ТРОЙНОЙ ПРЫЖОК В ШИРИНУ
(Рассказ)
- Кузякин, ты где? Тебе звонят!
- Кто? - последовал вопросительный ответ из-за двери сортира, сопровождаемый серийным выхлопным грохотом.
- Володька, твой зам по кадрам, - Валентина Кузякина просунула телефонную трубку в приоткрывшуюся дверь туалета.
- Сань, привет! - глухо заговорила трубка в спёрнутом воздухе сортира, - я, кажется, нашёл.
- Чего нашёл? - продолжал тужиться Кузякин.
- Секретаршу, блин, тебе, кого ж ещё!
- Ничего? Грудь есть?
- Всё есть: и ноги и сиськи и даже мозги.
- Это хорошо. Грудь-то нормальная, не прыщичная?
- Да понравится тебе, не переживай.
- Хорошо, - облегчённо уже протянул Кузякин, и, понизив голос до полушёпота, добавил, - ты сегодня на банкете Вальке моей не трепанись про то, что нашёл и вообще...
- Обещаю и торжественно клянусь!- заверила трубка.
- Валь, забери трубку! - крикнули из сортира, - про сегодняшнюю тусовку не забудь, поняла! Да не выёживайся сильно, с брюликами поаккуратней, а то другие жёнки шипеть будут, что Кузякин, сволочь, остальных подельников обворовывает, да деньги на свою бабу тратит. Как ёлка африканская блестишь вечно, Валь! - добавил голос, когда в щель двери трубку приняли обратно.
- А им-то какое дело, мокрощелкам! Все три твоих подельника новых жён поимели себе, так теперь эти малолетние змеюки шипят, им видите ли, ещё мало понакупили. Старые козлы!
- Ты про кого это ругаешься, Валя? - строго сказал Кузякин, выходя из сортира.
- Санёк, если ты меня вздумаешь бросить, так уйдёшь от меня гладким.
- В каком смысле - гладким?
- Пообрываю тебе все причинные части тела - и отпущу.
- Да ты что, Валя! Да я ж тебе верен навсегда, как такое говорить можно?!
- Я за тобою, Санечка, следить не стану. Только имей в виду то, что тебе сказано. Воспитываешь мужика, нервы организма тратишь, а как только доведёшь полуфабрикат до товарного вида - на тебе, тут уж на готовенькое налетает разная шелупонь, у которой только и форы, что задница молодая, и сразу петь этому дураку: ты самый-пресамый, у тебя самое-пресамое, с тобой мне так органично, что невозможно! Мужик и поплыл мозгами. Его сразу берут ежовой рукавичкой за то самое - и всё... Вот все твои дружбаны так попали. Теперь ходят на коротких поводках, папики в калошах!
- А почему в калошах папики?
- Не знаю. К слову пришлось. Садись, кушай свой утренний овёс.
Банкет удался на славу. Корпоративный юбилей отметили как положено, громко, с фейерверком на набережной Речки. Потом - до утра катание на речных трамвайчиках с продолжением выпивки и танцев на борту маломерных судов. К утру субботы народ приморился, особо отличившихся в пьянстве взяли на замету безопасники, дабы в понедельник доложить о неблагонадёжных питухах начальству в особом рапорте. Четверо отцов-основателей фирмы с жёнами заканчивали торжество на особой, отдельно арендованной яхте. Жёны натужно улыбались и поочерёдно дружили друг против дружки, а против кузякинской жены - всегда втроём. Валентина, как старшая по званию и возрасту, холодно презирала всех трёх по праву первичности к выскочкам-парвеню.
Мужчины пили в меру в их присутствии. Однако стоило дамам удалиться по дамским делам, стремительно навёрстывали упущённое нелегальным образом. Кузякина, оставшись одна среди мужчин, сказала мужу на ухо:
- Глянь, как они своих молодух боятся. Прямо пукают со страху. Пьют тайком, как мальчишки. Цени, Кузякин, свободу, которую я тебе предоставляю, надеясь на взаимность и твою умную голову.
В понедельник с утра Кузякину привели новую секретаршу. Когда она вошла, у него трепетно зашевелились ноздри, настолько внешне подходила барышня под его теперешние кузякинские понятия о 'гении чистой красоты'.
- Присаживайтесь, поговорим. О себе вкратце, пожалуйста... - Кузякин скосил глаза на бумагу с её резюме, - Екатерина Михайловна.
- Я, Слесарева Екатерина Михайловна, родилась в одна тысяча девятьсот восемьдесят втором году в городе Никополь на Украине в семье... - заученно начала рассказывать барышня, однако Кузякин её благодушно прервал, - не надо, Катя, у меня перед глазами Ваша жизнь. Вы расскажите лучше о своих перспективах на личную жизнь, о планах по созданию семьи, ибо девушки и незамужние женщины имеют свойство выходить замуж или просто вдруг заводить детей, что создаёт определённые проблемы для фирмы, где они служат. Всё ж Вы будете и лицом фирмы и, в некоторой степени, хозяйкой как минимум, приёмной первого лица нашего предприятия.
- Нет, Александр Львович, в моих планах дети не фигурируют. Пока, во всяком случае.
- Хм, ясно. А насчёт чай-кофе-коньяк приготовить, здесь опыт есть?
- Давайте я лучше делом докажу, хотите? - Катерина лучезарно улыбнулась Кузякину и после его одобрительного кивка грациозно выскользнула из кабинета. Кузякин облизнулся про себя, сосканировав её ладную фигуру в тёмном деловом костюме и не очень короткой юбке, лишь подчёркивающей породистость ног. 'Мой размер' - подумал про себя Кузякин и достал сигару из деревянной коробки. Обрезал сигару ножичком, раскурил от зажигалки в малахитовой оболочке, начал разбирать бумаги. В дверь постучали.
Вошла Катерина, вместе с нею вплыл аромат свежесваренного кофе. К нему подан был коньяк в рюмке и несколько рогаликов, явно не фабричной выпечки.
- Это я сама испекла. И кофе купила эфиопский. Товарный чек взяла. Молоко не предлагаю, - предвосхитила кузякинские вопросы Катерина.
- Хорошо и полезно заранее знать вкусы руководства, - несколько самодовольно одобрил кофе и рогалики Кузякин, попыхивая сигарой, - ты принята без испытательного срока. Приступай к делам, ... Катя.
- Кузякин, у меня для тебя сюрприз есть, - загадочно сказала ему Валентина вечером за ужином. Кузякин напрягся. Сюрпризы жены обходились ему, как правило, недёшево.
- Дорогой? - осведомился он, прихлёбывая чай.
- Ну что у тебя сразу - дорогой не дорогой. Нет, не дорогой, мой дорогой! Скорее приятный, вроде чесотки.
- Какой чесотки? - не понял Кузякин.
- Когда почесался и ещё хочется.
- А-а.
- Я тебя оставляю одного на целых десять дней, Саня. С Маней и Дашкой хотим на море слетать. Тур взят, осталось тебе его оплатить и проводить жену до трапа. Будешь против, или денег дашь?
- Валя-Валентина, - не смог удержаться, чтоб не расцвести, Кузякин, - ну конечно, золото моё, оплачу. Только...
- Что - только? Пищу на это время тебе будет готовить домработница, потерпишь полторы недели. Гулять с собакой - не должно быть проблем...
- Я не про то.
- А про что, мил человек?
- Да скучать я по тебе буду, вот что.
- А это хорошо. Слаще буду после разлуки. И сегодня я к тебе, милый, хорошо отнесусь на дорожку. Неоднократно...
- А ты что, уже завтра улетаешь?
- Да.
- Ну раз решила, значит так тому и быть.
- Деньги давай, утром платить стану.
Проводить жену Кузякин не смог, завертели дела. Она побухтела по телефону и, уже с борта самолёта, сделала наказ:
- Любезный муж, я желаю тебе хорошо поработать за время моего отсутствия, вести себя пристойно и не ронять в помойку моё к тебе почти неограниченное доверие. И помни наш разговор о перспективах ревизии твоей аполлоновской анатомии в случае чего. Целую. Жена.
- Хорошего отдыха, дорогая! - с фальшивой грустью в голосе пропел в телефон Кузякин.
От приглашения в ресторан Катерина не отказалась. Однако после него категорически заявила, что:
- Александр Львович, мы ещё недостаточно знакомы, чтобы обсуждать большее.
Львович в сердцах велел водителю отвезти её домой, однако, поразмыслив, решил, что обижаться не следует. Мало ли что бывает у женщин. Решил подождать развития событий. Они и развивались довольно бойко. На два дня ему пришлось уехать в столицу. Дом остался на верную домработницу Юлю, бывшую одноклассницу жены, женщину хозяйственную и неприступную, вдобавок, совершенно не во вкусе Кузякина. Ещё через четыре дня, уже в пятницу, Кузякин в конце рабочего дня предложил Катерине завтра утром поехать к нему на выходные на дачу. Она согласилась. Кузякинская душа пела в предвкушении близлежащей победы.
- Давай, Катя, выпьем за любовь, - наполнил бокалы Кузякин. В открытые окна врывался летний ветер, шевеля чудные, тёмно-каштановые Катины локоны.
- У тебя волосы цвета отожжённой меди, Катенька, - громким шёпотом произнёс Кузякин, намереваясь обнять её талию.
- Здорово, Кузякин! - грянуло от двери. Кузякин повернул голову на этот инопланетный звук. В дверях стояла жена Валентина, скрестив руки на груди.
- Здравствуйте, тётя Валя, я всё сделала, как договорились, - не переменив позы, лукаво произнесла секретарша. Кузякин почувствовал, что стал младенцем и его яички вернулись назад в брюшную полость, как до рождения. Он начал понимать, что 'попал конкретно'.
- Александр Львович, законный и верный ты наш! - торжественным тоном судьи произнесла Валентина, - познакомься, это Катя, моя двоюродная племянница. Вина жене налей, не сочти за труд. Спасибо. Не тряси бутылку, она не хер, скатерть не тебе стирать. Ну, рассказывай, как тебе служится, с кем тебе дружится, мой молчаливый солдат.
- Здравствуй, Валя, как там вода? - сипло выдавил мысль Кузякин.
- Хорошая вода. Мокрая и солёная. Что делать-то будем, мужчина? Ваши предложения по поводу и без него. Катя, выйди, спасибо тебе. Погуляй на природе. Вот деньги, расплатись, пожалуйста, с такси.
- Хорошо, тётя Валя.
- Что молчите, кавалер? Давеча вы красноречивы были весьма. Про волосы цвета отожжённой меди обмолвились. Красиво говорили, понравилось. Только не мне, к сожалению, говорились эти звуки. Молчишь... Ладно, тогда я тебе кое-что напророчу, но сперва вроде миссис Марпл пару слов скажу. Для прояснения международной обстановки, так сказать. Первое и главное: ты - мудак, Кузякин. И дело у тебя на фирме поставлено из рук вон херово. Своего кадровика уволь на хрен, он за такие деньги мог бы и посерьёзнее проверить кандидаток на вакансию офис-менеджера, то бишь твоей секретарши, а не только по размеру лифчика да по ногам, мать вашу, козлы полорогие! Он твои вкусы знает, однако я их знаю получше его! Всё ж двадцать с лишним лет с тобою маюсь, отчего ты и живой и в люди вышел. Как ты думаешь, по какой такой мудрости эта девица двадцати с небольшим лет в первый же день явилась на работу, уже зная твои пристрастия и по сорту кофе и насчёт рогаликов с маком, а? И насчёт одежды, то есть длины юбки, цвета колготок и даже покраситься ей пришлось, чтобы мой добрый, верный муж запал на неё с первого взгляда, зараза такая? А на духи её ты обратил внимание? Нет, не обратил, точнее, учуял, они убойно сработали, духи Катины, которые я ей дала перед отлётом. Только у тебя сразу другое место заработало, а не головной мозг. Да, проверила я тебя на славу. Жди моей благодарности. Она будет для тебя памятной навсегда. Молчи и слушай, если не хочешь попасть круче. Далее, ты даже не поинтересовался у меня, на сколько дней я улетаю. Лень было ваучер мой посмотреть, да? Точнее, не лень, а свербило уже тебе, что возможность появилась покобелировать беспошлинно! Зачем у жены спрашивать лишнее, напрягаться, пусть дура летит себе подальше, а я тут с малолетними оттянусь, как и все твои компаньоны! Вот о чём ты думал, а не о том, что жена могла обмануть тебя в сроках, что летит она не на десять дней, а всего на неделю. Где там! Нет, у мужчин вместо мозгов - яйца. Только они об этом забывают, всё вам кажется, что женщины, особливо жёны - так, второй сорт, недомерки, одним словом. Вот, видел дулю! Сам такой, недомерок! Пока на сегодня всё. Выметайся-ка ты на второй этаж, я тебя позову. А мы с Катей отпразднуем день победы. До скорого свиданьица, муженёк!... И чеши, давай, репу, думай, как будешь и чем грех замаливать. Прыгун с шестом, Санька-олимпиец, артиллерист сортирный! Катюша, ты далеко?
- Иду, тётя Валя! - услышал, поднимаясь по лестнице на второй этаж, Кузякин такой волнительный голос так неожиданно обретённой дальней родственницы. Поднимался он с бодростью висельника, идущего на эшафот к петле. 'А если б она дала?' - пришла ему в голову уж совершенно фантастическая мысль. 'Нет, не дала бы, у Вальки всё продумано было' - вяло подумал Кузякин, выходя на балкон. Погода стояла райская.
КОНЕЦ