…я не такой.
Двери автобуса закрылись. Народу было не очень много, но почти все сиденья оказались заняты. Пришлось идти в конец салона, к четырехместному трону. Святое место у окошка было пусто, и я не мог не подкрепить известную пословицу.
Недолгое автобусное путешествие пришлось делить с девочкой и двумя мальчиками. Девочка сидела посередине, мальчики по бокам. Я поднял воротник пальто и прижался лбом к стеклу, чтобы не пускать внутрь себя соседей. Плеер сделал бы мою крепость совершенно неприступной. Я бы вырыл глубокий звуковой ров и остался совершенно один. Увы, с плеером случилась беда. Накануне я утопил его в ванной. Не случайно. Я не такой. Я утопил его сознательно. Я думал, что достиг уже вершин просветления. Я думал, что могу отгородиться от внешнего мира без помощи механических костылей. Я ошибся. Автобус тронулся.
– Дурак, что ли, – сказала девочка, продолжая беседу. – Это же лажа. У Синь пятьсот восьмидесятый. А у меня шестьсот второй.
– Покажи тогда, – сказал ближайший ко мне мальчик. Он, видимо, был возбужден ожиданием предстоящего зрелища, потому что начал ерзать, пару раз толкнул меня в плечо так, что я уперся в стекло не только лбом, но и носом.
– Смотри, – сказала девочка.
Люди постоянно обсуждают вещи. Люди доказывают собственную состоятельность себе и другим, приобретая вещи, которые лучше, чем вещи других. Я не такой. Как хорошо, что я не такой.
За моей спиной раздался мелодичный звук. Я опознал стандартный сигнал «Televoice».
– Видишь? – спросила девочка.
– Такой же, – сказал мальчик и хихикнул. – Только название другое.
Эти слова вызвали во мне симпатию к соседу. Я даже хотел повернуться, но потом передумал. Я слишком часто ошибаюсь в людях, думая о них слишком хорошо. Как герой одной моей любимой книги. Так что я сдержал порыв – и не зря.
– Дурак, – повторила девочка. Можно было подумать, что это просто имя ее соседа.
– Сама дура, – беззлобно ответил мальчик. – Объясни тогда, чем он круче?
– Во-первых, – сказала девочка. – Здесь цветов больше на внутреннем дисплее.
– А внешний такой же? – спросил мой сосед.
– Во-вторых, – девочка проигнорировала неуместное замечание. – Скорость обработки сигнала выше.
– Чего?
Автобус остановился. Электрическая женщина, заключенная в колонки над дверями, объявила название остановки. Девочка дождалась, пока автобус снова тронется, и продолжила.
– Того. Раньше звук шел к тебе с задержкой шестнадцать миллисекунд. А теперь – восемь.
– Круто.
– В-третьих, вес меньше. На четыре грамма. И, в-четвертых, тут есть иероглиф «сильное сомнение». Так что СМС можно набирать быстрее.
– Ого.
Люди постоянно обсуждают вещи. Люди доказывают собственную состоятельность себе и другим, приобретая вещи, которые лучше, чем вещи других. Преимущества новых вещей перед старыми зачастую невозможно зафиксировать органами чувств. Поэтому и надо обсуждать вещи. Чтобы стало ясно – твоя вещь круче. Стало быть, круче и ты сам. Я не такой. Как хорошо, что я не такой.
– И сколько стоит? – спросил вдруг второй мальчик.
– Шестьдесят три юаня, – сказала девочка.
– А пятьсот восьмидесятый? – спросил мой сосед.
– А пятьсот восьмидесятый шестьдесят один.
– Да, – сказал мой сосед. – Круто.
– А то, – сказала девочка.
Люди постоянно обсуждают вещи. Люди доказывают собственную состоятельность себе и другим, приобретая вещи, которые лучше, чем вещи других. Преимущества новых вещей перед старыми зачастую невозможно зафиксировать органами чувств. Поэтому и надо обсуждать вещи. Чтобы стало ясно – твоя вещь круче. Стало быть, круче и ты сам. В финале обсуждения обязательно пойдет речь о цене. Ведь только более дорогая вещь может считаться однозначно лучше. Я не такой. Как хорошо, что я не такой.
Соседи мои замолчали. Это не могло не радовать, хотя какое-то время я провел в напряжении. Я боялся, что разговор у них снова начнется. И заговорят они о телепередачах. Люди постоянно смотрят телевизор. Часами тупо смотрят на плоские и не очень экраны. Я не такой.
Следующая остановка была моя. Салон автобуса я покидал без сожаления. Разве только стало немного грустно, что место, освященное моим присутствием, опустеет. И будет заполнено чем-то другим. А носитель этого чего-то не такой, как я. Почти наверняка. Впрочем, кто знает. Иногда все-таки хочется думать о людях хорошо, не боясь возможной ошибки.
До квартиры Лай Иена я добрался минут через десять.
Он долго не открывал. Я дважды звонил. А потом долго прислушивался к возне за обитой коричневым дерматином дверью. Лай Иен, как всегда, принимал меры предосторожности. Я его не осуждал. Паранойя – наша неотъемлемая черта. Мы же не такие, как все.
Наконец, дверь открылась. Впрочем, поначалу Лай Иен не снял цепочку. Он не стал здороваться. Несколько секунд молча смотрел мимо меня. Сначала его взгляд сфокусировался на кусочке пространства над моим правым плечом. Затем Лай Иен изучил вселенную слева от меня. Наконец, глубоко вздохнув, он снял цепочку и пустил меня внутрь.
– Привет, – сказал я, войдя в темную прихожую.
– Чего так долго?
– У меня же машины нет, – сказал я.
Лай Иен запер дверь и придвинул к ней тумбочку – единственный предмет мебели в прихожей. Выполняющий, к тому же, изначально не предусмотренную функцию. Я всегда думаю, что это высшее счастье для любой вещи.
– Понятно, – сказал Лай Иен и улыбнулся. – Достал.
– Достал? – переспросил я, чтобы еще раз услышать это сладкое слово.
– Да, – сказал Лай Иен. – Достал.
Я обнял его. Мы рассмеялись.
– Раздевайся.
Я снял пальто и бросил его на пол. Я не забочусь о внешнем виде. Я не такой.
– Ботинки можешь не снимать.
– Ясен пень, – сказал я.
Мы прошли в комнату.
Обстановка здесь была скромная. Старый диван у одной стены, и компьютер с большими колонками у другой – прямо не полу. Ни стола, ни стульев, ни даже циновок. Здесь не Европа и не Китай. Здесь все по-другому. Люстры или лампы тоже не было – быстро догоравший за окном зимний день давал совсем немного света, который с трудом проникал в комнату через грязное окно.
– Ну, – сказал я. – Языками после будем чесать. Доставай.
Лай Иен понимающе улыбнулся. Он подошел к дивану, опустился на пол и вытащил из-под дивана плоскую коробку. Открыл ее. Внутри лежали открытки. Когда-то Лай Иен их коллекционировал. Теперь же они служили камуфляжем. Им повезло так же, как и тумбочке в прихожей.
Под открытками лежал маленький пакетик с таблетками. Лай Иен открыл его и вытащил два розовых колеса для повозки, которая увезет нас в другой мир.
– Вот.
Он протянул мне ладонь.
Я пригляделся.
– Вообще-то похоже не «Симпсонов». Я их у Тинга ел на прошлой неделе.
– Дурак, – сказал Лай Иен. – У Тинга ты «Симпсоны» ел. А это «Футурама». Новая вещь. Мы, может, вообще первые по эту сторону экватора. Кто их пробует.
– Ну, может и так, – сказал я. – И чем же они круче?
Всегда надо узнать, что бросаешь на кишку. Потому как кишка-то не казенная.
– Во-первых, – сказал Лай Иен, успокаиваясь. Биохимические лекции были его коньком, и я был рад, что дал возможность товарищу прийти в привычное и радостное состояние. – Как ни трудно догадаться, они сильнее. Примерно в два раза.
Я кивнул и сел на диван. Вообще-то, мы обычно едим настолько мощный stuff, что определить, какой из препаратов сильнее, невозможно. Но сказанное Лай Иеном все равно звучало приятно.
– Во-вторых, у них скорость всасывания выше.
– Да? – спросил я.
– Караганда, – сказал Лай Иен. – У «Симпсонов» приход через две минуты, в среднем. А здесь от сорока до восьмидесяти секунд.
– Здорово, – сказал я. Самое противное – это ждать прихода. Каждая секунда тянется невыносимо долго. Поэтому скорость всасывания крайне важна.
– В-третьих, у них диаметр меньше на два миллиметра. Легче прятать.
– Угу.
– В-четвертых, трип интересней. Но это я толком не знаю, потому как не пробовал.
– Ясно, – сказал я. – Дорого?
– Восемьдесят юаней, – сказал Лай Иен.
– Ого. За две?
– За одну, – сказал Лай Иен. – Восемьдесят за две это лажа какая-нибудь для лохов. Мы же не лохи?
Я засмеялся. Лай Иен тоже.
– На той неделе тогда отдам, я столько не принес.
– Говно вопрос.
Он повозился с компьютером. Запустил проигрыватель. Вывел на монитор переливающуюся всеми цветами радуги спираль. Но колонки отключил.
– Музыку не будем включать. Говорят, с музыкой совсем накрывает.
– Как скажешь.
Лай Иен сел на диван. Дал мне одну таблетку. Мы одновременно закинулись и стали молча смотреть на монитор. Чтобы скоротать время, я стал считать про себя. Хотелось проверить слова Лай Иена на счет скорости всасывания. Когда я добрался до шестидесяти двух, спираль на экране взорвалась.
28 января 2006 года, Зеленоград.