Он нырял и нырял. И никак не хотело выныривать. Потому что ему нравилась такая работа. Да и воздуха в баллонах пока было достаточно.
Она ждала его у театра на открытом воздухе. Прочищая голосовые связки перед концертом. Когда толстые белобрысые арфистки заиграли увертюру, певица поняла, что аквалангист не придет. Может быть, он даже уже утонул. Но она решила не думать о плохом. Чтобы голос не дрожал. А то хорошо петь не выйдет.
Аквалангист посмотрел на свой подводный хронометр. И хлопнул себя рукояткой подводного ружья по лбу. Он позорно опоздал на концерт. Певица ему этого никогда не простит. И точно откажется есть наловленных им морских коньков, маринованных в устричном соусе. Аквалангист замахал всеми ластами, пытаясь всплыть побыстрее. Но зеленая вода не пускала. К тому же, худая тощая сельдь путалась у него под руками.
Когда певица допела свой концерт, ей многие хлопали. Она вышла за ворота театра одинокая и взволнованная. У ворот ее ждал мокрый аквалангист. С пучком морских коньков в потной дрожащей руке. На его лице были вмятины от маски. Его губы нервно искали резиновый загубник. Как младенец ищет выплюнутую впопыхах соску.
Певица гордо прошла мимо. Толкнув аквалангиста мощным бедром артистки. Она презирала мокрых мужчин в резиновой одежде. Этот вот был последним на ее жизненном пути. Отныне она твердо решила любить только военных летчиков.
Все равно, ни те, ни другие ничего не понимают в оперном пении.
(c) Лаврентий Правый