В прозрачном стекле отражалась розовая улыбчивая луна…
А может, и не отражалась. Может она просто тихонько заглядывала в мою комнату. Может, она даже была не розовой и улыбчивой, а зеленой и хмурой. Может быть, она недовольно прикрывалась пробегавшей мимо тучкой, и до моего прозрачного окна ей не было никакого дела…Не знаю. Я просто спала.
Сегодня был хороший день. Просто отличный…Я с самого утра бродила по городу, по узким улочкам, еще не просохшим от недавнего дождя. Я шла в солнечных очках, слушала непонятное жужжание и стрекотание прохожих и улыбалась им… Я пыталась усмирить свои желто-зеленые хохочущие мысли, которые, казалось, били искристыми фонтанчиками из моих глаз, рук, ног. Нарвала букетик ромашек и ноготков. Я говорила сама с собой. Я говорила о тебе. Без остановки, без задумчивых пауз – просто говорила и говорила. И улыбалась. И опять рассказывала что-то жадному и внимательному слушателю – небу. И городу.
А потом я сидела на лавочке в парке, болтала ногами и разбивала мелкими камушками звонкие зеркальные лужи. И еще в этих тысячах городских зеркал отражалось летнее сочное небо. Так хотелось тучу. Хоть одну, хоть самую маленькую. Белую, или голубую, или светло-серую со снежной меховой опушкой…Но небо, отраженное в лужах было летним – чистым и прозрачным. Только пару раз его словно расколол на две части тоненький голубоватый хвост самолета. Небо раскалывалось с шумом и треском, но оно словно состояло из густого киселя. Неровная светлая полоса утонула в брызжущем аквамарине – словно и не было ее вовсе…
И я шла дальше. Без всякой цели. Шла…и пела. Я не могла молчать. Я могла только петь и говорить о тебе. Я могла бы бесконечно говорить о тебе, но город давно не слышал, как я пою. А о чем можно было петь? О желто-зеленых мыслях? О лужах-зеркалах? О кисельном небе? Нет…Петь можно было только о любви. То есть, о тебе. Понимаешь? Вот я и пела. Так, чтобы слышало все-все вокруг. О тебе.