…Желаете – и не имеете; убиваете и завидуете – и не можете достигнуть;
Препираетесь и враждуете – и не имеете, потому что не просите;
Просите и не получаете, потому что просите не на добро,
А чтобы употребить для ваших вожделений…
…Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога!
Послание Иакова, 4:2-4
На одном из худеньких Московских вокзалов стояла очередь за билетами в международную кассу. Очередь как очередь, ничего особенного – люди, разношерстные и растрепанные, с сумками и рюкзаками, с паспортами и удостоверениями, комкающие в руках деньги и поминутно оглядывающиеся. К этим людям подошли двое – парень и девушка, прилично одетые, но легко – слишком легко для такой осени. Девушка закрывала живот ладошками и глотала слезы. Парень сдавленно молчал. Так сдавленно, что толпа почувствовала и насторожилась. Потом он вздохнул и начал говорить.
- Люди, выслушайте меня, пожалуйста! – народ зашевелился и загримасничал, мол, что ты нам скажешь такого, чего мы еще не слышали. – У нас украли все вещи… - Ага, понимающе, по-собачьи, наклонилась толпа, мы так и думали, он хочет денег! Девушка всхлипнула и схватилась руками за рот, чтобы сдержаться. В бледно-бедном солнечном лучике тускло блеснуло обручальное колечко – такое же, как и у молодого человека в очень хорошем пиджаке, но легком – чересчур…
А потом – потом он говорил долго и сбивчиво, о том, как это было, как в милиции смеялись над ними и называли ротозеями и растяпами, как тихо и мужественно плакала беременная жена, как они отчаялись, как старый майор с ослепительной кокардой молча отвел их в свой кабинет – кофе поить, со вчерашними бутербродами и мухами, и там сказал: «Просите людей…» Но люди – звери! «Да. Но эти звери могут вам помочь». И как им было стыдно и больно – просить милостыню – они ведь не бедные какие-нибудь, они вернут – все вернут, до копейки, адреса возьмут и телефоны, им бы домой – домой только, они домой хотят…
И люди дрогнули. Люди поверили. Сначала медленно и неловко, потом все смелее и смелее они открывали кошельки и протягивали мужчине с лихорадочными глазами кто – десятку, кто – полтинник… А дрожащая девочка вдруг сорвалась и расплакалась взахлеб, одной ладошкой держась за животик, а другой еле-еле успевая вытирать ручьями текущие слезы и капающий нос. Спасибо, спасибо, люди! И еще слова молитвы, перемешанные, как суспензия, с этими «спасибо»…
ПРИБЛИЗЬТЕСЬ К БОГУ – И ПРИБЛИЗИТСЯ К ВАМ…
В расшатанной временем электричке продавцов и покупателей так много, что рябит в глазах. То им на строительство храма пожертвуйте, то на спасение утопающих, то ножи китайские купите или роман – любовно-исторический. В расшатанной временем электричке очень-очень редко появлялись двое. Она – с рваным полиэтиленовым пакетом, на котором и рисунок-то стерся до неузнаваемости. Он – с гитарой, 12-струнной, не баран чихнул какой-нибудь, а с гитарой весьма даже ничего. Его можно было принять и за отца девочки, и за отчима, и за мужа или сожителя. Он страшный был – усатый, жуткий, щетинистый и в морщинах. Она – чем-то похожа на Алису, Гостью из Будущего – максимум, 15 лет, и то с натяжкой. Они не просили. Он открывал двери в вагон, а она – начинала петь. Я слышала за свои неполных 23 года сотни тысяч голосов, я была на лучших хоровых и сольных выступлениях мира, на концертах, конкурсах, смотрах и презентациях. Но когда она начинала петь, птицы захлебывались собственной слюной. Голос – это все, что у нее было в ее пятнадцать. И еще – бесконечные милостыни по вагонам…
СВОБОДНЫЕ – НЕ УПОТРЕБЛЯЮЩИЕ СВОБОДУ ДЛЯ ПРИКРЫТИЯ ЗЛА…
В 1955 году один маленький мальчик ходил в школу, находящуюся за пять километров от собственного дома. В 1955 году этот мальчик получал каждое утро по две монетки в 10 копеек – на обед. И одну из этих монеток он отдавал нищему, который сидел на полпути. Нищий был стар и дряхл, его ввалившиеся глаза наполняли желтые мутные слезы. Палка-трость, с которой он ходил, было отполирована до блеска его морщинистой рукой. Каждое утро – десять копеек из двадцати. За десять дней – рубль. За сто дней – червонец. И еще полуголодное состояние маленького мальчика. Каждое утро – изо дня в день.
А однажды, зажав в кулачке очередные десять копеек, мальчик не нашел нищего на прежнем месте. И пошел его искать. И нашел. В вино-водочном магазине через дорогу напротив. Это мы сейчас такие умные – знаем, куда старые попрошайки девают деньги. А он вот не знал тогда – в 1955 году. И в руках у этого деда была такая пачка денег, что мальчик зажмурился. А потом сел прямо там, рядом, на ступеньках. И плакал. Теперь он вырос, и у него проблемы с желудком. А милостыню он больше не дает. Никому. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
СМЕХ ВАШ ДА ПРЕВРАТИТСЯ В ПЛАЧ, А РАДОСТЬ – В ПЕЧАЛЬ?
Нищие кошельками – это поправимо… А НИЩИЕ ДУХОМ?
Monday, March 31, 2003
15:33:50