Об этой стране можно услышать только здесь и сейчас. Люди в ней такие же, как и мы с вами. То есть в вопросах существования они разбираются не больше нашего. Вот только рождались они с одним лишним числом. Это число говорило, сколько проживет человек, который появился теперь на свет. И родители не гадали, какое первое слово скажет ребенок, они ждали, причем в немыслимом напряжении. Позже, конечно, научились принимать числа адекватно и спокойно. Так вот говорит маленький человечек, еще не совсем понимая, говорит «Пятьдесят семь». Потом подрастает и в День Рождения его уже не первый День Рождения на торте он задувает (конечно, родные помогают) пятьдесят шесть красивых свечек. Вот так и жили. Только вот с женитьбой беда совсем была. Ну, как же можно будущей невесте сказать, что тебе пять. Она же этого не вынесет, а обман нести тебе самому не хочется, хоть и не долго нести.
Милро и Спин улыбаясь, смотрели на маленькое чудо, которое они окрестили Памиром. Памир был сыт и готов был резвиться или вообще как-то использовать свое бодрствование. Он решил, что пора ему общаться с этими милыми людьми и сказал отчетливо и громко, чтобы нельзя было сомневаться в услышанном: «Мама». И не дав родителям опомниться, перевел взгляд на отца и произнес не менее родное: «Папа». От умиления Милро и Спина не осталось и следа. Как?! Ни двадцать, ни шестьдесят, а мама и папа!
Сам Памир, повзрослев, относился к этому с юмором: Сколько мне? Не знаю, но я живу уже двадцать лет! Хорошо, что правильно отнесся – не боялся за каждый день, но жил, как бессмертный.
Он и теперь живет. А, услышав вопрос о возрасте, он в первую голову улыбается, а затем говорит: Сколько мне я не знаю, да я уж и не помню, сколько живу на этом свете. Вы уж, пожалуйста, не пилите меня вопросами, чтобы посчитать кольца!