесть, а не девушка! – (Машеньке)-
 Я не знаю, смею ли я просить с первого раза…
МАШЕНЬКА – Какой вы темпераментный! Мы знакомы только пять
 минут, а вы уже чего-то просите. – (тяжело дышит) – Чего
 вам надо?
АЛЕКСАНДР – Не откажите, обворожительная…
МАШЕНЬКА – Какой вы нетерпеливый – сюда же могут войти…
АЛЕКСАНДР – И пусть! Мне всё равно! Я умираю, хочу…
МАШЕНЬКА – Безумец! Безумец! Не сейчас…
АЛЕКСАНДР – Отчего же не сейчас? Я умираю, хочу услышать, как вы
 поёте.
МАШЕНЬКА – А-а-а-а…
 (Входит Степан)
СТЕПАН - Тут му-му-му-му-зыканты прибыли.
МАШЕНЬКА – Проводи их, Степан, в залу.
 (Подозрительно оглядев их, Степан уходит)
АЛЕКСАНДР – Спойте, осчастливте.
МАШЕНЬКА – Я нынче не в голосе.
АЛЕКСАНДР – А когда?
МАШЕНЬКА – Когда?... Завтра. Приезжайте после полудня – маменька
 будет в гостях.
АЛЕКСАНДР – (в сторону) – Я ей нравлюсь! Это точно – нравлюсь! Ах,
 это не девушка, это – что-то! – (Машеньке) – Вы меня с ума
 свели! Я в восторге! Я покорён! Я теперь умру, если вы не
 позволите надеяться.
МАШЕНЬКА – Надеяться? На что?
АЛЕКСАНДР – А вы что, ничего не знаете?
МАШЕНЬКА – Нет.
АЛЕКСАНДР – Вы не знаете, что ваша маман была влюблена в моего
 папа?!
МАШЕНЬКА – Как?! Вот никогда бы не подумала!
АЛЕКСАНДР – Что вы!!! Там такой был кадрёж! Вот батюшка и наду-
 мал, чтобы нас с вами поженить.Но это зависить только от
 вас! А я влюблён! Совершенно влюблён! Так я могу наде-
 яться?
МАШЕНЬКА – (зажиманничела) – Ну… ну… я не знаю. Как маменька
 - 34 –

 скажет…
АЛЕКСАНДР – В сторону маменьку. Что вы скажете – я вам нравлюсь?
 Вы согласны?
МАШЕНЬКА – (в сторону) – Ещё бы, с пятью-то миллионами. – (Алек-
 сандру) – Нет, нет, нет, против вас не устоять! Обольститель!.
 Я согласна…
АЛЕКСАНДР – Машенька, я счастливейший человек в мире! Я буду вас
 любить, любить, любить! Всегда! Везде! Много!
МАШЕНЬКА – Ах, боже мой! Ненасытный, да подождите же…
АЛЕКСАНДР – А чего ждать? Время уходит! Мы будем счастливы! У
 нас будет много детей! Вы любите детей?
МАШЕНЬКА – Ах, вы мне платье помнёте, а у нас сегодня танцеваль-
 ный вечер.
АЛЕКСАНДР – Вы будете танцевать только со мной.
МАШЕНЬКА – Конечно. Только теперь мне нужен букет.
АЛЕКСАНДР – А зачем букет?
МАШЕНЬКА – Это сейчас в моде: невесте иметь в руках букет. Сбегайте
 же да купите живых цветов.
АЛЕКСАНДР – Куплю!...Букет!...Невесте! – (целует ей ручки) –Ах, какие
 ручки!... Пальчики!...
 (Машенька не выдерживает,хватает его за голо-
 ву и страстно целует. Александр задыхается от
 её поцелуев. В это время из коридора послыша-
 лись голоса.)
МАШЕНЬКА – Ах, гости! Боже, вы весь в губной помаде!... Прячьтесь
 сюда, за ширму…
 (Машенька прячет Александра за ширму. Распа-
 хивается дверь – Дарья Семёновна встречает гос-
 тей. Первой входит Кубыркина с дочерью Катень-
 кой.)
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Аграфена Григорьевна, рада вас видеть!
КУБЫРКИНА – Дарья Семёновна, за счастье приняли с Катенькой по-
 бывать у вас на балу! – (целуются) – Здра-а-а-асте!...
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Проходите!
 (Входит весёлая подвыпившая дама со своим ве-
 ликовозрастным сынком-дебилом)
ПОДВЫПИВШАЯ ДАМА – Дарья Семёновна, здрас-с-с-сте! Вы сегод-
 ня – очарованье!
ДПРЬЯ СЕМЁНОВНА – А вы, душенька, как всегда, уже чуть-чуть…
ПОДВЫПИВШАЯ ДАМА- Я , как всегда, с сыночком, с Николенькой!
 (Входит Оперный певец. Увидев Машеньку, теат-
 рально распростёр объятия и запел дурным голосом)
ОПЕРНЫЙ ПЕВЕЦ–(Поёт) – Кто может сравниться с Матильдой моей,
 - 35 –

 Сверкающей искрами тёмных очей?!
ВСЕ - (аплодируют) – Браво! Браво!
ОПЕРНЫЙ ПЕВЕЦ – (Машеньке) – Очаровательница! Замечательница!
 Обворожительница! Бесконечно благодарен за приглашение
 побывать у вас на вечере!
НИКОЛЕНЬКА – (на оперного певца) – Мама, это папа?
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Дорогие гости, прошу в залу! Музыканты на
 месте! Стол накрыт!
СТЕПАН – Водка на-на-на-на-налита!
 (Гости проходят в залу. Замыкают шествие Дарья Се-
 мёновна и Степан. Он подмигивает ей, подставляет
 локоть, но она отмахивается – могут ведь увидеть!
 Уходят. Из коридора входят Золотников и Настень-
 ка, о чём-то разговаривают. Настенька уходит в залу,
 а Золотников остался, как бы любуясь ею со стороны.
 Из-за ширмы выбрался Александр.)
АЛЕКСАНДР – Батюшка! Батюшка!
ЗОЛОТНИКОВ – Ты что, как угарелый?
АЛЕКСАНДР – Батюшка, поздравляю…с букетом! Обнимите меня, ба-
 тюшка! Я выполнил ваше приказание – я женюсь на ней! Я
 весь переродился… из живых цветов…
ЗОЛОТНИКОВ – Что за околесица?! Объясни толком.
АЛЕКСАНДР – Нет, сперва обнимите по-родительски! Я женюсь! Же-
 нюсь, как вы хотели, на Машеньке! На моей Машеньке!
ЗОЛОТНИКОВ– Постой, постой, ты же говорил, что влюблён в Настень-
 ку, в племянницу.
АЛЕКСАНДР–Наверно мне показалось. Впрочем, Настенька тоже очень
 хорошая девушка… Ну. едем!
ЗОЛОТНИКОВ – Куда?
АЛЕКСАНДР – Да за букетом! Она велела! Это в моде теперь- невесте
 иметь в руках букет! Едем!
ЗОЛОТНИКОВ – Не-е-ет! Поезжай сам. А я здесь побуду, посмотрю, как
 местные гуляют.
 (Александр убегает. Грянула музыка. Парами в танце
 выбегают из залы гости. Танцуют. Растёт темп. Кри-
 ки! Шум! Веселье! Наконец хороводом все так же ис-
 чезают в зале. Уходит и Золотников. В комнате оста-
 ются Кубыркина и её дочь Катенька, которая после
 танца поправляет причёску перед зеркалом.)
КУБЫРКИНА –Ох, уж эти балы!..Чёрт бы их побрал! Нет на них уже ни-
 какого здоровья. К тому же ещё такие расходы! А что делать,
 если дочь на выданьи?! Что делать, если ей уж замуж невтер-
 пёж?! Вот и мотаемся по балам. Даже к вам сюда, в N заеха-
 - 36 -

 ли – может здесь кого подцепим… Здра-а-асте!...Может
 здесь збагрю её замуж. У нас в Тамбове уже невозможно…
 ославились. Да ещё как ославились! На всю губерню…А
 всё этот чёртов гусар! Замутил моей Катеньке голову и
 смылся! А я говорила ей: дура, выходи замуж за того при-
 дурка с пятью миллионами, так нет – ах, гусар! ах, гусар!
 Ах, усы! ах, усы! Какой ментик! какой ментик!... Вот и ос-
 тавил нас с ментиком… Позор! Весь Тамбов теперь на нас
 пальцем показывает …Вот и пришлось ехать куда подаль-
 ше, с глаз долой… - (Катеньке) – Ну чего ты тут копаешься?
 Там все танцуют, флиртуют, а ты тут на голове спирали на-
 водишь!
КАТЕНЬКА – Да с кем там танцевать, маменька?! С Николенькой?
КУБЫРКИНА – Да нам теперь всё равно с кем!
КАТЕНЬКА – Маменька, с моей красотой да при моей фигуре там рядом
 со мной и поставить-то некого!
КУБЫРКИНА – Замолчи, бесстыжая! И слушай родительницу: я знаю,
 как женихов искать, я знаю, как в девках не остаться – я ж
 опытная женщина!
 (Вбегают Дарья Семёновна и Машенька. Незаме-
 чают Кубыркиных)
МАШЕНЬКА–Маменька, он спросил напрямик и я ответила, что соглас-
 на!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – У-у-у-у! Умница моя! Разумница! Ну, беги туда,
 беги! Какое счастье! Какая удача!
 (Машенька убегает в залу. Дарья Семёновна замеча-
 ет Кубыркиных.)
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Ах, вот вы где, Аграфена Семёновна! А у нас...
 А у нас радость!... Моя Машенька выходит замуж!
 (Оцепенение у Кубыркиных)
КАТЕНЬКА – (в сторону) - Ой-ой-ой…
КУБЫРКИНА – Ну и слава богу! Поздравляем! Ещё бы – ваша Машень-
 ка- сплошное очарованье! Примерная девица!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА–Да и ваша Катенька – прелесть! Выросла в Там-
 бове, а такое воспитание, точно в большом свете жила: и
 скромная, и как себя держит!
КУБЫРКИНА – Да и ваша Машенька – людям на радость!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – А ваша Катенька, ну просто…Только я удивля-
 юсь: такая девица и до сих пор не замужем?! Женихов, я ду-
 маю, и перечесть нельзя?
КУБЫРКИНА – Четырнадцать!... Четырнадцать генералов сватались и
 полковники… пять… семь! Свахи замучали – по десяти на
 день. Только я Катеньку не неволю, пусть сама выбирает.
 - 37 -

ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Счастливая мать!
КУБЫРКИНА – Дарья Семёновна, не поверите – на балах в Тамбове
 Катеньке хоть не появляйся – все кавалеры только с нею тан-
 цевать желают! Представляете, весь Тамбов!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Да что вы говорите?! Весь Тамбов?!
КУБЫРКИНА–Весь! Что там творится!!!Сплошные дуэли из-за Катень-
 ки! И даже самоубийства! Трое повесились. Ужас! Ужас! Она
 перестала появляться в свете, так в Тамбовском кирасирском
 полку начались волнения: кирасиры касками по мостовой сту-
 чат – «Катеньку Кубыркину! Катеньку Кубыркину!»-танцевать
 с нею желают!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Какие страсти! – (в сторону) – Во врёт!
КУБЫРКИНА – Но я ж опытная женщина: вижу – добром всё это
 не кончится – я Катеньку под мышку да сюда, к вам – пусть
 мужчины там поостынут, придут в себя.
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА–Как интересно! А пойдёмте-ка на мою половину,
 вы мне ещё пораскажете чего-нибудь весёленького. Не уж-то
 весь Тамбов?
 КУБЫРКИНА– Весь, Дарья Семёновна! И окресности… - (Направляют-
 ся на половину Дарьи Семёновны. Кубыркина на ходу дочери )-
 Красавица моя, ну пойди же в залу, потанцуй, покажись, удиви..
 (Женщины уходят. Катенька, оставшись одна, поёт)
КАТЕНЬКА - Мне уже семнадцать лет и спроси любого –
 Краше небыло и нет – Кати из Тамбова!

 Густы волосы в косе и к тому же с детства
 Изучила тайны все женского кокетства.

 Знаю шалости, любя, сердцем как лукавить,
 Знаю, как мужчин себя полюбить заставить.

 А глаза мои и взгляд вечно куралесят
 То улыбкой одарят, то насмешкой взбесят

 Мне уже семнадцать лет и спроси любого –
 Краше не было и нет Кати из Тамбова!

 (Катенька танцует. С большим букетом в руках вбегает
 Александр и, не узнав сзади Катеньку, бросается перед
 нею на колени, протянув букет.)
АЛЕКСАНДР – Ненаглядная! Несравненная! Вот и букетец!
 (Катенька оборачивается. Оба узнают друг друга.)
АЛЕКСАНДР – Как?!... Катерина Ивановна?!... Откуда?
 - 38 -

КАТЕНЬКА – Александр Васильевич?!... Ах… - (падает в обморок в
 кресло) – Ах!...
АЛЕКСАНДР – Боже мой! С нею дурно… с нею дурно!... Помогите!
КАТЕНЬКА – (приоткрыв один глаз) – Да не кричите же вы… Ах…-
 (опять «падает» в обморок)
АЛЕКСАНДР – Опять припадок… и ногу свело!... Боже, она же задох-
 нётся в корсете… Чем бы шнуровку разрезать… или так рас-
 шнуровать…
КАТЕНЬКА – (вскакивает) – Не подходите! Не прикасайтесь!... Что вам
 надо? Зачем вы здесь?!...Мало вам того, что вы меня обманули:
 наобещали всего и бросили, так теперь ещё за корсет лезете!
 Вы – изверг! Маньяк бессовестный!
АЛЕКСАНДР – Что это такое – маньяк?
КАТЕНЬКА – Не ваше дело!... Объясните ваш поступок… Я, право, не
 знаю, как ещё говорю с вами!... Живёте у нас в деревне, притво-
 ряетесь влюблённым, ищите моей руки, а когда я согласилась
 на ваше предложение, вы… вы уезжаете, не сказав ни слова, не
 попив даже чаю… как вор! – (плачет) – Ах, я несчастная! Чем
 я виновата?
АЛЕКСАНДР – Нет-с, позвольте, позвольте, а что вы хотели из меня сде-
 лать?
КАТЕНЬКА – (резко перестав плакать) – Как что? Мужа.
АЛЕКСАНДР–С рогами! Папенька мне так и сказал: ты ещё и не женил-
 ся, а уже похож на козла с рогами. Все видели, что вы – пассия
 того гусара.
КАТЕНЬКА – Какого ещё гусара?
АЛЕКСАНДР – Не притворяйтесь! Я говорю о том гусаре, который
 гостил у вас в деревне.
КАТЕНЬКА – Ах, вы о то-о-ом? Так он… Ха-ха-ха!...Он…он мне трою-
 родный братец. Да-с! Братец!
АЛЕКСАНДР–Братец? Знаю таких братцев! Тогда зачем он вам письма
 писал?
КАТЕНЬКА – Неправда!
АЛЕКСАНДР – Да я сам читал!!!... «Ангел мой, Катенька,..» И дальше:
 сю-сю-сю, ля-ля-ля-тополя! И всё про любовь, да про свидания
 на сеновале… Что не так?
КАТЕНЬКА – Так вы на это рассердились?
АЛЕКСАНДР – Мало, что ли?
 (Катенька с презрением засмеялась)
АЛЕКСАНДР – Чему вы смеётесь? – (в сторону) –Улыбнётся –хорошеет!
КАТЕНЬКА – (С презоением) – Какой вы смешной…
 АЛЕКСАНДР – С рогами я был бы ещё смешнее... Ну объясните, зачем
 вы получали гусарские письма? Зачем? Зачем? Зачем?
 - 39 -

КАТЕНЬКА – Не хочу. Вы не стоите того. Умрите в неведеньи.
АЛЕКСАНДР – Нет, как это – умрите… Я не хочу умирать! Объясните,
 умоляю, не будте жестоки.
КАТЕНЬКА – Так уж и быть… слушайте…Вы помните Катеньку Рыб-
 никову?
АЛЕКСАНДР–Рыбникову? Из соседней деревни? Так ведь она Авдотья.
КАТЕНЬКА – Разве? А, ну да! Авдотья. Это старшая Авдотья, а её млад-
 шая сестра – Катенька! Да-с! Так эти письма были ей, а я их
 только передавала. Он даже хотел на ней жениться.
АЛЕКСАНДР – В самом деле?! Вот так?! Катенька Рыбникова…Боже
 мой! Ах, Катерина Ивановна, какой я дурак! Какой я злодей!
 Нечестивец! Клеветник! Терзайте меня, бейте меня! Без вины
 виноват! Простите меня, Катерина Ивановна!
КАТЕНЬКА – (трагически) – Нет… поздно теперь.
АЛЕКСАНДР – Катерина Ивановна, будте великодушны, не заставьте
 умереть с горя.
КАТЕНЬКА – Нет… Я – бедная девушка, люблю гусаров… меня каж-
 дый оскорбить может… мне суждено вечно быть несчастной.
 А вы, со своими деньгами всегда себе найдёте.
АЛЕКСАНДР – Нет!... Не-е-е-ет! Никогда! Я умру!... Какой я негодяй!...
 Но, Катенька, я благородный человек! Я докажу! Как я мог?
 Где ваша рука? Дайте вашу руку! Простите! Я так же люблю
 вас, Катенька! И никогда не откажусь от того предложения, ко-
 торое сделал вам тогда, в деревне! Скажите, способны ли вы
 простить меня? Можете ли вы после всего случившегося стать
 моей женой? Ответ…Я жду ответа!...
КАТЕНЬКА – Противный… А вы не будете меня больше ревновать?
АЛЕКСАНДР – Никогда-никогда! Ответ…
КАТЕНЬКА – Тогда я согласна!
АЛЕКСАНДР – Боже мой – я счастлив!
КАТЕНЬКА – Мучитель! – (обнимает и целует его) – Маньяк! Я сейчас
 же объявлю маменьке! – (Заваливает его в кресло, целует) - И
 сегодня же объявим всем! –(прихватив букет убегает на поло-
 вину Дарьи Семёновны) – Маменька-а-а-а1
 (Финал этой сцены видел вышедший из залы Золотников )
ЗОЛОТНИКОВ – Это что ещё за новость?
АЛЕКСАНДР – Батюшка… это она… Катя тамбовская…
ЗОЛОТНИКОВ – Я видел…
АЛЕКСАНДР – Батюшка, она не виновата: гусар хотел жениться на
 Катеньке Рыбниковой, а моя Катенька невинна и любила толь-
 ко меня!
ЗОЛОТНИКОВ – Да ты, брат, из ума выживаешь!
АЛЕКСАНДР – Батюшка, обнимите менея…
 -40 –

ЗОЛОТНИКОВ – Отвяжись, болван!
АЛЕКСАНДР – Нет, я должен, я обязан загладить своё преступление.
 Как благородный человек, я не могу иначе – я должен женить-
 ся на Катеньке!
ЗОЛОТНИКОВ – Одумайся, иначе я велю освидетельствовать тебя да
 и посажу в сумасшедший дом!
АЛЕКСАНДР – Батюшка, только обнимите!
ЗОЛОТНИКОВ – Отвяжись от меня, осёл! – (уходит в залу)
АЛЕКСАНДР –Вот положение… вот положение…Я женюсь на Катень-
 ке, это моя священная обязанность. Но я просил руки Машень-
 ки. Боже, что за прелесть Машенька!...Идеал! Гибель рассудка!
 Очень и на ней бы хотелось жениться… И Настенька, племян-
 ница – очаровательна, изумительна!... На трёх жениться не поз-
 волят, а на одной мало… - (садится в кресло, обхватив голову ру-
 ками) – Убит, просто убит… Катенька, Настенька, Машенька!
 Настенька, Машенька, Катенька…Что делать? Погибаю во цве-
 те лет!
 (Грянула музыка. Гости в бешенном танце выбегают
 сюда. Здесь и Машенька, и Катенька, и Оперный певец,
 и Подвыпившая дама с Николенькой. Пляска, пляска.
 пляска!Закончилась.)
КУБЫРКИНА – Дарья Семёновна, а у нас радость, моя Катенька выхо-
 дит замуж! За Александра Золотникова!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Те-те-те! Это вы что-то напутали – он женится
 на моей Машеньке!
КУБЫРКИНА – Да они с Катенькой давно обручены, а нынче снова по-
 решили!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Нет-с, извините-с, он пол часа тому просил руки
 моей Машеньки!
 (Александр вжался в кресло и его не видят.)
КУБЫРКИНА – Да куда же вашей Машеньке до моей Катеньки?! Ваша
 Машенька ведь чуток кривобока.
МАШЕНЕЬКА – Ах!...
ВСЕ ГОСТИ – Ха-ха-ха!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА– Машенька моя кривобока?! Это у вас глаза кри-
 вобоки! А Катенька ваша вся на вате! Снять с неё платье, так
 там одна жердина и два прыща!
ВСЕ ГОСТИ – Ха-ха-ха!
КУБЫРКИНА–Что?! Жердина?! Два прыща?! Да нас весь Тамбов знает!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Весь Тамбов так же знает, что ваша жердина бе-
 гала за гусарским офицером, который посмеялся над нею да
 и бросил! Сам гусар у нас тут и рассказывал!
ВСЕ ГОСТИ – Да, да, да!
 - 41 –

КАТЕНЬКА – Ах!..-(падает в обморок на руки матери)
КУБЫРКИНА – А в вашем N… всем известно, какие уроки брала ва-
 ша кривобокая у оперного певца! Да после таких уроков – к по-
 витухам водят!
ВСЕ ГОСТИ – Ха-ха-ха! Го-го-го!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – (Машеньке) – Падай тоже в обморок. дура!
МАШЕНЬКА – Ах!... – (падает в обморок на руки матери)
 (Каждая из матерей тащит свою дочь в разные
 стороны: Дарья Семёновна на свою половину, Ку-
 быркина в залу.)
КУБЫРКИНА – Не бывать вашей кривобокой за нашим женихом! Пять
 миллионов решили захапать?!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Это вы на чужие миллионы заритесь, чтобы
 откормить свою продолговатую – на вату денег не хватает!
КУБЫРКИНА – Чужих женихов отбиваете?!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Тамбовский волк вам жених!
 (Общий шум-гам. Гости устремляются в залу.)
НИКОЛЕНЬКА – Ма-а-ма, а кто папа?
ПОДВЫПИВШАЯ ДАМА – Не помню…
ЗОЛОТНИКОВ – Да-а-а, вот они каковские…- (уходит в коридор)
ОПЕРНЫЙ ПЕВЕЦ – Не понимаю, о чём они все тут… Ми-ми-ми, мэ-
 мэ-мэ, мо-мо-мо! – (и запел)- Люди гибнут за металл,
 Люди гибнут за металл…
 ( и под напев «Барыни», пританцовывая,
 уходит в залу.)
 АЛЕКСАНДР –(выбираясь из своего укрытия) – Вот она штука-то какая!
 Одна кривобока, а другая на вате…Одна любит гусаров, дру-
 гая этого оперного…А я что ж получаюсь – дурак?... Так нет
 же! Я сделаю по своему. Я выберу третью, то есть– первую! Не
 ту, не другую, а третью, то есть – первую!
 (Входит Настенька)
НАСТЕНЬКА – Какой ужас!... Какой позор…
АЛЕКСАНДР–А вот и она…Сударыня, позвольте сказать вам пару слов.
 Вы на меня не сердитесь?
НАСТЕНЬКА – За что?
АЛЕКСАНДР–Как же…Я оказал вам с первого раза столько внимания,
 а потом занялся совершенно посторонними предметами.
НАСТЕНЬКА – Так и что? Ваше право…
АЛЕКСАНДР – Позвольте узнать: у вас нет родственников-гусаров?
НАСТЕНЬКА – Нет…
АЛЕКСАНДР – А оперных арий вы не поёте?
НАСТЕНЬКА – У меня голоса нет.
АЛЕКСАНДР – Какая вы бесценная девушка! Настенька, я торжествен-
 - 42 –

 но предлагаю вам свою руку.
НАСТЕНЬКА – Боже! Вы нездоровы? Послать за доктором?
АЛЕКСАНДР – Вы будете моим доктором.
НАСТЕНЬКА – Извините, мне некогда. – (хочет уйти)
АЛЕКСАНДР – (удерживает её) – Нет, сперва решите участь моей жиз-
 ни. Скажите прямо: будет ли вам приятно, чтобы я женился на
 вас?
НАСТЕНЬКА – Я удивляюсь, как вы смеете так говорить со мной?! Пу-
 сть я – бедная девушка, но я никому не позволю дерзких шуток.
АЛЕКСАНДР – Я не шучу. Я имею положительное намерение жениться
 на вас.
НАСТЕНЬКА – Но я-то не разделяю ваших намерений!
АЛЕКСАНДР – Как это так?
НАСТЕНЬКА – С чего вы взяли, что я могу выйти за первого встречно-
 го? Или, думаете, на ваши деньги позарюсь? Нет, мне ваш бу-
 мажник не нужен. Мне нужен человек, которого бы я могла лю-
 бить и уважать. Прощайте.
АЛЕКСАНДР – Настенька, выслушайте меня!
НАСТЕНЬКА – Зачем? Вы ошиблись во мне. Прощайте!
АЛЕКСАНДР – Так вы мне отказываете?
НАСТЕНЬКА – Решительно.
АЛЕКСАНДР – И никакой надежды не оставляете?
НАСТЕНЬКА – Ни малейшей.
АЛЕКСАНДР – Ну, хоть выслушайте, Настенька…Я глуп, смешон, дер-
 зок, неуч, всё что угодно, только, право, человек я не дурной.
 Виноват ли я, что у меня такое пылкое сердце? Всё думаю, как
 бы полюбить хорошенько, а тут, как нарочно, то гусар подвер-
 нётся, то оперный певец какой, и я в дураках, хоть и с деньга-
 ми! Ну, чёрт ли мне в этих деньгах?!... Я теперь понял: все хо-
 тят моих денег, а меня-то, меня-то самого, никто не хочет.
НАСТЕНЬКА – Поищите, не торопитесь – обязательно найдёте.
АЛЕКСАНДР – Да я вас хочу! Вы открываете мне глаза.Я чувствую себя
 новым человеком! Сжальтесь над моим богатым положением.
НАСТЕНЬКА – Я вам сказала свой решительный ответ. И, поверьте,
 не из кокетства. Не сердитесь на меня… -(холодно приседает и
 уходит)
АЛЕКСАНДР – Час от часу не легче… Давеча было три невесты, а те-
 перь ни одной…
 (Входит Золотников)
ЗОЛОТНИКОВ – Ну, с кем на этот раз поздравить?
АЛЕКСАНДР – Да ни с кем – отказала…
ЗОЛОТНИКОВ – Кто, Катенька? Отлично! Давай обниму.
АЛЕКСАНДР – Нет, не Катенька…
 - 43 –

ЗОЛОТНИКОВ – Машенька? Ещё лучше! Давай обниму!
АЛЕКСАНДР – Да нет! Настенька…
 (Вбегает Машенька)
МАШЕНЬКА – Александр Васильевич, что это значит? Вы делали
 предложение Катеньке? Вы оскорбить меня хотите? Только вам
 это так не пройдёт: у меня есть брат на Кавказе – вы с ним не
 разделаетесь! Слышите ли?
 (Вбегает Катенька)
КАТЕНЬКА–Александр Васильевич, что я узнала?! Вы опять хотите об-
 мануть меня: к Машеньке сватаетесь?! Это уж слишком! Мой
 троюродный братец будет биться с вами на пистолетах! И убь-
 ёт! Неприменно убьёт!
 (Вбегают Дарья Семёновна и из залы Кубыркина.
 За Кубыркиной и все гости.)
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Нет, это так оставаться не может!
КУБЫРКИНА – Извольте объясниться!
МАШЕНЬКА – Да-с, извольте сказать правду!
КАТЕНЬКА – Маньяк! Довольно я страдала от вас!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Вы просили руки моей Машеньки – извольте
 жениться!
КУБЫРКИНА – Вы сватались к моей Катеньке – она дала согласие!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Я не дам оскорбить мою дочь!
КУБЫРКИНА – Не на таковских напали!
КАТЕНЬКА – Что вы глаза вытаращили?!
МАШЕНЬКА – Извольте объясниться!
АЛЕКСАНДР – (Затурканый женщинами, схватился за голову) – Я не хо-
 чу жениться!...
ВСЕ ЖЕНЩИНЫ – Что-о-о-о-о-о-о?!
 (И тут всё происходящее прервалось истошным
 криком Золотникова: «Саша! Саша-а-а!... Беда!»
 Он вбежал в комнату, держась одной рукой за
 сердце, а другой потрясая какую-то бумажку.)
ЗОЛОТНИКОВ – Саша!... Лопнул!... Пропали мы с тобой!... Беда!... Лоп-
 нул!... Дурно мне…
АЛЕКСАНДР – (бросился к отцу, поддерживает) – Батюшка, что стряс-
 лось? Что с вами?
ЗОЛОТНИКОВ – Лопнул… лопнул…
АЛЕКСАНДР – Кто лопнул?
ЗОЛОТНИКОВ – Тамбов…
АЛЕКСАНДР – Что, землетрясение? Тамбов пополам лопнул?
ЗОЛОТНИКОВ – Нет…Откуп тамбовский лопнул. Все залоги пропали:
 и всё моё состояние, и твои пять миллионов! Всё прахом по-
 шло!...Вот депешу получил… Деревенька одна осталась, так и
 - 44 –

 она пойдёт с молотка!.. Саша, у нас больше нет ничего…
 (Пауза. Все поражены случившимся.)
АЛЕКСАНДР – Ну и ладно… ну и слава богу…А я так перепугался: лоп-
 нул, лопнул! Я думал, мочевой, что ли, лопнул, или ещё ка-
 кая зараза приключилась… Ну к чему так кричать? Успокой-
 ся… Денег у нас не будет? А я-то на что? Работать стану, тру-
 диться…проживём…
НАСТЕНЬКА – (в сторону) – А он благородный человек…
МАШЕНЬКА – (с издёвкой) – Ах, бедная Катенька!
КАТЕНЬКА – (то же) – Ах, несчастная Машенька!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Вот вам и пять миллионов…
КУБЫРКИНА – Чуть не впиндюрились. -(Дарье Семёновне) – Ну ничего,
 он ещё молод и остепенится, когда женится на вашей Машень-
 ке.
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Что вы, что вы?! Он сватался к вашей Катень-
 ке, а мы у хороших людей женихов не отбиваем. Пусть живут
 счастливо.
ЗОЛОТНИКОВ – Не думал, не гадал, что и нас с тобой, Александр, мо-
 жет постигнуть такое несчастье. А оно, как гром среди ясно-
 го неба… Ну, свадебку мы тебе как-нибудь сыграем, только
 я хотел бы знать: кто же всё-таки выходит за Сашу?
МАШЕНЬКА – Уж, конечно, не я.
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Нам ещё рано, нам ещё рано!
КАТЕНЬКА – Да и не я!
КУБЫРКИНА – Нищету-то плодить…
ЗОЛОТНИКОВ – (Настеньке) – Так не вы ли?
АЛЕКСАНДР – Нет, батюшка, она мне и богатому-то отказала… Пойдём
 отсюда, теперь надо самому быть человеком. Что ж вы дума-
 ете, батюшка, чурбан я, скотина какая – не чувствую, не по-
 нимаю, чем вам обязан? Вы поработали на своём веку на ме-
 ня, теперь моя очередь. Обеспечу, прокормлю. Работать стану
 кем угодно… - (публике) – Господа, может есть у кого местеч-
 ко? Без протекции сейчас, сами знаете, трудно. Не откажите,
 оправдаю: честен, добр, предан, останетесь довольны.
ЗОЛОТНИКОВ –Идём, идём, Александр, у них у самих тут безработица.
АЛЕКСАНДР –Прощайте, господа… Пойдём, батюшка, будем сами со-
 бой, а не придачей к своим деньгам. А урок этот, батюшка,
 стоит всего нашего былого богатства.
ЗОЛОТНИКОВ – Пойдём, сынок… - (направляются к выходу)
НАСТЕНЬКА–Погодите, Александр Васильевич, я перед вами виновата.
АЛЕКСАНДР – Вы?
НАСТЕНЬКА – Я оскорбила вас давеча, потому что не знала благородст-
 вашей души. Вы оказывается совсем не такой, как сразу по-
 - 45 –

 казались.
АЛЕКСАНДР – Не говорите, не говорите, а то сердце опять кувырком
 пойдёт, а я теперь и свататься-то не смею, потому как нищ.
НАСТЕНЬКА – А я именно теперь и могу согласиться на ваше предло-
 жение. И постараюсь заменить вам всё, что вы потеряли.
 Вот вам моя рука!
АЛЕКСАНДР – Что я слышу?! Настенька…
ЗОЛОТНИКОВ – Дочь моя!... Обними меня!... Ну и ты, сын, обними,
 только в последний раз!
 (На пороге Степан)
СТЕПАН - Князь Ку…Ку…Ку…Ку…
ВСЕ ЖЕНЩИНЫ –(в один голос) – Курдюков!!!
СТЕПАН – Ага-га-га-га…
 (Шум. Оживление. Входит князь Курдюков-
 молодящийся старик на трясущихся ногах)
КНЯЗЬ КУРДЮКОВ – Добрый вечер, господа!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Князь! Князь! Ну что за притча была не приез-
 жать?
КНЯЗЬ КУРДЮКОВ – Что?
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Не приезжать!...
КНЯЗЬ КУРДЮКОВ – Не кричите, я не глухой. Такой базар получился
 с графиней Охлёбовой! Эта старуха решила, что я для неё са-
 мый подходящий жених! О!...
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Да для такого молодца, для такого сокола и по-
 моложе невеста найдётся! Машенька, бери же князя, веди в
 залу.
МАШЕНЬКА – Идёмте, князь – бал в разгаре!
КНЯЗЬ КУРДЮКОВ – Марья Ивановна, пупсик, оторвёмся сполна! От-
 плющимся, отколбасимся! Я с молодыми, внатуре, балдею!
 Ва-ау-у-у-у!
ДАРЬЯ СЕМЁНОВНА – Музыку! Музыку!
 (Гости потянулись в залу)
НИКОЛЕНЬКА – (на князя) – Мама-а-а, это папа?
ПОДВЫПИВШАЯ ДАМА – Не знаю…
НИКОЛЕНЬКА – А ты – мама? – (уходят в залу)
 (Степан подставляет Дарье Семёновне локоть,
 она берёт его под руку и они, не срываясь демон-
 стративно проходят мимо Кубыркиных в залу.)
ОПЕРНЫЙ ПЕВЕЦ – (встал перед Кубыркиной и Катенькой) – А вы лю-
 бите оперу?
КУБЫРКИНА – (за Катеньку) – Оперу? Обажает! И хочет брать уроки
 пения!
ОПЕРНЫЙ ПЕВЕЦ – Даю! – (запел) – На призыв мой нежный и страст-
 - 46 –

 ный, о, друг мой прекрасный, выйди на балкон!
 (Обняв и мать, и дочь за талии, уводит их в залу)
НАСТЕНЬКА –( Золотникову) – Василий Петрович, как же могло слу-
 читься с вами такое несчастье, это банкротство?
ЗОЛОТНИКОВ – Да оно, голубушка, ничего не случилось.
НАСТЕНЬКА и АЛЕКСАНДР – Как не случилось?!
ЗОЛОТНИКОВ – Никакого банкротства.
НАСТЕНЬКА – Что это значит?
ЗОЛОТНИКОВ – Да схитрил, грешный человкк! Вот Сашу своего выру-
 чать надо было, а то налетело вороньё.
НАСТЕНЬКА – А-а-а!.. Теперь все подумают, что я с расчётом. Нет, я
 скорее откажусь от своего слова.
АЛЕКСАНДР – Не-е-е-е-е-е-ет!!!
ЗОЛОТНИКОВ – Нет уж! Сама говорила – слово свято! А если всяких
 толков опасаться – о-о-о-о! Да эдак и жить будет невыносимо!
 Пусть говорят, что угодно, а мы весёлым пирком – да за сва-
 дебку!
 (Все участники спектакля под разудалую
 музыку пляшут финальный танец.)
 
 
 К О Н Е Ц





 620073 г.Екатеринбург
 у. Луначарского 137 кв. 33
 д.т. 350 – 43- 08
 ГУСАРОВ Николай Николаевич