В один свежий, солнечный день я вышел из своей избы, сел на обветшалую скамейку отдохнуть. Было так приятно вдыхать тот свежий, полный какой то необъяснимой сладости воздух, что мне на миг показалось, что это сон. Но очередной порыв ветра рассеял во мне все сомнения. Через миг я поймал себя на мысли, что как-то по-детски, с необыкновенным вниманием слежу за ветром. Чтоб как-то проследить за ним, я стал наблюдать за листвой на деревьях. Легкие и частые порывы ветерка играли с ветвями деревьев, то, приподнимая, то, опуская их. Листья лениво подчинялись прихотям ветра, они то бешено бились на ветвях под его натиском и, в конце концов, срываясь, улетали куда-то в далекий, неведомый нами мирок, то оставались неподвижными как будто охраняемые какой-то неведомой силой.
И вот я решил поймать момент и проследить за очередным сорванным листком. Как обычно налетел порыв ветра, и оторвал молодой лист. Но ветер не швырял его из стороны в сторону, а нежно, по матерински, поднял его повыше, и понес куда-то в сторону глухого, темного леса. Я не спеша, пошел вслед за ними, по извилистой, поросшей дикими травами и усеянной ухабами дороге. Еще никто в деревне не знал, куда ведет эта дорожка. Одни говорили, что она ведет к избе старой и злой ведьмы, другие, что она теряется где-то в глубине леса на самых мрачных болотах. В общем, ходило много слухов об этой, уходящей в лесную чащу дорожке. Но ни те, ни другие так и не осмеливались пройтись по ней до конца. Я совсем забыл об этой дороге, смотря на парящий в воздухе лист, но шел только по этой дороге, как будто какие-то сторонние силы вели меня по ней. И ветер нес моего странника вдоль той же дороги.
Ветер, неспешно нес листок, иногда теряясь за ветвями старых, могучих деревьев стоящих вдоль дороги и снова появляясь. Вскоре, возле леса ветер приспустил листок и уже быстрее понес его. Я до того сосредоточился на нем, что уже не следил ни за временем, ни за дорогой. В лесу стояла мгла. Я едва ли мог различить мой листок.
Вскоре, не знаю через сколько по времени, может через час, может через пять, но солнце уже шло на закат, я очутился на огромной лесной поляне, на которой стоял старый, но еще не развалившийся дом, обнесенный невысоким забором. Дом был в два этажа, на первом этаже было два окна и на втором два окна, при чем нижние были заколочены обвехлявшими от времени досками. Крыша, не смотря на дожди и время, казалась более менее целой и прочной. Как ни покажется странным, но здесь я и потерял своего странника. Но ветер по-прежнему гулял, играя то с травой, то с деревьями, то со старой, обветшалой калиткой, мягкое поскрипывание которой я услышал еще на подходе к поляне. Дорога, по которой я шел, вела прямо к дому.
Я, не спеша, вглядываясь в окна, направился к нему. Подойдя к калитке, я протянул руку, чтобы открыть ее, но она качнулась в обратную от меня сторону и замерла, как будто приглашая меня войти. Я принял приглашение и вошел во двор. От калитки до дома вела поросшая мягкой, пушистой травой узкая тропинка. Заходившее солнце покрыло дом в кроваво-красную шаль, что придавало дому и красоту, теперь дом не казался таким старым как прежде, и ужас. С каким-то приятным и сладким чувством страха я выдвинулся в сторону двери дома. Дверь была плотно прикрыта так, что ветер не мог открыть дверь и поиграть с ней как с листвой или калиткой. Я вошел в дом, на первом этаже находилась комната, на полу которой лежали кроваво-красные полосы заходящего Светила, кроме этого в комнате находилось проросшее через пол маленькое деревце. Я решил подняться на второй этаж и ступил на лестницу ведущую туда. Первая же ступенька звонко взвизгнула подомной, от неожиданности я опешил, но вскоре снова повторил попытку и уже с увлечением слушая какое-то игристое и веселое поскрипывание ступень я поднялся на второй этаж. Передо мной открылась просторная, покрытая в румяный багрянец комната. Я осторожно ступил на старые, как мир, доски, но ни какого скрипа как я ожидал, не последовало, я сделал следующий шаг, но опять ни звука. Уверено ступая, я очутился на середине комнаты, Это было странно, доски подо мной не скрипели, как будто оберегая чей-то покой от посторонних шумов. От таких мыслей по спине прокатились мурашки. Мне стало жутко. Сквозь окно проникали последние солнечные лучи этого дня.
Вдруг я понял, что ночевать придется здесь, от этого стало еще боязней. Но вскоре было решено, что спать в доме я не буду. Я вышел во двор и принялся собирать дрова для костра. Вскоре совсем стемнело, и страх полностью одолел мною. И даже разведенный костер не избавил меня от страхов, наоборот, стали мерещится какие-то тени. Ветер давно уже стих и любой шорох меня настораживал. Силуэт дома, при одном только взгляде на него, приводил в ужас. Дом был похож на огромного чудище, которое готово вот-вот тебя схватить и уволочь, в мир, просящий света и тепла, мир теней и страхов. Вот возле дома показался огонек, я приподнялся, но, увы, это было лишь видение. Я улегся возле костра и устремил свой взор в полное загадочных мыслей и звезд небо. Ничего так не успокаивало, как небо, звездное ночное небо в которое уходят все твои переживания, а сейчас это было как ни как кстати. Я лежал и думал, думал буквально обо всем подряд: чей это дом, сколько ему лет, раз никто из деревни не знает о его существовании, а все страшные мысли уже не приходили мне в голову. Последнее о чем я подумал, прежде чем задремать были окна этого дома, эти странные окна в которых было столько непонятного, я бы даже сказал что они живые, мне казалось, что они и сейчас наблюдают за мной…
Проснулся я от приятного, ласкающего слух поскрипывания калитки. Встав, я направился прямиком к дому, обойдя его со всех сторон, я решил отправляться назад, в деревню.
Домой я не шел, а бежал, меня до сих пор не покидало то чувство страха и ужаса которые испытал накануне. Бежать пришлось довольно долго. Вот уже виднеются просветы между стволов старых громадин. Пошел пешком, я только тогда, когда оказался на поляне, около деревни. Домой пришел только к полудню. Мною было решено об этом доме никому не рассказывать, пусть люди как жили без него, как он жил без них так пусть все и остается. Вчера я даже забыл о своем желудке, поэтому был голоден как волк. Немного подкрепившись, я вышел на двор и занялся повседневными крестьянскими работами.