Петрович по жизни был мужчиной обстоятельным – то есть знал, что ему нужно, и чего он реально сможет достичь на земле нашей грешной. А посему он философически воспринимал все житейские катаклизмы, и даже обрушившийся на Россию в конце ХХ века шквал перемен не смог выбить его из колеи. Зависть он почитал грехом смертным, и отнюдь не истекал желчью, наблюдая кое-кого из былых своих сотоварищей по НИИ восседающими в роскошных иномарках в окружении дюжих охранников и умопомрачительных девиц. Каждому своё – Петрович полностью разделял сию несложную житейскую мудрость.
Не чувствовал он себя ущербным и от того, что его достойная супруга выбилась в бизнес-леди и успешно руководила небольшой, но крепко стоящей на ногах туристической фирмой. Жена оказалась более приспособленной к новой жизни – так что ж теперь, вешаться из-за этого? Не всем же звёзды с неба хватать – умейте довольствоваться тем, что имеете!
Поэтому в настоящий момент Петрович пребывал в состоянии умиротворённом. Супруга укатила в очередной рекламный тур (как и с кем она проводит там время, наш герой предпочитал не думать), и Петрович был предоставлен самому себе – причём в преддверии выходных. Не так плохо, не правда ли?
Изначально он намеревался зазвать к себе кого-нибудь из старых приятелей, но затея завяла на корню – все друзья оказались при делах. Мысль об адюльтере в рассудительной голове Петровича даже не возникла: он трезво оценивал свои скромные шансы в амплуа Дон-Жуана, а идея воспользоваться услугами жриц свободной любви никогда не находила у него отклика. Просчитав возможные варианты (и отбросив фантастические), Петрович остановился на реальном, а именно: скоротать вечерок у телевизора под рюмку-другую да под бередящий душу «Штрафбат». Приняв решение, эстет направился в «24 часа», где его внимание привлекла притулившаяся в уголке оригинальной формы бутылка без ценника. Озадаченный вопросом продавец почесал затылок, посмотрел в потолок и (видимо, узрев там подсказку) жадничать не стал. Петрович расплатился и возвратился с вожделённой емкостью под родимый кров. Поставив на столик перед телевизором высокую рюмку на тонкой ножке и блюдце с колбаской-сыром, он недрогнувшей дланью свинтил пробку и….
Ему показалась, что сработала подсунутая хитроумным террористом адская машина – всю комнату заволокло синеватым дымом. Огня и грохота не последовало (равно как и ран-увечий), но в дымном облаке материализовалась неулыбчивая восточная физиономия. «Террорист всё-таки…» – обречённо подумал Петрович.
– А вот хрен тебе! – раздражённо буркнула рожа. – Джинн я, а не террорист! Слыхал, небось? Ну, там, Алладин-Хоттабыч. Сказки читал?
– Э… я… да… – промямлил ошарашенный хозяин. – Это, конечно! Ты… желания, да? Выполняешь? А?
– Угу, – по-прежнему недружелюбно подтвердил джинн. – Работа такая. Но учти: ты тут особо губу не раскатывай – всякие там дворцы-принцессы… Нету!
– Почему? – не въехал в тему Петрович.
– Потому! – отрезал джинн. – Я в этом вашем лабазе по собственной дурости оказался – в кости ифритам проиграл. Пятьдесят желаний! После каждого – опять полезай в бутылку, бутылка в магазин – другого клиента ждать. Лимит желаний выбран – тебе могу предложить одно.
– Какое? – тупо спросил так ничего и не понявший Петрович.
– Смерть на выбор.
– К-ка-а-ак?
– Смерть на выбор, – терпеливо повторил джинн. – Объясняю: я тебе предлагаю три варианта, а ты выбираешь – по вкусу. Да не трясись – тут же не окачуришься! Помрёшь выбранной смертью через энное количество лет. Я тебе даже дату не назову – чего зря волновать? Скажем, так – в годах преклонных. Дошло? Выбирай давай – ждать некогда, мне отыграться охота!
– А…. А если я, это, и не желаю вовсе? – Петрович не мог поверить в реальность происходящего, а при словах «выбрать вариант ответа» у него в памяти всплыло абсолютно неуместное в данной ситуации «позвонить другу».
– А вот тогда я тебя и спрашивать не буду! – враз посуровел джинн. – Секир башка – шайтан карачун! Усёк? То есть: укокошу по моему собственному выбору – тут же! Слушай, не нервируй меня, ладно, да?
Рассудительность всегда была присуща Петровичу. Наконец-то сообразив, что всё это не понарошку, и что спорить с этим дымным типом бессмысленно, он смирился. В конце концов, помирать «в годах преклонных» всё равно придётся, тогда почему бы и не выбрать, как именно помирать? Ему, Петровичу, повезло – ведь подавляющее большинство людей такой возможности не имеют! Окончательно успокоившись, он спросил нервного джинна:
– И что ты имеешь мне предложить?
– О! Давно бы так! – повеселел тот. – Вариант первый: пасть в бою за отечество – как герой! Как эти, триста спартанцев у Фермопил. Историю знаешь, да?
– Не хуже тебя, перегар летучий! – дерзко ответил осмелевший Петрович, припомнив кое-какие правила обращения со всякими там чертями по вызову. – Дальше!
– Хм-м-м, – пробормотал джинн. – Борзеешь, однако. Вариант второй: в конце долгой и счастливой жизни умереть в один день с любимой супругой. Как древнегреческие….
– Знаю, – перебил его Петрович, – Девкалион и Пирра!
– Смотри-ка… – в рокочущем голосе джинна прорезались уважительные нотки.
– А то! Что я, по-твоему, лох чилийский? А третий вариант?
– Третий? Помереть в постели, лаская молоденькую девицу, – как договаривались, на склоне лет. Говорят, ваш генерал Скобелев так умер – вах, джигит был!
Петрович не ответил – думал. И его осенило – недаром матмех окончил в своё время – граничные-то условия строго не заданы! Значит…
– Значит, так, – он приосанился, и джинн изобразил почтительное внимание. – Я хочу в почтенном возрасте, – джинн подтверждающе кивнул, мол, верно, – погибнуть за Родину в постели с юной любовницей в один день с горячо любимой супругой! – выпалил Петрович на одном дыхании. – Вот!
Джинн побагровел – визуально это выразилось в резком потемнении дыма, из которого было соткано его тело. Он приоткрыл рот, силясь выразить обуревающие его чувства.
– Ничего не знаю! – тут же пресёк эти поползновения находчивый заказчик. – Запрета на совмещение услуг не было, а за пределы предложенного я не вышел! Я ж не требую скончаться далай-ламой или там олигархом каким…. Так что всё, будь любезен!
Джинн разразился длинной тирадой на фарси (или на бенгали? Петрович не шибко разбирался в восточных языках) и вознамерился исчезнуть, но не успел.
– И ещё одно: ты меня без выпивки оставил! Смерть смертью, а мне теперь что, опять в лабаз топать? Моральный ущерб налицо – и материальный, кстати, тоже! У нас, как-никак, правовое государство, понимаешь…
Узник азарта не нашёл, что возразить, – вероятно, с подобным не сталкиваться. Вместо ответа он извлёк из ниоткуда бутылку «Камю» и молча поставил её на стол.
– Держи, – буркнул джинн. И добавил. – Шайтан твоя душа!
С этим словами он бесследно растаял, пропала и служившая ему обиталищем бутылка странной формы. Выпив пару рюмок отменного коньяка, Петрович задумался: а упомянутую юную любовницу ему предоставят уже перед самой кончиной? Лучше бы пораньше – лет этак на двадцать. И как он будет биться с врагами Родины, если будет занят совсем другим делом? Надо было уточнить… Впрочем, до этого ещё далеко. Придёт время – узнаем!