Вектор материального благополучия Светкиной семьи сменил свою направленность.
И не как-нибудь, а на прямо противоположную.
Её муж – разорился.
Не без её активного в этом участия.
За полтора десятка благополучных для неё лет Светка привыкла тратить деньги, не задумываясь. Бестолково и помногу. Впоследствии, задним числом, изредка подсчитывая суммы, потраченные на одних только находчивых шарлатанов-экстрасенсов, она привычно добиралась до двадцати пяти-тридцати тысяч так называемых "УЕ". На большее – её выдержки просто не хватало. Счётное количество, в полном соответствии с законами диалектики, переходило в слёзное качество. Звалось это качество – обидой, и было огромным, холодным и крайне неприятным. Как айсберг. Слёзы, причитания и всхлипывания составляли лишь его видимую, наименьшую часть.
На кого она обижалась – Светка и сама не знала. Естественно, что на кого угодно, только не на себя, любимую.
Нет сомнений, что разорила наших героев вовсе не привычка Володиной супруги жить "на широкую ногу". Она, эта привычка, а также дорогостоящие, но вовсе никчемные увлечения и прихоти – просто окончательно доконали их и без того уже треснувший семейный бюджет. Они стали последней, приведшей к окончательному краху, каплей.
Впрочем, вернемся к экстрасенсам.
За неполных два года экстрасенсорного бума Светка успела приобщиться не менее чем к полутора десяткам школ "народных целителей", "потомственных магов", а также "трубочистов и сантехников по части ауры". Естественно, что приобщалась она не как полноправный член этих славных сообществ, а – как клиент. Причем – состоятельный клиент, а потому – особо любимый не к ночи помянутым братством "магов и чародеев".
Как-то, один из знакомых ей экстрасенсов-юмористов, прочел пару книг на уринотерапийную тему. Вполне естественно, что он включил в свою практику и этот, сравнительно честный способ изъятия денежных знаков у населения. Действительно, что может быть забавнее, чем убедить клиента пить его же собственную мочу, расплачиваясь за эту милую забаву красивыми бумажками с американскими президентами?
Интуитивно избранный способ быстро окупился.
Причем многократно.
Затрат – ноль, даже лекарство за счет клиента. И, чтобы быть совсем точным – из клиента.
Через полгода практики, разбогатев, он приобрел в одной из частных клиник списанную центрифугу и тем самым поставил свой бизнес на недосягаемую для конкурентов высоту.
Агрегат, использовавшийся ранее для получения плазмы крови, стал, по его утверждению, "осаждать соли тяжелых металлов", доводя тем самым целебные качества очищенной урины до апофеоза. На всякий случай, для усиления целебных свойств, незаметно для клиентов, экстрасенс подмешивал в их очищенную урину поливитамины.
Клиенты к этому "просветленному адепту мочевого пузыря" пошли валом.
Не была исключением и Светка.
За неполных два месяца она, скорбно вздыхая, охая и кривясь, выпила полтора ведра собственной "очищенной" и витаминизированной "юмористом" урины. Естественно, что тот таким её энтузиазмом и самоотверженностью был очень доволен. Ещё бы – по двадцать пять долларов за "очищение" и витаминизацию каждой двухлитровой баночки "лекарства".
Что и говорить – борясь за своё здоровье, Светка ни денег, ни себя не жалела.
Героическая женщина.
* * *
На излете "исцеляющего" уринотерапийного цикла в гости к Светкиному мужу, Володе, приехал его друг детства – Данилов. Когда-то Володя и Данилов были однокашниками. Сначала – по номенклатурному детсадику в далёкой Туркмении. Затем – по такой же закрытой школе для детей важных государственных и партийных чиновников. Говоря проще – номенклатуры.
После школы Данилов пошел учиться на медика. Володя же – занялся металлургией. Но былой дружбы они не потеряли. Они остались друзьями даже тогда, когда, в итоге дружно проклинаемой ими перестройки, вдруг оказались по разные стороны новоявленных государственных границ.
Володя, от греха подальше, увёз Светку в ближнее Подмосковье. А вот Данилов – свой пост заместителя министра здравоохранения свободной Туркмении, после некоторых мытарств и нервотрёпки, всё же сохранил.
Легко изгнав со всех руководящих постов "нетуркменов", руководство новоявленной страны так же легко смирилось с последовавшим за этим снижением всех производственных показателей бывшей советской республики. Судя по всему, оно этого даже не заметило. И только с внезапным ростом собственной смертности оно не смогло смириться. Вот и остались новоявленные "профессора Преображенские" при своих прежних должностях и при деле. В том числе – и Володин друг.
При новой власти материальное положение Данилова улучшилось.
Он даже стал выезжать на отдых в недоступную прежде Европу. На самые дорогие и престижные европейские курорты. По-пути он, всегда и неизменно, заезжал к своему другу. К Володе. На пару-тройку дней. Душу отвести.
В первый же день встречи друзья, неизменно и стремительно – напивались. Традиция. А против традиции – не попрёшь.
В этот раз они тоже напились.
Незадолго до этого Светка, убедившись, что разнообразной закуски на столе более чем достаточно – удалилась на просмотр сериала.
К часу ночи уставший от впечатлений Володя отправился в спальню. К жене. Вскоре оттуда раздался мощный храп, возвестивший, что он успешно приступил к исполнению супружеского долга. Долг – это святое.
Данилов завидовать ему не стал.
Вспомнив отвратительную туркменскую водку с отпечатанным на матовом стекле портретом президента и, казалось бы, обязывающим названием – "Туркменбаши", он мысленно сплюнул и совершенно непатриотично налил себе ещё одну стопочку "Русского стандарта". Затем взял пульт и с вялым интересом пощёлкал по каналам спутникового телевидения.
Остановился он на новостном CNN.
После новостей об очередном американском торнадо, неожиданно увидав на экране президента Сапармурада Ниязова, Данилов вздрогнул, нахмурился и шумно вдохнул воздух расширившимися ноздрями. Затем он сделал то, что делает любой русский человек при виде власть предержащих чиновников – коротко, но с чувством, выругался сквозь крепко сжатые зубы.
Красующийся на экране Ниязов, забравшись на украшенную огромным золотым солнцем трибуну, что-то беззвучно вещал под монотонную скороговорку англоязычного диктора. Закончив очередную тираду, "вождь и солнце всех туркменов" вдруг улыбнулся и помахал Данилову пухлой ладошкой. Данилов нехорошо оскалился в ответ, и немедленно чокнулся рюмкой со светящимся экраном. В том его месте, где, под пышной свежеокрашенной шевелюрой "отца нации", обретался его блестевший в свете софитов лоб.
- Чтоб ты провалился, образина! – вместо тоста пожелал президенту Данилов. – И в отпуске достал!
Он в сердцах опрокинул в себя водку и закусил малосольным огурчиком и остатками салата.
Затем, прожевав, с пьяным удовлетворением нажал на пульте красную кнопочку "OFF". Президент, продолживший было своё выступление, мигнул и пропал.
- Вот! – мстительно заметил Данилов. – Туда тебе и дорога! Развыступался тут! Хрен тебе! У меня отпуск! Не достанешь! Разве что тебе, дорогой вождь, твой туркменский аллах какой своей пакостью не пособит.
Он отнёс опустевшую тарелку в мойку, вздохнул и отправился спать.
* * *
Проснулся Данилов в четыре часа ночи.
Во рту было сухо, и эту сушь немилосердно пекло.
Подстёгиваемый жаждой, он встал и, исключительно для разминки, с чувством помянул туркменского аллаха и его японскую мать. По пути на кухню Данилов, кряхтя и щурясь, пристроил натужную струю в унитаз. "Главное, спьяну-то – не забыть смыть", – подумал он, провожая взглядом неожиданно громкое звучание. – "А то перед Светкой неудобно будет: хохлушка, чистюля, – встречает хорошо … А я тут сюрприз несмытый оставлю".
Как раз на этой мысли бивший из Данилова источник – иссяк.
Он надавил на хромированную кнопку, поддернул штаны и под шум рукотворного водопада двинулся в сторону кухни. У него почему-то возникло ощущение, что после посещения туалета – сухость во рту усилилась.
Открыв дверцу холодильника, осветившего его холодным светом, Данилов вяло усмехнулся: "Как медвежатник возле банковского сейфа. Или, как конокрад. Пока хозяин спит – умыкну из стойла его любимую лошадь!" – подумал он. Затем взял в руки стоявшую на средней полке пузатую бутылочку "White Horse" ("Белой Лошади"). Удовлетворяя внезапно пробудившееся любопытство, щурясь и шевеля губами, прочитал на её тыльной этикетке сведения о производителе. Затем, развернув бутылку другой, лицевой стороной – поинтересовался данными о ёмкости посудины и о градусности её содержимого.
- Трезвость – норма жизни! – подытожил он сипло и неубедительно и, вдруг, в глуби холодильника, увидел то, что до поры было скрыто бутылкой виски.
- А! Вот и пивко! …Именно то, что нужно! – перешел он на восторженно-нежный шепот. – Тю-тю-тю. Иди-ка сюда, родное! Иди к папочке!
Настроение у Данилова стремительно улучшилось.
Отставив виски в сторону, он потянулся обеими руками внутрь холодильного агрегата. Прямо в его светящееся прохладное нутро. Затем достал из него немного запотевшую двухлитровую банку. Заполненная под завязку, она красиво отсвечивала насыщенным медовым цветом.
Чтобы ненароком не разбить тару, пластиковую крышку Данилов открыл не раньше, чем утвердил вожделенное "лекарство" на столе. "Сушняк сушняком, а голову терять нельзя!" – благоразумно заметил он себе.
Оставленная им без присмотра дверца холодильника, немного подумав – закрылась. В наступившей кухонной темноте Данилову так и не удалось сообразить – где именно у хозяев лежат чистые стаканы. Поэтому свою жажду он утолил по-простому: надолго припав пересохшими губами непосредственно к банке.
Сухость во рту отступила сразу же, а мучавшая Данилова жажда – после того, как он осушил добрую половину так удачно подвернувшейся под руку спасительной ёмкости.
- Чуток выдохлось! – отметил он машинально.
С сожалением взглянув на оставшуюся половину "лекарства", Данилов решил не наглеть.
Вздохнул. Тщательно закрыл банку и очень осторожно вернул её на своё место. Немного подумав, он так же аккуратно заставил её вынутой ранее "Белой Лошадью".
В зал, на недавно оставленную постель, Данилов возвращался удовлетворенный и повеселевший. Проваливаясь в сон, он вдруг улыбнулся и лукаво подумал, что только что полученное им удовольствие – явно перевешивает удовольствие его друга Володи от исполнения им своего супружеского долга.
Перед самым рассветом, где-то около шести с минутами, Данилов пробудился от уже знакомого ощущения сухости во рту. Полусонный, он, буквально на автопилоте, проделал уже единожды разведанный маршрут и повторил все сопутствовавшие ему действия. Янтарная баночка показала ему своё близкое дно, а сухость, как того и следовало ожидать – отступила.
* * *
Утро в доме Светки началось в восемь утра.
С её истошного вопля.
- Какая сволочь?!!! – кричала Светка, вкладывая в этот явно риторический вопрос всю душу нежданно оскорбленной радушной хозяйки.
После неизбежных суматошных разбирательств и выяснения истины, Данилов попытался освободиться от выпитой ночью жидкости. Он поспешно удалился в туалетную комнату и, в смятении, даже не закрыл за собою заменявшую дверь пластиковую гармошку.
На два пальца, вставленные глубоко в горло, организм Данилова прореагировал спокойно. Проще говоря – никак не прореагировал.
Голова после вчерашнего совершенно не болела. Во рту никакой гадости не ощущалось. Весь организм отзывался давно забытой готовностью к фривольным приключениям.
Попытка Данилова набрать побольше слюны и хотя бы сплюнуть – не удалась.
Организм отказался. За явной ненадобностью.
Володя, сочувственно наблюдавший за его потугами, не выдержал. Он подошел к своему другу и, немного поколебавшись, положил ему руку туда, где его позвоночник опасно перегнулся в своей верхней точке. Прямо между судорожно вздрагивающими лопатками.
- Не мучься! – посоветовал он Данилову. – Роднее будем!
21.01.2006 г.