Нынешнюю Россию можно рассматривать как "затухающую империю". Это такой тип империи, в которой основная имперская функция - геополитическая экспансия - практически утрачена и ее атрофия становится всё заметнее. Задачи затухающей империи сводятся лишь к сохранению нынешней российской власти. Попытка же реанимации империи - проект утопический, сопряженный с дестабилизацией этнической обстановки в стране.
Побочные негативные проявления крайне опасносны для российской державы. Имперская природа власти обусловила специфику России, т.н. "догоняющую модернизацию", авторитарный тип её реформирования (исключительно "сверху"). Такой тип модернизации не позволял России выйти за рамки "догоняющего развития", поскольку верхи, обеспечив реализацию задач самосохранения, останавливали процесс обновления и реформы оказывались оборванными.
Модернизация не подхватывалась основной массой населения, которое чаще всего воспринимало её как нечто инородное, иностранное, и потому модернизация всегда сменялась взрывом традиционализма, в том числе и в крайних его формах - фундаменталистских.
Подобная модернизация обусловила исторический "бег по кругу" - постоянное чередование реформ и контрреформ: Александр I - реформатор, Николай I - контрреформатор; Александр II - реформатор; Александр III и Николай II (большую часть его царствования) - контрреформаторы; Хрущев и Горбачев - реформаторы, Ельцин (в конце правления) с Путиным - контрреформаторы.
Каждый цикл реформ и обновления сопровождался традиционалистскими целями ("Найдем золотой век в прошлом!"). Устойчивость авторитаризма в России объясняется наличием имперского синдромома, включающего "имперское тело" - территорию колониальных завоеваний, не осознающих себя частью единого "МЫ" и лишь "удерживаемых" в составе единого государства на основе принципа, противоположного "добровольной и заинтересованной интеграции".
В Послании Федеральному собранию Владимир Путин упоминает "удержание государства на обширном пространстве как тысячелетний подвиг России". "Имперское сознание" включает комплекс стереотипов, таких, как имперские амбиции, надежды на "мудрого царя" и "сильную руку", представления об иерархии народов России, в которой есть главный, государствообразующий народ - "старший брат" и все прочие, "младшие братья".
Имперская власть России, это фактически "наднациональный режим", отчужденный от общества и рассматривающий общество, как "послушные трудовые ресурсы и сырье для политического манипулирования". Механизмы имперского синдрома сознательно оживляются властями. Каждый период реформ воспринимается властителями и народом как беспорядок, утрату части территории, распад государства.
Имперские страхи особенно усилились после распада СССР, который большинство россиян, судя по исследованиям социологов Центра Юрия Девады, считают главным и самым болезненным событием ХХ века. Используя такие настроения, Владимир Путин пришел к власти и укрепился в ней, обещая усмирить Чечню, "замочить террористов в сортире", покончить с сепаратизмом.
Страхи распада империи порождают надежду на "сильную руку" и "мудрого царя". Эти стереотипы используются как база для укрепления централизации. Лозунгами борьбы с сепаратизмом обосновывались практически все реформы нынешней власти.
Рост имперского сознания обусловлен также представлениями о времени правления Ельцина, как эпохе провалов, "национального позора", утраты прежней геополитической роли России в мире, сокращения численности русских в составе населения. Наибольшие массовые надежды на "сильную руку" связаны с чеченской войной, которая является продуктом имперской политики и важнейшим фактором её эскалации.
Чеченская война определила многие постановления Госдумы, решения региональных и этнических проблем, стиль и методы политики Путина. Это метод методы жесткого давления для обеспечения беспрекословного послушания Кремлю. Федеральные округа сформированы в границах военных округов. Пятеро из семи полпредов президента были генералами, двое - участники чеченской войны.
Война с терроризмом в Чечне привела к тому, что терроризм выплеснулся из Чечни и расползается по всей России. Сегодня ведутся две контртеррористические операции - одна в Чечне, другая во всей остальной России. Война определила чрезвычайный рост влияния силовиков на политическую жизнь страны. В сравнении с эпохой Ельцина доля ученых в нынешних структурах власти сократилась почти втрое, а доля военных настолько же возросла.
Кремль вместо авторитетных, но неудобных лидеров ставит слабых, но послушных. Однако такие лидеры не в состоянии обеспечить стабильность в республиках. В национальных окраинах и в остальной части России наступил период нестабильности.
Численность экстремистских организаций, поддерживающих лозунг "Россия для русских" с 2000-го года выросла в несколько раз и ныне насчитывает 50-60 тысяч членов. Этот лозунг поддерживается более, чем 60% россиян. Господствует миф о нынешней этнополитической стабильности. "Свои", русские экстремисты таковыми не признаются. Власти и массовое сознание не хотят их замечать ("Какие же они экстремисты? Это наши русские мальчики, наши защитники!").
Этнизацией социальных и политических проблем активно пользуются власти ряда краев и областей России. В Краснодарском крае власти перехватили националистические лозунги у РНЕ и с их помощью стремятся обеспечить себе политическую поддержку населения. На Выстроенная Кремлем "вертикаль власти" не только не решает старых проблем, но и порождает новые. Растет произвол чиновников, а вместе с ним и недовольство населения.
Пенсионеры не только самая обездоленная часть населения, но и самая бесстрашная. За ними, вероятно, потянутся и другие слои населения, вплоть до бизнесменов, страдающих от произвола чиновников.
Этническая версия модели "хорошего царя и хороших бояр", выражаемая формулой "власть сразу же станет народной, как только будет русской" логически - уязвима. Против таких воззрений рациональные доводы бессильны. Реализации "национал-державной" модели дальнейшего укрепления вертикали власти в России не реальна.
Власть не может чрезмерно усердствовать в поощрении античеченских настроений и одновременно втаскивать Чечню в Россию. В этой связи могут произойти изменения в структуре ксенофобий, крутой взлёт антисемитизма - самого древнего и исторически привычного образа врага.
Есть и другие виды этнонационализма, например, усиление негативного отношения к народам, чьи правительства выбрали курс на интеграцию с Европейским сообществом. Буквально в последние месяцы социологические исследования зафиксировали рост фобий по отношению к украинцам, грузинам, молдаванам.
Представляется два возможных сценария трансформации России в страну с национал-имперским строем.
Первый вариант: Нынешняя власть обновляется за счет политических фигур с выраженными национал-имперскими настроениями, сбрасывает с себя остатки либеральной драпировки и со все большим ражем продолжает строить "вертикаль", опираясь на державную и антиолигархическую риторику.
Второй вариант: На смену нынешнему режиму приходят радикальные русские националисты якобы с целью "возрождения русской нации". Националисты тоже определяют нынешнюю власть как антинациональную, но понимают под этим не её отчужденность от нации, как гражданского общества, а "расовые недостатки" некоторых членов правительства.
Подобная трактовка находит куда больше понимания и приятия у населения, чем рассуждения о гражданской нации. Если этнический национализм меньшинств, как правило, носит антиимперский характер, то этнонационализм большинства можно использовать для реставрации имперской системы.
Теоретики русского национал-империализма не удовлетворяются нынешней вертикалью власти и хотят соединить её с вертикалью народов. На вершине её должен стоять "государствообразующий" народ (как "истинные арийцы" в рейхе) с целью возрождения империи в новом, расистском обличье.
Такая империя может просуществовать достаточно долго, чтобы дать почувствовать, почем фунт лиха, и сильно повредить и без того не густым побегам либеральной оппозиции. Но она будет затухать, унося большие человеческие жертвы. Последние протесты льготников показывают, что массовый страх непрерывно слабеет.
Сейчас чиновничество борется за частную собственность, за её передел в свою пользу. Националистический идеализм нынешнего чиновничества легко уживается с прагматичной алчностью.
Однако, Россия не обречена на неизбежный распад или гибель. Для её сохранения необходима федерализация, которая потребует экстраординарных политических усилий всех антиимперских сил, появление в их рядах как старых, так и новых заметных имён и свежих идей.