Несколько месяцев каждую ночь я собирал во сне пивные пробки. Мне было нужно, чтобы все они оказались у меня дома. Я осознавал бессмысленность своего занятия, но мне это нравилось.
Я ходил по улицам города с рюкзаком за плечами и полиэтиленовым пакетом в руке. Когда пакет наполнялся, я высыпал его содержимое в рюкзак. Я обходил троллейбусные остановки и скамейки в парках и скверах. Заходил на территории детских садов и, покупая в магазинчиках сигареты, всегда рылся в картонных коробочках, что стоят на прилавках, возле кассовых аппаратов – кроме ненужных покупателям чеков туда часто бросают и пивные пробки, когда продавца просят открыть пиво сразу.
Мне очень надоела эта овца:
В моей душе очень часто
Стала блеять овца
Я гоню ее вон
Грожу ей топором
Но кто знает что даст ей
От моей руки смерть
Может хочет она только этого
И решаю пока потерпеть
Овца приходила обычно под утро, когда я усталый, возвращался домой, с наполовину заполненным, а бывает, и целым рюкзаком. Я воспринимал ее всегда, как галлюцинацию смертельно уставшего человека, и поэтому, пока не боялся. Спокойно терпел ее глупый взгляд, наблюдающий за мной, пока я открывал дверь в свою квартиру, на четвертом этаже старенького «Брежневского» дома. Всегда, когда первая дверь уже открыта (да, и она у меня железная – два года назад поставил), и я, бренча связкой ключей, принимался за вторую, деревянную, овца жалобно говорила: «Мме-е-е», и исчезала.
В этот момент я понимаю, что овца, на самом деле, находится не на лестничной площадке, а у меня в душе.
Но уже через несколько минут я забываю о своем открытии, потому что начинаю с удовольствием рассматривать свежий урожай.
Свете я всегда стесняюсь рассказывать о своем ночном хобби. Когда-нибудь, когда мне предложат за мою коллекцию приличные деньги, я расскажу ей об этом. А пока помолчу. Она и так, до сих пор считает меня ребенком. Хоть и прошло уже пятнадцать лет, как мы закончили школу.
Света Белова… Я был влюблен в нее во втором, потом в пятом, а потом в девятом классах.
Через год после окончания школы она вышла замуж. Я женился через два года после окончания университета. Она развелась два года назад. Я – через год после свадьбы. И вот уже два года, как мы одинаково одиноки. Хоть и отличаемся – у меня есть друзья-пропойцы, и хожу я обычно с несколько грустным взглядом. У нее даже глупых подруг нет. Были когда-то, но отвернулись от нее «за заумность». А взгляд у нее веселый и ироничный.
Дела наших фирм часто отправляют нас в Прагу. Вот так и получается, что мы случайно встречаемся то в Пражском, то в нашем аэропорту. Раз в месяц. А пару раз даже в одном самолете летели.
Но редко мою жизнь радует аромат ее дорогих духов и беседы с ней про новые книги Йена Бэнкса, а также политику, религию, концерты “U2” и “Rolling Stones”. О, она так умна! С ней я могу почти обо всем. Мы понимаем друг друга с полуслова.
Но все это редко. А каждую ночь
Я собираю пивные пробки
Я их ищу по углам по помойкам и урнам
Моя душа это просто коробка
Хоть я мог бы насыпать земли и стать юным
Я мог бы сидеть в кафе с газетой
Смотреть на часы чтоб сказать что заждался
Но кто и когда поменяет мне ревность
К другим обладателям пробок?
Полгода назад я продал свою надоевшую мне «Нексию» и купил новенький “Citroen C4”. Хорошенько нажравшись с коллегами по работе по поводу обновки, на следующий день я позвонил Свете. Чего не делал раньше никогда.
- Привет, - сказал я в трубку в ответ на сонное «Алло».
- Ой! Это ты? – Света явно была смущена. Я подозревал, что она давно устала ждать моих звонков.
- Да, это я, - у меня был довольный голос. У меня была новая машина, а еще, этой ночью мне удалось собрать много пробок. Целый рюкзак.
- Молодец, что позвонил, я ждала, - продолжала смущаться Света. – У тебя все хорошо?
- Да. Ты знаешь, Свет, целый рюкзак сегодня!
Ляпнул я и замолчал.
- Э… Да это я, че сказать-то хочу, машину вчера купил!
- Машину? А какой рюкзак? Сережа, я не поняла… Ты выпил?
- Да нет, Свет, -теперь уже я смущался, - просто, просто оговорился. Знаешь, бывает, ляпнешь иногда фигню какую-нибудь…
- С тобой правда все нормально? – с некоторым волнением спросила она.
- Да. Извини, Свет, я перезвоню через час, ладно? – и я повесил трубку.
Двадцать минут я ходил по квартире, убивая себя. Мне хотелось превратиться в какого-нибудь хорька, заползти в глубокую нору и сидеть там, чтобы меня никто не видел. Сидеть, пока забудут о том, что у меня рыжее пятнышко на грудке. Чтобы когда я вылезу опять, никто меня уже не узнал, и не подумал о том, что я – это и есть тот самый хорек, который так облажался, когда звонил утром Свете Беловой, чтобы устроить ей романтический вечер.
Походив по коридору и немножко успокоившись, я залез в интернет, и дал наконец объявление: «продаю большую коллекцию пивных пробок. Дорого».
Наверное, я проспал весь день.
Разбудил же меня телефонный звонок.
- Алё, - раздался далеко суетливый голос. Так обычно разговаривают маленькие мужички с усиками и толстым брюхом.
- Да, - буркнул я поднимаясь с дивана и прикуривая сигарету.
- Я это, по объявлению, - сказал мужичок.
- Машина продана, - выдул я сигаретный дым и снова затянулся.
- какая машина? Я насчет пробок…
- Пробок? Ах да, пробок много.
Видимо, я еще не проснулся тогда окончательно, поэтому и позвал этого мужичонку. Ведь на этот раз, даже днем я во сне умудрился насобирать с треть рюкзака пробок.
- Ну так че, сколько там у Вас?
- Ну, рюкзаков пятнадцать.
- Торгуемся?
- торгуемся, скажете тоже, - ответил я, - Вы еще не спросили, сколько я хочу за это.
- А сколько?
- Три тысячи.
Мужичок помялся, помялся, а потом выяснилось, что он недалеко живет. Положив трубку, я отправился на кухню заваривать кофе и ждать покупателя. Зевота доканывала, кофе не помогал, настроение с утра особенно не улучшилось. «Ладно», - решил я, - «Щас продам эти долбанные пробки, а потом сразу звоню Свете. Ну и пусть считает меня чудаком, зато прикольная история. И обязательно вытащу ее куда-нибудь. Обязательно». Я больше не мог без нее.
Пришел мой мужичок. Таким я его себе и представлял. Маленький, толстенький, с усиками и в кепке. В какой-то нелепой брезентовой куртке.
- Драсте, - стоя на пороге он снял свою кепку и неловко стал мять ее в руках, - Это я по объявлению.
- Проходите, - сказал я и повел его на балкон.
На балконе в ряд стояло пятнадцать рюкзаков, забитых под завязку пивными пробками. Я присел на корточки и развязав шнурки, открыл один из них.
- А че, нормальные! – забормотал, тоже присев на корточки, мужичок. – Из под «Степы» много?
- Процентов тридцать от "Степы", - закуривая, ответил я ему. – От "Балтики" много тоже... Мятых нет почти, выпрямлял сам все.
Через час я помог мужичку сгрузить рюкзаки с пробками вниз, в пригнанную им откуда-то «Газель». «Что ж», - подумал я, - «Две тысячи. Вот как раз на сегодняшний вечер в ресторане со Светой».
Приняв душ, стоя в ванной, я взглянул на себя в зеркало.
Я задумался о том, когда же я проснулся. Где был тот момент, когда я проснулся?
«Надо будет сходить к врачу», - подумал я. «Очень хорошо, что я продал наконец-то эти ****ные пробки, но к врачу надо сходить».
«Хм», - подумал я шлепая по коридору из ванны в комнату, когда мой взгляд упал на валяющиеся на тумбочке две тысячных купюры. «Стареешь, брат, стареешь. Да и пить уже меньше надо»…
Когда я набрал Светин номер, чужой, незнакомый мне женский голос ответил, что я ошибся.
Когда я перезвонил, и уточнил набранный мною номер, мне ответили, что никакой Светы Беловой там и в помине никогда не было.
Уже полгода, как я не могу встретить ее в аэропорту.
Уже полгода, как она мне снится. Каждую ночь. Мы с ней гуляем по городу, взявшись за руки, заходим в магазины, где покупаем сигареты и пиво с фисташками, а потом, как школьники, сидим в парке на скамейке и пьем пиво прямо из бутылок.
А потом я ее провожаю до дома. Пару раз я оставался у нее на ночь. Она оказалась страстной женщиной.
Но чаще всего, я провожаю ее, и иду домой.
Больше всего мне надоела овца. Пойду завтра, к психиатру схожу, может, таблетки какие выпишут.
23-24 января 2006, Петербург - Пушкин