Привет, мой любимый, мой замечательный…народ. Хочется поболтать. Начинаю тебя дразнить. Я буду рассказывать твою собственную сказку. Но по-своему. А ты ее давай, узнавай, ты ж ее написал, народ. Про одного популярного героя, который почему-то плохо кончил, а мне это не нравится, хоть это и твоя мудрость, народ. И поэтому я ее расскажу по-другому.
Где-то в рецке я случайно назвалась «твоя страна». Вот примерно такой расклад: ты – народ, я – страна. Понял?... Молчание – знак согласия. Ну, поехали. Итак…
ТЕБЕ, КАК ВСЕГДА (это просто посвящение одному человеку, а, может, каждому, не обращайте внимания, или, наоборот, обращайте и принимайте на свой счет)
СУПЕРСТАР
Как же она хотела его достать, а он оказывался неуловимым. Вроде такой же, как все. Внешне не отличишь. Вон они, как один: круглые, пышные, вкусные (Угадал?). А этот? Только хохолок чуть задиристей торчит бугорком и рыжеет жареной корочкой наверху, только улыбка всегда до ушей, которых нет, и окружены лучами, как два синих солнца, хитрые смешливые глаза.
Как же ей хотелось…! Но не удавалось!
Ну никак не желал он быть завтраком, обедом, ужином и даже десертом. Не мое, говорил, призвание, и удирал.
Но она не сдавалась.
Как он узнавал, как читал ее мысли? Как он замечал, что охота уже началась, и не просто охота, а именно на него? Это было для нее непостижимо. А он только откатывался при ее появлении, словно удивленно заявляя:
«Почемуй-то именно я? Что я крайний? Вон их сколько таких же. Есть посвежее. Кушайте на здоровье».
И исчезал, оставляя таять в воздухе задорную улыбку.
Вилка втыкалась: крак, мимо, опять облом! Улыбка, исчезая, ухмылялась. А он уже катался в другой тарелке и обиженно косился на нее, на вилку. И его невинные глаза, рассыпая голубые искры возмущения, молча упрекали и утешали: «Я не то что бы совсем отказываюсь, нет, конечно, но сейчас я не готов ни психологически, ни морально. И к тому же я ведь не вкуснее других». И по новой заводил он свою песню:
«Почемуй-то именно я? Что я крайний? Вон их сколько таких же. Есть посвежее. Кушайте на здоровье».
Прыжок! Просвистевшая рядом вилка воткнулась в стол.
Крак, мимо, опять облом!
И, конечно, в том, что он говорил, была своя правда. А, может, не только своя, но и его. Печка работала неутомимо, поставляя все новые и новые партии свежих, румяных, аппетитных.
«Чем не еда? Почему охота только на меня? Что во мне такого?»- возмущался обиженно он, хитро глядя в сторону опять промахнувшейся вилки.
И по новой заводил он свою песню:
«Почемуй-то именно я? Что я крайний? Вон их сколько таких же. Есть посвежее. Кушайте на здоровье».
А она возмущенно фыркала и делала вид, что просто тут гуляла.
«Да что ж за дела? Опять удрал», - возмущался все более активно ее внутренний голос.
Ей самой порой было непонятно, что она так за ним гонялась. Ну не сошелся же свет клином на нем одном? Вон и корочка его отвердела, румянец поблек, и никто не рискнет совершенно точно назвать его пышным. Никто. Наконец, поняла.
Было очевидно, что их отношения давно уж не те, что вначале. То, что было для нее охотой за едой, стало просто охотой, то есть игрой. Но в этой игре почему-то только он был победитель, разжигая и раззадоривая ее азарт. «Ап!» А он не в тарелке, а на стуле. «Крак!». Он на полке в углу. Как он туда попал? «Ух!». И тарелка вместе с ним проехала мимо. «Оппа!» И стакан свалился прямо на нее.
«Бррр!», - отряхнулась вилка и застыла, уставившись на него. А он растворился прямо на ее глазах. «Все! Не могу!»,- рухнула вилка на стол. Но не ударилась. Что-то смягчило ее падение, быстро откатившись вбок.
Вилка отдыхала долго, составляя мысленно коварный план. «Слишком откровенна моя охота,- решила она, - надо притворяться». И тихонечко подвинулась в нужную сторону. На маленький шаг. Нет, пардон, на зубчик. Незаметно. Он внимательно посмотрел на нее. Вилка мысленно проорала: «Нарушение частного пространства! Не сметь читать!». Он равнодушно отвернулся, словно потеряв к ней всякий интерес, и, разве что не начав свистеть, легкомысленно стал разглядывать стены. Вилка, обрадованная моментом, бросилась напролом и… повалилась на пустое место. Как оказалось.
«На всякого мудреца довольно простоты!» - с реактивным грохотом пронеслась над ней устремившаяся в окно цитата и с визгом рухнула где-то там на землю. Вилка посмотрела удивленно вслед, потом на него, словно спрашивая: «Кого она имела в виду? И откуда?». Он как будто пожал плечами, которых нет, и пропал. Она осмотрелась. О, черт. Он на окне. И разглядывает все, что за ним. Что-то ей напомнила эта картина. Дежавю? Неуже…
Словно перехватив ее мысль, он исчез. Прямо на ее глазах. Растворился, не оставив ни следа, ни улыбки. Словно понял, наконец, чего хотел. Словно навсегда...
Вилка устало оперлась на тарелку. Время шло. Ее мысли неслись чередой. Она вспомнила, о чем подумала, когда он взглянул на нее. Та печальная история про его предка, отправившегося посмотреть мир. Неужели голос крови может зазвучать и отозваться через столько поколений. Вилка задумчиво смотрела то на распахнутое окно, то на румяных, свежих, пышных, которых неутомимо поставляла печка, множа и множа их ряды. Пора было браться за охоту, о черт, за работу, пардон, конечно. Неожиданно она ухмыльнулась, представив себе вытянутую морду лисы, с языка которой в последний момент испаряется обманутая еда, растворяясь в воздухе и оставляя после себя даже не вкус от корочки, а ехидную улыбку. Представила и улыбнулась сама, отворачиваясь от окна и осматривая свои владенья хозяйским взглядом.
С полки из угла заструился бархатный волшебный голос. Он поселился там недавно, но уже завоевал ее сердце, создавая атмосферу покоя и уюта и словно возвращая ее в эту неизменную и благополучную реальность. Голос откашлялся, извинился и произнес:
«В предыдущих передачах мы познакомили вас с такими явлениями, как телепатия, телепортация, телекинез. Сегодня вы узнаете о пирокинезе, способности силой мысли метать огонь, и левита…».
Вилка вздрогнула и, не дослушав, испуганно уставилась в сторону окна. Нет. Ничего. Полная тишина. Ни движения, ни шороха.
Облегченно вздохнув: "Пронесло, вовремя он исчез",-она успокоилась и отвернулась. Кажется, она легко отделалась...
Стоп. Что это? Среди пышных, аппетитных взметнулся рыжей корочкой хохолок. И на бархатный, такой любимый, такой утешающий голос, мягкими волнами разносящийся из угла и заполняющий собой все пространство, удивленно повернулась свежая румяная рожица с хитрыми смешливыми глазами, окруженными лучами, как два синих солнца. Вилка забеспокоилась. Хохолок шевельнулся, и два синих солнца, устремив к ней свои лучи, заискрились, осветив хитрую рожицу ослепительной улыбкой. Неужели опять?
…Охота начиналась.