Марфочка, длинноногая секретарша господина Воронина, управляющего странной конторы "Дюймы и царапины", восторженно смотрела в экран новенького компьютера, купленного вместо пишущей машинки. Зелёные поля, осенённые приторно-мармеладными небесами, заворожили Марфочку со всей непристойностью змея, совращающего Еву. "Боже мой, какая красотища, и на стену ведь не повесишь" - скрипел Марфочкин мозг, доставшийся ей в наследство от отца-мещанина. Наследство со стороны матери, - удивительно длинные и красивые ноги – уже несколько раз ударилось о странный предмет, который прилагался к компьютеру. Женечка, милый прыщавый мальчик, привёзший компьютер, попросил Марфочку не трогать этот предмет. Но трогать можно руками, ноги, рассуждала Марфочка, ноги тут ни при чём. Поэтому она игриво лупила каблуком по этой штуке.
Мобильный телефон в сумочке Марфочки заиграл новомодную мелодию из "Бумера". Она долго и неуклюже пыталась выудить его со дна сумочки, и, выудив, послушала ещё несколько секунд, размахивая трубкой из стороны в сторону.
- Привет, Мамульчик. Что? Тётя Сара умерла? Ах-ах, ах-ах, - загудел Марфочкин голос где-то в носу. – Как жалко, как жалко… Она такие пирожки пекла, просто объедение, если тараканов не попадалось… Что? Это другая тётя была? Соседка наша… А, да, тётя Сара, ну да, помню-помню.
Ещё минут пять Марфочка говорила по телефону, потом положила трубку на стол, и стала на неё пристально смотреть. И смотрела, пока не настало время перерыва. Возможно, кто-то и приходил в контору, но ступор, овладевший душой и умом Марфочки, был непробиваем.
Во время перерыва Марфочка поехала в морг, располагавшийся неподалёку от офиса. В морге её должны были ждать семейный юрист тёти Сары и бумажка со звонким названием "завещание".
Ничто не омрачало настроения Марфочки. В голове у неё пели птицы, и господин Воронин бегал нагишом по зелёным полям. Она даже напевала про себя: "Хорошо, что тётя Сара умерла, как хорошо, что тётя Сара у-мер-ла." Так радуются дети, которые едут на ёлку в Кремль или местечковый дом культуры.
Морг был расположен в старинном здании, украшенном колоннами и гипсовыми барельефами. По барельефам шла процессия бесформенных существ, облачённых в длинные саваны. Кое-где барельеф портили ржавые потёки и капли зелёной краски, маляры явно небрежно перекрашивали здание. У подъезда вальяжно развалились две кучи листьев, хотя деревьев в округе не наблюдалось.
Миновав табличку "памятник архитектуры, охраняется правительством Москвы", Марфочка прошла в скрипучие деревянные двери. Тёмная утроба холла уходила глубоко в здание и распадалась там на несколько коридоров. Где-то ритмично капала на железо вода, а под Марфочкиными каблучками что-то неприятно чавкало. Двери тяжело захлопнулись.
Некоторое время Марфочка провела в темноте. Потом, когда липкий иррациональный страх начал хватать её за плечи и за руки, она достала мобильный телефон и включила фонарик.
В бледном, искусственном свете холл казался очень приятным местом. Декорированный в стиле начала девятнадцатого века, с тяжёлыми люстрами и драпированными бордовым шёлком стенами, он понравился Марфочке. "Как уютно", - затрещал приёмник в её голове. – "Как бы я хотела здесь поселиться!"
Марфа сделала несколько шагов, когда неожиданно открылся люк в полу. Из люка светлой тенью всплыла благородно-зелёная лысина, за ней последовал человек, одетый во фрак цвета жареного каштана. Это, бесспорно, был юрист тёти Сары. Марфа догадалась о профессии благородного лысого по его безукоризненным манерам – он поцеловал ей руку, – и по его ледяным пальцам с чистыми, длинными ногтями.
Юрист провёл Марфочку в подвал, где на прозекторском столе лежало бездыханное, покрытое синими пятнами тело тёти Сары. От тёти пахло формалином и чем-то душистым, приторно-цветочным. Марфочке показалось, что тётя только что прилегла отдохнуть, и вот-вот встанет.
Юрист, поправив галстук-бабочку, сказал:
- Теперь, Марфа Васильевна, чтобы получить своё наследство, Вы должны исполнить последнюю волю Сары Игнатьевны, - мерцание лампочки без абажура, висящей над носом тётушки, искривило тонкие мёртвые губы в болезненной улыбке, - Вы должны поцеловать её перед отходом в мир иной. В губы.
Марфочка недолго сомневалась. Хотя тётя выглядела не очень презентабельно, но слово "наследство", хорошо знакомое Марфочке по бразильским сериалам и книжкам Дарьи Донцовой, пульсировало перед её глазами. Красные буквы превращались в тёплое море, гавайский архипелаг и ковбоя из рекламы сигарет. Марфочка сама не заметила, как склонилась к зелёноватому лицу. Лампочка мигнула.
Через две недели мать Марфочки получила письмо, на котором не было указано обратного адреса. На конверте рисовой бумаги было написано просто: "Мамульчику от Марфы."
"Дорогая Мамульчик! – писала Марфочка неожиданно строгими и мелкими буквами. – Я живу у тётушки, и у нас всё хорошо. В доме очень красиво, на стенах висят картины и гобелены, комнаты обставлены чудесной антикварной мебелью, а в жилых комнатах постелены персидские ковры. Нас обслуживает дворецкий Антуан, и безымянная прислуга. Глупо звать по имени тела без голов, тем более, что они и так хорошо справляются.
У меня появилось множество дорогих туалетов, правда, иногда попорченных молью и сыростью, но этого не заметно – в доме всегда сумрачно, благодаря тяжёлым портьерам и свечам. Я не скучаю, я читаю книги – на французском, мамульчик. Гордись мной!
И у нас всегда много гостей. В основном это – молодые, симпатичные мальчики, их присылает Юрий Андреевич, тётин юрист. Некоторые из них носятся по комнатам, как безумные, и приходится их запирать в подвале. Там они гниют, а потом Антуан готовит великолепное жаркое и котлеты.
Недавно в нам приехал погостить Юный Мотоциклист. Ему отрезало голову трамваем, я очень старательно пришила её суровой ниткой в вечер его приезда. Мы мило поболтали. Он сказал, что скучает по своей девушке, и я предложила с воодушевлением, чтобы Юрий Андреевич достал нам эту девушку. Мне не помешала бы подруга: я люблю сплетничать, а тётушка – не любит. Не сплетничать же с зеркалом?
Мотоциклисту эта идея почему-то не понравилась, и он повесился в гостевой спальне. Его голова оторвалась и осталась в петле, а тело забрело в винный погреб. Теперь каждый вечер мне приходится пришивать ему голову. Это наш маленький ритуал.
Мне здесь очень хорошо, мамульчик. Мне нравится моё Наследство, зря ты отговаривала меня от него. Единственное, что меня волнует, это пятна, регулярно появляющиеся на моей коже. Но я держу себя в чистоте, и при помощи кремов от тётиного парфюмера регулярно очищаю кожу. Если хочешь, приезжай к нам с тётушкой погостить! Мы устраиваем бал в конце октября, будет множество интересных персон, и танцы на всю ночь".
Дальше следовал небольшой прочерк и клякса, письмо заканчивалось на словах: "Ну вот, опять Мотоциклист оторвал себе голову. Надо приделать её проволокой, чтобы не так просто отскакивала. Передай в контору, что я увольняюсь. И пришли мне, пожалуйста, мои книжки Донцовой. Не скучайте с папочкой. Целую, твоя Марфочка".
Зеленоград, 16.11.05