Сердюк вошел в аудиторию спустя две минуты после звонка. Не глядя по сторонам, он быстро спустился вниз, бросил на кафедру портфель – внутри, как обычно, лежали последний номер «Спорт-Экспресс», почти пустая пачка сигарет и завернутый в полиэтиленовую пленку бутерброд с сыром, – и обвел взглядом присутствующих. Их было совсем немного, человек двадцать. На отвратительное настроение Сердюк по привычке решил не обращать внимания.
– Здравствуйте, – сказал он хорошо поставленным в школьном хоре голосе.
Студенты вяло привстали со своих мест и тут же плюхнулись обратно на деревянные скамейки. Сердюк подумал, что не так много в этом мире людей, способных одним коротким словом привести в движение даже такое небольшое число людей.
– Да, – сказал Сердюк и, обойдя кафедру, сел на стул. – То, что случилось, то, что могло случиться и то, что может случиться. Чем отличаются эти события? Как мы можем быть уверены в том, что хранит наша память? Происходило это на самом деле или является лишь отголоском кошмарного сна, увиденного ночью? И что значит – происходило на самом деле? Можем ли мы знать, что произойдет с нами в следующее мгновение? – Сердюк несколько секунд помолчал, пораженный пошлостью сказанного, потом спросил: – Видели автобус перед входом?
Студенты переглянулись.
– Видели, – ответил почему-то за всех сидевший на первом ряду рядом с маленькой невзрачной девчонкой прыщавый горбоносый парень.
– Хорошо. Может, там сидят террористы, которые сейчас ворвутся в эту аудиторию и начнут расстреливать по человеку каждый час? Кстати, ваши товарищи, те, которые спят в общежитии, будь они здесь, могли бы спасти кому-нибудь жизнь. А так они будут смотреть за вами по телевизору.
В аудитории наступила тишина. Некоторые оглянулись на двери, кто-то с опаской смотрел на Сердюка. В глазах большинства не было никаких эмоций. Сердюк понял, что его занесло не туда, и, тяжело вздохнув, перешел к сути.
– Сегодня мы поговорим о научном творчестве Ивана Сергеевича Иванова, именно так, с ударением на первом слоге.
Девушки начали вести конспекты. Впрочем, некоторые записали и вступительное слово. Сердюк с трудом подавил раздражение – было бы здорово, если бы усилием воли можно было справиться и с раздражением на коже после бритья, – встал со стула и написал на доске имя, отчество и фамилию. Немного подумав, он отметил ударный слог жирным штрихом.
– Как известно, Иванов явился основоположником теории эволюционизма в литературе, хотя вернее было бы говорить о смычке литературы и философии – такого плотного переплетения этих двух направлений деятельности человеческой мысли не достигали даже классики, – после паузы Сердюк с иронией добавил: – Толстой, Достоевский и Чернышевский.
Какое-то время был слышен только скрип ручек. Потом с задних рядов донесся приглушенный смех – кто-то, видимо, рассказал анекдот. Сердюк поморщился.
– Пришел, значит, мужик на рыбалку, сел, насадил червя, удочку закинул, закурил, – сказал он. – Потом слышит крик, далекий такой: «Зае…ли!».
Девочки, писавшие конспекты, остановились и посмотрели на Сердюка. Сердюк сел на стул и уставился в полированную поверхность кафедры, по которой была тонким слоем размазана меловая пыль, которую так и хотелось собрать в несколько аккуратных дорожек.
– Через какое-то время – уже и поклевки первые были, и даже окуня небольшого поймал – ближе тот же крик. Потом еще ближе. Ну, мужик, напрягся, но уходить не стал, – Сердюк опять посмотрел в зал и, улыбнувшись, спросил: – А вы почему не пишете?
Девочки наклонились над своими тетрадями, обменявшись испуганными взглядами.
– Ну и, короче, видит. Плывет по реке лодка, а в ней мужик сидит и ложками гребет, – последнее слово Сердюк нарочно произнес не очень внятно, чтобы поддержать возникшее в аудитории напряжение. – Ну, наш мужик заржет и орет тому мужику: «Ты б еще вилки взял!». А тот в ответ: «ЗАЕ…ЛИ!!!»
Через секунду парни на задней парте засмеялись. Сердюк им подмигнул.
– Эту часть курса на экзамене отвечают все без исключения, – сказал он, поправив очки. – Между тем, именно с этого анекдота начался творческий путь Иванова. Конечно, не он является автором этого замечательного текста, хотя некоторые недобросовестные исследователи в погоне за дешевой сенсацией и пытались приписать авторство Иванову. Нет.
В аудиторию зашли две девочки и, покосившись на Сердюка, молча забрались на задний ряд. Сидевшие там парни тут же принялись пересказывать им начало лекции. На лице девочек появилось недоумение.
– Так и было, – громко сказал Сердюк. Девочки посмотрели в его сторону. – Я действительно рассказал анекдот. Такая уж сегодня лекция. Жаль, что вы опоздали.
Через секунду стало совсем тихо, так, что даже стали слышны крики глухого преподавателя физики в соседней аудитории. Сердюк почесал щеку.
– Иванов был гением. И в отличие от миллионов других людей, слышавших этот анекдот, он выделил в нем главное. Теперь я хочу спросить у вас – вдруг в этом зале сидит еще один гений или хотя бы человек, знакомый с творчеством Иванова – что в этом анекдоте главное?
– Слово это самое! – донеслось с задней парты.
Сердюк снисходительно улыбнулся.
– Самое главное, – сказал прыщавый парень, – это почему мужик греб ложками. Из анекдота это не ясно, а на самом деле очень интересно.
Сердюк, услышавший правильный ответ второй раз за двадцать лет преподавательской деятельности, посмотрел на прыщавого и тихо спросил:
– Читали?
– Нет, – ответил парень.
Сердюк откашлялся.
– Все верно. В тексте анекдота не содержится никаких указаний на то, почему мужик оказался в лодке с двумя ложками. Тут открывается огромное поле деятельности для фантазии. Впрочем, это характерно для многих других анекдотов, как, скажем, про армянский авианосец или гомосексуалиста на необитаемом острове. Эти канонические случаи подробно разобраны в книге Иванова «Эволюционизм и народное творчество». Книга есть в институтской библиотеке. Очень всем рекомендую к экзамену.
Девочки записали название.
– В этой книге он подробно изложил свои взгляды на художественный текст. Причем, как истинно творческий человек, он опирался на широко известную формулу другого гения, Чехова, которого Иванов называл своим духовным отцом. Каждый текст, по Иванову, эту узловая эволюционная точка, и чем короче текст, тем больше эволюционных линий из этой точки выходит, вернее, может выходить. Чем больше эволюционных линий – тем больше художественная ценность. В упомянутом анекдоте он насчитал более ста пятидесяти таких линий, включая ждущий мужика в лодке водопад и смерть рыбака под колесами электрички. Все эти эволюционные линии – не более, чем плод воображения человека, прослушавшего анекдот, но так как невозможно выяснить, не является ли сам анекдот плодом воображения, то реальность этих эволюционных линий ничуть не меньше, чем реальность самого текста.
Сердюк сделал паузу, давая возможность записать сказанное.
– Впрочем, подобными вывертами никого сегодня не удивишь. Реальность стала разменной монетой в трудах тысяч молодых авторов. Так или иначе, книга эта не принесла Иванову ни славы, ни богатства. По-настоящему он прославился после создания собственных миниатюр. Их было всего две. В сумме в них было двадцать шесть слов. Книги, расшифровывающие эти миниатюры – написанные, разумеется, не самим Ивановым, а его последователями, – содержат более пяти миллионов слов. Точное число указанных в них эволюционных линий не подсчитано до сих пор.
Сердюк встал со стула и несколько раз прошелся вдоль доски, заложив руки за спину. На задних рядах опять тихо засмеялись.
– Первая из них звучит следующим образом. Пожалуй, я запишу ее на доске.
Сердюк взял в руки мел и вывел на стеклянной поверхности доски следующее:
«– Такие дела, – сказал Матвей.
– Да, – ответил Федор и сплюнул».
Подождав, пока девочки перенесут миниатюру в свои тетради, Сердюк продолжил:
– Как видите, пространство для работы воображения, открытое нам Ивановым, поистине огромно. Говорят, он работал над этой миниатюрой более года. К сожалению для всего человечества, черновики этой миниатюры не сохранились, – Сердюк вздохнул. – Кстати, отмечу, что этот текст абсолютно интернационален. В отличие от любого другого художественного произведения, он может быть переведен на иностранные языки без каких-либо потерь. Более того. В других культурах эта миниатюра обрастает новыми эволюционными линиями, подобно тому, как в теплых морях дно корабля быстрее обрастает ракушками. Так, французский исследователь Виейра указал дополнительно восемь вариантов предшествующих событий и более двадцати последующих, включая участие Матвея в борьбе за независимость Корсики и смерть Федора в драке с алжирцами. Так или иначе, это была настоящая революция в литературе. Причем обращу ваше внимание на диалектику случившегося – революцию совершил человек, свято веривший в нерушимость принципов эволюции. Для вас, конечно, не секрет, что это совершенно различные понятия.
Одна из опоздавших девочек встала со своего места и вышла из аудитории.
– Ручка кончилась, – сказал Сердюк. Некоторые засмеялись. У прыщавого запищал телефон. Тот нажал на отбой, не ответив. Сердюк покачал головой.
– Многие посчитали, что этой миниатюрой Иванов полностью выразил свои идеи. Некоторые особо рьяные его поклонники попытались свести эволюционизм к абсолютному минимализму. Некий Серго Думбадзе даже выпустил книгу, содержавшую триста восемьдесят пять чистых страниц. Его гонорар составил более миллиона евро, – с легким отвращением добавил Сердюк, по опыту зная, что эту цифру он тоже обязательно услышит на экзамене.
Сердюк снова сел на стул. В голове у него немного шумело. Голос лектора из соседней аудитории уже не был слышен, но это как раз и пугало, потому что колебания воздуха все равно достигали ушей Сердюка, и уравнения Максвелла теперь откладывались в подсознании. Сердюк понял, что ночью его опять будут мучить кошмары.
– Иванов на страницах журнала «Плейбой» обрушился на Думбадзе с резкой критикой. Он убедительно доказал, что полное отсутствие текста совершенно противоречит идеям эволюционизма. А именно, – краем глаза Сердюк заметил, что прыщавый слегка кивает его словам, словно знает, что он скажет дальше. – Чистый лист он сравнил не с точкой – ключевым понятием эволюционизма – а с плоскостью, на которой содержится бесконечное множество линий и точек. Короткий текст задает направление работе воображения, он ставит некоторые рамки, необходимые в любой человеческой деятельности. Так, ученый ограничивается какой-то конкретной областью знаний – физикой, химией, биологией, – футболист получает определенное место на поле, а солдат стройбата роет траншею от забора и до обеда. Чистый лист никаких рамок не ставит, следовательно, он в принципе не способен побуждать к какой бы то ни было умственной деятельности. «Этой книге, – писал Иванов – не найдется места даже в деревенском сортире, так как истинное наслаждение человеку может доставить только сознание того, что только что прочитанные слова через мгновение будут безнадежно замараны». После этой статьи Думбадзе покончил жизнь самоубийством, а Иванов отсидел два года в тюрьме, что лишний раз доказывает огромную силу слов этого человека. Недаром несколько впечатлительных студентов Литературного института считали его новым воплощением Иисуса и Будды одновременно.
Сердюк перевел дух. Девочки сосредоточенно писали. Прыщавый тер подбородок.
– Так же Иванов не признал и концентрированного интеллектуализма. Это течение, которое учебниках обычно считают примыкающим к эволюционизму, на самом деле является практически полной его противоположностью. Причем стоит отметить, что во многом это связано с ошибкой самого Иванова, который в своей первой книге неосторожно сказал, что любой короткий текст является узловой точкой. Между тем это не так. Приведу в пример произведение господина Худойбердыева, профессора Казанского университета.
Сердюк снова подошел к доске и написал на ней следующее:
«Со мной в палате лежал известный ученый-востоковед. С ним случилась ужасная беда: он попытался перевести на арабский язык словосочетание «нежелательная беременность» и в результате повредился рассудком».
Положив мел, Сердюк отряхнул руки, сел и продолжил:
– Эта миниатюра своим зарядом также отличается от миниатюр Иванова, как протон отличается от электрона. Худойбердыев старается в минимуме слов заключить мощный интеллектуальный посыл. Однако он открывает пространство для работы ума, но не воображения. В этом тексте нет эволюционных линий, если отбросить дешевые спекуляции по поводу героя, от лица которого ведется повествование. Конечно, можно пофантазировать на тему, как он попал в больницу, но совершенно ясно, что, создавая этот текст, Худойбердыев вовсе не подразумевал подобную трактовку. Различия между концентрированным интеллектуализмом и эволюционизмом подробно рассмотрены Ивановым в статье «Интеллект и смерть воображения», опубликованной в журнале «Пентхауз».
Сердюк посмотрел на часы.
– Переходим к завершающей части лекции, – сказал он. Сердюк всегда отпускал студентов за пятнадцать минут до конца пары. Этой взяткой он рассчитывал купить несколько лишних пар глаз на следующих занятиях, и хотя уже давно было ясно, что расчет не оправдался, Сердюк оставался верен традиции. – После трех лет упорного труда Иванов выпускает вторую и последнюю свою миниатюру.
Встав со стула и подойдя к доске, Сердюк написал на ней следующее:
«Над раковинами висело объявление:
«Строго!!!
Запрещается мыть ноги!!!
Штраф – 50 рублей.»
Петр вздохнул и стал расшнуровывать ботинок».
– Особую ценность этой работе придает тот факт, что после смерти Иванова были найдены и расшифрованы черновики. Так, в первом варианте было указано «над облезлыми раковинами». Еще один вариант включал себя другую конкретизацию: «стал расшнуровывать левый ботинок». Потом все прилагательные из текста были убраны. На полях Иванов сделал короткие замечание по поводу прилагательных и наречий в художественной литературе. Он назвал их убийцами воображения и умственными депрессантами. Такой был это человек – решительный и непримиримый.
Прыщавый усмехнулся. Сердюк внимательно посмотрел ему в глаза. Прыщавый взгляд не отвел. «Сука», – подумал Сердюк. Что подумал прыщавый, было неясно.
– Особое внимание Иванов уделил указанной в миниатюре сумме штрафа. Изначально было – 100 рублей, но потом Иванов заметил, что если посещение душевой кабины на вокзале стоит столько же, Петр скорее пошел бы туда, чем рискнул остаться немытым и без ста рублей в кармане. Затем, в борьбе с ненавистной эволюционизму конкретикой, он указал в качестве суммы штрафа минимальный размер оплаты труда. Был еще вариант, в котором часть объявления, где указана сумма штрафа, была оторвана – многие исследователи считают этот вариант наиболее удачным. Однако гений в итоге остановился на пятидесяти рублях. Версий на тему этой суммы очень много, но мне лично нравится простое предположение македонского ученого Гани. Он связал итоговый вариант с приближавшимся пятидесятилетием самого Иванова. Эта версия прямо дышит животной в самом лучшем понимании этого слова силой – неудивительно, что она горячо отвергалась многими кабинетными учеными. Между тем, Ганя участвовал в гражданской войне и для него жизнь была не просто набором напечатанных на бумаге слов.
Сердюк вспомнил покрытые густой растительностью невысокие предгорья Кавказа и тяжело вздохнул.
– Последняя миниатюра стала настоящей вершиной творчества Иванова. Он получил Нобелевскую премию по литературе и ушел на покой. Спустя примерно два года после выхода ее в свет Иванов тихо скончался в своем доме. Вся страна оплакивала смерть писателя. По оценкам некоторых социологов, отрицательный фон от его кончины был более мощным, чем от смерти Иосифа Сталина. Думаю, присутствующим не надо пояснять, кто это такой, – с этими словами Сердюк опять посмотрел на прыщавого. Тот улыбнулся.
– На этом сегодняшняя лекция окончена, – сказал Сердюк и добавил, заранее зная, что эти слова не услышит никто: – В следующий раз мы поговорим о Матвее Сидорове и объективном примитивизме. Надеюсь, присутствующих будет побольше.
Как обычно, он дождался, пока аудитория опустеет. Потом стер с доски все написанное и достал из портфеля сигареты. Курить в неустановленных местах было его хобби.
31 июля 2003 года, Зеленоград.